В 2011 году восхождения на Эльбрус с юга стали невозможны, Эльбрус был закрыт из–за известных событий, и мы полностью переключились на северную сторону.
Красивая природа, меньше людей на тропе, да и частое отсутствие тропы выше 3700 из–за постоянных снегопадов позволяли насладиться сезоном несколько больше, чем обычно. И вот в середине сезона приехали индонезийцы, а главным гидом их Эльбрусской программы оказался я.
Их было семеро. Пятеро из них – с минимальным или нулевым опытом, двое кое–что успели. Один был горным гидом в узком смысле этого слова, так как снега не видел нигде, кроме Эльбруса. Второй, Сабар, был ключевой фигурой экспедиции. У Сабара не было ноги. Совсем.
Да, приехали еще посол Индонезии в России, его помощники и индонезийская пресса. Они тоже были клиентами в моей группе, но все их пребывание ограничилось несколькими групповыми фото в первый день и короткими интервью.
Потом они решили, что “не стоит нам мешать” и умчали назад в Пятигорск. Жаль, было бы веселее на горе.
Есть люди, совершающие восхождения на протезах. Даже на Эверест восходил британец, у которого были ампутированы обе ноги по колено. У Сабара все было несколько сложнее – в молодости он попал под поезд, и оставшаяся часть ноги была слишком коротка для прикрепления протеза. И вот он приехал сходить на Эльбрус. С севера. Никаких технических бонусов вроде канаток или ратраков до 5000м (а иногда и до 5200) на северной стороне, как известно, нет.
Я верил в себя, как гида, но не совсем верил в Сабара. Мы работали с восьмилетними детьми и почти восьмидесятилетними стариками, с бизнесменами, которые о стадионах и тренировках даже не читали, с арабскими шейхами и устраивали концерт Текиллы Джаз на Эльбрусе. Был клиент с загипсованной рукой, были люди с разными отклонениями, почти все они были со мной на вершине, но этот случай как–то резко выделялся. Первый же акклиматизационный выход дал понять, что будет трудно.
На ровных участках Сабар нас даже заметно обгонял, зато вверх, особенно по большим камням или осыпям, ему было заметно труднее, чем даже самым неподготовленным участникам.
На наконечники костылей Сабар сделал себе настоящие кошки – собственноручно выточил из нержавейки, сделал ручки регулирующимися по длине
Он замечательно подготовился физически, несмотря на возраст за 50. Пересек какую–то пустыню на велосипеде – 800км за 7 дней, много плавал, много ходил, в том числе и в горы. Только вот парадокс – на высшую точку Индонезии пермит ему, индонезийцу, не дали – мол опасно, а ты – инвалид.. Вот и приехал Сабар в Россию доказать, что на высшую точку Европы сможет сходить. По моему мнению, успешное восхождение открывало бы моему клиенту путь дальше к другим вершинам, ведь и спонсоры восприняли бы его серьезнее, и резонанс был бы в прессе.. Была еще одна сложность – экспедицию индонезийцы запаланировали без всяких резервных дней, взойти надо было четко в день независимости Индонезии без шанса второй попытки. Непонятно, на что надеются в таких случаях люди, ведь погоду на Эльбрусе никто менять пока не научился.
Во второй день мы отправились на приют со всем скарбом. Лагерь нас уже ждал, однако личные вещи Сабара пришлось погрузить на портера. Он был единственным из группы, кто ни разу не принял мою протянутую руку среди огромных камней перед приютом.
И уже на следующий день мы не осилили программу–минимум – восхождение до 4700. Двое просто повернули недалеко от лагеря, а остальные пятеро физически не смогли.
Что же делать на восхождении? Только стартовать как можно ближе к вершине! И мы отправились ночевать на 4800, где лежал свежеразбитый вертолет.
И где–то еще метрах в двухстах ниже ночевки нас накрыла пурга………..
Жесткая, с видимостью до 10 метров, со сбивающим с ног ветром. Посоветоваться можно было с кем угодно, а вот нести ответственность, особенно моральную, оставалось самому. Спускаться вниз было бы намного дольше, чем уже дойти до места лагеря, это мы проверили еще вчера. Скорость вверх и вниз была примерно равна. Сбив всех в кучу, я отправил группу наверх с ассистентом. Мы с Касиком (Виктором Ершовым) остались с Сабаром. Снег доходил до колена. Сабару было все сложнее передвигать костыли и ногу, как ему помочь мы не знали, старались копать траншею получше, но с таким ветром эффект пропадал за полминуты.
Около вертолета мы быстро раскинули палатки, завинтили все оттяжки на буры и сразу положили в них клиентов, чтобы эти самые палатки не унесло. Один из гидов в это время накипятил воды, но когда я заливал ее в первый клиентский термос, в нос ударил резкий запах керосина. Снег был набран ровно в том месте, где упал отломившийся хвост вертолета и вытекло 200 литров гидравлики при крушении пропеллерного агрегата. Моем котел, и все снова.. Клиенты в такую погоду в палатках никогда не были (да и снега то до России не видели), воля к жизни была подавлена. Все инициативы готовить пищу куда–то исчезли, пришлось их заставлять чуть ли не силой есть нами приготовленный суп. Все вдоволь наигрались в альпинистов и быстро уснули.
Оптимизма с вечера оставалось мало, но по привычке верить в хорошее, я завел будильник на три. Ночью ветер просто ревел, раскачивая вертолет. Безопасность у меня всегда была приоритетнее спортивных амбиций, опять же по привычке переставил будильник на пять.. Солнце уже потихоньку начало освещать горизонт, ветер бушевал немного слабее, давая нам надежду.
Настроения у некоторых были упаднические, но команда была вставать, ланчпакеты были розданы, завтрак приготовлен, Гора нас ждала где–то там за иногда разрываемыми облаками. Кстати, с 4800 все смотрелось несколько позитивнее, чем в то же утро с 3700.
Что может быть прекраснее свежего ветра утром в горах! Даже если ветер валит с ног. Через некоторое время мы связали всех в две связки.
Сабару снова было трудно идти в снегу по колено, хоть и снова тропу мы ему били как могли. Остальные, стоит отметить, ничуть не пытались побить рекорд скорости и требовали не меньше заботы. Все–таки Сабар был очень тренированным и морально, и физически.
Когда мы подходили к седлу, погода уже совсем наладилась, но вид предвершинного взлета выбил Сабара из колеи и он сказал, что дальше не пойдет. Оставались еще четверо добровольцев бороться. В таких ситуациях в работе гида (помимо моральных терзаний) возникает диллема – один гид вниз инвалида не утащит, но и отправить с ним двух, оставаясь в одиночку с четырьмя уставшими клиентами, учитывая их опыт и маршрут, тоже не совсем правильно. Однако же в арсенале гидов есть много приемов (опять же помимо моральных рычагов) – от горячего сладкого чая до ампул адреналина и дексаметазона. Сабару хватило уговоров и чая :
Дальше была борьба. Труднее Сабару было только на огромных камнях морены перед приютом. Но тут была высота, сильный ветер, крутой склон и, видимо, сильная усталость. Но и вершина была тоже почти тут. Мы фиксировали ему веревку и он подтягивался на ней, лежа на склоне. Пытался идти, но слишком крут был склон. Пару раз мы пытались немного подтянуть Сабара, на что он отвечал негодующими криками, ведь даже на морене он был единственным в группе клиентом, кто так и не принял мою протянутую руку.. Он должен был сделать все только САМ. И вот спустя вечность борьбы, мы на плато. Остальные клиенты, как ни странно, ушли не далеко, а индонезийский гид даже отстал. Сабара было уже не остановить, открылось второе дыхание.
На вершине он плакал, а мы с Касиком прикидывали шансы спуститься засветло на 3700 со всей нашей необычной командой, из которой Сабар в тот момент чувствовал себя лучше всех. Клиенты позвонили, наверное, всем индонезийцам в правительстве, вроде даже самому президенту позвонили, долго широко улыбались и кивали. Торопить их рука не поднималась.
Погода портилась, видимость уменьшилась, на часах было 4 часа вечера. Впереди еще ждал лагерь, который надо было собрать, длинный склон который надо было пройти, и ужин, который надо было съесть. Радовало только последнее, так как от завтрака и воспоминаний не осталось, а свои ланчпакеты мы отдали клиентам. Завтракайте нормально перед каждым восхождением!
Сабара мы, конечно, привязали и резво весело сволокли, он уже не сопротивлялся, а только удивленно оглядывался на сгущающиеся облака и помогал нам, подгребая руками. Остальные клиенты с завистью и очень устало смотрели на него, но мы сказали им твердое нет на предложение транспортировать их так же. Один сильный как лошадь гид может утащить и двух клиентов, но зачем? Лошадь тоже можно загнать.
Дальше был улетевший спутниковый телефон, который индонезийский гид достал зачем–то посреди спуска и не удержал, летающие по склону термоса и варежки, но темп спуска я поддерживал любой ценой. От 4800 на наши плечи лег еще и лагерь, и мы стали почти так же небыстры, как и наши измученные клиенты. Следует отдать им должное, они даже пытались помочь нам, наверное мы выглядели очень уж нагруженными. Последние лучи Солнца давно уже погасли на 3700, где был основной лагерь, но мы на 4500 еще ловили последнее едва уловимое тепло. Торопиться было теперь некуда, из облаков мы выскочили, засветло в лагерь не успели, огромные рюкзаки не давали замерзнуть даже в одном термобелье, внизу кто–то вышел мигать нам фонариком. Мы медленно тянули Сабара, он едва слышно откликался на мои постоянные вопросы и подгребал руками, когда его просили. Напряжение окончательно спало, когда мы прошли зону трещин. Наверное, мы были в состоянии эйфории от сделанного, так как шли и мечтали не о душе и жарком Пятигорске с холодным пивом, а о зимней Кюкюртлю и о траверсе Безенгийской стены, долго говорили, почти всю дорогу прикидывали что да как. Если бы клиенты понимали о чем мы говорим, они бы точно решили, что мы сошли с ума..
Теперь Сабар хочет, чтобы я сводил его на Кили, Аконкагуа и Мак–Кинли. Такой вот счастливый конец.
В проекте также принимали участие:
— Виктор (Касик) Ершов – отчаянно боролся за восхождение и спуск Сабара бок о бок со мной весь тот долгий день.
— Даня Тимофеев – лидер второй связки, взял на себя остальных наших индонезийцев, кроме гида и Сабара.
— Саня Автомонов – к сожалению, выбыл с двумя клиентами еще за день до восхождения по причине неподготовленности клиентов.
— Баранов Сергей – автор этих строк, руководитель восхождения.
