Подарок бывшей жены
Записная книжка лежала на столе и притягивала взгляд. Толстый кожаный переплет, удобные листы из плотной бумаги, четко пропечатанные поля. Да, Андрей мог бы вести свои записи при помощи любого из своих многочисленных электронных девайсов, но к подобным вещам он питал слабость. Едва дождавшись, когда гости разойдутся, а дочь уляжется спать, Андрей устроился за письменным столом, извлек из нижнего ящика дорогую перьевую ручку и баночку чернил. Первым делом он аккуратно перенес на страницы книги несколько записей с контактами клиентов из своей старой и уже потрепанной книжки. Ощущения были потрясающими. Он обожал писать от руки, выводя ровные ряды букв с вычурными хвостами и закорючками. Новая записная книжка только способствовала получению удовольствия: приятно-тяжелая, с плотными и слегка желтоватыми страницами.
Да, Лиза не прогадала с подарком. И пусть выражение ее лица говорила скорее «чтоб ты сдох» вместо более подходящего в таком случае «поздравляю с днем рождения», невозможно было не принять столь чудесный подарок. У бывшей жены Андрея, наверное, было немало поводов недолюбливать его, но в последнее время они старались поддерживать дружеские отношения.
Андрей перенес важную контактную информацию и перелистнул страницу на раздел книжки, посвященный планированию. Каждая страничка имела поле для даты, а также несколько полей, где можно было отметить важные дела, которые следовало бы в этот день сделать. Андрей аккуратно вывел в верхней строке: «Семнадцатое июля», а затем заполнил несколько строк записями о важных делах на завтра. Всё как обычно: несколько звонков, встреча, проверка документов. Он улыбнулся ровным рядам каллиграфически выведенных буковок и захлопнул книжку. На сегодня — всё. Андрей, довольный собой и подарком, отправился спать.
Близился вечер, и обычный рабочий день подходил к завершению. Андрей с удовольствием извлек записную книжку, чтобы отметить последнее на сегодня важное дело как выполненное. Предыдущие записи уже были заботливо отмечены вычурной галочкой. Последнее дело — общение с довольно склочным клиентом — прошло на отлично и тоже требовало отметки об успехе. Андрей раскрыл книжицу на странице, озаглавленной им «Семнадцатое июля», макнул перо ручки в чернильницу и замер, вглядываясь в страницу. На остром конце пера набухла капелька и сорвалась на стол. Андрей не пошевелился.
Неотмеченных галочкой пунктов было два. Ниже строчки о телефонном звонке, еще недавно завершавшей список, значилась еще одна. Некрупные буквы, выведенные его собственным каллиграфическим почерком, гласили: «17.30 — потерять телефон». Больше всего это походило на глупую шутку, но всё равно удивление парализовало Андрея на несколько мгновений. Одна часть его сознания прекрасно понимала, что это — отличный розыгрыш. Другая часть заставила его взглянуть на наручные часы. Ровно шесть вечера, пора было собираться домой. Голова немного закружилась, и Андрей плавным движением коснулся кармана брюк, затем осмотрел поверхность своего стола. Ни следа. Он постарался произнести как можно тверже: «Дурацкая шутка!». На деле же получилось довольно жалко. Андрей захлопнул книжку, бросил ее на дно своего дипломата, накинул пиджак и поспешил домой.
Вечером надпись не исчезла, как надеялся на то Андрей. Он завороженно разглядывал ее, не находя отличий от собственноручно написанных букв. Масса разумных и неразумных объяснений проносились у него в голове, и невозможно было выбрать что-то одно.
С записью нужно было что-то делать, и Андрей выбрал игнорировать ее. Постаравшись взять себя в руки, он перелистнул страницу, записал вверху «Восемнадцатое июля» и внес несколько записей о важных делах на завтра. Захлопнул книжку и посмотрел на нее уже с некоторой опаской. Она по-прежнему была прекрасна, но теперь к восхищению закономерно примешивалось и легкое чувство дискомфорта. Андрей устало потер виски, закинул книжку в ящик стола и отправился спать.
Утром он собирался на работу и извлек записную книжку из ящика, чтобы переложить в дипломат. Он предчувствовал, что пожалеет об этом, но снова заглянул в раздел планирования в надежде, что вчерашняя запись пропадет. «Семнадцатое июля» оставалось прежним. В «Восемнадцатом июля» было на одну запись больше.
Неведомым образом потеснив остальные строчки, на первое место втиснулась записи, которую он совершенно точно вчера не вносил: «10.00 — разбить машину». Андрей снова ощутил головокружение и присел на стул, удачно оказавшийся неподалеку. Он перечитывал запись снова и снова, от смешанных ощущений слегка подташнивало. По времени выходило так, что это должно было произойти как раз по дороге на работу.
Взять себя в руки ему удалось и на этот раз, пусть его руки и слегка непроизвольно дрожали. Андрей собрался на работу, поцеловал дочку в лоб, стараясь выглядеть как обычно, и отправился в офис на метро. В двадцать минут одиннадцатого ему позвонили с платной стоянки, сообщив, что произошло небольшое обрушение перекрытий, и его автомобиль завалило обломками, серьезно при этом повредив. Никто не пострадал.
Закончив разговор, Андрей сунул дрожащую руку в свой дипломат и легонько погладил пальцами теплую кожу переплета книжки. По-видимому, машина должна была разбиться сегодня, в десять часов утра. Слава книжке, что сам он в это время оказался далеко.
Записная книжка помогла ему, и Андрей ощутил некоторое облегчение. Да, явления происходят необъяснимые, но легче перенести это, когда они направленны тебе на пользу. Тем не менее, долгий контакт с необъяснимым еще никому не шел на пользу.
Андрей заглядывал в книжку каждые пять минут, боясь упустить появление новых записей. Лихорадочно пролистывал и другие разделы, ожидая, что и там появится что-нибудь. Книга дразнила его и притворялась обыкновенной.
Всклокоченный, с дрожащими руками, Андрей никак не мог сконцентрироваться на работе, дело не ладилось. Книжка притягивала его внимание. Как только он закрывал ее, появлялось жгучее желание сразу же снова заглянуть внутрь: вдруг что-то важное появилось там именно сейчас?
Коллеги косились с непониманием и тревогой. Он огрызался и старался прогнать их: присутствие посторонних мешало ему заглядывать в книгу. К концу дня уже никто не предлагал ему помощь и не интересовался самочувствием. Люди расходились по домам, а Андрею пришлось очень надолго задержаться, разбираясь в навалившихся делах в таком рваном ритме, постоянно отвлекаясь и переключая воспаленное сознание на записную книжку.
Необходимый минимум работы ему удалось завершить только к одиннадцати вечера. Вместо него из офисного здания вышел совершенно другой человек: изможденный, осунувшийся. Белки глаз покраснели от напряжения. Он устало брел к метро по проезжей части, пустой в это время на окраине города. Свежий вечерний воздух вливался в легкие и казался сказочным после душного офиса. Вместе со свежестью пришло осознание того, что проклятая книжка убивает его. Вернее, убивает он себя сам. Подобно тому, как он убивает время, постоянно тыкая на кнопочку «Обновить» в браузере, открыв сайт социальной сети. Интернет-зависимость побороть ему удалось, но этот случай был намного сложнее. Он остановился на дороге и извлек из дипломата книжку.
Машинальным, отточенным за день движением он заглянул на сегодняшнюю страницу — без изменений. Поддавшись наитию, он перелистнул страницу вперед, туда, где должны были быть пустые поля.
Страница была озаглавлена: «Девятнадцатое июля». Запись там значилась только одна. «00:30 — умереть». Андрей крупно задрожал всем телом и покрылся испариной. Нет, это уже было слишком. Чертова книга!
Захотелось немедленно выкинуть ее, избавиться, но он с большим трудом сумел себя успокоить. Нет, так ничего не решить. Запись останется, и он умрет этой ночью, в метро, по дороге домой. Упадет на рельсы, хватит сердечный приступ, вариантов - масса. И ни один его не устраивал.И тут его мозг пронзила гениальная идея.
Он бросил книгу прямо на асфальт проезжей части, раскрыл дипломат и извлек любимую перьевую ручку, баночку дорогих чернил и бухнулся на колени, наклонившись к раскрытой книге. Дрожащая рука озаглавила следующую, пока еще пустую, страницу: «Двадцатое июля». Пальцы подрагивали, но буквы всё равно получились ровными и четкими, рука на автомате вывела привычные хвосты и закорючки. Перо и чернила снова отправились в дипломат. Андрей схватил книжку, вскочил с ней на ноги и нехорошо улыбнулся. Закусив губу, он потянул на себя страницу «Девятнадцатое июля» с пунктом о смерти. Книга была сделана на совесть и не поддавалась. Пришлось приложить значительное усилие, прежде чем раздался легкий треск, и страничка отделилась от корешка. С безумно горящим взглядом Андрей разорвал ее в мелкие клочки и подбросил вверх. Кусочки бумаги медленно оседали, как конфетти, покрывая голову и плечи Андрея, асфальт проезжей части. Он вскинул руки и издал победный вопль.
В тот же момент из-за поворота бесшумно вынеслась машина, ехавшая с выключенными фарами, и мощным ударом снесла Андрея с дороги в глубокий придорожный овраг. Автомобиль даже не сбавил скорости: за напрочь тонированными стеклами находилась компания молодых людей в очень нетрезвом состоянии.
Андрей пришел в себя и первым ощущением была боль. Не пронзительная, но навязчивая и глубокая. Вторым ощущением был холод. Очевидно, он всё еще был на дне оврага среди густых зарослей деревьев и кустарника. Это было совсем нехорошо: один черт знает, через сколько дней его здесь найдут. Кожа была изодрана ветвями при падении, во многих местах саднило, но больше всего тревожили волны боли, растекающиеся откуда-то изнутри. Андрей открыл глаза. Лежал он на животе, руки — протянуты вперед. В таком положении он смог разглядеть свои часы. Стрелки указывали на четыре утра, было уже достаточно светло. С некоторым усилием сфокусировав взгляд, он разглядел и небольшие циферки, показывающие дату. Андрей хмыкнул: двадцатое июля. Предыдущий день он вырвал из записной книжки — и сразу же вырвал его из своей жизни, провалявшись почти сутки без сознания.
Андрей осторожно пошевелился и сразу же дико заорал от боли. Из глаз потекли слезы. Он снова замер и задышал глубоко, пытаясь утихомирить адские раскаты боли во всем теле. Через минуту это удалось ему. Еще одна попытка, легкое движение — и снова вопль, за которым последовали теперь уже настоящие рыдания. Нет, пошевелиться было невозможно. Конечности не потеряли чувствительность, но отзывались непереносимой болью на попытку подняться или сдвинуться с места. Значит — нет перелома позвоночника. Если только его найдут, он поправится.
Впрочем, через несколько минут, успокоившись и находясь в полном отчаянии, он решился еще на одну попытку. Теперь — попытался не переместиться, а немного приподнять голову, чтобы оглядеться. Как ни странно, это ему удалось. Да, это тоже было больно, но не настолько безумно, как при прошлых попытках.
И в первую очередь он увидел прямо перед собой, неподалеку, книгу. Та была издевательски раскрыта на страничке «Двадцатое июля», которую Андрей вчера собственноручно озаглавил, но оставил пустой. Теперь же на странице имелся один пункт. Строка, написанная как будто его рукой, с каллиграфически выведенными буковками. «4.30 — умереть». Андрей бессильно уронил голову на землю. В голове не было ни единой мысли, только пустота и обреченность. Минутой позже он услышал неподалеку шумный треск веток и заливистый лай своры бродячих собак.
