Навоз, как средство от простуды (хроники пандемии) - 4
Между тем, начался апрель. Весенняя эпидемия психиатрических заболеваний, регулярно поражающая наши убогие просторы, усугубилась на фоне гуляющего по стране коронавируса. Психоз достиг невиданных размеров.
Президент продлил осадное положение до майских праздников. Глава Белоруссии предложил населению лечиться «дымом и гарью костров».
Российские самолеты развозили по миру гуманитарную помощь, не внемля просьбам собственных медиков. Московский градоначальник снова перекладывал плитку в центре столицы. Патриарх Гундяев в прямом эфире телеканала «Спас», рассекая по МКАДу, обрызгал Третий Рим святой водой из бутылки. Его белорусский коллега пошел еще дальше, разбрызгивая жидкость прямо с борта самолета. На Патриарших задержали Иисуса, выгуливающего собаку. Аннушка, меж тем, уже разлила масло. Комета OR2 1998 пересекла орбиту Марса и стала заметна на фоне вечернего неба. Неотвратимо приближалась новая премьера «Лебединого озера» по телевизору.
Жизнь в провинциальном Гомеле шла своим неспешным чередом. Троллейбусы по-прежнему ходили по Советской улице, мимо фабрики «8 марта», где женщины со времен социализма шьют семейные трусы мужской половине человечества в надежде связать ее узами брака. Когда троллейбус поворачивал с Советской на Трудовую, пассажиры стали замечать огромную толпу перед Областным драматическим театром.
Люди стояли на площади, чтобы припасть к ногам Новомученика Степана, в миру бывшего участкового, который теперь восседал на гранитной трибуне монумента В.Ленина. Степан, подсвеченный изнутри испитым накануне навозом, осенял себя крестным знамением, иногда забывая правильно складывать пальцы и путая последовательность крестных движений. Через всю площадь, закручиваясь в живую спираль, к Новоявленному тянулись страждущие. Оба святых: вождь революции с кепкой в руке, и бывший участковый, сияющий, как светлячок, представляли комическую композицию, что, впрочем, не останавливало доверчивых горожан, жаждущих бесплатного исцеления.
Эпидемия добралась и до деревни Новые Оглобли. От вируса пала Красная Москва, прыткая однорогая корова, которая любила прогулки на свежем воздухе. Неосторожно выйдя на скотный двор, Красная Москва оступилась и погрязла в навозе по самое вымя. Плавать животное, увы, не умело.
Дела в Центре им. д-ра Гишгорна шли хорошо. Мелкопоместную публику на подержанных «Фольксвагенах» заменили представители среднего класса на подержанных «Ауди». Нервных дам, желающих похудеть, все больше сменяли солидные представители мужского пола. Этому способствовал пущенные кем-то слух, что купание в коровьем говне способствует твердой и продолжительной эрекции.
После смены полов стали меняться и вкусы пациентов оздоровительного центра, следуя за которыми менялись подходы к лечению. Смузи стали готовить без фруктов, из сырого картофеля. В большой блендер, бывший когда-то пюре-машиной, ссыпали мытую картошку, добавляли немного свеклы и тщательно перемешивали. В смесь вливали самогона для крепости. Готовый коктейль получил официальное название «Авдеич».
Перелом в работе Центра наступил, когда через открытую белорусскую границу в Гомель хлынули изолированные россияне, избалованные пляжами Антальи и красными фонарями на улицах Пхукета. Уставшие от самоизоляции гости жаждали развлечений. Экскурсионная программа начиналась для россиян с Новомученика Степана. Получив благословение, туристы отправлялись в казино, которое находится тут же, на площади Ленина. Проигравшись, гости жаждали нравственного и физического воскресения. Между казино и бывшим морозильником запустили маршрутное такси.
Прибыв в Центр д-ра Гишгорна, измученные граждане России требовали продолжения банкета. Несмотря на инфекцию, им хотелось праздника и развлечений. Каждый вечер широкие двери морозильника, куда раньше въезжали фуры, распахивали настежь, чтобы пациенты могли любоваться фейерверком. Некоторые, стремясь принять непосредственной участие, выскакивали из джакузи, и, облепленные лекарством, в чем мать родила бегали под вспышки салюта по вспаханной ниве.
Трудно точно сказать, действительно ли навозные ванны обладали целительной силой виагры, или то были последствия коктейля «Авдеич», но клиенты все чаще стали требовать эротического удовлетворения. На время проблему закрыли, пригласив из города девушек с низкой социальной ответственностью, трудившихся в службе эскорта.
Оздоровительный центр постепенно менялся. Тренажеры заменяли подмостками для стриптиза, игральными столами, креслами и диванами релаксации.
«Какую культуру с медициной у нас не создай, все обязательно закончится борделем. Рано или поздно», - так прокомментировал происходящее Авдеич.
Женька с председателем все чаще оставались дома, не в силах смотреть на происходящее.
«Не хочу больше, чтобы Центр называли моим именем», - однажды заявил как-то Женя.
«Доктор Гишгорн - уже бренд, ничего не поделать», - заметил Авдеич.
«Оздоровительное учреждение «Содом и Гоморра», - откликнулся Женя.
В один из поздних вечеров приятели выпивали на кухне в доме у председателя. Женька рассказывал о жизни в Израиле, Авдеич слушал вполуха, не проявляя особого интереса к обитателям пустыни. Уже изрядно поддав, Женька вспомнил сельскохозяйственный кибуц и стал увлеченно рассказывать о новейших технологиях и огромных надоях, которые в режиме он-лайн транслируются в компьютер. Услышав слово «технологии», Петр Авдеич полез глубоко в карман, долго там что-то искал и, наконец, вытащил старенький потертый мобильник.
«Технологии, - как-то пьяно захихикал председатель, - вот смотри технологии. Сейчас узнаем про наши надои».
Петр Авдеич набрал номер в быстром наборе, включил громкую связь и положил телефон на стол. Потом налил самогону, взял в руку огурец и поднял стакан. Телефон долго гудел, разыскивая кого-то в темноте. Гудки неожиданно прервались и хриплый женский голос произнес «Ага….».
«Тихоновна, - закричал председатель, - какие сегодня надои!».
Трубка недоуменно замолчала, затем в ней звякнуло ведро, скрипнула дверь и тот же простуженный голос громко произнес: «Авдеич, ты что пьяный! Какие нахер надои в два часа ночи».
Тихоновна была женщиной большого размера и формы. Если она распоряжалась на ферме, было слышно на другом конце деревни. В хозяйстве она замещала Авдеича, когда тот запивал, пропадая неделями в алкогольном тумане. Несколько лет назад Тихоновна потеряла мужа, который ушел от нее к прыщавой девице из города. С тех пор Тихоновна возненавидела все мужское, включая быков-осеменителей.
«А в Израиле каждый литр в компьютере виден, мы что, хуже евреев, - повторял слова Жени председатель, - Какая у нас статистика на сегодня?».
В трубке, видимо, всплеснули руками, и из нее завопил сиплый голос Тихоновны: «Иди проспись, старый ты пьяница. Вишь, надоев ему захотелось среди ночи. Ты корма закупил, силос вовремя заложил? Дыры на ферме, что собаки пролазят – вот какая наша статистика!».
Привычный к укорам председатель, выпил, хрустнул огурцом и подмигнул Женьке. А трубка продолжала петь возмущенно: «Надои блядь……статистика нахер……- удумал черт старый среди ночи». Потом что-то чиркнуло и раздались длинные гудки.
Довольный Петр Авдеич выключил телефон и спрятал в штаны. Потом разлил остатки спиртного по стаканам, чокнулся и выпил за Женькино здоровье. Упрятав пустые бутылки под стол, Авдеич перегнулся через лавку, открыл холодильник и достал спрятанную на черный день водку.
«Говоришь, хочешь посмотреть наши технологии, - заговорил Петр Авдеич, в упор глядя на Женю, - бери сапоги и пойдем счас на ферму. Увидишь надои своими глазами».
Нужно заметить, что выпивший Женя существенно отличается от трезвого. Во хмелю он гораздо резвее, забывает полученный ранее опыт и традиции своего народа. Женька бездумно скинул туфли, натянул носки на брючины и пошел вслед за Авдеичем в сени искать сапоги. Примерив несколько пар, которые председатель нашел в полутемном углу, Женька вслед за Авдеичем вышел во двор.
На небе в окружении радужного нимба сияла луна. Мигали звезды. Подмораживало. Приятели направились к ферме, придерживая друг друга на скользкой дороге.
Продолжение следует!