Ребенок Бронна Черноводного и новые знакомства Серсеи
– Я пропустил что-то забавное? – спросил, входя, Джейме.
– Вот ваш отважный брат и вернулся, ваше величество, – промурлыкала леди Мерривезер.
– Большей частью. – Серсея, как он догадывался, уже успела приложиться к чаше с вином. Последнее время она всегда держала штоф под рукой – она, так презиравшая Роберта Баратеона за его пьянство. Джейме это не нравилось, как, впрочем, и все, что в эти дни делала его сестра. – Великий мейстер, – сказала она, – поделитесь вашей новостью с лордом-командующим.
– Птица из Стокворта, – промямлил Пицель, чувствуя себя крайне неловко. – Леди Танда извещает, что дочь ее Лоллис разрешилась от бремени крепким, здоровым сыном.
– Ты нипочем не угадаешь, брат, как они назвали этого маленького ублюдка.
– Они хотели назвать его Тайвином, сколько я помню.
– Хотели, но я запретила. Сказала Фалисе, что отродье какого-то свинаря и полоумной свиньи не может зваться благородным именем моего отца.
– Леди Стокворт уверяет, что к этому непричастна, – продолжал Пицель. На его морщинистом лбу выступил пот. – Она пишет, что имя выбрал муж Лоллис, этот наемник. Он, видимо...
– Тирион, – догадался Джейме. – Он назвал мальчика Тирионом?
Старик кивнул трясущейся головой и вытер лоб рукавом.
– Вот видишь ли, дорогая сестра, – принужденно рассмеялся Джейме. – Ты искала Тириона повсюду, а он все это время прятался у Лоллис в утробе.
– Ах, как смешно. Оба вы с Бронном забавники. Думаю, он сейчас ухмыляется, глядя, как Тирион сосет вымя его полоумной женушки.
– Может быть, этот ребенок чем-то похож на вашего брата, – предположила леди Мерривезер с гортанным смехом. – Может быть, он родился карликом или безносым.
– Нужно, однако, послать что-то в подарок прелестному малютке, – сказала Серсея, – не правда ли, Томмен?
– Можно котенка послать.
– Львенка, – вставила леди Мерривезер. «Чтобы малютка не зажился на свете», – говорила ее улыбка. (...)
Леди Мерривезер тоже удалилась, поцеловав королеву в обе щеки.
– Вернуться мне к ужину, ваше величество?
– Я очень рассержусь на вас, если не вернетесь.
Джейме невольно заметил, как мирийка покачивает бедрами. Соблазн на каждом шагу, да и только. Когда дверь за ней закрылась, он откашлялся и сказал:
– Сначала Кеттлблэки, потом Квиберн, потом она. Странными людьми ты окружаешь себя, дорогая сестра.
– Я очень полюбила леди Тейну. Она развлекает меня.
– Она одна из компаньонок Маргери Тирелл. И доносит о тебе своей маленькой королеве.
– Само собой. – Серсея подошла к буфету, чтобы снова налить себе вина. – Маргери просто затрепетала вся, когда я попросила ее уступить мне Тейну. Надо было ее слышать. «Она будет вам сестрой, как была мне. Разумеется, я вам ее уступаю, ведь у меня есть кузины и другие фрейлины». Наша маленькая королева не хочет, чтобы я была одинока.
– Если она шпионка, зачем брать ее к себе?
– Маргери и вполовину не столь умна, как ей кажется. Она и понятия не имеет, что за змейку пригрела у себя на груди. Тейна сообщает маленькой королеве лишь то, что желательно мне, – порой даже правду. – Глаза Серсеи вспыхнули лукавым огнем. – А мне она пересказывает все, что делает дева Маргери.
– В самом деле? Что тебе, собственно, известно об этой женщине?
– Я знаю, что у нее есть сын и она желает вознести его высоко. Ради него она готова на все. Матери все одинаковы. Леди Мерривезер, может быть, и змея, но далеко не глупа. Она знает, что я могу сделать для нее больше, чем Маргери, и потому старается быть мне полезной. Ты удивился бы, узнав, какие любопытные вещи она мне рассказала.
Пир стервятников
Блокнот с Визерионом.
Снова ужасная смерть
Светлый Рёв Ланнистеров
Короли дома Ланнистеров приобрели клинок Светлый Рёв в тот век, что предшествовал Року Валирии, и рассказывают, будто бы заплаченного ими золота могло хватить и для найма армии. Однако чуть более чем через столетие меч был утерян – Томмен II взял его с собой, когда во главе огромного флота отправился в плавание к руинам Валирии. Король намеревался поживиться сокровищами и знаниями, которые, как он был уверен, еще оставались там. Но ни сам Томмен, ни его флот, ни Светлый Рёв так никогда и не вернулись обратно.
Последнее упоминание о них найдено в волантийской летописи, озаглавленной «Слава Волантиса». В ней сообщается, что «золотой флот» со «Львиным королем» на борту встал в городе на якорь ради пополнения припасов, и что триархи щедро одарили короля. В летописи также утверждается, будто бы Томмен поклялся отдать триархам половину найденного в Валирии в ответ на их великодушие и обещание прислать свои корабли, если он попросит о помощи. И Львиный король отплыл. Годом позже, судя по записям, триарх Марквело Тагарос отправил эскадру в сторону Валирии на поиски хоть каких-то следов золотого флота. Но посланцы вернулись с пустыми руками.
Последний разговор Джейме Ланнистера и Рейгара Таргариена
Рейегар положил руку на плечо Джейме.
«После битвы я намерен созвать совет. Произойдут перемены. Я давно уже собирался… впрочем, что толку забегать вперед. Поговорим, когда я вернусь».
Это были последние слова, которые он услышал от Рейегара Таргариена. Одна рать ждала за воротами, другая уже выступила на Трезубец. Принц сел на коня, надел черный высокий шлем и отправился навстречу своей судьбе.
Вышло так, что он сказал чистую правду. После битвы действительно произошли перемены.
Пир стервятников
Железнорожденного можно вывезти из деревни, но вот деревню из железнорожденного...
Вы можете одеть железнорожденного в шелка и бархат, научить его читать и писать, дать ему книги, научить его рыцарству и вежливости, приобщить к таинствам Святой веры, но когда вы посмотрите в его глаза, море все еще будет там – холодное, серое и жестокое.
архимейстер Хейриг
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Признание мейстера Эймона
Старик положил сморщенную пятнистую руку на его плечо.
— Тебе больно, мальчик, — сказал он. — Конечно. Выбирать… выбирать всегда больно. И всегда будет больно.
Я знаю.
— Нет, не знаете, — с горечью сказал Джон. — И никто не знает. Пусть я только бастард, но он все-таки мой отец!
Мейстер Эйемон вздохнул:
— Неужели ты не услышал моих слов? Почему это ты считаешь себя первым? — Он качнул древней головой с невыразимой усталостью. — Три раза боги испытывали мой обет. Однажды, когда я был мальчишкой, однажды во всей полноте мужественности, и еще раз, когда я состарился. К тому времени сила оставила меня, глаза потускнели, но последний выбор был столь же жесток, как и первый. Вороны приносили мне с юга слова еще более черные, чем их крылья: вести о гибели моего дома, о смерти моих родичей, о позоре и истреблении. Но что я мог сделать, старый, слепой и бессильный? Я был беспомощен как младенец, но сколь горько мне было сидеть здесь, в забвении, когда зарубили бедного внука моего брата, его сына и даже его малых детей…
Потрясенный Джон увидел слезы, блеснувшие на глазах старика.
— Кто вы? — спросил он, едва ли не в тихом ужасе. Беззубая улыбка дрогнула на древних губах.
— Я только мейстер цитадели, обязанный служить Черному замку и Ночному Дозору. В нашем ордене принято забывать свой род, давая обет и надевая оплечье
Старик прикоснулся к цепи мейстера, свободно свисавшей с его тонкой бесплотной шеи.
— Отцом моим был Мейекар, он первый носил это имя, и брат мой Эйегон наследовал ему вместо меня. Дед мой назвал меня в честь принца Эйемона, Рыцаря-дракона, бывшего ему дядей — или отцом, в зависимости от того, кому верить. Меня он назвал Эйемоном…
— Эйемон… вы Таргариен? — Джон не мог поверить своим ушам.
— Некогда был им, — отвечал старик. — Некогда. Словом, теперь ты понял, Джон, что я знаю, о чем говорю… но зная, не скажу тебе, как следует поступить. Ты должен совершить свой выбор самостоятельно и весь остаток своей жизни прожить, зная это. Как пришлось сделать мне. — Голос его превратился в шепот. — Как пришлось сделать мне…