Прежде чем говорить о том, какой должна быть экономика того общества, в котором нам хотелось бы жить, давайте ответим, а что, собственно, мы хотим от экономики?

Напомню: экономика – это производство и распределение благ. Ну, а кто такие мы – мы это те, кто живёт не эксплуатацией чужого труда, не богатые тунеядцы, а те, кто своим трудом создаёт блага этого мира.

Мы хотим, чтобы эти самые блага были доступны нам, чтобы мы могли удовлетворить свои потребности в благах.

Каковы наши потребности?

Во-первых, у каждого из нас есть насущные естественные потребности в полноценной пище, одежде, жилье, возможности получить медицинскую помощь. И нас волнуют не юридические права, а действительная доступность этих благ. Причём доступность благ означает ещё и наличие свободного времени. Если человек, чтобы заработать блага работает на 2 ставки, у него не остаётся времени ими воспользоваться.

Во-вторых, человеку присуща подлинно человеческая потребность в самореализации. Что это значит, будет ясно из дальнейшего.

Как при капитализме у трудящихся обстоят дела с удовлетворением потребностей, хотя бы самых насущных? Как мы знаем, не очень.

А как обстоят дела с технической возможностью обеспечения полного благосостояния и всестороннего развития всех членов общества при существующем развитии производительных сил? как мы знаем из предыдущих бесед, такая возможность есть.

Почему эта возможность не реализуется? Из предыдущих бесед мы знаем, что удовлетворение потребностей пролетариев означало бы падение прибылей господ капиталистов. В прошлой, 12-й беседе мы, пользуясь кривыми спроса и предложения показали механизм этого явления.

Давайте теперь вспомним самую первую беседу. Из неё мы помним, что у любого товара есть 2 свойства: стоимость и потребительная стоимость. При капитализме товар производится постольку, поскольку имеет стоимость. Часть её (прибавочную стоимость) капиталист безвозмездно присваивает. Стоимость, как мы знаем, это затраченный труд и для выжимания стоимости капиталист заинтересован вынудить рабочих трудиться всё больше. Потребительная стоимость, способность товара удовлетворять потребность – для капиталиста свойство не главное, а побочное, заслуживающее внимания лишь постольку, поскольку уж совсем бесполезное продать нельзя. Впрочем, из прошлой беседы мы знаем, что и эта невозможность продать бесполезное сегодня верна лишь с оговорками благодаря капиталистическим механизмам сопряжения общественно полезного труда с общественно бесполезным.

Если экономика работает не в интересах отдельного класса, а в интересах всех членов общества, цель экономики, очевидно, должна быть иной, так сказать, более естественной: производиться в обществе должно то, что нужно обществу. Иными словами, продукты труда должны создаваться постольку, поскольку они полезны (имеют потребительную стоимость), а не постольку, поскольку они требуют трудозатрат (то есть, имеют стоимость).

Это уже не капиталистическое общество: в нём нет капиталистов. В нём нет и пролетариев, поскольку капиталисты и пролетарии – 2 полюса, 2 класса, наличие одного предполагает наличие другого. Это общество однородное по классовому составу, иначе - бесклассовое общество. Конечно, если все люди равны по классовому признаку, это не означает, что эти люди лишены индивидуальности, что они равны по характеру, привычкам, одинаково пострижены и ходят строем, как хотят изобразить господа либералы. Мы увидим далее, что дело обстоит как раз наоборот, а сейчас, надеюсь, нет нужды это доказывать.

Такое бесклассовое общество называется коммунистическим обществом. Коммунистическое общество можно определить как общество, в котором блага производятся постольку, поскольку они удовлетворяют потребности всех членов общества в полном благосостоянии и всестороннем развитии. Конечно, одно определение не даёт нам понимание всех принципов организации такого общества, в которых нам и предстоит разобраться.

Производство благ при коммунизме ради их потребительной стоимости, а не ради выжимания труда вовсе не означает, что блага производятся сами собой, без всяких затрат труда. Но теперь затраты труда на единицу продукции – это то, что нужно снижать, а не повышать.

Затраты труда с НТП снижаются, но не обращаются в нуль. А вот цены на ТНП, как мы видели из прошлой беседы, могут обратиться в нуль. Правда, при капитализме эта возможность чисто формальная, а при коммунизме она становится реальной. Но нет ли противоречия между нулевой ценой и ненулевой стоимостью?

Противоречия нет. Стоимость –это трудозатраты. Цена – это то, что требуют за товар. Непосредственно цена определяется предложением, а предложение, как мы говорили в прошлой беседе, при капитализме всегда меньше потребностей, что и поддерживает достаточно высокие цены. Капиталисты вкладывают капиталы в ту отрасль, где норма прибыли больше. Благодаря этому нормы прибыли сравниваются и устанавливаются рыночные цены. Когда же дальнейшее увеличение продаж вызывает снижение прибылей, вложения в отрасль прекращаются, капиталисты вкладывают капиталы в финансовые спекуляции. Это я очередной раз напоминаю закон стоимости. Таким образом, при капитализме цены непосредственно определяются предложением, но опосредствованно, посредством закона стоимости цены определяются стоимостью.

При коммунизме нет капиталистов – значит нет прибыли, этот стихийный механизм распределения ресурсов и образования цен – невидимая рука рынка, закон стоимости, перестаёт работать. Цена перестаёт определяться стоимостью. В частности, цена может быть и нулевой. Более того, далее мы увидим, что цены на необходимые блага с развитием коммунистического общества должны стать нулевыми. Это означает реализацию коммунистического принципа распределения благ по потребностям. Некоторые отдельные примеры распределения по потребностям мы знаем в недавней истории. К примеру, так в Советском Союзе распределялись образование, медицинская помощь, путёвки в курорты.

Итак, мы пришли к выводу, что при коммунизме стихийный механизм регулирования экономики, а именно закон стоимости со всеми его «прелестями», перестаёт работать. Следовательно, должен быть иной механизм регулирования экономики, а именно сознательное, целенаправленное и целесообразное регулирование экономики, управление экономикой.

«Целенаправленное» регулирование означает, что оно направлено на достижение заранее заданной цели, наличие плана. «Целесообразное» – означает, что цель эта действительно в результате достигается, означает, что планирование научно обоснованно. А слово «управление» означает функцию системы, обеспечивающую сохранение её структуры, поддержание режима деятельности и реализации её целей.

Управление присуще и техническим устройствам и живым организмам и человеческому обществу. При капитализме мы видим, насколько широк аппарат управления людьми – государство с его бюрократическим аппаратом и карательными органами. В восьмой беседе мы уже заметили, что управление в обществе – это во-первых, управление людьми, то есть принуждение их соблюдать законы данного государства, а во-вторых, управление вещами, то есть, собственно, управление экономикой, организация народного хозяйства. Эти условные термины «управление людьми» и «управление вещами» взяты из работы Энгельса «Анти-Дюринг»… Из той же 8-й беседы мы знаем, что при капитализме государство преимущественно управляет людьми, а организацией народного хозяйства утруждается мало.

При коммунизме именно управление вещами, то есть, плановая организация народного хозяйства выходит на качественно новый уровень, а управление людьми, как мы увидим позже, постепенно преходит. Мы увидим, что это происходит не сразу, прежде должен быть более или менее длительный период перехода от капитализма к социализму, коммунизму в его низшей фазе; и тоже длительный период перерастания социализма в полный коммунизм, причём функция управления людьми, а значит, роль государства в эти периоды трудно переоценить.

Но прежде чем говорить о пути построения коммунистического общества и действительных трудностях на этом пути, нужно заметить, что некоторые товарищи с подачи некоторых господ видят принципиальные трудности там, где их нет…

Первая из таких якобы принципиальных трудностей – трудность планирования. Привет от господина Хайека из 8-й беседы. Экономика дескать сложна и непознаваема и не поддаётся планированию. Однако из повседневного опыта нам известно, что чем сложнее мероприятие, тем важнее его планировать. Табуретку ещё можно сколотить без всякого планирования (впрочем, если вы хотите сделать табуретку хорошо, вы наверняка всё-таки воспользуетесь предварительным примитивным расчётом конструкции и созданием её эскиза). Создание самолёта – мероприятие гораздо сложнее и в отношении его никому в голову не приходит утверждать, что самолёт нужно делать наобум без расчётов и чертежей. Экономика же – это создание не одного самолёта, это создание огромного разнообразия продуктов от картошки до космических кораблей… Понятно, что такое мероприятие требует согласованности действий всех членов общества. А господа либералы предлагают принять точку зрения, что этот процесс должен происходить стихийно, где каждый индивид сам по себе. Рынок, дескать, всё урегулирует. Как он регулирует, мы уже проходили.

Перед конструкторами самолёта стоит задача построить изделие, отвечающее заданным параметрам. При планировании экономики тоже стоит задача, чтобы эта самая экономика тоже удовлетворяла определённым параметрам. Эти параметры – то, насколько она отвечает экономическим интересам членов общества, насколько она способна обеспечить их потребности. Надо сказать, что при капитализме, конечно, планирование имеет место, но на уровне отдельных капиталистических предприятий. Да, да, внутри предприятия царствует не рынок, а план. Бизнес-план. Но план это подчинён экономическим интересам капиталистов. В коммунистическом обществе планирование происходит в рамках всего общества и подчинено требованию обеспечения потребностей его всех членов.

Здесь встаёт вторая из якобы принципиальных трудностей – как эти потребности определять. Мы уже говорили в прошлой беседе, что потребности определяют не люди, а обстоятельства. Впрочем, слово «определить» имеет и другое значение, тогда можно сказать, что люди могут определить потребности в том же смысле, как, например, определить расстояние от Земли до Солнца. Тогда понятно, что делается это не волевым актом диктатора, а добросовестным анализом действительности. Нет принципиальной трудности в том, чтобы определить, что, например, некоторые члены общества не могут позволить полноценное питание, живут в неблагоустроенном жилье или вообще не имеют крыши над головой. Они не имеют доступа к соответствующим благам, потребность в них не удовлетворена.

Из прошлых бесед мы знаем, что поколения людей своим трудом создали такие производительные силы, подняли производительность труда на такой уровень, что для удовлетворения насущных потребностей в пище, одежде, крыше над головой и другом самом необходимом достаточно каждому работоспособному члену общества тратить несколько часов в неделю. Вполне логично предположить, что с ростом производительности труда должно высвобождаться свободное время - время для всестороннего развития и личности и общества, время для удовлетворения подлинно человеческих потребностей в самореализации.

И вполне естественно перед обществом должна встать приятная задача организации культурного досуга, занятий наукой, искусством, общественной деятельностью, задача всестороннего культурного развития всех членов общества.

Подчеркну, что такую возможность способны дать не будущие, а давно существующие производительные силы. Противоречие между такой возможностью и суровой действительностью люди видели давно (можно вспомнить, например, г-на Прудона с его книгой 1846 года «философия нищеты») и только Маркс впервые правильно объяснил его, это противоречие противоречием между производительными силами и капиталистическими производственными отношениями, об этом мы достаточно говорили в прошлых беседах. Мы говорили и о том, что капиталисты не просто перераспределяют полезные блага в свою пользу, они вынуждены следить, чтобы полезных благ не стало слишком много. …

В капиталистическом обществе трудящимся не до самореализации, не до культурного развития, не до науки, искусства, общественной деятельности. Им просто некогда. Попробуйте сказать выжатому на работе человеку о том, что ему бы сходить в музей или театр, почитать научно-популярную литературу… Возможно, он ответит: «Нет, я свободный человек, я никому ничего не должен!» И этот свободный человек работает и работает просто для того, чтобы жить. Чтобы купить еду, чтобы оплатить ипотеку. Работать, чтобы заработать на элементарные блага, работать столько, что уже нет времени этими благами воспользоваться. И не дай бог заболеть (по понятным причинам). Зато он «свободный человек в свободной стране». Просто у нас «денег нет».

Но мы знаем, что на другом полюсе капиталистического общества находятся люди, которые хронически мучаются вопросом «куда инвестировать деньги?». Инвестировать, чтобы их стало ещё больше и с новой силой встал вопрос «куда их инвестировать?» В собственности капиталиста накапливаются деньги, эквивалентные неоплаченному труду сотен, тысяч, миллионов трудящихся. Где же конечная цель этого накопления?

Ведь вот незадача: 20 обедов за присест не съешь – лопнешь. Тысячи нарядов можно просто не успеть надеть за всю жизнь. Но есть выход: можно откушать один обед по цене хоть тысячи обедов рабочего. Можно заказать костюм по цене хоть миллиона костюмов рабочего. И неважно, что паштет из соловьиных языков утоляет голод не лучше простых русских щей, что костюм от кутюр, будь он хоть шит золотом и брильянтами выполняет функцию костюма не лучше, чем дешёвый костюм, купленный на вещевом рынке. Неважно, что крутая яхта простаивает, проедая десятки миллионов долларов в год на обслуживание. Важно, что вы можете себе это позволить/

Паштет из соловьиных языков, равно как 600-й мерседес – тоже удовлетворяет потребность не в еде или передвижении, а в самореализации. Но это возможно только в системе ценностей капиталистического общества. «Состояние господина Спрутса исчислялось в целый миллиард фертингов, то есть он был миллиардер, или, как любили говорить грабенбергские богатеи, господин Спрутс стоил один миллиард. Нужно сказать, что богачи в городе Грабенберге (как, впрочем, и в других городах) ценили коротышек не за их способности, не за их ум, доброту, честность и тому подобные моральные качества, а исключительно за те деньги, которыми они владели. Если коротышке удавалось сколотить капиталец в тысячу фертингов, о нем говорили, что он стоит тысячу фертингов; если кто-нибудь располагал суммой всего лишь в сто фертингов, говорили, что он стоит сотняжку; если же у кого-нибудь не было за душой ни гроша, то говорили с презрением, что он вообще дрянь коротышка – совсем ничего не стоит.» - это отрывок из книги Николая Носова «Незнайка на Луне».

Ограниченность богатых господ в том, что у них нет иной возможности реализовать себя как через роскошь. Они тоже свободные люди с теми же свободами торговли, предпринимательства и владения частной собственностью.

Свободные господа-миллиардеры, мучающиеся вопросом, куда деть деньги и свободные от средств производства, а вместе с тем и от средств существования работники. Два полюса свободного капиталистического мира… Так что же такое свобода, ущемлением которой при коммунизме стращают либералы?

Так вот, если иметь в виду не теоретическую механику, где тоже есть понятие «степени свободы», а общественную жизнь, то свобода – это не отсутствие чего-то (например, каких-либо ограничений), свобода – это господство над обстоятельствами со знанием дела.

Если я еду на мотоцикле без ограничений, то, скорее всего это плохо кончится. Если же я еду со знанием дела, то я свободен доехать туда, куда мне нужно.

Свобода – категория философская. А вот, с позволения сказать, освящённая законом свобода рождает юридическую категорию права.

Из сказанного понятно, что священные права владения частной собственностью, торговли и предпринимательства господ делают господами, а нас делают несвободными, ибо благодаря им не мы господствуем над обстоятельствами, а над нами господствуют обстоятельства, которые устраивают нам господа. Отсюда понятно и то, что право – это возведённая в ранг юридического закона воля экономически господствующего класса.

Либеральные правозащитники считают великим достижением гуманистической мысли «всеобщую декларацию прав человека», принятую резолюцией генеральной ассамблеи ООН в 1948 году. В википедии вы можете прочесть, как долго в поте лица её авторы решали и дискутировали и в итоге родили документ, который один из авторов сравнил с греческим храмом благодаря его «строгости, красоте и изяществу».

Однако моё впечатление от знакомства с Декларацией: обилие общих блестяще-неопределённых, формально-декларативных фраз, в которых я не нашёл и тени строгости. Тем не менее некоторые статьи прям-таки привлекли внимание кажущимся на первый взгляд сходством со сталинской конституцией. Из них я узнал, например, что человек имеет право на социальное обеспечение (ст. 22 декларации прав человека), защиту от безработицы (ст. 23), на отпуск (ст. 24), отдых и досуг (ст. 25), на образование (ст. 26).

У меня возник вопрос, а как всё это соотносится с положением дел в «правовых государствах». Например, в законодательстве США не оговаривается, какой отпуск должен предоставить работодатель. Обязанности предоставить отпуск нет, как это соотносится с правом на отпуск? И возникает целый ряд подобных вопросов.

Однако, когда я сопоставил эти статьи о «социальных» правах, например, со статьёй 17 («право владеть имуществом»), для меня несколько прояснился характер всех прав из Декларации, и в т. ч. таких, как право на социальное обеспечение, на отпуск, на образование. Ведь нищий и бездомный (а их в США больше 3 миллионов) имеет право владеть имуществом, то есть право собственности (а различий между личной и частной собственностью буржуазное законодательство принципиально не делает; право собственности – это и право и владеть штанами и право владеть капиталом, заводом, банком), его никто не отменял, он этим правом просто не пользуется. И в этом смысле «надо понимать» и право на социальные гарантии. А вот обязывать предоставлять отпуск – это уже ущемление прав капиталиста.

Здесь уместно вспомнить такие философские категории, как формальная и действительная возможности. Гегель говорил, что у турецкого султана есть возможность стать папой римским. Ведь никто ему не воспрещает принять католичество и избрать карьеру служителя культа. Но мы понимаем, что есть много «но», по которым турецкий султан вряд ли станет папой римским, и такого рода возможность Гегель назвал формальной возможностью. Безусловно, у каждого из нас много формальных возможностей. Каждый может стать владельцем заводов, газет, пароходов и банков… Именно отсутствие действительной возможности делает нас несвободными.

Мне хотелось бы остановиться ещё на одной из наших свобод, наших возможностей, для большинства из нас остающейся лишь формальной возможностью. Свобода выбора профессии, возможность выбора любой профессии и смены её. У нас свободное общество, каждый может «подняться на социальном лифте». Он может поступить в престижный ВУЗ, заплатив соотв. сумму за обучение. Стоит ли продолжать?

Наверняка, у либерала уже зудит язык воскликнуть: «Реальная возможность выбора профессии у каждого? А кто же тогда будет выгребать дерьмо?!». Сидя в уютных кабинетах, они говорят, что так мир устроен: всегда одни будут сидеть в уютных кабинетах, а другие – выгребать (за ними) дерьмо. Только в кабинетах должны сидеть самые достойные, настоящие интеллигенты.

В книге Н. Островского «Как закалялась сталь» есть описание тяжелейших условий труда наборщиков текста в типографии в начале 20-го века. Как мы знаем, сегодня тот же процесс набора текста можно, в принципе, организовать в более комфортных условиях.

Также (если ставить цель обеспечения полного благосостояния и свободного всестороннего развития всех членов общества) и работу дворника можно облегчить – оснастить его современными техническими средствами, сократить в несколько раз рабочий день, при этом часть работы сделать более творческой, да-да, творческой, например, той, что сегодня относится к сфере ландшафтного дизайна. А главное, он может стать уважаемым в обществе человеком, потому что тот, кто создаёт чистоту, вообще-то, достоин уважения.

Конечно это кажется странным для нашего общества, где признаком высокой культуры считается боязнь замарать свои благородные ручки о метёлку, считая, что для этого есть специальное быдло, которое «ещё и зарплату получает». Но хоть поверьте, хоть проверьте, бытие определяет сознание.

Это в классовом (и, в частности, в капиталистическом) обществе господствующему классу выгодно держать рабочий люд на положении скотины, на положении товара, которым можно распоряжаться по своему усмотрению в своих интересах.

Молодой Энгельс, который жил тогда в Англии и предпочёл мишуре буржуазного общества общение с рабочими, писал в 1844 году в книге «положение рабочего класса в Англии», что у трудящегося, низведённого до положения скотины, два пути - либо действительно уподобиться в своих привычках скотине, либо черпать человеческое достоинство в ненависти к господам.

«Ох, это же экстремизм, как можно допускать, чтобы такое слышали трудящиеся!» Господам выгодно, чтобы работник считал своё холопское положение нормальным и не вякал. Вот, например, в современном школьном учебнике господина Загладина после этакой карикатуры на марксов материалистический подход к истории, в рамках его критики, написано: «если неимущие в силу особенностей культуры и традиций общества, удовлетворены своим статусом, считают его нормальным и естественным, то у них нет оснований для протеста. Тогда на первый план могут выходить иные интересы (религиозные, национальные), становящиеся движущей силой истории и не связанные с производством и распределением материальных благ».

Мне лично эта цитата из школьного учебника напомнила доктора Хасса, учёного выразителя чаяний буржуазии из фильма «Мёртвый сезон». Доктор Хасс разрабатывал средства «психохимической обработки». По его словам, работать должны «представители неполноценных рас», прошедшие такую обработку. Причём «…эти люди по-своему совершенно счастливы, поскольку начисто лишены памяти. … Человек, прошедший психохимическую обработку, будет радоваться непрерывно, что ему тепло, что Солнце светит, что помидор красный, что ровно в 2 часа он получит питательный бобовый суп, а ночью женщину. При условии, если он будет прилежно трудиться… Причём у него нет никаких других потребностей… Человек-робот ни о чём не думает, всегда доволен и он размножается…»

…

Сегодня герои нашего времени – господа, умеющие присваивать деньги по-крупному, по стольку, сколько честный человек и за тысячи лет не заработает. Тот же, кто вкалывает на 2 ставки, чтобы выжить, обогащая при этом господ тунеядцев, как должен изволить относиться к труду? Заделаться ударником капиталистического труда? Отнюдь. Если вы продемонстрируете, что физически способны выдержать 36 часов труда в сутки, то будьте уверены, господа тунеядцы вынудят вас работать именно столько. Напротив, в этих условиях работникам следует учиться ставить свои условия: либо достойные условия труда и достойная зарплата, либо мы останавливаем работу и вы, господин тунеядец почувствуете, кто кого на самом деле кормит.

Никакого согласия и примирения между классами быть не может. Наши враги ведут классовую борьбу лицемерно и нагло, прикрываясь прям-таки ангельским человеколюбием. Выжимая из нас все соки, они понукают нас законом, защищающим священную частную собственность, а при случае и заповедью божьей «не укради». Сами они, конечно не уворовывают у работников, а «вознаграждают их за труд». Они устами купленных ими словоблудов отравляют наше сознание идеологической сивухой и проповедуют классовую толерантность, толерантность к ним, богатым бездельникам, сосущим наши соки

Сегодня возвышены на пьедестал махровые антисоветчики, так сказать, свободные творческие интеллигенты, которые ничего тяжелее ручки в руках не держали, а её держали вовсе не для того, чтоб сеять разумное, доброе, вечное. При этом сегодня преданы забвению сотни и тысячи поэтов, писателей, художников, которые строили и защищали социализм как силой искусства, так и с оружием в руках. Среди них поэт Степан Петрович Щипачёв. Я позволю себе зачитать одно из его кратких стихотворений:

Природа! Человек - твое творенье,

и этой чести у тебя не отберут,

но на ноги поставил с четверенек

и человеком предка сделал труд.

Труд... Есть ли что упорней и крылатей!

Покорны людям горы, ярость рек.

Кто в наш рабочий век с трудом в разладе,

тот и сейчас для нас не человек.

Таким может и должно стать отношение к труду при коммунизме. Ибо сам труд может и должен стать трудом творческим, созидательным, делающий из человека Человека. Человека-творца, человека, перед которым открываются все тайны мироздания. Но прежде этот самый человек должен разорвать цепи капиталистической эксплуатации.

Дорогие товарищи! На этой высокой ноте мы завершаем сегодняшнюю беседу для того, чтобы в следующий раз разобрать вопрос о том, каковы должны быть первые шаги к этой великой цели. Спасибо за внимание, оставайтесь с нами.

Алексей Дмитриев

ИСТОЧНИК

Рано или поздно потребностям практики становится тесно в существующих пределах и эти пределы преодолеваются. Делаются открытия, создаются изобретения, происходят преобразования общества. Разрешаются накопившиеся в обществе противоречия, происходит его развитие.

Именно этой благородной цели служит любая наука. Как мы уже заметили, физика научила нас перемещаться со скоростью звука, а информацию передавать со скоростью света. Химия позволила исцелять от некоторых ранее неизлечимых болезней. Политэкономия освещает пути переустройства общества. Позволяет разрешить противоречия, которых накопилось предостаточно при капитализме. Мы их обозначили ещё в первой беседе и 11 бесед разбирались в них. Мы старались познать существующий мир… Теперь надо постараться постичь пути преобразования мира.

Сам капитализм, конечно, свои противоречия по-своему "разрешает". Мы видели это. Беседы начиная с 5-й были посвящены в основном вопросу о том, как он это делает. Делает это по-своему "успешно", развивая сферу общественно-бесполезных «услуг», раздувая финансовые пузыри и развязывая войны.

Что значит «успешно»? Критерий успеха для капитализма один – он продолжает «здравствовать». Капиталисты продолжают получать прибыль. А прибыль, смею напомнить, это доход с капитала, то есть, нетрудовой доход, который, как мы знаем, есть превращённая форма прибавочной стоимости, производимой трудом пролетариев.

В современном капиталистическом обществе устанавливается динамическое равновесие между общественно полезным и общественно бесполезным трудом. Законы рынка диктуют капиталистам распределять свои капиталы между этими, с позволения сказать, секторами экономики в том соотношении, которое наиболее выгодно именно капиталистам.

Если в капиталистическом обществе будет слишком много полезного труда – блага станут бесплатными и общедоступными, чего, как вы понимаете, капиталистам допускать никак нельзя. Если будет слишком много бесполезного труда – просто нечего будет продавать, не с чего иметь прибыль.

Понятно, что если общественно бесполезный труд сам по себе, общественно полезный сам по себе, то первый существовать не может. Тот и другой в капиталистическом обществе сопряжены. Для того, чтобы трудящийся смог воспользоваться продуктом общественно полезного труда строителей и инженеров, овеществленном в виде квартиры, он вынужден воспользоваться общественно бесполезным трудом сотрудников кредитных учреждений. И капиталист, как мы знаем из 5-й беседы для того, чтобы жильё не стало слишком дешёвым, вполне может перевести свои капиталы из сферы строительства жилья в создание банка по ипотечному кредитованию граждан.

Если услуги ипотечного кредитования навязываются в основном пролетариям (капиталисты по понятным причинам наличия необходимой суммы в них не нуждаются), другие услуги капиталисты навязывают друг другу. Среди них рекламные, охранные, юридические и многие другие услуги.

Буржуазное государство помимо того, что выступает гарантом защиты свобод частной собственности, торговли и предпринимательства, обеспечивая капиталистам свободу протекания описанных выше процессов, непосредственно обеспечивает сопряжение полезного и бесполезного труда с помощью своих юридически-бюрократических процедур, примеры чему каждый, наверняка, сможет привести лично.

А теперь представим на минуту невероятную ситуацию, когда капиталисты перестали развивать общественно бесполезный сектор экономики, надувать финансовые пузыри и развязывать войны, а все имеющиеся у них капиталы полностью пустили на производство полезных благ, материальных и духовных, включая науку, культуру, образование и здравоохранение. Что будет с ситуацией на рынке? Если все производят нечто полезное, предложение полезных благ повысится. Что при этом станет с ценами, если не уничтожать, так сказать, «излишки»? Цены придётся снижать. Это вполне очевидно; график зависимости цены от предложения, а значит, и график обратной функции зависимости предложения от цены будет убывающим.

Заметим, что нас ещё со школы учат, что так выглядит кривая спроса, а кривая предложения выглядит так:

При этом под «спросом» нам предлагается понимать желание и возможность купить данный товар, в данное время, в данном месте. Под «предложением» нам предлагают понимать только желание продать данный товар в данное время, в данном месте. Впрочем, Википедия предлагает следующий словесный кунштюк:

«Предложение — возможность и желание продавца (производителя) предлагать свои товары для реализации на рынке по определённым ценам».

Так вот, если говорить не только о чьих-то желаниях, а о действительном положении вещей, следовало бы подобно платёжеспособному спросу, говорить о реализуемом предложении, о желании и возможности продать данный товар в данное время, в данном месте. А это значит, что данный товар в данное время, в данном месте купили, тогда кривые реализуемого предложения и платёжеспособного спроса совпадают.

И хотя это вполне очевидно для непредвзятого взгляда, утверждение о прямой зависимости между ценой и предложением освящено буржуазной экономической наукой подобно тому, как система Птолемея была освящена церковью, а учение Коперника считалось ересью.

Почему? Известно, что буржуазная экономическая наука, во всяком случае, официально, не признаёт закон стоимости. Безусловно, признать, что источником богатства является человеческий труд, означало бы поколебать самые основания священных прав богатых тунеядцев. А закон спроса и предложения в официальной формулировке - это попытка без закона стоимости, исходя из чьих-то субъективных желаний, объяснить объективный механизм образования рыночных цен.

***

Давайте подробнее проанализируем динамику цен при повышении объёма продаж некоторого товара.

Итак, по оси абсцисс у нас цены, по оси ординат объём продаж (это то же, что реализуемое предложение и то же, что платёжеспособный спрос).

Пусть у нас вначале объём продаж был У1, цена при этом была Х1. Пусть капиталист повысил предложение вдвое (У2). Цена при этом уменьшилась, но не вдвое (Х2). Если при этом Х2У2 больше, чем Х1У1, это значит, что у капиталиста выросла прибыль и капиталист этому, безусловно, рад. Пусть теперь капиталист решил ещё вдвое увеличить объём продаж (У3) Цена опять снизилась, уже в бОльшей пропорции. Наступает тот момент, когда произведение ХУ при дальнейшем росте предложения будет снижаться.

Когда наступает этот момент, для того, чтобы продать товар, нужно снизить цены в бОльшей пропорции, чем увеличивается объём продаж (в натуральных показателях), то есть, при дальнейшем повышении объёма продаж прибыль будет снижаться. Тогда капиталисту выгоднее излишки продукции уничтожить, а рабочих уволить. Рабочие рискуют умереть голодной смертью оттого, что произвели слишком много продуктов. Мы знаем из 7-й беседы, что это классический кризис производства. И мы знаем, что капитализм научился с этим бороться, заблаговременно переводя капиталы в общественно бесполезный сектор экономики.

Но продолжим невероятный мысленный эксперимент. Капиталисты предлагают всё больше полезных благ, несмотря на снижение прибылей. Точка на нашем графике будет всё больше сдвигаться вверх (что означает повышение потребления благ), одновременно сдвигаясь влево (что означает снижение цен).

Что будет с потреблением, если цены снизятся до нуля? Если хлеб станет бесплатным, не будут бесконечно есть хлеба. Иными словами, при стремлении цены к нулю спрос не стремится к бесконечности.

Наша кривая платёжеспособного спроса (и, как мы выяснили, реализуемого предложения) – это не гипербола, хотя рисуют кривую спроса обычно очень похожей на гиперболу. Для гиперболы, как известно из математики, произведение ХУ = величина постоянная, в нашем случае это означало бы, что капиталисту неважно, продать один товар или миллион – выручка была бы одинакова. В действительности кривые спроса эмпирические, притом разные для разных товаров. Но общее свойство этих кривых, что при низких ценах они имеют менее крутой наклон, чем гипербола и доходят до оси ординат. Это соответствует случаю, когда платёжеспособный спрос выродился в возможность получить продукт бесплатно в количестве, полностью удовлетворяющем потребность в нём. И количество это, повторюсь, не бесконечно:

Однако в действительности левая часть кривых не реализуется. Эти кривые являются предметом анализа маркетологов при фирмах, в чью обязанность входит недопущение снижения прибылей. Эта непростая задача по анализу спроса и влиянию на него требует больших усилий и денег.

А вот потребности, хотя и зависят, как и спрос, от многих объективных факторов, например, сезона, но не зависят от цены, поэтому анализ объективных потребностей проще, чем анализ спроса, только господам капиталистам до объективных потребностей трудящихся дела нет.

Подчеркну, что потребности никто не определяет, их определяют обстоятельства, а люди способны их проанализировать, научно обосновать, а также изменить, изменив обстоятельства. У босого неграмотного мужика нет потребности ходить в театр, но с повышением уровня жизни культурные потребности становятся всё более значимыми.

Продолжение следует...

Алексей Дмитриев

ИСТОЧНИК

В прошлой, 9-й беседе мы говорили о временнЫх особенностях капитализма на разных стадиях его развития. Нам предстоит поговорить о национальных особенностях российского капитализма. Но обо всём по порядку.

Вероятно вы сталкивались не раз с активно тиражируемым и уже ставшим популярным мнением о природной русской лени. Из всего богатства русского фольклора («Терпенье и труд всё перетрут», «Кончил дело - гуляй смело», «Делу - время, потехе - час», «Без труда не вытащишь рыбку из пруда» и др.) уважаемые эксперты выхватывают что-то вроде «Работа – не волк, в лес не убежит» в подтверждение «особенностей русского менталитета».

Дескать, проблемы нашего народа в том, что он ленив и работает недостаточно интенсивно. Работать надо интенсивнее и дольше. И умереть молодым, дабы не обременять государство необходимостью платить пенсию.

Вы, конечно, понимаете, в чьих интересах действуют господа обозреватели, сваливая ответственность за недостойную жизнь на недостойный народ.

Между тем из предыдущих бесед мы знаем, что общественное сознание вместе со всем этим менталитетом и мировоззрением обусловлено общественным бытием.

А особенности российского капитализма обусловлены не особенностями менталитета, а особенностями возникновения современного российского капитализма.

Классический капитализм прошёл долгий и болезненный путь возникновения из недр феодализма.

Откроем 24-ю главу 1-го тома «Капитала».

«Мы видели, как деньги превращаются в капитал, как капитал производит прибавочную стоимость и как за счёт прибавочной стоимости увеличивается капитал. Между тем накопление капитала предполагает прибавочную стоимость, прибавочная стоимость — капиталистическое производство, а это последнее — наличие значительных масс капитала и рабочей силы в руках товаропроизводителей. Таким образом, всё это движение вращается, по-видимому, в порочном кругу, из которого мы не можем выбраться иначе, как предположив, что капиталистическому накоплению предшествовало накопление «первоначальное» («previous accumulation» по А. Смиту), — накопление, являющееся не результатом капиталистического способа производства, а его исходным пунктом».

Дальше вы можете почитать как происходило это самое первоначальное накопление на Западе: разорение ремесленников, огораживание, порабощение и грабёж народов… Так работник освобождался от средств производства, а с ними и от средств существования, а именно такой свободный работник необходим капитализму.

Российский капитализм возник не из феодализма и не простого товарного хозяйства, он не концентрировал производство, не создавал мануфактуры, фабрики и заводы. Он возник из социализма. А социалистическое производство концентрировано на крупных предприятиях. Предприятиях, созданных «народом-деградантом» в «условиях тоталитаризма». Задача «демократических реформаторов» на рубеже 1980-90-х годов сводилась к тому, чтобы обратить государственную собственность в капитал, т. е., в частную собственность, приносящую нетрудовой доход (прибыль) своим владельцам.

Первоначальное накопление капитала, которое, исходя из социализма, означало передачу общенародной собственности в частные руки – такова была стратегическая задача реформаторов. Но как это сделать тактически? Как тактично отнять у народа собственность, чтобы он не возмущался?

А тактически надо было имевшиеся в обществе противоречия «уһуглубить и расширить», довести страну до кризиса, объявить это «порождением проклятого коммунизма», а затем предложить «спасительное решение» в виде либеральных рыночных реформ.

Я упомянул о противоречиях в обществе. Знакомые с диалектикой знают, что противоречия есть в любом обществе. Более того, без противоречий невозможно развитие. Но одно дело их планомерно разрешать, другое – использовать в своих корыстных интересах.

А социализм – не полный коммунизм, противоречия в нём особенно остры. Социализм – это не только построение коммунизма, но и борьба с пережитками, с «родимыми пятнами» капитализма.

Политэкономию социализма мы ещё «не проходили», это тема отдельного разговора. Сегодня возьмём за начало отсчёта середину 1980-х годов. К этому времени экономика СССР уже более 20 лет ориентировалась на капиталистические показатели прибыли и рентабельности. Почему это плохо для социализма, сегодня говорить не будем, скажем только, что это привело к некоторым проблемам. Характерные для сталинской поры невиданные темпы экономического роста при одновременном снижении цен и сокращении рабочего дня остались позади.

Некоторые товары пользовались, так сказать повышенным спросом и за ними выстраивались очереди. И даже если фактическое потребление большинства этих продуктов на душу населения было выше, чем в современную эпоху роскошных витрин, проблема имела место.

В общем, социализм был, так сказать, не совсем такой, как раньше. Но вопрос о коллизиях социализма плохо освещался в учебниках политэкономии. Говорилось об общенародном государстве и классового врага внутри страны на его радость никто не замечал… Впрочем, учебники политэкономии не пользовались большим интересом среди читателей.

Политическая сознательность трудящихся (даже среди членов общественных организаций, в том числе КПСС) была, я бы сказал, недостаточна. Это характерно для капитализма, но при социализме, как мы увидим, когда у нас будут беседы о политэкономии социализма, должно быть не так. Простые люди в 80-е годы социальные гарантии считали естественными. Это было уже не то поколение, которое героическим трудом добывало их и отстаивало с оружием в руках. Они (не говорю о всех, но о многих) не очень активно участвовали в общественной жизни, переложив заботу об управлении государством и всю ответственность на профессиональных управленцев.

При всём при этом эти люди отличались от сегодняшних обывателей. В большинстве они добросовестно трудились на благо общества и считали это естественным. Они считали естественным нормальные человеческие отношения, не размежёвывались по национальным и прочим признакам, не держали друг на друга камень за пазухой, не вешали по нескольку замков на двери и решётки на окна. Многие молодые люди мечтали стать учёными, конструкторами, космонавтами, преобразователями природы.

Но не они станут героями своего времени.

И вот однажды в таком обществе о проблемах заговорили. Да так, что советские достижения в науке, культуре, общественной жизни, подвиги героев мирного строительства и защитников советской Родины вдруг поблекли на фоне «ужасов советской власти». Из репродукторов и телевизоров граждане вдруг узнали, что 70 лет они шли не туда, что советская система порочна и её надо ПЕРЕСТРАИВАТЬ.

«Больше социализма» - говорил Михаил Сергеевич. Услышать правдивое «больше капитализма» из уст генерального секретаря коммунистической партии Советского Союза советский народ был не готов.

Позже экс-генсек и экс-президент, лауреат нобелевской премии мира скажет, что он использовал своё положение в партии для уничтожения коммунизма, невыносимой диктатуры над людьми. Но это он скажет позже.

А тогда только настало время каяться за грехи советского прошлого.

И всё-таки, главная тема цикла наших передач не идеология, а политэкономия, наука изучающая экономику во взаимосвязи с политической и идеологической надстройкой. Так вот, с советской экономикой во второй половине 1980-х годов тоже стали происходить странные вещи. Давайте вспомним, как это было.

На отечественные предприятия тогда не обрушились ни потопы, ни землетрясения, ни полчища фашистов. Промышленность ещё продолжала работать на полную мощность. Но при этом с полок магазинов исчезло всё.

Чтобы объяснить это явление, нам придётся вспомнить экономические реформы перестройки.

…в январе 1987 года была снята государственная монополия внешней торговли. Государственная монополия внешней торговли давала возможность поддерживать цены на товары первой необходимости для граждан внутри страны на порядок ниже, чем на внешнем рынке. А на внешнем рынке Советский Союз продавал свою продукцию за обеспеченные золотом инвалютные рубли.

Впрочем, доля доходов от всего экспорта в бюджете СССР составляла к началу перестройки единицы процентов. Страна от внешней торговли практически не зависела, производила всё необходимое, а всё производимое, в том числе добываемые ресурсы потреблялись в основном внутри страны.

В результате отмены государственной монополии внешней торговли предприятиям и частным лицам разрешалось скупать товары по стабильным низким внутренним ценам и вывозить за рубеж. Скупались товары, конечно, не с полок магазинов, докуда они просто не доходили. Ситуация складывалась в пользу тех, у кого были соответствующие связи для осуществления выгодных сделок.

Предприятия добросовестно выполняли план, но координация народного хозяйства нарушилась. В деле доставки продукции со складов предприятий на полки магазинов почему-то стало возникать всё больше бюрократических трудностей. Не всё, конечно, вывозилось за рубеж. Скоропортящиеся продукты просто сгнивали. А уставшие от бесконечных очередей граждане проходили идеологическую обработку: «плановая экономика не даёт воли предприимчивости. Посмотрите на полки магазинов: вот показатель её неэффективности»

Какие резервы изыскивались для повышения эффективности экономики?

05.02.1987 года совет министров СССР принимает закон о создании кооперативов по производству товаров народного потребления (ТНП). Вот часть преамбулы закона:

«...уровень обеспечения населения товарами народного потребления, их качество и ассортимент не соответствуют современным требованиям. Недостаточно используются имеющиеся возможности и резервы для более полного удовлетворения потребностей населения за счет дополнительного привлечения имеющихся местных материалов и вторичного сырья, а также использования труда пенсионеров, других граждан, не занятых в общественном производстве, и в частности путем организации кооперативов».

В условиях пока ещё планового хозяйства кооперативы пользовались правами субъектов рыночной экономики. Теневой бизнес был легализован.

11.06.1987 ЦК КПСС и совет министров СССР принимают постановление №665 «О ПЕРЕВОДЕ ОБЪЕДИНЕНИЙ, ПРЕДПРИЯТИЙ И ОРГАНИЗАЦИЙ ОТРАСЛЕЙ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА НА ПОЛНЫЙ ХОЗЯЙСТВЕННЫЙ РАСЧЕТ И САМОФИНАНСИРОВАНИЕ» В нём, в частности, говорится:

«...курс на усиление демократических начал в деятельности трудовых коллективов, расширение хозрасчетной самостоятельности и ответственности предприятий в производственном и социальном развитии открывает новые возможности для социалистической предприимчивости, полного использования человеческого фактора в повышении эффективности производства и качества продукции»

Планировать народное хозяйство, представленное хозрасчётными самофинансируемыми предприятиями было уже нельзя (вспоминаем Хайека!). А задача эффективно планировать народное хозяйство уже не ставилась.

Самое время было заговорить об эффективных собственниках, о рачительных хозяевах, которых так не хватало советской экономике!

06.03.1990 года принят «закон о собственности в СССР», которым была узаконена частная собственность на средства производства. Конечно, в нём много человеколюбивых фраз, ну например:

«Использование любой формы собственности должно исключать отчуждение работника от средства производства и эксплуатацию человека человеком».

А ведь из азов политэкономии следует, что использование частной собственности (если только это не средневековое кустарное хозяйство) необходимо предполагает эксплуатацию наёмных работников. Этот закон противоречил конституции СССР, в которую внесли соответствующие поправки. Одновременно был учреждён пост президента СССР.

В июне 1990 г. Верховный Совет СССР принял Постановление «О концепции перехода к рыночной экономике», а в октябре 1990 г. «Основные направления по стабилизации народного хозяйства и перехода к рыночной экономике». Документы предусматривали постепенную демонополизацию, децентрализацию и разгосударствление собственности, учреждение акционерных обществ и банков, развитие частного предпринимательства.

Да, теперь уже с высоких трибун говорили не «о совершенствовании социализма», а открыто вели в капитализм, поливая грязью советское прошлое.

В том же 1990 году российский учёный-юрист, философ, борец за права человека Владик Сумбатович Нерсесянц писал:

«Одним из существенных прав и свобод человека является индивидуальная собственность, без чего все остальные права человека и право в целом лишаются не только своей полноты, но и вообще реального фундамента и необходимой гарантии».

И далее:

«Создаваться и утверждаться социалистическая собственность может лишь внеэкономическими и внеправовыми средствами - экспроприацией, национализацией, конфискацией, общеобязательным планом, принудительным режимом труда и т.д.».

Как же преодолеть это зло? Нерсесянц даёт ответ и на этот вопрос:

«Необходимо освободить социалистическую собственность от абстрактно-всеобщей, «ничейной», государственной формы... и трансформировать ее в индивидуализированную собственность всех членов общества».

Иными словами, необходимо провести приватизацию.

Выходит, что приватизация, в противоположность национализации, правовой акт. В результате его именно самые успешные и достойные бизнесмены получают в собственность созданные неправедным путём бывшие «совковые» предприятия.

И приватизация была проведена. Только уже не в Советском Союзе, ведь он 8 декабря 1991 года, несмотря на волю народа по итогам референдума от 17 марта 1991 года, официально прекратил существование.

Среди других итогов перестройки можно назвать более чем десятикратное повышение внешнего долга СССР и тоже более чем десятикратное уменьшение золотого запаса.

Дальнейшее шествие свободы и демократии шло уже в независимой России…

Я прошу обратить внимание на хронологическую последовательность реформ. Мы знаем, что в начале создавались объективные условия для товарного дефицита в магазинах. Затем легализация теневиков и дальнейшая деконструкция народно-хозяйственных связей. Самофинансирование предприятий, что как вы понимаете, означает отнюдь не стабильное финансирование из бюджета. Легализация частной собственности на средства производства.

О необходимости рачительного хозяина - частного собственника давно говорили. Население к проведению приватизации государственных предприятий, вроде как, было морально готово.

Но прежде, в самый нужный момент, был сделан ещё один важный шаг. К новому 1992 году «дорогих россиян» ждал подарок. 2 января 1992 года вступил в силу указ Президента РСФСР от 03.12.1991 N 297 «О мерах по либерализации цен». Теперь уже не совмин, а господин президент раздавал подарки.

Согласно официальной статистике инфляция за один январь 1992 года составила 245%. Как вы понимаете, к тому времени отношения не только в розничной торговле ТНП, но и между промышленными предприятия были чисто товарно-денежными. Но система бухгалтерии предприятий была совершенно не готова пересчитывать цены на промышленную продукцию, как цены на хлеб в магазине. Возникла ситуация, когда цена на костюм, гарнитур и даже промышленный станок едва ли не приближалась к цене буханки хлеба. Промышленность стала нерентабельна и разорялась.

И только тогда, 29.01.1992 года господин президент подарил очередной подарок, для некоторых господ долгожданный. Вышел указ No.66 от 29.01.1992 «Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий». Рассмотрение подробностей этого процесса выходит за рамки нашей беседы. Скажу только, что в результате этого процесса предприимчивые господа могли получить в частную собственность целые предприятия по цене, составлявшей малые доли процента от стоимости дневного выпуска продукции.

Я здесь хочу подчеркнуть, что прежде чем обвинять реформаторов в неэффективности реформ, следует просто ответить на вопрос о подлинных целях реформ. Тогда соответствие результата заранее поставленной цели и будет означать эффективность. Вот, что говорил о цели приватизации разработчик её программы господин Чубайс:

«Мы занимались не сбором денег, а уничтожением коммунизма (…) мы знали, что каждый проданный завод — это гвоздь в крышку гроба коммунизма. Дорого ли, дёшево, бесплатно, с приплатой — двадцатый вопрос, двадцатый. А первый вопрос один: каждый появившийся частный собственник в России — это необратимость. Это необратимость. Точно также как 1 сентября 92 года первым выданным ваучером мы выхватили буквально из рук у красных решение об остановке приватизации в России, точно также каждым следующим шагом мы двигались ровно в том же самом направлении.

Приватизация в России до 97 года вообще не была экономическим процессом. Она решала совершенно другого масштаба задачи, что мало кто понимал тогда, а уж тем более на Западе. Она решала главную задачу — остановить коммунизм. Эту задачу мы решили.»

Приватизация была проведена успешно. Не учёные, не изобретатели, не передовики производства стали героями своего времени, а предприимчивые герои приватизации. Кто поменьше – стали мошенниками и бандитами, кто по-крупному – респектабельными уважаемыми господами.

Таковы особенности первоначального накопления капитала в России. Мы подняли эту тему не из любви поворошить прошлое. Не рассмотрев становление капитализма, невозможно понять уже ставший капитализм. И вот в следующей беседе мы поговорим о современном российском капитализме, о его, так сказать, национальных особенностях. Для этого нам просто необходимо будет опираться на материал сегодняшней беседы.

На сегодня всё. Спасибо за внимание.

Алексей Дмитриев

ИСТОЧНИК