Начало тут
Совещание было непредвиденным, никто к нему не готовился, и батя вообще чуть его не пропустил. Лишь плямкнул телефон, и батя краем глаза увидел оповещение: «Через пятнадцать минут СОВЕЩАНИЕ, бриллиантовая переговорная. Подтвердите участие».
– На..уй! – прорычал батя и смахнул оповещение в корзину.
Что это такое, в конце концов? Здесь, на работе, две тысячи человек перед батей трепещут, а в родной семье вот этот вонючий обосравшийся жирный щенок посылает его – отца родного? О! Он даже не догадывается, что с ним будет, и в какой ад превратится его жизнь!
«Стоп! – прервал он течение мстительной мысли. – Что за совещание я смахнул в корзину? Какое нахуй сегодня совещание?» В рабочей почте батя открыл папку Thrash и перечитал сообщение вдумчиво. В списке было руководство. Что-то случилось. Блядь.
Батя быстро позвонил жене.
– Да, Сережа, что случилось?
– Твой беглый щенок только что послал меня нахуй. Вот своими ушами слышал!
– Сережа! Все потому, что ты был слишком жесток с ним.
– Жесток? С этим тупорылым уебаном? Который скоро пойдет в армию? Хотя нет. В армию он не пойдет, потому что армии нашей я ничего плохого не желаю. Пакуй ему вещички в интернат для умственно отсталых.
– Сережа, ну, не горячись! Мальчик пошел с друзьями!
– С друзьями?! – завопил батя. – То есть, он послал меня – меня! – нахуй при своих дефективных дружках? Пиздец ему, мать! Пусть уходит в сторону украинской границы. Сейчас у меня совещание. Но после того, как оно закончится, я плотно возьмусь за санкции против этого жирного чучела.
– Себя молодого вспомни.
– Я! Таким! Не был! – заорал в трубку батя. – Никогда не был, даже и близко. Он весь – в тебя!
– Не ори, Сережа! Я тоже не была такой.
– А в кого он тогда такой?
– Не начинай.
– Не начинаю. Короче. Через полтора часа чтобы он был дома. Хоть из-под земли выковыряй. Но чтобы был. Я его, гниду, распну. Ха-ха!
Прооравшись, батя почувствовал себя немного спокойнее. Что-то наболевшее он все-таки своим криком из себя выплеснул.
Выходя из кабинета он столкнулся с Мариной Игоревной. Та, забыв даже дежурно улыбнуться, отшатнулась. Слышала вопли, понял батя. Да и Вячеслав Матвеевич, который тоже появился из своего закутка, очень сухо пожал бате руку, торопливо отдернул. Все шли на совещание.
Помощница Капа – первая из неприятностей сегодняшнего дня – демонстративно надулась и смотрела, демонстрируя ненависть. Как херовая актриса в говносериале.
Втроем с Мариной Игоревной и Вячеславом Матвеевичем направились в бриллантовую переговорную, где принимались самые важные решения на уровне руководства их международной корпорации.
Клокочущая злоба мешала отцу Сани даже подумать о том, что же значат все эти события. К тому же жена снова позвонила:
– Он трубку не берет! Что делать? Что с нашим мальчиком?
– Этот мальчик где-то просирает мои деньги. Изводи его звонками. Бери в осаду. Он долго не выдержит, ответит.
Уже у самого входа в бриллиантовую переговорную батя послал Сане грозную эсэмэску, занял место у круглого стола, обменялся рукопожатиями с теми из коллег, кого сегодня еще не видел.
***
Бриллиантовая переговорка, конечно, была роскошная. Стены были отделаны какой-то хуйней, с имитацией бриллиантовой огранки. С одной стороны были типа изумруды, с другой – рубины. С потолка свисала хрустальная люстра. Все эти достижения евроремонта, разумеется, сверкали.
На того человека, который видел все это великолепие в первый раз, оно оказывало давящее впечатление. Просители ощущали себя здесь вшивыми варварами, допущенными во дворец императора.
Вошел генеральный директор – Юрий Григорьевич. Взгляд этого немолодого, худого на грани костлявости, человека и раньше-то не особо горел весельем, а сейчас и вовсе был очень печален, даже скорбен.
Следом в бриллиантовую переговорную прошествовал лощеный, словно с витрины модного шоу-рума, куратор сектора Восточной Европы Патрик. Ботинки его блестели так, что, кажется, легко перебивали сияние стен. Патрика в российском филиале корпорации не любили и называли «Падликом». После каждого его визита все начинали писать друг на друга доносы в евроинстанции, летели чьи-то головы, с грохотом и спецэффектами рушились карьеры.
– Дорогие российские коллеги, рад вас видеть и приветствовать, – заговорил Падлик, а Юрий Григорьевич переводил голосом настолько заунывным, что женщины, во главе с тонко чувствующей Мариной Игоревной, принялись глубоко вздыхать. – Я экстренно собрал вас по нерадостному поводу. Российское отделение нашей корпорации сворачивает свою работу. Руководство отдает себе отчет, что реализация этого решения – процесс не сиюминутный. Поэтому на закрытие офисов, продажу торговых площадей и прочие процессы отводится полгода, начиная с сегодняшнего дня.
Санин папа ловил себя на том, что он не может поверить этим словам. Он-то полагал, что устроился на всю жизнь. Что привилегированное положение в этом большом человеческом муравейнике – это навсегда. Как минимум, до пенсии, наступление которой, по счастью, отодвинули в паркинсоновые дали. А теперь, получается, надо искать работу?
А Падлик не переставал сообщать совершенно гнусные новости. С завтрашнего дня начинается поэтапное сокращение штата. Вся работа будет теперь посвящена сворачиванию дел. Надо сформировать кадровую ликвидационную комиссию, чтобы определиться с тем, кого из сотрудников можно уволить в первую очередь, кого – во вторую. Падлик говорил, что к концу месяца желательно избавиться примерно от 60% персонала.
– Насчет «золотых парашютов», – продолжал Падлик голосом унылого Юрия Григорьевича. – Их выплат производиться не будет. Корпоративные юристы нашли несостыковки в договорах, по которым должны производиться выплаты компенсационного пособия топ-менеджерам. Уже поданы иски в европейские арбитражные суды. Каждый случай будет рассмотрен индивидуально.
– В общем, я бы не рассчитывал, – добавил Юрий Георгиевич уже от себя. – Европейское правосудие что-то скажет через год. И это в лучшем случае.
Санин батя чувствовал злость. Хотя злостью это чувство было в той же мере, как бурлящий кипяток – теплой водичкой. Его ярость была как зеленая свинья в каменном кольце на шариках из «Энгри бёрдз». Висит себе, но два шарика из трех уже сбили, и вот-вот рухнет.
– Добавлю, – продолжал Падлик, – что некоторые из вас получат работу в нашем новом филиале в Косово. Местных квалифицированных кадров не хватает. Страна – европейская, с хорошим климатом.
– Косово-хуесосово! – пробормотал, разминая костяшки пальцев, Дмитрий Феликсович – шеф корпоративной безопасности.
Встала Марина Игоревна и, словно позабыв приятно улыбаться, спросила:
– Простите меня за неполиткорректность, но чем руководствуются люди в вашем головном офисе, принимая подобные решения? Российский филиал давал наивысшие результаты из всех, показывал и до сих пор показывает рост – по некоторым параметрам экспоненциальный. Таких темпов нет ни у кого. Чем объясняется такое решение?
Падлик забормотал, отвратительно картавя. Этот руководитель восточноевропейского сектора ни бельмеса не понимал по-русски. Во всяком случае, делал вид.
– Короче, Патрик говорит, что для принятия такого решения у руководства есть свои резоны, – мрачно толмачил Юрий Григорьевич. – Он говорит, что сегрегационная и дискриминационная политика российского филиала уже не единожды вызывала вопросы. Он говорит, что у нас нет ни одного гея. Ни одного сраного трансгендера. И не то, чтобы в руководстве, но и на низовых уровнях. Он припоминает вопиющий случай, когда директора по пиару затравили и уволили за пост в соцсети, противоречащий государственной политике РФ. Сейчас что-то говорит про санкции, которые не могут заставить российское руководство опомниться. Говорит, что этот шаг хоть и тяжел для всех, но в будущем поспособствует гармонизации… чего, бля? Короче, вас бомбят для вашего же блага.
Пиарщицу когда-то, не так давно, увольнял батя. И притом увольнял с удовольствием – тупую и наглую пизду, написавшую взбесившую всех хуйню.
Чпок! Шарик, державший свинью батиного гнева лопнул. Сергей Николаевич, зам генерального директора, перестал себя контролировать. Батя встал из-за стола и понял, что сейчас разобьет Падлику ебало.
Иностранный гость в лощеном костюме словно прочитал батины мысли и съежился в кресле. В кармане у бати блямкнуло.
Пришла новая эсэмэска.
Продолжение следует...
