Из «Школьного Плутарха» — часть II
© Хазагеров Георгий Георгиевич
http://www.relga.ru/Environ/WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?l...***
В восьмом классе второгодник Тынзин расторг брак и вышел на пенсию.
***
Близорукий отличник Иванов робко попросил Эльвиру Савельевну найти подлежащее в предложении «Спасибо, партия родная, за счастье быть с тобой в строю». Эльвира Савельевна ткнула указкой в слово «партия» и посоветовала Иванову протереть глаза. Тогда Иванов сказал, что слово «партия» не может быть подлежащим, так как является обращением, а значит, не является членом предложения вообще. Отличница Гершелевич, видя затруднение Эльвиры Савельевны и думая помочь учительнице, спросила ее, где в этом же предложении сказуемое. Эльвира Савельевна ударила ее по голове указкой.
***
Однажды отличник Иванов пришел в школу без сменной обуви. К несчастью, дежурными в тот день были Троян и Драба. Они обобрали Иванова и пытались закопать заживо на школьном дворе, чему воспрепятствовала Анна Афиногеновна. Однако Эльвира Савельевна записала в дневнике Иванова замечание: «Явился без сменной обуви!»
***
Учитель рисования по кличке Педагог крепко пил и заставлял школьников рисовать все только желтым карандашом, остальные он отбирал и уносил с собой. Так было до тех пор, пока он не отрезал ухо ученику пятого «б» класса Петухову, сказав: «Я так вижу». Его судили товарищеским судом и уволили из школы. «Что поделаешь, - сказал он Виктору Семеновичу, - я так видел». Виктор Семенович признался ему при расставании, что он и сам так видит.
***
Говорят, что школьный кот съел-таки худосочную отличницу первого класса Лиду Голишникову, и с тех пор законом установлено, что в школе нельзя держать животных, кроме рыбок в живом уголке. Одна из них – гуппик Ликург – жива до сих пор. В «Сравнительных жизнеописаниях» сказано буквально следующее: «Тимей принимает двух Ликургов, живших в Спарте в разное время, – одному из них предание приписывает то, что сделано обоими». Практикант Морж не смог уразуметь смысла этой фразы и был заперт за это Виктором Семеновичем в служебном туалете на два оборота.
***
Виктор Семенович был справедлив, но страдал приступами необузданного гнева. Однажды, бросив ученика на шведскую стенку, он, как признавал сам, сломал одно ребро и две рейки. Дальше, как говорят, произошло нечто чудесное. Педколлектив преследовал его, и он закрылся в железном сундуке трамвайно-троллейбусного управления, сданном на металлолом и долго стоявшем на школьном дворе. Это заметили, но открыть сундук долго не могли, потому что Виктор Семенович держал крышку изнутри. Когда же его открыли, Виктора Семеновича там не оказалось. Техничка школы сказала об этом так:
Сильно детей ненавидел Виктор Семенович, завуч.
Нету его в сундуке, нету и вне сундука.
***
Однажды практикант Морж вызвал к доске сразу двух учеников, забыв, что имеется всего один кусок мела. Недолго думая, он разгрыз его на глазах у класса, чем породил педагогическую ситуацию. Присутствующий на уроке Виктор Семенович громко назвал Моржа идиотом, чем только усугубил педагогическую ситуацию. Растерянный Морж пробормотал: «Вы сами такой», в результате чего педагогическая ситуация достигла, казалось, апогея. Однако Виктор Семенович еще более усугубил ее, сказав: «Ты бы еще сожрал мел». На это, потерявший контроль над педагогической ситуацией Морж пискнул Виктору Семеновичу: «Сам жри!» И вот тогда педагогическая ситуация действительно достигла максимума. В довершение ко всему Троян и Драба закрыли дверь со стороны коридора на стул, предоставив страстям бушевать в закрытом помещении. Ибрагимов же и Гулевский на этот раз солидаризировались с соперниками и исписали двери матерными ругательствами.
***
Хулигана Ибрагимова прикрепили к отличнице Гершелевич, чтобы она подтянула его по русскому языку, а хулигана Гулевскго, прикрепили к отличнику Иванову, чтобы он подтянул его по математике. Ибрагимов научил Гершелевич метать топор. А Гулевский подарил Иванову порнографическую карту – семерку пик.
***
Баба Паша и мадмуазель Фрагонар
Синхризис
Баба Паша и мадмуазель Фрагонар были техничками школы. Баба Паша была еще крепкой и имела железные зубы. А мадмуазель Фрагонар была худенькой и старой. До революции она преподавала французский язык в женской гимназии. У бабы Паши была швабра, а у мадмуазель Фрагонар – медный колокольчик, которым она давала звонки в те дни, когда Троян перерезал провода. За пределами раздевалки баба Паша относилась к школьникам хорошо. На раздевалке же нещадно била их шваброй, умягченной тряпкой, чем стимулировала скорость переодевания сменной обуви. Мадмуазель Фрагонар симпатизировала хулигану Ибрагимову, называя его bone sauvage, но не любила хулигана Драбу. К Гулевскому же и к Трояну была нейтральна. К бабе Паше благоволил Педагог (см. выше), а мадмуазель Фрагонар покровительствовал Толстой Американец. Он разговаривал с ней по-французски, а когда Драба привязал сзади к ее седым буколькам колокольчик, вызвал его на дуэль.
***
Кулягин и Сарделька.
Синхризис
Кулягин и Сарделька любили стихи. Но Кулягин был хулиганом-одиночкой, и о его любви к поэзии не знали ни педагогический коллектив, ни хулиганское сообщество. Сарделька же был известен всей школе благодаря своим активным бабушкам, которых у него в отличие от обычных людей было три. Все три сочиняли за него стихи, поддерживая его репутацию как школьного поэта: первая и наиболее успешная бабушка писала белые стихи, вторая – рифмованные, третья – верлибры. Зенит славы Сардельки настал, когда его принимали по телевизору в пионеры и он прочел поэму первой бабушки: «И вот сбылось мое заветное желанье. Я пионером стал страны своей советской». Зенит славы Кулягина настал тогда, когда Эльвира Савельевна с кривой усмешкой попросила его прочесть любимое стихотворение Пушкина. «Братья разбойники», - объявил Кулягин своим хриплым и картавым голосом. «Такого стихотворения нет», - сказала Эльвира Савельевна. Но Кулягин тем же клокочущим голосом начал:
Не стая воронов слеталась
На груду тлеющих костей,
На Волге ночью вкруг огней
Удалых шайка собиралась.
Класс замер. В глазах у Ибрагимова и Гулевского, справедливо соотнесших себя с «удалыми», стояли слезы. Троян и Драба остановились в коридоре. У Трояна выпала изо рта сигарета, а у Драбы – из кармана порнографическая карточка. Сарделька пожаловался бабушкам на неожиданный триумф соперника, но ни одна из них не сумела превзойти поэму Пушкина. Особенно жалки были попытки третьей бабушки.
***
В школе преподавали немецкий и английский язык. Французский из учеников знал только Кулягин, потому что его бабушка разговаривала при нем по-французски с его дедушкой, скрывая с помощью этого языка наиболее пикантные темы. Кулягин же в свою очередь скрывал от бабушки и дедушки то, что он усвоил. Однажды в школу приехала делегация кубинских революционеров. Испанского языка не знал вообще никто, поэтому Виктор Семенович, прослышав о возможностях Кулягина, поручил ему читать приветственное слово на французском. Сарделька пожаловался на соперника своим бабушкам. И те, объединив усилия, стали сочинять хорал, используя знакомые им испанские слова и выражения, как-то: «трабахадорос», «тореадор» и «кукарача», а также лозунг: «Куба – да, янки – нет». Но они не поспели к сроку. Поэтому на сцену актового зала поднялся Кулягин и с замечательным прононсом прочел короткое обращение и даже пропел какой-то куплет. Все молчали с должной серьезностью. И только техничка школы мадмуазель Фрагонар сказала бабе Паше: «Какой греховодник!»
***
Однажды Людмиле Борисовне поручили провести занятие по борьбе с суевериями. Она заставила класс остаться после шестого урока второй смены и сказала: «Ребята! Если вы ночью на кладбище встретите призрак, не бойтесь его, потому что это облако фосфоресцирующего газа, образовавшегося из обыкновенного мертвеца. А если он погонится за вами, то слово «погонится» надо взять в кавычки, потому что он просто придет в движение вследствие завихрения». «Кто «он»?» - тревожно спросила Голишникова. И у всех похолодело на сердце. Но Людмила Борисовна продолжала: «Если же он окликнет вас человеческим голосом, то вы должны знать, что у науки еще нет ответов на все вопросы. В ней есть белые пятна». Шестой класс был напуган сильно и домой все шли гурьбой, провожая друг друга. Пятна мерещились всем на каждом шагу. Однако последняя пара – Лисухина и Голишникова – никак не могли расстаться, потому что каждая боялась остаться одна. Их поймал ночью отряд народных дружинников и развел по домам.