Ребенок Бронна Черноводного и новые знакомства Серсеи
– Я пропустил что-то забавное? – спросил, входя, Джейме.
– Вот ваш отважный брат и вернулся, ваше величество, – промурлыкала леди Мерривезер.
– Большей частью. – Серсея, как он догадывался, уже успела приложиться к чаше с вином. Последнее время она всегда держала штоф под рукой – она, так презиравшая Роберта Баратеона за его пьянство. Джейме это не нравилось, как, впрочем, и все, что в эти дни делала его сестра. – Великий мейстер, – сказала она, – поделитесь вашей новостью с лордом-командующим.
– Птица из Стокворта, – промямлил Пицель, чувствуя себя крайне неловко. – Леди Танда извещает, что дочь ее Лоллис разрешилась от бремени крепким, здоровым сыном.
– Ты нипочем не угадаешь, брат, как они назвали этого маленького ублюдка.
– Они хотели назвать его Тайвином, сколько я помню.
– Хотели, но я запретила. Сказала Фалисе, что отродье какого-то свинаря и полоумной свиньи не может зваться благородным именем моего отца.
– Леди Стокворт уверяет, что к этому непричастна, – продолжал Пицель. На его морщинистом лбу выступил пот. – Она пишет, что имя выбрал муж Лоллис, этот наемник. Он, видимо...
– Тирион, – догадался Джейме. – Он назвал мальчика Тирионом?
Старик кивнул трясущейся головой и вытер лоб рукавом.
– Вот видишь ли, дорогая сестра, – принужденно рассмеялся Джейме. – Ты искала Тириона повсюду, а он все это время прятался у Лоллис в утробе.
– Ах, как смешно. Оба вы с Бронном забавники. Думаю, он сейчас ухмыляется, глядя, как Тирион сосет вымя его полоумной женушки.
– Может быть, этот ребенок чем-то похож на вашего брата, – предположила леди Мерривезер с гортанным смехом. – Может быть, он родился карликом или безносым.
– Нужно, однако, послать что-то в подарок прелестному малютке, – сказала Серсея, – не правда ли, Томмен?
– Можно котенка послать.
– Львенка, – вставила леди Мерривезер. «Чтобы малютка не зажился на свете», – говорила ее улыбка. (...)
Леди Мерривезер тоже удалилась, поцеловав королеву в обе щеки.
– Вернуться мне к ужину, ваше величество?
– Я очень рассержусь на вас, если не вернетесь.
Джейме невольно заметил, как мирийка покачивает бедрами. Соблазн на каждом шагу, да и только. Когда дверь за ней закрылась, он откашлялся и сказал:
– Сначала Кеттлблэки, потом Квиберн, потом она. Странными людьми ты окружаешь себя, дорогая сестра.
– Я очень полюбила леди Тейну. Она развлекает меня.
– Она одна из компаньонок Маргери Тирелл. И доносит о тебе своей маленькой королеве.
– Само собой. – Серсея подошла к буфету, чтобы снова налить себе вина. – Маргери просто затрепетала вся, когда я попросила ее уступить мне Тейну. Надо было ее слышать. «Она будет вам сестрой, как была мне. Разумеется, я вам ее уступаю, ведь у меня есть кузины и другие фрейлины». Наша маленькая королева не хочет, чтобы я была одинока.
– Если она шпионка, зачем брать ее к себе?
– Маргери и вполовину не столь умна, как ей кажется. Она и понятия не имеет, что за змейку пригрела у себя на груди. Тейна сообщает маленькой королеве лишь то, что желательно мне, – порой даже правду. – Глаза Серсеи вспыхнули лукавым огнем. – А мне она пересказывает все, что делает дева Маргери.
– В самом деле? Что тебе, собственно, известно об этой женщине?
– Я знаю, что у нее есть сын и она желает вознести его высоко. Ради него она готова на все. Матери все одинаковы. Леди Мерривезер, может быть, и змея, но далеко не глупа. Она знает, что я могу сделать для нее больше, чем Маргери, и потому старается быть мне полезной. Ты удивился бы, узнав, какие любопытные вещи она мне рассказала.
Пир стервятников
Блокнот с Визерионом.
Светлый Рёв Ланнистеров
Короли дома Ланнистеров приобрели клинок Светлый Рёв в тот век, что предшествовал Року Валирии, и рассказывают, будто бы заплаченного ими золота могло хватить и для найма армии. Однако чуть более чем через столетие меч был утерян – Томмен II взял его с собой, когда во главе огромного флота отправился в плавание к руинам Валирии. Король намеревался поживиться сокровищами и знаниями, которые, как он был уверен, еще оставались там. Но ни сам Томмен, ни его флот, ни Светлый Рёв так никогда и не вернулись обратно.
Последнее упоминание о них найдено в волантийской летописи, озаглавленной «Слава Волантиса». В ней сообщается, что «золотой флот» со «Львиным королем» на борту встал в городе на якорь ради пополнения припасов, и что триархи щедро одарили короля. В летописи также утверждается, будто бы Томмен поклялся отдать триархам половину найденного в Валирии в ответ на их великодушие и обещание прислать свои корабли, если он попросит о помощи. И Львиный король отплыл. Годом позже, судя по записям, триарх Марквело Тагарос отправил эскадру в сторону Валирии на поиски хоть каких-то следов золотого флота. Но посланцы вернулись с пустыми руками.
Последний разговор Джейме Ланнистера и Рейгара Таргариена
Рейегар положил руку на плечо Джейме.
«После битвы я намерен созвать совет. Произойдут перемены. Я давно уже собирался… впрочем, что толку забегать вперед. Поговорим, когда я вернусь».
Это были последние слова, которые он услышал от Рейегара Таргариена. Одна рать ждала за воротами, другая уже выступила на Трезубец. Принц сел на коня, надел черный высокий шлем и отправился навстречу своей судьбе.
Вышло так, что он сказал чистую правду. После битвы действительно произошли перемены.
Пир стервятников
Поиграем в бизнесменов?
Одна вакансия, два кандидата. Сможете выбрать лучшего? И так пять раз.
Признание мейстера Эймона
Старик положил сморщенную пятнистую руку на его плечо.
— Тебе больно, мальчик, — сказал он. — Конечно. Выбирать… выбирать всегда больно. И всегда будет больно.
Я знаю.
— Нет, не знаете, — с горечью сказал Джон. — И никто не знает. Пусть я только бастард, но он все-таки мой отец!
Мейстер Эйемон вздохнул:
— Неужели ты не услышал моих слов? Почему это ты считаешь себя первым? — Он качнул древней головой с невыразимой усталостью. — Три раза боги испытывали мой обет. Однажды, когда я был мальчишкой, однажды во всей полноте мужественности, и еще раз, когда я состарился. К тому времени сила оставила меня, глаза потускнели, но последний выбор был столь же жесток, как и первый. Вороны приносили мне с юга слова еще более черные, чем их крылья: вести о гибели моего дома, о смерти моих родичей, о позоре и истреблении. Но что я мог сделать, старый, слепой и бессильный? Я был беспомощен как младенец, но сколь горько мне было сидеть здесь, в забвении, когда зарубили бедного внука моего брата, его сына и даже его малых детей…
Потрясенный Джон увидел слезы, блеснувшие на глазах старика.
— Кто вы? — спросил он, едва ли не в тихом ужасе. Беззубая улыбка дрогнула на древних губах.
— Я только мейстер цитадели, обязанный служить Черному замку и Ночному Дозору. В нашем ордене принято забывать свой род, давая обет и надевая оплечье
Старик прикоснулся к цепи мейстера, свободно свисавшей с его тонкой бесплотной шеи.
— Отцом моим был Мейекар, он первый носил это имя, и брат мой Эйегон наследовал ему вместо меня. Дед мой назвал меня в честь принца Эйемона, Рыцаря-дракона, бывшего ему дядей — или отцом, в зависимости от того, кому верить. Меня он назвал Эйемоном…
— Эйемон… вы Таргариен? — Джон не мог поверить своим ушам.
— Некогда был им, — отвечал старик. — Некогда. Словом, теперь ты понял, Джон, что я знаю, о чем говорю… но зная, не скажу тебе, как следует поступить. Ты должен совершить свой выбор самостоятельно и весь остаток своей жизни прожить, зная это. Как пришлось сделать мне. — Голос его превратился в шепот. — Как пришлось сделать мне…