На Валаам я приехал на Светлой седмице (Неделя после Пасхи). Как умеющего готовить меня определили на Рабочею Трапезную. Старшим поваром был Слава, парень с Петрозаводска , движение его тела выдавали в нем профессионального боксера, но на вопрос – ты занимался боксом? Слава начинал что то невнятно бубнить , было видно что он не хочет говорить на эту тему.
Только еще прошел завтрак, и мы начинали готовить обед. Когда мне поручили шинковать овощи, я стал искать более менее острый нож, но не тут то было. Все как один, ножи были совершенно тупые(!). -Есть точильный камень? Спросил я. -нет. – а где точите ножи? -в мастерской. -может я сбегаю, по шустрому поточу ножи? -НЕТ(!) Ножи мы будем точить после беда(!!) – Но если ножи будут острые, я буду работать в 2-3 раза быстрее (!?) - Ножи мы будем точить после беда(!!!!) растягивая слова ответил Слава. Потом уже по прошествию двух лет я спросил Славу, почему он тупил и не позволял мне наточить ножи? – Я думал ты просто не хотел работать, как бы извиняясь, в простоте ответил Слава.
Через месяц меня перевели из рабочей трапезной в братскую. В Братской трапезной было другое меню, другие продукты, это объяснялось тем что братья трудится бесплатно а рабочие получают деньги и могут купить себе любые продукты дополнительно. Трапезными заведовал келарь, инок Александр. В прошлом инок отмотал срок, ни то 10 ни то 12 лет за убийство. И за харизмы, внешнего вида и густого баса ему дали прозвище «Авторитет». Однажды я закусился с келарем и послал его на три буквы. Келарь пошел к игумену, и стал требовать выгнать меня из монастыря. Игумен Панкратий, ответил, что за такое не выгоняют, но смиряют более тяжелым или низким послушанием. И в тот же день меня перевели в мойщики посуды.
Мойка посуды в братской трапезной, это был нескончаемый кошмар. Воду для мытья посуды мы грели на дровяных печах в 50 литровых баках, дрова кололи сами . На этих же печах повара готовили супы и каши для братии. Так как огонь в печах ни как не регулировался, то еда в баках постоянно пригорала. Пригар был на столько твердым что приходилось чуть ли не по часу рубить его и колоть , ножами, шпателями, отвертками , гвоздями и другими колюще режущими предметами. Не раз на меня нападало такое отчаянье и злоба на поваров, что я не однократно порывался забежать на кухню и сломать какому ни будь повару нос. Так продолжалось месяца три, и постепенно я стал свыкаться со своей участью. У меня даже родилась некая «философская фишка монастырского мойщика» и декларировалась она так «Вся посуда не зависимо от статуса ее хозяина, должна быть одинаково чиста!» . В подтверждение истинности своих слов, я мыл фарфоровые тарелки и чашки игумена в последнею очередь, делал я это потому что считал чистоту посуды игумена эталоном (!) Так первые стали последними, а последние стали первыми.
Однажды во время отдыха, после обеденной мойки ко мне в келию постучался «правая рука келаря» трудник Женя Дуров. Женя был типичный приспособленец и бесхребетный слизняк. Как лис он стал приглашать меня в кабинет келаря для серьезного разговора, всем своим видом давая мне понять что меня ждет приятное известие -Идите вместе с келарем, сами знаете куда. Ответил я повернулся на другой бок. Женя не унимался, напоминал мне о послушании и всепрощении… Хорошо. сказал я, и дабы не слышать Женино словоблудие отправился к келарю. Келарь мне сообщил что по благословению игумена я назначаюсь старшим трапезником на Воскресенский скит. Старший трапезник это практически директор кафе, контроль наличных денег, заявки продуктов, составление меню и т.д. Я догадывался о том, что келарь не смог сломать меня на мойке решил избавиться от меня другим способом.
На Скиту кроме двух поваров (мужа и жены) проживали 15 экскурсоводов, это были незамужние девушки от 18 до 30 лет, я понял что это первая ловушка. Второй очевидной для меня ловушкой было мое начальственное положение, было ясно что келарь меня поставил на высокую должность не спроста, но что бы потом уронить до самого низа, в надежде что я тем самым сломаюсь и выйду из «игры». Третья западня это приближающийся мой день рождения, в который по закону жанра я должен нажраться винища, а это 100 % «давай до свиданья»!
Поваров звали Сергей и Надежда, это была по настоящему красивая пара. С Сергеем мы сдружились, и не долго посовещавшись поставили 10 литров браги ко дню моего рождения.
Вот и наступил день 19 июля, в воздухе летал запах решающего боя не применимых сил «Тебе сегодня конец!» и «Ага уже боюсь». Келарь приехал утром часов в 9, дал мне какие то указания, обняв по братски и обнюхав меня, уехал на Центральную усадьбу (от Скита до Усадьбы было пять км.) .Сергей потер ладоши широко улыбаясь, намекая на бухлишко. - Рано брат, он еще приедет. Сказал я , в ответ - Хорошо( , и Серега пошел на кухню готовить обед. В 14:30 Келарь приехал сообщить что завтра приедет Посол и Консул Индии, надо будет покормить их обедом. Дежурно обняв и обнюхав нас, Авторитет уехал. -Ну сейчас то давай вмажем? С нетерпением спросил Серый. -Нет Серый, игра в самом разгаре. Серега скривил рот, пожал плечами и отправился полоть грядки с зеленью. После 7 вечера Серега и вовсе надул щеки, и перестал со мной разговаривать. Келарь приедет, и я это знал, поэтому не пил сам и не давал пить Сергею . Около 9 вечера я стоял на кухне, готовил десерт для посла, бисквитный торт с шоколадным кремом, Серега стаял на против меня и делал заготовку для борща. Вдруг я заметил как у Сереги стали расширятся глаза и открылся рот. Я повернулся к окну и увидел как к нам на велосипеде не спеша едет келарь… Зайдя на кухню инок Александр стал говорить, что он что то, ни то забыл, не то передумал и решил сообщить об этом . Всем было ясно это контрольный визит-алкотест. Походив минут пять взад и вперед, келарь стал прощаться, сначала обнял Серегу все еще с удивленными глазами и полуоткрытой челюстью, потом подошел ко мне, я крепко прижал Александра широко открыл рот и как бы случайно выдохнул ему в лицо. Тут я почувствовал как келарь обмяк, что то забормотал про дела, вышел на улицу сел на велосипед и уныло крутя педали стал удаляться в темноту леса. Я не спеша достал из под стола банку браги и разлил по кружкам, мы чокнулись, но в место поздравления Серега задумчиво глядя вслед келарю произнес -это пи…ец какой то, братан.
Как то в воскресенье в Скит приехал Келарь и объявил мне, что по благословению игумена, без личного разрешения келаря, ни кому не давать продукты вплоть до куска хлеба. -Отец игумен сказал, Что не благословлено – то проклято! подытожил келарь. Хорошо. Ответил я.
Вечерами приходили девчонки экскурсоводы просили хлеба или печенья к чаю, но я как верный пес лаял на всех, разве что не кусал. Но вместо уверенности в собственной правоте, в сердце появилась пустота и ум атаковали сомнения хоть в какой то правоте. Последней каплей, в правильности моих поступков стало следующее. Мимо, проезжала Таня с монастырской конюшни, попросила кусок хлеба для кобылы, но я как и положено послал ее... к келарю. Таня уехала, и у меня в душе стало окончательно пусто, весь мир вокруг стал блеклым… Ночью я проснулся, долго не мог уснуть, утром решил идти на Усадьбу за советом к монахам, т.к. сам не мог найти выход из этого тупика.
На монастырскую усадьбу я пришел после обеда, во дворе было пусто. Изредка проходили монахи, но на мою просьбу поговорить, ни кто не ответил, все куда то спешили. Уныние стало бороть меня и говорить со мной -вот какой ты ничтожный никто не желает с тобой даже поговорить, иди уже обратно в скит, собака ты на сене! В какой то момент ко мне подошел старший конюх, Сергей Терешенко,( Тереха.) -Привет брат, как сам? Спросил Тереха с веселым прищуром, было видно что у него очень хорошее настроение. -нормально. ответил я. -Вот скажи мне брат. Вчера Танька просила у тебя кусок хлеба, а ты ее послал к келарю, разве это по братски? -Ты знаешь мне не благословили, стал оправдываться я. -Хорошо, хорошо, давай представим что ты дал Танюхе кусок хлеба и келарь узнал, что будет? – меня накажут. – Правильно, ты пострадаешь за ослушание, но вместе с этим ты пострадаешь за то что проявил братскую любовь, за Любовь ты пострадаешь. Что важнее ослушание или любовь ? Понимаешь, брат? Похлопав меня по плечу и улыбнувшись, Тереха пошел дальше. В этот момент тусклый мир вновь приобрел свои краски, солнце заморгало сквозь листву и теплый ветер подбросил вверх стаю маленьких весело щебечущих птиц. Ко мне вернулась полнота жизни.
Вернувшись в Скит я принялся буквально разбрасывать продукты на право и налево. У меня просили кусок хлеба, я давал булку, просили кусочек масла я отдавал целую пачку и мармелад в придачу, желаете жаренную картошку? Вот вам литр масла и 5 кг. картошки, и еще возьмите рыбных консерв к картошке!) Этот аттракцион «Не слыханной щедрости» продолжался до самого закрытия кухни Скита, более двух месяцев.
Когда келарь пришел принимать остатки продуктов, я был на кухне. Вдруг я услышал громкий голос келаря -Брат старший трапезник подойдите в склад! Ну вот, подумал я, сейчас я пострадаю за Любовь. Когда я подошел к складу продуктов, келарь стоял ко мне спиной в проеме дверей. -Брат, не глядя на меня сказал инок, объясните мне от куда у вас столько продуктов, на остатке? Вы что не кого не кормили? я заглянул в склад, полки действительно были полные и весь пол был заставлен мешками, коробками и ящиками с соками, консервами, растительным маслом и пр. -Мда, задумчиво произнес келарь. -Начинайте грузить, обратился он к рабочим. -Спасибо за работу, не оборачиваясь, произнес келарь и остановившись добавил. -Вас переводят поваром на братскую трапезу , завтра заступаете.
Поработав пару дней на братской трапезной, меня перевели на рабочую поваром, а еще через три дня поставили на мойку посуды, там же в рабочей трапезной. Не скажу что я испытал кайф, но что то близкое произошло. Я точно знал что ниже мойки нет в келарской службе послушания, а на туалеты он меня не поставит, т.к. это эконома а не келаря служба. И самое главное что не знал инок Александр, работать мойщиком на рабочей трапезной было на много легче, во первых там были электроплиты и еда не подгорала, во вторых воду грел титан, и времени на отдых было больше.
Старшим поваром на рабочей трапезной был Александр или как его звали братья Саша-воин. В прошлом Александр был военным поваром, прошел от Афгана до Карабаха. Как то раз мы мылись с ним в бане, я был уверен что рядом со мной Франкенштейн, глядя на Саню казалось что человек был весь сшит из кусков плоти.
Келарь выждал целую неделю, надеясь что я к этому времени сдуюсь. И вот он пришел(!) -Как дела брат? С явной ухмылкой спросил келарь. -Спасибо Александр, все Слава Богу! Сказал я с нескрываемой и только мне известной радостью. Второй раз в я увидел как Александр обмяк, лицо его потемнело от печали, он опустил плечи и болезненно пошел к выходу, все его стратегии и четырехмесячное ожидание, потерпело фиаско.
По прошествии месяца, на рабочей трапезной произошло великое событие. Женю Дурова, келарь поставил к нам на мойку посуды, в воспитательных целях. До этого Женя исполнял функцию кладовщика, в то время он упивался своей микроскопической властью, скарбезно шутил над монахами когда те просили у него чай или сахар, мог их мурыжить, приходи мол через час, а потом через два и прочее, и прочее. Когда братья узнали что Женя моет посуду, к нам потянулись очереди как в зоопарк, тем более на мойке было окно которое выходило в обеденный зал, в нем Женя был как в телевизоре. -Бог в помощь, брат с улыбкой говорили монахи, обращаясь к Дурову, теперь ты такой же как мы.) Женя краснел от обиды и горячей воды в ванне, а тут еще Саша-воин троллил -Ну что толстощекий, давай работай шустрее тебе здесь не склад. Морда халявная! Дуров начинал трясти головенкой, что то бормоча под нос. Мне было искренне жаль Дурова , и все время я всячески пытался его подбодрить, словом или конфетками.
Через неделю келарь помиловал Дурова, и перевел его обратно на склад. Саша – воин говорит мне, -сходи к своему другу попроси чая. -Хорошо. Сказал я и отправился в склад. Тусклая лампа висела над столом, за которым сидел Женя, в огромном пуховике он был похож на жирную крысу. -Женя, брат дай нам с Сашей пакет чая. Глядя куда то в пол, и поправляя пальцем очки, Женя произнес. -Простите я не имею таких полномочий. Мне стало его еще сильнее жаль, выглядел он крайне убого, жалко и ничтожно.
Господь сказал: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою.» ( Ин. 13:35) В то время когда мы жили на Валааме, мы явно ощущали эту братскую любовь, не все но многие братья пребывали в этом состоянии. Со временем на Валаам стали проникать люди материалисты, напрочь лишенные любви, они заразили всех этим адским холодом, и мы разошлись в разные стороны, боясь что свет в нас погаснет на всегда, и мы останемся во мраке. Скрывая от посторонних глаз, мы несем в глубине своих душ еле тлеющие огоньки, пусть детской но великой любви, мы ищем тех кому можно передать свой огонь, дабы еще одна душа озарилась светом Любви перед великой и конечной Тьмой.