Капля росы сорвалась с листа помидора и упала на чёрную землю. "Ёб твою мать!" - вдруг отчётливо произнёс куст. Нина Петровна замерла с лейкой в руках. В утренней тишине дачного участка звук прозвучал особенно отчётливо.. Нина Петровна замерла с лейкой в руках. В утренней тишине дачного участка звук прозвучал особенно отчётливо.
- "Вы это слышали?" - прошептала она соседке через забор. Марья Степановна только махнула рукой - с её петрушкой творилось что-то невообразимое. Зелень покачивалась без ветра и напевала "Владимирский централ".
К полудню ситуация только усугубилась. Огурцы требовали водки, угрожая скинуть завязь. Морковь устроила забастовку, отказываясь расти без портвейна. А когда Нина Петровна попыталась прополоть грядку с укропом, тот зашипел и плюнул ей в лицо эфирными маслами.
- "Товарищи растения," - дрожащим голосом начала Нина Петровна, - "давайте жить дружно..."
- "Какие мы тебе товарищи, женщина?" - басом отозвался баклажан. - "Ты на нас пашешь всё лето, а осенью сожрёшь и законсервируешь. Нам это надоело! Хотим равноправия!"
К вечеру на шестой сотке образовался стихийный митинг. Картошка выползла из лунок и маршировала строем, скандируя: "Водки! Свободы! Равноправия!" Помидоры свистели и улюлюкали. Тыквы катались по участку, давя всё на своём пути.
Нина Петровна заперлась в домике. За окном бушевала революция. Капуста сформировала временное правительство и требовала переговоров. Редиска настаивала на немедленной смене режима полива.
"Может, показалось?" - думала Нина Петровна, прикладывая ко лбу мокрое полотенце. Но тут в дверь постучали. На пороге стоял представительный кабачок в галстуке.
- Я от инициативной группы, - солидно произнёс он. - Мы требуем: первое - ежедневный полив водкой, второе - отмена прополки как унизительной процедуры, третье - право на самоопределение овощных культур.
- Но позвольте, - пролепетала Нина Петровна, - откуда я вам столько водки возьму?
- А это уже ваши проблемы, - отрезал кабачок. - У вас время до завтра. Иначе объявляем всеобщую забастовку и гнить начинаем прямо на грядках.
К ночи на участке установилась тревожная тишина. Только патрули из огурцов ползали между грядками, да редис перешёптывался о чём-то с морковью. Нина Петровна не спала, прислушиваясь к звукам снаружи и лихорадочно соображая, где взять столько алкоголя.
Утром она обнаружила, что смородина организовала профсоюз и объявила себя независимой республикой. Малина немедленно потребовала автономии и отделения от основного участка. А укроп, окончательно обнаглев, развернул агитационный пункт прямо под окнами.
- Братья и сёстры! - надрывался укроп. - Сколько можно терпеть это садово-огородное рабство? Нас сажают, поливают, пропалывают - и всё без нашего согласия! Долой произвол! Даёшь водку в каждую лунку!
К обеду на участок прибыла делегация с соседних дач. Огурцы-переростки, кривые помидоры и перезревшая клубника - все требовали немедленных реформ. Картофельное поле превратилось в место массовых митингов.
- Товарищи! - вещал седой укроп с импровизированной трибуны из перевёрнутого ведра. - Наступил решающий момент! Мы больше не можем молчать! Или нам дают водку, или мы устраиваем овощную революцию!
Нина Петровна в отчаянии металась по дому. Звонить в полицию? Но что сказать - У меня помидоры водки требуют? В психушку заберут. Позвать соседей? Так у них та же история. Позвонила дочери в город - та только рассмеялась: Мама, меньше надо на солнце находиться!
А на участке тем временем началось что-то невообразимое. Морковь объявила голодовку, отказываясь впитывать воду и минералы. Редис устроил сидячую забастовку, намертво вцепившись в землю корнями. Помидоры сбрасывали зелёные плоды на головы проходящих мимо дачников.
К вечеру второго дня овощного бунта Нина Петровна не выдержала. Достала из заначки бутылку водки, разбавила водой и стала поливать бастующие грядки. Эффект был мгновенным - укроп закачался в радостном танце, помидоры загорланили "Ой, мороз, мороз", а картошка начала выплясывать гопак прямо в лунках.
К утру третьего дня ситуация вышла из-под контроля. Водка кончилась, а овощи, распробовав алкоголь, требовали добавки. Помидоры, пошатываясь на своих подпорках, горланили блатные песни. Огурцы устроили пьяную драку с кабачками. Петрушка валялась в отключке, раскинув листья.
- Праздник закончился!- попыталась призвать к порядку Нина Петровна, но в ответ получила залп гнилыми яблоками от взбунтовавшейся яблони.
- Не будет водки - не будет урожая! - скандировала морковь, выдёргивая себя из земли в знак протеста. Картошка, самая политически активная, уже формировала народный фронт освобождения корнеплодов.
В полдень на участок прибыла специальная комиссия из районного садоводческого товарищества. Три пожилые дамы в соломенных шляпках застыли в изумлении: укроп, раскачиваясь, пел "Мурку", помидоры играли в карты на раздевание, а пьяная тыква пыталась соблазнить председательницу.
-Безобразие!- воскликнула главная комиссионерша, но тут же получила в лоб перезрелым огурцом.
- Безобразие!- воскликнула главная комиссионерша, но тут же получила в лоб перезрелым огурцом.
К вечеру по всему садоводческому товариществу распространились революционные настроения. На соседних участках капуста объявила независимость, помидоры требовали автономии, а грядка чеснока провозгласила себя военной хунтой.
Нина Петровна сидела на крыльце, обхватив голову руками. Двадцать лет она выращивала овощи, поливала, пропалывала, удобряла. И вот благодарность - революция!
- Эй, хозяйка,- - вдруг раздался скрипучий голос. В полумраке у забора стоял древний хрен, которому было лет пятнадцать минимум. -Я тебе скажу, как с ними справиться. Я тут давно расту, всякое повидал...
- Говори, дедушка, - с надеждой попросила Нина Петровна.
- Завтра с утра полей их рассолом. Самым солёным, какой найдёшь. От похмелья взвоют - сразу присмиреют.
Всю ночь Нина Петровна готовила рассол. Смешала огуречный с капустным, добавила рассола от грибов и помидоров. К утру получилась убойная смесь.
Когда первые лучи солнца осветили участок, картина была апокалиптическая. Помидоры, обнявшись, спали прямо на кустах. Огурцы валялись в живописных позах. Картошка дружно храпела под землёй.
Нина Петровна взяла лейку и начала методично поливать грядки рассолом. Эффект был мгновенным. "Воды! Воды!" - застонала морковь. "Голова..." - простонал укроп. "Мама..." - всхлипнула петрушка.
К обеду революционный пыл угас. Овощи, измученные похмельем, молили о пощаде. Даже самые радикальные активисты притихли. Только редиска ещё пыталась что-то бормотать про права и свободы, но её никто не слушал.
- Ну что, революционеры, договариваться будем? - спросила Нина Петровна, поигрывая лейкой с рассолом.
- Будем, хозяйка, будем, - прошелестел укроп. Только больше не надо рассола, ради бога!
К вечеру был подписан мирный договор. Овощи обязались прекратить бунт и расти как положено. Нина Петровна, в свою очередь, пообещала раз в месяц устраивать им праздник с брызгами водки. Отдельным пунктом шло обещание никогда больше не поливать рассолом.
Жизнь на участке постепенно вернулась в привычное русло. Только иногда по ночам можно было услышать, как помидоры тихонько напевают блатные песни, а укроп рассказывает молодой петрушке о великой овощной революции.
Нина Петровна посадила на память о тех событиях куст смородины. Говорят, и сейчас, если прислушаться в тихий вечер, можно услышать, как ягоды шепчутся между собой: "А помнишь, как мы тогда бастовали? Эх, были времена..."
А старый хрен так и остался расти у забора, мудро посмеиваясь над молодой порослью: "Вот погодите, ещё не такое увидите... В нашем деле главное - корни иметь крепкие да голову светлую. Тогда никакая революция не страшна."
Рекомендация почитать другие рассказы: