Плакат, посвященный прорыву U-47 в Скапа-Флоу

Еще в начале войны я запросил у командования подробный отчет по Скапа-Флоу, составленный на основании имевшейся тогда информации.

...

11 сентября 1939 года я получил дополнительную информацию в виде данных аэрофотосъемки. Из них стало ясно, что легкие и тяжелые военные корабли располагаются в Скапа, в районе к северу от Флотта, и в проливе между Свита и Риза. В дополнение к этому я получил от командира «U-16» капитан-лейтенанта Вельнера, вернувшегося из похода к Оркнейским островам, очень содержательный отчет, касающийся патрулирования, освещения и преобладающих течений. (К.Дениц "Десять лет и двадцать дней").

Полученные снимки аэрофотосъемки и детальное изучение бухты давали реальный шанс на успех, и Дениц решил им воспользоваться. Осталось выбрать того, кто сможет это сделать.

Мой выбор пал на капитан-лейтенанта Прина, командира «U-47». Он, на мой взгляд, обладал всеми личностными и профессиональными качествами, необходимыми для успеха. Я передал Прину все собранные материалы и предоставил право решать — возьмется он за эту задачу или нет. (К.Дениц "Десять лет и двадцать дней").

Гюнтер Прин

Внимательно изучив карты и разведданные Прин принял решение идти.

Ровно в 14.00 его принял Дёниц. Он стоял за своим рабочим столом.

– Да или нет? – спросил он тут же, слегка нахмурясь.

– Да, господин коммодор, – ответил Прин без колебаний. Он стоял по стойке «смирно», сжимая левой рукой рулон карт и конверт.

Улыбка скользнула на губах Дёница. Он положил ладони на стол и, наклонившись вперед, продолжал.

– Вы думали о судьбе фон Хённинга, Хансена и Эмсманна? В полной ли мере оценили трудности и опасности этой миссии?

– Да, господин коммодор, я полностью сознаю риск, по думаю, что у нас неплохие шансы на успех.

– Отлично, Прин. Если Вам удастся проникнуть в залив Скапа-Флоу, атакуйте только крупные корабли. (А.Карганов."Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота")

На лодку были загружены электрические торпеды G7e, что бы исключить появление пузырящегося следа после хода торпеды. Операцию было решено провести в ночь с 13 на 14 октября. Метеосводки обещали хорошую погоду + полная луна должна была облегчить Прину ориентирование в самой бухте.

Оркнейские острова - главная стоянка Home fleet

Об операции знали лишь, кроме Деница, только его штаб, главнокомандующий Э.Редер и Прин. Экипаж лодки узнал о задании только в море.

Среда 4-го и четверг 5-го октября 1939 г. Часть продовольствия и топлива выгружены, к большому удивлению команды.

Пятница 6-го октября. Выгрузка парогазовых торпед и погрузка электрических торпед «G7e».

С помощью Эндрасса Прин руководил работами, не обращая внимания на непрерывное хождение матросов, солдат и гражданского населения на причале, где была ошвартована U-47:

– Ну что, старина Прин, готовитесь, не так ли? – раздался вопрос, усиленный мегафоном.

Прин повернулся и увидел Зохлера на мостике U-46, возвращавшейся с дневных тренировок в море.

– Да, как видишь! – крикнул он, изогнув ладони наподобие рупора.

U-46 медленно двигалась параллельным контркурсом. Добрые 50 метров разделяли субмарины. Громкая беседа двух командиров привлекла внимание толпы. Кто-то из любопытных прохожих обернулся на ходу, другие остановились, чтобы посмотреть на маневр U-46.

Прин увидел, что Зохлер снова взялся за мегафон.

– Скажи, уж не решил ли часом Большой Шеф отправить тебя в Скапа-Флоу?

Отражаясь от близстоящих зданий, голос Зохлера гремел над гаванью.

У Прина кровь застыла в жилах, но он среагировал незамедлительно. Глубоко вдохнув, он прокричал насколько возможно громче:

– Увы! К несчастью! Поговори с ним об этом как-нибудь. Возможно, он об этом еще не думал.

И нарочито громко расхохотался. (А.Карганов."Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота")

Первым вахтенным офицером На U-47 в то время служил Энгельберт Эндрасс, который в дальнейшем сам станет командиром и войдет в список лучших асов подплава Кригсмарине.

Как на зло, 13 октября 1939 года выпало на пятницу...

– Вы не должны быть суеверны, отход в воскресенье, а все ставки на пятницу 13-го, – прошептал Эндрасс подтрунивающим тоном.

Энгельберт Эндрасс

Вскоре после выхода из базы вышел из строя правый дизель и вся операция оказалась под угрозой. Однако главный инженер лодки Ганс Вессельс с дизелистами смогли устранить неисправность.

– Погружаемся через 10 минут. В 04.45 собрать команду в носовом отсеке!

...

Собравшиеся в отсеке не двигались и хранили молчание. Доносилось лишь легкое трение корпуса о песок, придавая моменту необычайную торжественность.

Послышались шаги, и в отсеке появился Прин. Он давно уже подготовил короткую речь, но в итоге произнес совсем другое:

– Этой ночью мы идем в Скапа-Флоу, – сказал он, чеканя каждый слог.

Новость была встречена полной тишиной. Капля конденсата с шумом упала на металлическую палубу. (А.Карганов."Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота")

Весь день экипаж отсыпался. 13 октября в 18:57 U-47 всплыла и направилась ко входу в бухту. Правда вскоре был обнаружен траулер, и что-бы не быть замеченной, лодка погрузилась и снова сплыла в 22:27. На небе играло Северное сияние.

Вскоре показался маяк и лодка вошла в пролив Хой-Саунд. При этом штурман лодки постоянно "сканировал" глубину эхолотом. Под килем глубина не превышала 10 м. В один момент лодка даже "похрустела" по грунту.

после входа в бухту дизеля были заглушены и лодка пошла на электромоторах, потому как рев дизелей мог быть услышан с берега. Приходилось постоянно маневрировать, обходя мели и специально затопленные суда - блокшифы.

По правому борту в дистанции 500-600 м вдоль прибрежной дороги вытянулись домишки деревни Сент-Мэри. В закрытых окнах не было видно ни огонька, а пустынные улицы были погружены в кромешную тьму. Вдруг фон Фарендорф воскликнул шепотом: – «Велосипедист!»

Глаза стоявших на мостике сопровождали движения человека, мирно крутившего педали. Не собирается ли он оглядеться вокруг? Проследовав направо, он исчез в переулке меж двух зданий, не подозревая о том, как близко находилась немецкая подлодка. (А.Карганов."Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота")

Вдруг с берега раздался звук мотора....

Звук усиливался, пока не стал отчетливо слышен на фоне моря и гула электромоторов. Он шел с берега, и внезапно два луча света пронизали темноту.

– Господи, автомобиль! Мы должны были это предвидеть, – простонал фон Фарендорф.

– Проклятие! Как только этот парень вырулит на прибрежную дорогу, он сможет нас заметить. Наш черный силуэт будет маячить на светлом фоне залива, как в театре теней, – кипятился Эндрасс, направляя бинокль на автомобиль.

...

– Ну вот, он нас и увидел, – воскликнул фон Фарендорф со страданием в голосе.

Моргая в свете фар, они услышали, как водитель добавил газа. Наконец мостик погрузился в темноту. Их глаза уставились на злоумышленника, наблюдая, как тот разворачивается. Водитель, похоже, был очень взволнован, судорожными движениями несколько раз подавал машину вперед и назад, прежде чем ему удалось отъехать.

Автомобиль уехал на высокой скорости. Некоторое время виднелись его габаритные огни, потом они исчезли, скрытые изгибом дороги.

– Этот приятель, должно быть, сильно удивился, увидев нас спокойно плывущими по поверхности, – сказал Эндрасс.

– Однако вовремя, тревогу могут сыграть с минуты на минуту, – простонал фон Фарендорф.

– А я вот думаю, кто способен поднять тревогу в такой час? Если он едет в Скапа, то потеряет массу времени, пытаясь разбудить жителя деревни или дежурного в полицейском участке, чтобы позвонить в Керкуолл или в военно-морскую базу Линесс. К тому же парень настолько возбужден, что мало шансов, что его воспримут всерьез немедленно, – продолжал Эндрасс, – я не думаю.

– Прекратить болтовню! – скомандовал Прин.

(А.Карганов."Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота")

U-47

– Боевая тревога! Мы – в Скапа-Флоу!

При входе в бухту тут же был замечен дозорный корабль. Однако корабль стоял на месте и экипаж не заметил проходящую мимо лодку. Примерно с полчаса U-47 ходила по бухте, пока наконец не увидела очертания крупного корабля.

– Да, я вижу ее. Крупная цель. Дистанция не меньше 4000 метров, – высказался Прин, наконец.

...

– Это – крупная бадья с одной трубой, обращенная носом к берегу.

– Я бы сказал, что это – линейный корабль типа «Ройал Соверин» или «Куин Элизабет» – заключил Прин. – Хотя, скорее «Ройал Соверин». Различаю кормовую мачту в виде треноги. У «Куин» надстройка более массивная. (А.Карганов."Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота")

Примерно в 01:00 все четыре носовых аппарата были приготовлены к стрельбе по двум замеченным кораблям.

– Глубина хода торпед 7 метров! Точка прицеливания аппаратов № 1 и № 2 – носовая надстройка корабля, стоящего к зюйду, аппаратов № 3 и № 4 – нос корабля к норду! Дистанция 3000 метров, скорость торпеды 30 узлов! Угол растворения три градуса. – зеленый три.

– Яволь, командир! – ответил Эндрасс. (А.Карганов."Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота")

После завершения ввода данных в Прибор Управления Торпедной стрельбой торпеды были выпущены.

U-47 встряхнуло трижды. Первые два толчка с интервалом в 11 секунд, а третий через три с половиной секунды, свидетельствовали, что три торпеды оставили лодку и со скоростью 30 узлов бегут к своим целям. (А.Карганов."Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота")

4 аппарат оказался неисправен.

"Ройал Оук". Мальта, 1938 год.

На мостике, как только вышла первая торпеда, фон Фарендорф нажал кнопку секундомера на своих часах.

...

Нервное напряжение, вызванное ожиданием, становилась невыносимым. Фон Фарендорф объявил тридцатую секунду третьей минуты. Торпеды прошли мимо целей? Или не сработали детонаторы? Три промаха по неподвижной цели – это казалось почти немыслимым.

Внезапно белесый столб воды на удивление медленно возник из воды, скрывая нос линейного крейсера. Звук взрыва, сопровождаемого приглушенным рокотом, отразился от скал.

Подводный взрыв, идеально переданный водной средой, еще лучше почувствовали люди в прочном корпусе.

Прин не сводил глаз с цели. Белое пятно водяного столба исчезло. На мгновение он подумал, что это видение. Большой корабль оставался темным и безмолвным; на своем месте, словно ничего не случилось. (А.Карганов."Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота")

Лодка развернулась кормой и была выпущена торпеда из кормового аппарата. Воспользовавшись тем, что в Скапа-Флоу продолжала стоять невероятная тишина и боевая тревога не была поднята, подлодка продолжила циркуляцию, попутно перезаряжая торпедные аппараты. 4 аппарат был исправлен и снова готов к залпу. Несмотря на три промаха и всего одно попадание, один из кораблей (севернее) заметно просел и дал дифферент на нос.

Пока силуэт линкора не вернулся в поле зрения, он снова развернул бинокль влево. Вспышка молнии зигзагом пронизала темноту. Дзиалласу показалось, что это обман зрения. Но нет, тонкий луч света сверкнул с противоположного борта линкора. Луч был виден лишь частично, сверкнув из-за трубы. Возможно, это был луч прожектора с сигнального мостика.

– Герр капитан-лейтенант! Они светят прожектором в направлении берега.

Трое офицеров вновь нацелили свои бинокли на линейный корабль.

– Вот теперь они точно проснулись, – прокомментировал фон Фарендорф.

– Да, но к счастью их внимание обращено в ложном направлении, – ухмыльнулся Прин.

(А.Карганов."Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота")

Рисунок, изображающий Гюнтера Прина, выпущенный в виде открытки, для увековечения подвига в Скапа-Флоу.

Было решено, что второй залп будет дан с более короткой дистанции. Вскоре было замечено похожее на танкер судно, и подводники идентифицировали его как авианосец "Пегасус". Однако целями по-прежнему оставались два корабля, атакованные раннее.

В 01:13 были выпущены торпеды.

Тройной взрыв отразился от скал. Густой черный столб дыма вырос из района взрыва второй торпеды. Прин продолжал наблюдать с некоторой долей опасения за реакцией врага, но, тем не менее, ничего не случилось.

Эндрасс поднял руку и взглянул на запястье.

– 01 час 15 минут и 40 секунд! – объявил он.

– Три торпеды прямо в середину цели. Если он уцелеет, то это корабль-призрак.

Внезапно ослепительный свет пронизал темноту. Фон Фарендорф оборвал фразу, так и не закончив ее. Секунду спустя гигантский язык пламени охватил всю корму линкора с невиданным размахом. Вспышка была настолько яркой, что осветила внутреннюю часть мостика, заставив людей, стоявших на нем и зачарованных зрелищем, зажмуриться.

Эндрасс открыл рот, чтобы что-то сказать, когда ударная волна поразила лодку с огромной силой. Удар пришелся в грудь и перекрыл дыхание. Потом наступила чрезвычайная тишина. Он подумал, что лопнули его барабанные перепонки. Голова вдавилась в плечи, а в глазах отразилась траектория полета огромных кусков стали, оторванных от линейного корабля и разбросанных по небу, подобно соломе. Столб огня возник так внезапно, словно выпрыгнул. Гигантский гриб дыма, гораздо темнее и гуще того, что поднимался из трубы, взмыл в небо, где продолжали искриться сполохи Полярного сияния.

– Никогда не слышал ни о чем подобном, – пролепетал Эндрасс хриплым голосом.

– Видимо, взорвался один из артпогребов. Дым от горения кордита, – ответил Прин.

(А.Карганов."Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота")

Вскоре раздался еще и четвертый взрыв. Прин принял решение немедленно сматываться на полных парах. Были запущенны дизели и лодка на полной скорости стала уходить по тому-же пути, по которому она проникла сюда.

Вскоре было обнаружено несколько эсминцев, хаотично перемещавшихся по бухте с включенными прожекторами.

С дизелями, работавшими на полную мощность, лодка бежала курсом зюйд-ост вдоль Мейнленда к выходу из Скапа-Флоу, до которого оставалась примерно миля. От скал, которые высились по левому борту, их отделяло не более 200 метров. Несмотря на шум моря и рев дизелей, отчетливо прослушивалось жужжание моторов, автомобилей, газующих на маленькой прибрежной дороге.

– На сей раз все кончено! Они проснулись, – мрачно констатировал фон Фарендорф.

Он глядел на происходящее с удивлением. Лучи прожекторов, выходившие из разных мест, пересекались высоко над лодкой, образуя светящуюся дугу – красивое зрелище. «Считают, что это – атака с воздуха. Тем лучше для нас», – подумал он про себя.

Хэнзель внимательно следил за передвижением эсминцев, которые по случаю оказались именно в его секторе наблюдения. Тень то сокращалась, становясь совсем маленькой, то незаметно раздувалась и, наконец, стала стремительно расти, возвышаясь над водой. Сигнальщик нахмурился, а его кровь застыла в венах, когда он увидел мощную волну от форштевня.

– Командир! Эсминец идет на таран!

...

– О господи, он сигналит азбукой Морзе, – натужно выдавил Эндрасс, не отрываясь от процесса управления стрельбой.

– Он запрашивает опознавательный, – пробормотал фон Фарендорф.

– Что отвечать, герр капитан-лейтенант? – с тревогой спросил Хэнзель.

– Ничего! – рявкнул Прин.

...

С глазами, выкатившимися из орбит, Хэнзель увидел, что эсминец меняет курс. Когда он повернулся бортом, рука Эндрасса невольно потянулась к кнопке управления стрельбой, но Прин хранил молчание.

Несколько минут спустя все шестеро, стоявших на мостике, с изумлением наблюдали, как эсминец растворился в темноте на полной скорости, оставив за собой белый кильватерный след.

Эндрасс первым пришел в себя. Он поморгал, словно пытаясь удостовериться, что не спит, а затем повернулся к Прину и воскликнул, растягивая слова сильнее обычного:

– Ну, командир, этой ночью мы повидали все!

(А.Карганов."Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота")

На полной скорости U-47 выскочила из Скапа-флоу, успешно преодолев все блокшифы и отмели. Однако приключения, выпавшие на экипаж лодки еще не закончились.

Рисунок – картина, которую по утверждению Прина, унтер-офицера Дзиалласа и старшего матроса Герхарда Хэнзеля, они наблюдали на мостике в ходе атаки.

Рис. Жана Делпеша.

На обратном пути U-47 была замечена дозорным кораблем и атакована глубинными бомбами. Прин решил уйти от атаки резким увеличением хода на встречу кораблю, тем самым проскользнуть под бомбами. Маневр удался, и лодка смогла йти от атаки.

– Британец был явно удивлен маневром; вы сработали как бык, – насмешливо заметил Эндрасс, сохраняя некоторую бледность. (А.Карганов."Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота")

Вскоре на лодке заметили мины. Этого поля не было по курсу на пути в Скапа-Флоу, и сейчас это стало полной неожиданностью для Прина. Погрузившись, он прошел под полем.

Шум раздавался с левого борта. Минреп первой мины скреб по корпусу на уровне поста акустиков, чуть впереди рубки. Затем скрежет перекатился к дизельному отсеку. Казалось, что время остановилось. Наконец, скрежет прекратился.

Шпар перевел глаза на отсечные часы: 08.05. Прин, уставившись на экран эхолота, не двигался. Фон Фарендорф вынул из кармана носовой платок и вытер лоб, покрытый потом, а затем перевел взгляд на Эндрасса.

– Итак, на этой мине мы уже не подорвемся, – заметил второй помощник низким голосом.

Крр. кркркркррррр. ррр. кркр.

На сей раз, скрежет прослушивался в носу по правому борту. Прин тихо молился, чтобы обтекатели рулей и винтов сыграли свою роль, не дав минрепу зацепиться за них. Вессельс время от времени смотрел на Бёма, все еще казавшегося окаменевшим.

Минреп пропутешествовал вдоль всего корпуса. (А.Карганов."Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота")

Лодке удалось успешно пройти мины и она продолжила движение на базу.

Думаю, многим известно, что эмблемой U-47 был бык, испускающий пар из ноздрей. Но как появилась эта эмблема?

Закончив обработку замеров, Шпар выключил лампу и направился в койку, чтобы немного передохнуть перед завтраком. Прин также вскоре оставил ЦП и пошел в свою каюту. Тогда Эндрасс вынул из кармана небольшой блокнот и начал рисовать. быков. Израсходовав несколько листов для эскизов, он начал сравнивать результаты. И отверг все из них кроме одного, где разъяренный бык гневно извергал пар из ноздрей. Явно удовлетворенный, он закрыл блокнот и засунул его в карман свитера.

...

Эндрасс зашел в кают-компанию унтер-офицеров и обратился к Шпару, лежавшему на койке, заложив руки за голову.

– Вилли, можешь дать мне какую-нибудь карту?

– Зачем?

– Нужно сделать эскиз, – без особого желания ответил Эндрасс.

– Какой еще эскиз?

Старпом на мгновение задумался, но решил, что проще рассказать о своем замысле.

– Ладно, в память об этом походе, я придумал эмблему для нашего корабля, и хочу изобразить ее на рубке. Мне нужен большой лист бумаги, чтобы сделать полномасштабный шаблон, и белая краска, чтобы закрасить контур.

– Мы можем взглянуть на эту эмблему? – осторожно спросил Шпар.

– Когда у меня будет карта, я нарисую ее на обратной стороне.

Сгорая от любопытства Самманн, Бём, Штрунк и Ромер, повскакивали с коек, засыпав Эндрасса вопросами, но тот оставался непреклонным.

Шпар сбросил ноги с койки и отправился за картой. Эндрасс расстелил ее на палубе и несколькими карандашными штрихами воспроизвел быка, дующего в ноздри.

– Как вам? Это – Бык Скапа-Флоу!

Все обступили старпома, сидевшего со скрещенными ногами у своего детища, выражая свое одобрение кивками и возгласами.

– Неплохо, совсем неплохо, – одобрил Шпар, – но надо сделать так, чтобы кэп не узнал раньше времени. Потом мы выманим его на палубу под каким-нибудь предлогом, и посмотрим реакцию.

...

Проводив глазами Прина, исчезнувшего в проеме люка, он подумал: «Надеюсь, он не нагрянет сюда внезапно с 07.00 до 08.00; а к этому времени на рубке уже появится новая эмблема».

Незадолго до восхода на мостике появился улыбающийся Эндрасс.

Без слов он вручил рисунок Шпару, склонился над люком и принял ведро краски от фон Фарендорфа. Помощник тут же взбежал на мостик.

«Прижимайте шаблон к обшивке рубки по правому борту, под ветроотбойником, – объяснил Эндрасс своим подручным. – А живопись за мной!»

Старпом спустился на палубу и критически осмотрел рисунок, который держали Шпар и фон Фарендорф, свесившись с мостика.

«Поднимите чуть выше! – крикнул он. – Немного вперед. разверните шаблон, чтобы хвост стоял вертикально… Да, именно так. Держите, я иду!»

Он ловко поднялся по внешней стороне рубки, хватаясь, за что попало. Правую ногу он вставил в шпигат, левую поставил на поручень, выше ходового огня, а левой рукой схватился за ограждение мостика. Диттмер протянул ему кисть, и он начал закрашивать контур, нанося рисунок на металл рубки. Закончив, он громко распорядился:

– Теперь резко отрывайте карту, чтобы не было потеков!

И пристально осмотрев результат, попросил:

– Дайте-ка мне маленькую кисть, чтобы добавить бычку немного характера.

Фон Фарендорф также спустился на палубу, чтобы критически оценить произведение со стороны.

Эндрасс повернулся и спросил, держа кисть в руке:

– Ну как, не слишком похож на корову?

Прежде чем ответить, помощник выждал пару секунд:

– Нет. но, по-моему, кэпу не понравится. Настоящий самец!

Люди на мостике разразились смехом. Реакция Эндрасса была мгновенной. Проворно спрыгнув на палубу, он присоединился к фон Фарендорфу, подмигнул и вынес вердикт собственной работе.

– Я просто подчеркнул его характер, изобразив все крупными, энергичными штрихами, – сказал он насмешливо.

Десять минут спустя Шпар, свесившись с мостика, спросил:

– Ну, как там дела с нашим зверюгой?

– Думаю, что на сей раз то, что надо. Это действительно – «его», – ответил Эндрасс, с удовлетворением в голосе.

– Капитан заканчивает завтракать. По-моему, самое время вызвать его на палубу, – сказал Шпар.

Эндрасс наклонился, чтобы собрать кисти, обдумывая приемлемый предлог, как вдруг увидел, что из люка показалась белая фуражка командира. Старпом с ведром краски в руке, выпрямился, не зная, что сказать. Прин удивился, увидев обоих офицеров на мостике, но промолчал. Некоторое время его глаза остановились на ведре с белой краской. Он поднял их и задался вопросом, с чего это вдруг эти четверо вахтенных вдруг надумали осматривать море в бинокли, как будто находились в центральной Атлантике и, делая это, упорно поворачиваются к нему спинами. И тут же понял, что они просто пытаются сдержать хохот, впрочем, без особого успеха.

К сожалению, фон Фарендорф и Шпар начали говорить одновременно. Первый остановился, но фраза второго была неразборчивой. Командир казался все более озадаченным. Поэтому Шпар был вынужден начать снова:

– Герр капитан-лейтенант, мы собирались сделать вам сюрприз. Мы. по крайней мере, нет, это, конечно, заслуга старпома, который хотел придать индивидуальность U-47 перед ее возвращением в базу, создав эмблему, которая действительно символизирует то, о чем говорит после вашей атаки Скапа-Флоу,[28 Впоследствии эмблема была официально закреплена за 7-й флотилией подводных лодок.] – сказал он, завершая предложение, как мог.

– Я могу взглянуть на эту эмблему? Где она? – настаивал Прин, пытаясь сохранить строгое лицо.

– В носовой части рубки по правому борту, герр капитан-лейтенант, но лучше спуститься на палубу, чтобы оценить ее по достоинству, – ответил Шпар.

Прин начал спускаться по трапу. Четыре пары глаз нацелились на него в ожидании реакции.

Эндрасс, фон Фарендорф и Шпар подошли к борту ограждения рубки. Они видели, как командир подошел к орудию, развернулся на пятках и поднял глаза. Уставившись на быка, он разразился громким смехом.

– Хорошо, – это я, что ли?.. И что, я действительно выгляжу свирепым? – воскликнул он, сердечно смеясь.

– Не свирепым, а решительным, – поправил Эндрасс.

– Невозможно найти, что лучше бы символизировало U-47 и её доблестный экипаж, – сказал Прин, уже совершенно серьезно.

(А.Карганов."Загадка Скапа-Флоу. Рейд германской подлодки в святая-святых британского флота")

Торжественная встреча U-47. на заднем плане линкор "Шарнхорст"

16-го октября 1939 г., гросс-адмирал Редер доложил об операции U-47 Гитлеру. Командующий подводными силами К.Дёниц был произведен в контр-адмиралы. Гюнтер Прин был награжден Рыцарским крестом, а весь экипаж Железным крестом второго класса.

Гитлер решил пригласить весь экипаж U-47 в рейхсканцелярию. 18-го октября, после личного доклада, Прин получил из рук Гитлера Рыцарский крест. Двое вахтенных офицеров Эндрасс и фон Фарендорф, были выдвинуты в командиры, а штурман Шпар произведен в офицеры. Весь экипаж был награжден.

Экипаж U-47 во дворе Рейхсканцелярии

Стоит сказать, что "Ройал-Оук" вернулся в Скапа-Флоу всего-лишь за день до атаки Прина. Весь экипаж был сильно утомлен тяжелым переходом. После первого взрыва, команда не приняла ему большого значения и продолжила спать, приняв его за все что угодно, но не за атаку лодки противника. После последующих трех с детонировал один из артпогребов. В результате погибло 833 моряка с линкора. Место, где затонул «Ройал Оук», отмечено буем.

21-го октября 1939 г. пароход «Лейк Невшатель» был затоплен в проливе Кирк-Саунд, окончательно закрыв его для плавания. Чтобы исключить любую возможность новой катастрофы, Черчилль принял решение перекрыть восточные проходы железобетонной дамбой. В строительстве, обошедшемся в 2 000 000 фунтов стерлингов и продолжавшемся четыре года, было задействовано 500 британских и ирландских рабочих, а также 1200 итальянских военнопленных. Результат работы был окрещен «барьером Черчилля». По морской дамбе проложена дорога, соединившая северный берег пролива Кирк-Саунд с островом Южный Рональдсей, пролегая через остров Бюррей, а также островки Лэмб и Глимс.

"Барьер Черчилля". Место, где в ночь с 13 на 14 октября 1939 года U-47 проходила в бухту.

Почему же главная стоянка Home fleet оказалось полупустой?

Дело в том, что вскоре после выхода Прина, Кригсмарине проводило ряд мероприятий по выходу тяжелый кораблей в Северное море. В итоге Home fleet вышел на охоту за Гнейзенау, который был в этот момент в море. Дениц хотел было отменить операцию, но решил что уже поздно. Однако, как мы видим, Прин нашел свою цель.

"Адмирал граф Шпее" в Кильском канале.

"...хотя наши «карманные» линкоры «Дойчланд» и «Адмирал граф Шпее» были отправлены в Атлантику за несколько дней до начала войны, политическая линия Гитлера запрещала их использование в операциях вплоть до конца сентября. Когда же они начали свои действия, эффект от них хотя и был, но не столь значительным, как мог бы быть.

«Дойчланд» вернулся в родной порт в конце ноября, совершив не очень успешный поход по Северной Атлантике. Но «Адмирал граф Шпее» под командованием чрезвычайно способного капитана 1-го ранга Лангсдорфа оставил у себя за кормой целый ряд потопленных судов в Южной Атлантике и в Индийском океане, куда он искусно ушел, сменив район своих операций." (Э.Редер. "Моя жизнь")

"Дойчланд", потопив два парохода тоннажем около 7000 т, вернулся из-за проблем с силовой установкой.

25 сентября 1939 года, "Шпее" получил приказ к активным действиям, находясь около берегов Бразилии. Уже 30-го он отправил на дно свою первую жертву.

Ганс Вильгельм Лангсдорф - командир "Адмирала граф Шпее"

При этом соблюдалась тщательная маскировка - с помощью парусины и фанеры устанавливалась фальшивая башня, или труба, что бы избежать точной идентификации противником. При этом захват судна происходил по всем правилам Призового права. Если судно топилось недалеко от берега, то спасенные уходили на шлюпках к нему. Если судно топилось в океане, весь экипаж брался на борт судна. При этом английские моряки отмечали, что отношение к ним было максимально корректным, а между английскими и немецкими моряками установилась некая атмосфера симпатии друг к другу.

"Все прислушались. Снаружи доносилось пение. Все уже привыкли к передаваемым по корабельной трансляции песням всех времен и народов, но тут было что-то другое.

– Это же рождественский гимн! – воскликнул Дав.

Звуки приближались. Несколько голосов пели слаженным хором. Теперь всеобщее внимание было обращено на дверь. Она открылась, и на пороге появился Лемке.

– Вот оно что! – проговорил веселый голос. – Это же старина Зунк – зинк – зонк.

Корабельный полицейский широко улыбался. На нем был фальшивый нос и бумажная шляпа. За ним шла группа молодых матросов. Все пели и смеялись. У них в руках были корзины с рождественскими украшениями и сувенирами. Пленные глядели на визите ров разинув рот. Когда корзины поставили на пол, Лемке произнес короткую речь:

– Капитаны и офицеры! Это подарок от капитана Лангсдорфа. Рождественские украшения. У нас только одна елка. Мы поставили ее для наших людей. Зато украшений очень много. Капитан Лангсдорф просил меня передать…

На этом речь была прервана пронзительным сигналом тревоги. По всему кораблю ожили громкоговорители и начали выплевывать отрывистые приказы. (Пауэлл Майкл "Последний поход «Графа Шпее»" ).

Тяжелый крейсер "Адмирал граф Шпее" в Ла-манше.

Фото сделано с самолета Arado Ar 196 A-1, запущенного с катапульты корабля.

Апрель 1939 года.

К ноябрю "Шпее" сместился к восточному побережью Африки, перенеся боевые действия в Индийский океан. У португальского побережья Африки был потоплен пароход "Африка Шелл". Капитан Дав был взят на борт. Именно он дал большой материал для книги Майкла Пауэлла "Последний поход "графа Шпее"", где описывается не только поход "Шпее", но и обстановка на борту среди пленных и команды. Отдельную ценность ( на мой взгляд) представляют фрагменты, в которых Лангсдорф общается с Давом.

Дав вошел в каюту, держа фуражку в руке. Это был неофициальный визит – Дав пришел, чтобы выразить всеобщее недовольство. Лемке хотел остаться, но Лангсдорф его отослал. Главстаршина послушно вышел и закрыл за собой дверь. Лангсдорф со всем возможным дружелюбием предложил капитану сесть и проговорил:

– Итак, капитан Дав, вы хотели меня видеть. Что случилось?

Дав пришел как представитель пленных и поначалу был настроен весьма воинственно, но шарм немецкого капитана и собственное прекрасное к нему отношение в очередной раз его обезоружили. Он сел и заговорил:

– Меня попросили прийти к вам наши офицеры. Так что я выступаю от общего имени. Во-первых, мы находимся в чрезвычайно стесненных условиях. Помещение для такого количества людей слишком мало. А мы слышали, что есть намерение добавить нам еще людей. А нас и так пятьдесят человек. Лично я сплю на столе, и это считается большой привилегией.

Лангсдорф предложил гостю сигарету и с неподдельной симпатией произнес:

– Мне очень жаль, капитан. Поверьте, я последний человек, который желал бы дурно обращаться с пленными офицерами.

– Я это знаю, сэр, – поспешил сказать Дав, – и поэтому взял на себя смелость явиться…

Лангсдорф перебил гостя:

– Капитан Дав, не только у вас есть проблемы. Недавно кое-что произошло у побережья Исландии, что изменило все мои планы. – Он встал, нервно прошелся по каюте, потом приблизился к столу с картой. – Вы когда-нибудь слышали о «Равалпинди»?

Название задело некие струны в сердце Дава. Он пробормотал:

– «Равалпинди»? Ах, ну да, это же лайнер P. & O. На нем вроде бы установили пару старых орудий. Оно, кажется, несет сторожевую службу на западных подходах к Британским островам.

Лангсдорф остановился, задумчиво глядя на карту.

– Оно затонуло, – проговорил он и после паузы продолжил: – Несколько дней назад оно повстречалось в районе Исландии с двумя нашими тяжелыми крейсерами и приняло бой. Уже темнело, и оно приблизилось на десять тысяч ярдов. Его капитан – возможно, вы его знали, это капитан Кеннеди – отважно сражался. Четвертым залпом с наших крейсеров снесло мостик и радиорубку. Орудия были выведены из строя еще раньше, и весь корабль, кроме полубака и полуюта, был охвачен огнем. Корабль затонул, не спустив флага. На нем сражались истинные герои. (Пауэлл Майкл "Последний поход «Графа Шпее»" ).

Карта походов "Адмирала граф Шпее" и "Дойчланда"

Пополнив запасы от своего судна снабжения - "Альтмарк", Лангсдорф решил перенести боевые действия к устью реки Ла-плата.

Против столь удаленного от главной базы Метрополии КВМФ мог выставить только соединение коммодора Хэрвуда (соединение G) в составе двух легких крейсеров "Аякс" и "Ахиллес" и одного тяжелого "Экстер". На Фолклендских островах ремонтировался тяжелый крейсер Камберленд, который не мог прийти в ближайшее время в распоряжение Харвуда. Коммодор почти наугад определил курс "Шпее" и решил ждать его у устья Ла-платы.

Коммодор Генри Харвуд

Утром 13 декабря на рассвете соединение G обнаружило крупный корабль и определило его как "Карманный линкор". "Шпее" также обнаружил противника, однако идентифицировал их как два эсминца и крейсер. Имея приказ не ввязываться в бой с военными кораблями противника, Лангсдорф решил уходить. Однако крейсеры Харвуда имели преимущество в скорости. Он разделил свои силы на две части (Экстер и Аякс (флагман) с Ахиллесом), что бы распылить огонь линкора и пошел в атаку, пытаясь обойти "Шпее" с разных сторон. Вскоре "Экстер" получил попадание в правый борт, а затем залпы с "карманника" стали давать накрытие за накрытием. Уже через час боя все орудия ГК тяжелого крейсера были выведены из строя. Фредерик Белл - командир "Экстера" - попытался таранить "Шпее", однако тот стал под прикрытием дымовой завесы уходить. Харвуд уже считал, что "Экстер" потерян, однако Белл вышел из боя и сумел на малом ходу привести сильно поврежденный корабль на Фолкленды.

В свою очередь легк. крейсера смогли приблизиться к линкору и сумели нанести повреждения своими орудиями. Была выведена из строя система управления огнем. (Напомню, что "карманников" от полноценных линкоров отличала именно довольно тонкая бортовая броня). К тому же, боезапас "Шпее" стал подходить к концу. Лангсдорф принял решение идти напрямую в Монтевидео. Он ошибочно полагал, что эти "эсминцы и крейсер" являются авангардом более крупной эскадры, находящейся неподалеку. Преследуемый "Аяксом" и "Ахиллесом", в полночь "Адмирал граф Шпее" бросил якорь в бухте Монтевидео.

Легкий крейсер "Аякс"

Поскольку Монтевидео являлся портом нейтральной державы, все пленные немедленно были освобождены. На борт прибыла комиссия Уругвайского правительства, которая должна была оценить повреждения корабля и решить, сколько времени дать немецкому линкору, после чего он должен был бы покинуть порт. Лангсдорф немедленно отправился в посольство германии в Уругвае для получения дальнейших инструкций из Германии. Событие для города было неслыханное - на утро весь город высыпал на пристань, что бы увидеть настоящий немецкий линкор!

В Монтевидео оказался американский радио-ведущий Майк Фаулер, который немедленно приступил к вещанию на одной из радиоволн и стал вести прямой репортаж в порту Монтевидео, передавая радиослушателям все события, происходящие со "Шпее". Внимательно слушал данные сообщения и Харвуд, который стоял на выходе из устья Ла-платы. оставшись без "Экстера", двум легким крейсерам приходилось вдвоем патрулировать у самых территориальных вод Уругвая.

Командир немецкого тяжелого крейсера «Адмирал граф Шпее» капитан цур зее Ганс Лангсдорфф (в центре) разговаривает с послом Германии в Уругвае доктором Отто Лангманном (справа) в Монтевидео.

Так, маленькая страна Уругвай, находящаяся за тысячи миль от европейской войны оказалась в самом центре событий. Министру иностранных дел Уругвая Альберту Гуани стали поступать ноты от правительств Великобритании и Франции с требованием немедленно пресечь ремонт на линкоре и заставить его покинуть воды Монтевидео.

Гуани взял конверт и поинтересовался у французского посланника:

– Полагаю, это очередная нота?

Жантиль развел руками:

– По условиям Гаагской конвенции…

Гуани вскинул руки, словно шутливо защищаясь от готового выплеснуться на него потока слов.

– Снова Гаагская конвенция! Господа, прошу садиться.

Он дождался, пока посетители сядут, затем сам устроился на стуле и сказал:

– Статья 17 Гаагской конвенции гласит, что военные корабли воюющих стран не могут проводить ремонт в портах нейтральных стран, помимо минимально необходимого для обеспечения безопасности на море. Также они не могут повышать огневую мощь своих кораблей. Другая сторона тоже цитировала Гаагскую конвенцию, и я заверил ее, как и вас, что нам не нужно подсказывать, как следует действовать нейтральной стране. Гаагская конвенция будет соблюдена.

Миллингтон-Дрейк кашлянул и сказал:

– Господин министр, позвольте мне привлечь ваше внимание к тому факту, что после сражения «Граф Шпее» прошел три сотни миль.

– Причем на максимальной скорости, – добавил французский союзник. – Кто тут говорит о немореходном состоянии? (Пауэлл Майкл "Последний поход «Графа Шпее»")

Немецкая сторона настаивала на том, что бы дать "графу Шпее" две-три недели. Однако комиссия постановила, что немцам отводится всего три дня.

"Адмирал граф Шпее" в бухте Монтевидео.

Однако коммодор Харвуд, понимая, что не в силах будет сопротивляться "карманнику" просит командование наоборот, оттянуть выход "Шпее" для того, что бы к нему спели подойти дополнительные силы. Согласно международному праву, из нейтрального порта запрещено было выходить двум враждующим сторонам одновременно. Интервал между выходами должен был составлять сутки. поэтому каждый день из бухты Монтевидео стали выходить то английские, то французские пароходы, не давая тем самым, по международным законам, права выхода в море для "графа Шпее". Одновременно с этим английская разведка стала распускать слухи о значительном усилении английской эскадры. Якобы на подходе авианосец "Арк-ройал" и соединение крупных кораблей. В действительности же, уже 14 декабря к Харвуду с Фолклендских островов подошел тяж. крейсер "Камберленд", только и всего. У англичан были опасения, что "Шпее" может уйти вверх по течению Ла-платы в другой порт - Буэнос Айрес, ведь Аргентинцы более лояльны к немцам. Однако день за днем "Шпее" продолжал стоять на своей стоянке в Монтевидео.

"Адмирал граф Шпее" в бухте Монтевидео

Гитлер согласился на мое предложение одобрить решение капитана Лангсдорфа прорываться с боем, но не хотел и слышать о том, чтобы линкор был интернирован. Если «Граф Шпее» не сможет прорваться, сказал Гитлер, то, по крайней мере, сможет потопить вражеский корабль, прежде чем погибнет сам.

Перебрав все варианты действий капитана «Графа Шпее», мы решили оставить последнее слово за ним, так как только он знал все нюансы обстановки. Капитан Лангсдорф, проанализировав всю ситуацию, пришел к выводу, что ввиду тяжелых повреждений, полученных кораблем в бою, и недостатка боеприпасов попытка прорыва через сильный заслон врага, предположительно ожидающий его выхода, наверняка не удастся. На относительном мелководье, где могла развернуться битва, весь экипаж мог погибнуть вместе с кораблем, или, что еще хуже, корабль мог потерять ход и управление и попасть в руки врага еще до того, как экипаж смог бы затопить его. Поэтому капитан решил затопить корабль, чтобы быть уверенным в том, что он не достанется врагу, и спасти жизнь всех членов его экипажа. (Э.Редер. "Моя жизнь")

– Я продолжаю свой рассказ о событиях в Монтевидео. Несколько минут назад мне пришлось ненадолго прервать свой репортаж, потому что толпа прорвала оцепление и меня едва не смели, да еще и оборвали провод моего микрофона. Сейчас благодаря умелым действиям уругвайской полиции порядок восстановлен и все технические проблемы устранены. Как вам извест но, лимит времени, установленный для «Графа Шпее», истекает в 8:00. До этого часа он должен покинуть территориальные воды страны. Сейчас мои часы показывают 6:50. До истечения срока остается час. Корабль пока на месте. Мне трудно описать, что творится вокруг. Напряжение возрастает с каждой минутой. Солнце садится, но еще светло, и видимость составляет больше двадцати миль.

...

На мостике был слышен только один голос – Майка Фаулера.

«Буксиры и лихтера отошли. Только один буксир остался у борта „Графа Шпее“. Люди что-то делают… кажется, они поднимают якорь. Да! Они запустили двигатели! Мне видно, как винты пришли в движение».

– Ну вот, Вуди, – громко сказал, почти выкрикнул Харвуд, – пришел и наш черед. Сигнальщик, передайте на «Ахиллес» и «Кумберленд»: строй кильватера!

Главстаршина-сигнальщик лихо ответил:

– Есть, сэр, – и побежал к переговорной трубе.

Вудхаус довольно улыбнулся, но ничего не сказал.

На мостике все слушали, как сигнальщик закричал:

– Сигнальный мостик, поднять ордер один!

Медли уже стоял рядом с Харвудом с биноклем в руках. Он надел ремешок на шею, как раз когда Харвуд опустил свой бинокль на грудь. Как только с «Кумберленда» подтвердили приказ и крейсера выполнили поворот, чтобы занять места в ордере, он сказал Вудхаусу:

– Хочется верить, что все получится. (Пауэлл Майкл "Последний поход «Графа Шпее»")

17 декабря 1939 года "Адмирал граф Шпее" вышел из бухты. Однако он бросил якорь в нейтральных водах. После того, как с него была снята команда, прогремела серия взрывов и линкор сел на дно.

А на мостике «Аякса» все, включая Харвуда, молчали. Лицо Харвуда сначала налилось кровью, потом резко побелело. Неожиданно он прошагал в переднюю часть мостика, положил руки на поручни и опустил на них голову. Никто не проронил ни слова. Далеко впереди в небо поднимался непередаваемо огромный столб черного дыма. Из динамиков доносился срывающийся голос Майка, фоном которому служили крики толпы и грохот взрывов, доносящийся с гибнущего корабля. Когда Харвуд повернулся, его глаза были красными, и он хрипло пробормотал:

– Вот так, Вуди.

Вудхаус спокойно ответил:

– Так точно, сэр.

Харвуд с трудом взял себя в руки. Теперь все взоры были обращены на него. Он сделал несколько шагов взад-вперед, потом остановился и сказал:

– Сигнальщик, передайте на «Ахиллес» и «Кумберленд»… – Он надолго задумался, пытаясь найти нужные слова, потом сказал: – Да, передайте на «Ахиллес» и «Кумберленд» следующее: «Сегодня спасено много человеческих жизней». (Пауэлл Майкл "Последний поход «Графа Шпее»")

Взорванный "Адмирал граф Шпее"

Во время боя у Ла-платы на немецком линкоре погибло 36 человек. Всего они были похоронены на британском кладбище в Монтевидео.

Зрители были очень тронуты, заметив, что в процессии идет большая группа британских офицеров торгового флота, которые были пленными на «Графе Шпее». Капитан Дав, капитан Стабс и многие другие пришли потому, что таково было их желание. Они сами были моряками и хотели отдать дань уважения юным морякам, с которыми долгое время находились на одном корабле и которые погибли, выполняя долг перед своей страной. Решение прийти на похороны нигде не обсуждалось. Бывшие пленные ни с кем и ни о чем не договаривались. Никто ничего не организовывал. Просто один моряк спросил у другого: «Ты пойдешь?.. Я тоже… Возможно…» И вот все они стояли на британском кладбище, маленькая группа мужчин, уважавшая погибших. Те, кому удалось после всех превратностей судьбы сохранить парадную форму, были в ней. Остальные, среди них капитан Дав, надели обычные костюмы.

...

Внешний облик и личность Лангсдорфа, как обычно, произвели сильное впечатление. Вместе с офицерами он шел в конце процессии, предоставив почетное место погибшим морякам. (Пауэлл Майкл "Последний поход «Графа Шпее»")

Экипаж был интернирован в Буэнос-Айресе. Впоследствии многие моряки и офицеры через Аргентину вернулись в Германию. Часть офицеров вернулась к службе на другие корабли Кригсмарине. Некоторые из них погибнут на борту линкора Бисмарк в 1941 году.

Ганс Лангсдорф, удостоверившись, что все его люди в безопасности и благополучно перебрались в Аргентину, дал прощальный ужин своим офицерам, после чего завернулся во флаг своего корабля и застрелился. Был похоронен в Буэнос-Айресе.

За все время рейдерства "Адмирала графа Шпее" не погибло ни одного моряка с захваченных торговых судов.

Коммодор Харвуд за бой у устья реки Ла-платы получил чин контр-адмирала и орден Бани 2-й степени.

"Шлезвиг-Гольштейн" обстреливает польские позиции на Вестерплятте

После получения известия об объявлении войны Великобританией, Э.Редер записал в своем дневнике: "Нашему надводному флоту не остаётся ничего другого, как демонстрировать, что он может доблестно умирать". Тем не менее, надводные корабли, по мере сил, начали вести активную деятельность на коммуникациях противника. Как уже упоминалось в прошлом посте, в море за неделю до начала войны, Германию покинули два "карманника" - "Адмирал граф Шпее" и "Дойчланд" - и отправились в Южную и Северную Атлантику соответственно.

"Дойчланд". Фото 1936 года во время гражданской войны в Испании.

Подводные лодки, которые пришли на позиции еще до официального объявления войны, также начали боевые действия. Однако в начале войны Кригсмарине были связанны еще довоенными договорами об обеспечении безопасности для экипажей потопленных торговых судов и Гитлер требовал, чтобы военные действия в Атлантике проходили без эксцессов. Первое время было даже запрещено атаковать французские корабли. Поэтому процесс потопления судна зачастую выглядел так -

Лодка, заметив торговое судно, приближалось к нему и давало предупредительный выстрел из палубного орудия, приказывая судну лечь в дрейф и не выходить в эфир. После этого на борт поднимался один из офицеров лодки с призовой командой и зарядами. Офицер проверял документы и накладные на груз, и если находил их запрещенными или военными, приказывал команде корабля покинуть судно. Как только шлюпки отплывали на безопасное расстояние, корабль топился или зарядами, или пушкой, или торпедой.

Тоже самое обязан был делать и надводный рейдер. Правда отличие могло состоять в том, что призовая команда рейдера все-таки выделялась в отдельную категорию экипажа и могла остаться на захваченном судне и привести его в свой порт, что иногда и происходило. Также, рейдер мог взять команду как военнопленных на борт.

Однако, уже в день объявления войны - 3 сентября - с первым же (по некоторым данным) потопленным судном в новой войне, произошел инцидент с пассажирским лайнером "Атения". В 250 милях к северо-западу от ирландского острова Иништрэхалл U-30 обер-лейтенанта Фрица-Юлиуса Лемпа в 19:45 без предупреждения атаковала и потопила лайнер "Атения". из 1400 пассажиров судна погибли 128 человек, из них 69 женщин и 16 детей. Среди погибших оказались и граждане США, которые объявили о нейтралитете в новой войне.

Поскольку Великобритания сразу же обвинила Германию в развязывании неограниченной подводной войны. Германия же в ответ заявила, что англичане сами могли потопить "Атению", чтобы спровоцировать США вступить в войну на стороне Союзников. После того, как U-30 вернулась в порт, Лемп подтвердил свою ответственность за потопление "Атении", однако заявил, что идентифицировал ее как вспомогательный крейсер, тем более, что лайнер шел противолодочным зигзагом. Тем не менее, журнал боевых действий U-30 за 3 сентября был переписан, а все факты об этой атаке были скрыты.

Ф.-Ю. Лемп (слева) беседует с К.Деницем на мостике своей лодки. Вильгельмсхафен 1940 год.

Но и англичане не отставали в нарушениях морских договоров.

"6 сентября 1939 года подводная лодка «U-38» впервые была обстреляна с торгового судна. А двумя неделями позже британское министерство информации официально заявило о том, что одно из торговых судов вступило в бой и заставило немецкую подводную лодку уйти. Заявление было составлено в таких выражениях, что не приходилось сомневаться: все должны следовать этому примеру мужественных британских моряков. 27 сентября Уинстон Черчилль, первый лорд адмиралтейства, объявил об установке палубных орудий на все британские торговые суда. Эта мера была названа им вынужденной из-за участившихся случаев нападения немецких подводных лодок. Таким образом, было официально подтверждено, что отдельные обнаруженные нами случаи наличия на британских торговых судах орудий на самом деле были первыми ласточками в начавшемся процессе всеобщего вооружения британского торгового флота. В радиопередаче 1 октября 1939 года лорды адмиралтейства призвали всех британских торговых моряков таранить немецкие субмарины".(К.Дениц "Десять лет и двадцать дней").

Нейтральные также стали вести отнюдь не нейтральные действия.

С подводной лодки «U-3», находящейся в Северном море, сообщили: «Шведское судно „Ган“ остановлено ночью при ярком лунном свете. Капитан поднялся на борт. Документы неудовлетворительны. Обнаружено 36 тонн взрывчатки, согласно бумагам принадлежащих бельгийскому военному министерству. Пароход находился на курсе 280 в 15 милях к югу от Нейса. Пока призовая партия выполняла свои обязанности, пароход неожиданно на полной скорости пошел на таран. Только благодаря умелым действиям командира подлодки от столкновения удалось уклониться. Пароход потоплен». (К.Дениц "Десять лет и двадцать дней").

При встрече с лодкой, теперь, суда стали посылать в эфир не SOS, а SSS. Стало понятно, что тем самым "купцы" информируют Адмиралтейство об атаки подлодок.

Шведский пароход "Ган"

Также, англичане начали воздушное патрулирование вод Северного моря силами береговой авиации, а в Атлантику стали выходить авианосцы, для организации патрулирования вдалеке от баз. Однако вскоре англичане убедились в том, что они сильно недооценивали своих противников.

"17 сентября 1939 года с подводной лодки «U-39» командира Глаттеса заметили авианосец «Арк Ройял», патрулировавший свой район, и атаковали его. Было выпущено три торпеды, но все взорвались преждевременно — близко к кораблю, но не под ним, как должны были, ликвидировав тем самым все шансы на успех. Более того, по расположению фонтанов воды, поднятых взорвавшимися торпедами, охраняющие авианосец эсминцы обнаружили подлодку и уничтожили ее. Команда была спасена.

19 сентября подлодка «U-29» командира Шухарта атаковала авианосец «Корейджес». На этот раз нам повезло больше. Торпеды взорвались в нужном месте, и авианосец затонул.

После этих случаев британское адмиралтейство решило, что патрулирование этих вод авианосцами является слишком рискованным мероприятием, и вывело эти корабли с Атлантики, чем несколько облегчило наше положение." (К.Дениц "Десять лет и двадцать дней").

Авианосец "Корейджес"

И все же, атаки на торговые суда продолжались, и даже имея не больше 20 лодок, кол-во потопленных судов увеличивалось, а потери подлодок оставались низкими. Первой потопленной лодкой стала как раз U-39 17 сентября 1939 года.

Начинался период "Счастливого времени" для немецких подводников.

11 сентября 1939 года Герберт Шульце на U-48 потопил судно "Фирби". Убедившись, что английские моряки, разместившиеся в спасательных шлюпках, запаслись всем необходимым для самостоятельного плавания, и оказав помощь раненым, Шульце передал открытым текстом в эфир: «Сообщите мистеру Черчиллю, что я потопил английский пароход «Фирби». Координаты: 59°40′ северной широты, 13°50′ западной долготы. Прошу оказать помощь экипажу судна. Командир немецкой подводной лодки».

Герберт Шульце

Конвойная система еще только начинала вводиться и конвои встречались не так часто, поэтому суда продолжали идти одиночным порядком, становясь легкими жертвами для немецких лодок.

В период с 3 сентября 1939 года до 28 февраля 1940 года немецкий подводный флот, действуя в соответствии с положениями призового права и на основе периодически издаваемых вспомогательных приказов, потопил 199 судов общим брутто-регистровым тоннажем 701 985 тонн (Роскилл. Т. 1. С. 615).

В свою очередь, Кригсмарине остро не хватало лодок для действий в Атлантике. Поэтому стали образовываться "окна" - когда в море не оставалось лодок. Все они либо возвращались с патруля на базу, либо были на пути в оперативную зону, либо стояли в базе на оснащении между боевыми походами. Понятно, что если бы уже тогда Дениц получил 300 лодок, которые он заявлял для гарантированной победы над Британией, то битва за Атлантику пошла бы совершенно другим путем.

Возвращение судового колокола «Гинденбурга»

"Война с Англией считалась немыслимой; я дал строгие распоряжения о том, что предполагаемая война с Англией не должна была даже становиться основой любых военных игр или маневров." Э. Редер. "Моя жизнь"

Гитлер всячески успокаивал Редера, заверяя, что войны с Англией можно будет избежать. Однако, уже в мае 1938 года он делает поправку, говоря командующему Кригсмарине, что Великобританию теперь стоит рассматривать в качестве потенциального противника.

"В мае 1938 года Гитлер в разговоре со мной в первый раз дал мне понять, что наше военное мышление должно измениться."  Э. Редер " Моя жизнь".

Поэтому Редер дает указание своему штабу начать разработку плана войны против КВМФ.

"В июне 1939 года я доложил главнокомандующему о беспокойстве, которое испытывал я и другие офицеры по поводу возможности скорого начала войны с Великобританией.

...

22 июля 1939 года Редер передал ответ Гитлера офицерам-подводникам. Мы собрались в Свинемюнде на борту яхты «Грилле». Нас заверили, что войны с Великобританией не будет ни при каких обстоятельствах. А значит, офицерам подводного флота абсолютно не о чем тревожиться." К. Дениц. "Десять лет и двадцать дней".

А.Гитлер и Э.Редер

Англичане, не особо веря "достижениям" Чемберлена, не сомневались, что война вот вот начнется, особенно после разрыва Гитлером морского соглашения в апреле 1939 года.

"Адмиралтейство считало самой серьезной угрозой нашему судоходству именно германские корабли. «Ничто не может парализовать нашу систему снабжения и морскую торговлю так успешно, как атака надводных рейдеров», — писал Первый Морской Лорд незадолго до войны.

...

В свете того, что мы знаем сегодня, кажется поразительным, что подводная лодка считалась гораздо менее опасной, чем надводный рейдер.

...

Мы знали численность германского подводного флота (56 лодок, из которых только половина океанских) практически точно. Мы знали, что Люфтваффе являются грозной силой. Но несколько факторов привели к неправильной оценке потенциала подводной лодки. Прежде всего, мы не верили, что немцы решатся на ведение неограниченной подводной войны, хотя и сомневались в их уважении к международным договорам.

...

Во-вторых, мы слишком полагались на Асдик, который мог обнаруживать подводные лодки. Конечно, это был колоссальный шаг вперед по сравнению со всем, что мы имели ранее, но Асдик не был панацеей." С.У.Роскилл "Флаг святого Георгия"

К 1939 году, практически во всех крупных портах мира англичане создали специальные штабы, дабы держать под контролем свое торговое судоходство, а вдоль восточного побережья даже начали ходить охраняемые конвои. Для предупреждения выхода немецких кораблей было усиленно воздушное патрулирование Северного моря.

Корабли Home fleet в Скапа-Флоу

В очередной раз получив заверения Гитлера, в мае 1939 года Редер отправил линкор "Гнейзенау" в Атлантику, при этом имея на борту только учебные (!) снаряды.

В июле в Киле была проведена очередная ежегодная регата.

"Офицеры из британского, итальянского, шведского, испанского, датского, голландского, румынского и эстонского военно-морских флотов выступали в соревнованиях в атмосфере доброй воли, и кубок в честь президента Гинденбурга выиграл английский экипаж. Как это было у меня в обычае, я также присутствовал на регате и лично выступал в качестве хозяина чемпионата, принимая иностранных морских офицеров." Э.Редер. "Моя жизнь".

Многие офицеры получили долгожданные отпуска, в том числе и сам Редер, который, однако уже 15 августа был отменен в связи с ухудшающейся политической обстановкой.

"Но 22 августа Гитлер созвал совещание в Оберзальцберге, на котором присутствовали все высшие военные руководители.

...

Я воспринял ее так, что Гитлер хотел оправдать перед военными руководителями страны изменение своей политики, которая неуклонно шла к войне. Он подчеркивал, что вся ответственность за кризис ложится на Польшу. Он пытался убедить нас, что Англия и Франция не рискнут ввязаться в войну из-за Польши, а поэтому и Польша не станет обострять отношения, а постарается решить вопрос путем переговоров. В любом случае, заверил нас Гитлер, дорога к мирному решению вопроса еще есть." Э.Редер. "Моя жизнь".

Военное руководство Германии на приёме у рейхсканцлера Адольфа Гитлера. Э. Редер в черном мундире.

В отличие от остальных видов вооруженных сил, флот Германии не был приведен в боевую готовность, в то время, как англичане держали свой флот таковым еще с чехословацкого кризиса. Однако 21 и 24 августа, с разрешения Гитлера, в Атлантику были отправлены "Адмирал граф Шпее" и "Дойчланд", а также суда снабжения. Помимо них, в Атлантику были также отправлены несколько подводных лодок с секретными предписаниями, которые надлежало вскрыть только после специального приказа. В соответствии с планом войны против Польши, в конце августа к Данцигу вышел броненосец "Шлезвиг-Гольштейн".

Именно его орудия дадут сигнал к началу новой войны, а три дня спустя всех офицеров Кригсмарине, как гром, сразит весть об объявлении войны Великобританией...