Старая байка
СССР. Лётная часть. Учения у бомбардировщиков с полётами с настоящими боеприпасами. Посмотреть за взлётом бомбардировщиков на лётном поле около ВПП собрались несколько офицеров во главе с генералом. Бомбардировщики взлетают. Офицеры смотрят.
И вдруг при взлёте у бомбардировщика бомба срывается с подвеса, прыгает по ВПП.
Офицеры дружно прыгают в кювет лицом вниз, закрывают головы руками.
Генерал остаётся стоять где стоял. Задумчиво смотрит на извалявшихся в грязи подчинённых и изрекает:
-А чего вы прячетесь? Бомба то ядерная.
«Борода» против Америки. Как Игорь Курчатов спас СССР от атомного удара.
В 7 часов утра 29 августа 1949 года утреннее небо над военным полигоном под Семипалатинском озарила невероятно яркая вспышка, которую сменило растущее на глазах грибовидное облако.
Из убежища на наблюдательном пункте выскочил человек с густой окладистой бородой, который, раскинув руки и что-то крича, побежал в сторону, где произошел взрыв.
Его догнали и спешно вернули в укрытие. На увещевания ответственных за безопасность мужчина не обращал внимания — он был просто счастлив. Он успел закончить дело, от которого зависела не только его собственная судьба, но и жизнь всех граждан Советского Союза.
Осенью 1949 года, вручая звезду Героя Советского Союза человеку с густой окладистой бородой, Иосиф Сталин заметил: «Если бы мы опоздали на один-полтора года с атомной бомбой, то, наверное, „попробовали“ бы её на себе». В знак особой признательности вождь подарил «Бороде» свой парадный портрет в полный рост.
Друзья, коллеги, подчиненные называли его «Борода» — одни в лицо, другие за спиной. Игорю Курчатову прозвище нравилось, и носил он его с гордостью. Обычно бороду связывают с почтенным возрастом, но Курчатов до преклонных лет не дожил. В коллективе, который он возглавлял, физик был значительно моложе многих своих подчиненных.
С датой рождения Игоря Курчатова существует путаница. По самой распространенной версии, он появился на свет 12 января 1903 года. Местом рождения стал Симский завод Уфимского уезда Уфимской губернии. Но некоторые полагают, что 12 января состоялись крестины, а родился Курчатов на четыре дня раньше, 8 января.
Отец Игоря Курчатова был землемером, мать — учительницей. Жили скромно, и часто переезжали в поисках лучшей доли. В 1911 году Игорь пошел в школу в Симбирске, а уже через год продолжал обучение в Симферополе. Помогая семье, он окончил вечернюю ремесленную школу, получил специальность слесаря и работал на небольшом механическом заводе Тиссена.
Симферопольскую гимназию Игорь Курчатов окончил в 1920 году, с оценками, предполагавшими золотую медаль. Но в условия Гражданской войны было не до чествования лучших выпускников. Осень 1920 года Курчатов поступил в Таврический университет на физико-математический факультет.
После окончания университета он пытался совмещать научную деятельность с зарабатыванием на жизнь. В Бакинском политехническом институте Курчатов стал ассистентом своего учителя, профессора Семена Усатого.
В 1925 году Усатый рекомендует Курчатова «отцу советской физики» Абраму Иоффе, который руководит Физико-техническим институтом в Ленинграде.
Авансы, которые Усатый дал своему ученику, Курчатов оправдал полностью. В 1930 году он стал заведующим физическим отделом института, а в 1932 году одним из первых в СССР занялся изучением физики атомного ядра.
К началу войны Курчатов был признанным лидером среди советских физиков в этом направлении. Однако в 1941 году он сосредоточился на других задачах. Вместе с будущим главой Академии наук СССР Александром Александровым Курчатов разрабатывал метод размагничивания кораблей для защиты от магнитных морских мин. Прикладные работы велись в Севастополе. С задачей Курчатов справился блестяще, за что впоследствии был удостоен Сталинской премии.
В начале 1942 года тяжело заболевшего ученого под немецкими бомбами вывезли из Севастополя на «Большую землю».
В разгар Сталинградской битвы в Москве на самом высоком уровне обсуждали полученную от разведки информацию о ведущихся в Германии работах по созданию принципиального нового типа оружия колоссальной разрушительной силы. Отставать Советскому Союзу нельзя было ни в коем случае, и Сталин вызвал для консультации ведущих академиков, задав им вопрос — кто может возглавить работы по новой «теме»? «Курчатов», — был единогласный ответ.
Игорь Курчатов стал главой «Лаборатории № 2 АН СССР» — так стала называться научная группа советского «атомного проекта».
Куратором проекта и непосредственным начальником самого Курчатова стал всесильный Лаврентий Берия. Его задачей было обеспечение всех необходимых условий для ученых, а также контроль за их работами.
То, сколь жестким человеком был Берия, общеизвестно. Во что обойдется возможный провал, Курчатов понимал отлично. Но и Берия осознавал, что какого масштаба проблему нужно решить. Репрессивными мерами энергию атома на службу человеку не поставишь.
А ведь предстояло создать не просто опытную лабораторию, а целую сеть различных предприятий, научных центров, которые впоследствии станут основой атомной промышленности СССР.
Советская разведка работал блестяще — отчеты, ложившиеся на стол Курчатову, позволяли сделать заключение, насколько далеко продвинулись немцы, американцы, британцы. К концу войны стало понятно, что Соединенные Штаты ушли далеко вперед.
16 июля 1945 года в Соединенных Штатах состоялось первое в мире испытание атомной бомбы. Отчет о нем Курчатов получил очень быстро — советская агентура в США трудилась, не покладая рук.
Но еще раньше, 24 июля 1945 года президент США Гарри Трумэн в Потсдаме сообщил Сталину, что Америка отныне обладает «оружием необыкновенной разрушительной силы». Вождь улыбнулся, и не стал интересоваться подробностями, из чего Трумэн и присутствовавший при беседе Черчилль сделали вывод, что советский лидер ничего не понял.
На самом деле Иосиф Виссарионович прекрасно знал, о чем идет речь, а также осознавал, зачем Трумэн сказал ему об этом. «Атомная дубинка» должна была стать главным аргументом в борьбе бывших союзников против СССР.
Сталин приказал передать Курчатову — работу по проекту необходимо максимально ускорить.
Бомбардировки Хиросимы и Нагасаки в августе 1945 года в меньшей степени были способом заставить Японию сдаться. Москве показывали — то же будет и с вами, если не проявите сговорчивость.
Американские эксперты утверждали — Советский Союз не создаст собственную атомную бомбу до середины 1950-х годов. Самые осторожные прогнозисты предсказывали, что это может случиться в 1952 — 1953 годах, но никак не раньше.
Американские военные срисовали планы уничтожения советских городов, Трумэн практиковался в написании ультиматумов, а в «Лаборатории № 2» вели гонку со временем. 25 декабря 1946 года был запущен первый советский атомный реактор Ф-1. В 1948 году на комбинате «Маяк» заработал первый промышленный реактор А-1, который должен был выработать «начинку» для советской бомбы — оружейный плутоний. В поселке Саров был создан научный ядерный центр, впоследствии более известный как Арзамас-16.
К лету 1949 года были закончены работы по «изделию 501» — первой советской атомной бомбе РДС-1.
Когда в начале сентября 1949 года американцы убедились, что в СССР действительно проведены испытания атомного оружия, в Вашингтоне пережили шок. Русские справились гораздо раньше, чем от них ожидали.
В годы Великой Отечественной войны прозвище «Борода» было очень популярно у партизан — и потому, что в отрядах было достаточно бойцов старшего возраста, и потому, что побриться в лесу удавалось не всегда. Бородатые партизаны нагоняли на оккупантов страху. Курчатов тоже стал своего рода партизаном — бомба от «Бороды» стала для США таким же внезапным ударом, какими были для нацистов летящие под откос эшелоны.
Для Игоря Курчатова этот успех был лишь переходом к новой работе. Требовалось совершенствовать обретенное оружие, что с успехом и было сделано. В августе 1953 года Советский Союз испытал РДС-6с — первую в мире водородную бомбу, пригодную к практическому военному применению.
Но Курчатов, решая проблемы обороны страны, с большей охотой занимался темой мирного использования атома. В 1954 году в Обнинске была запущена первая в мире промышленная АЭС, а в 1959 году заработал реактор первого в мире атомного ледокола «Ленин».
В 1956 году «крестный отец» советской атомной бомбы вместе с Никитой Хрущевым отправился в Великобританию, где произвел настоящий фурор. Курчатов говорил с британскими коллегами о международном сотрудничестве в освоении атомной энергии, о необходимости прекращения атомной гонки вооружений и полного запрета на применение этого вида оружия.
В январе 1960 года академик Курчатов отпраздновал свое 57-летие. По меркам большой науки, возраст почти молодежный. Он много добился, но планов было не меньше.
7 февраля Курчатов приехал в Барвиху, где в санатории отдыхал его друг и коллега Юлий Харитон. Они присели на лавочку и, как всегда, заговорили о работе. Любимым слово Курчатова было «понимаю». После очередной своей реплики Харитон ожидал услышать привычное «понимаю», но вместо этого повисла пауза. Игорь Курчатов был мертв — жизнь ученого оборвал оторвавшийся тромб.
Человек, стоявший у истоков создания «ядерного щита», был удостоен высших государственных почестей — урна с прахом ученого захоронена в Кремлевской стене
Сегодня день рождения у отца советской атомной бомбы Игоря Курчатова.
Отчасти,благодаря этому человеку мы можем жить в своей стране,говорить на своём языке,ругать свою власть и добавлять посты на "Пикабу".К тому же он много сделал для создания атомной энергетики в СССР и его трудами мы пользуемся и сейчас в повседневной жизни.Пример гениального организатора и руководителя.
На чём считали первую атомную бомбу
Сама по себе концепция цифрового компьютера в современном его понимании была придумана более 200 лет назад, если не раньше. Но первые попытки реализации идеи на механической элементной базе Чарльзом Бэббиджем показали, что даже в простейшей версии конструкция получалась настолько дорогостоящей и ненадёжной, что тогдашние правительства не стремились выделять деньги на такие развлечения учёных. Потому и застопорилось это дело более чем на век, хотя механизация различных вычислений весьма быстро распространялась, поскольку в некоторых областях такие потребности были.
И только необходимость создания оружия Судного Дня привела к тому, что вопрос сверхсложных и сверхбыстрых вычислений со сверхвысокой точностью стал важнейшим. Точнее, важнейшим для двух мировых держав или для двух политических систем (кому как больше нравится) было овладеть атомной бомбой как самым мощным оружием в мире. И хотя вычисления только инструмент для получения искомого, даже на него участники атомной гонки стали отпускать любые деньги и материалы.
Но создание первых атомных бомб происходило, так сказать, на «компьютерах» предыдущего технологического уклада. Перейдем к свидетельствам тех лет.
СССР
Главным «решателем», «думателем» и «вычислителем» по советской атомной бомбе был физик-теоретик Лев Ландау. Академик Халатников вспоминал о нём:
«В декабре 1946 года меня перевели из аспирантов в младшие научные сотрудники, и Ландау объявил, что я буду заниматься вместе с ним атомной бомбой. В это время в теоротделе Ландау было всего два сотрудника: Е. М. Лифшиц и я. Задача, которую поручил нам Ландау, была связана с большим объёмом численных расчетов. Поэтому при теоротделе создали вычислительное бюро: 20–30 девушек, вооруженных немецкими электрическими арифмометрами, во главе с математиком Наумом Мейманом».
Декабрь первого послевоенного года. Три физика-теоретика, один математик, 20–30 девушек, вычислительное бюро и трофейные немецкие арифмометры – романтика! Хотелось бы быть молодым советским физиком в те годы! Обратите внимание на лёгкость происходящего: Ландау поставил задачу – раз; для её решения требуется масса вычислений – два; в теоротделе появляются 20–30 новых сотрудниц с арифмометрами – три. К тому же всем нужны зарплаты, жильё, соцпакет и прочее. И это в голодные послевоенные годы!
У академика Халатникова хорошая память. Вот как организовывали вычислительные бюро на правительственном уровне в 1948 году уже в других институтах АН СССР (вычислительное бюро Института физических проблем, где работал Халатников, на тот момент уже вовсю считало бомбу и разделение изотопов):
Изпостановления СМ СССР № 1990- 774сс/оп«О дополнительных заданиях по плану специальных научно-исследовательских работ на 1948 год» (г. Москва, Кремль 10 июня 1948 г. Сов. секретно):
«...разрешить президиуму АН СССР увеличить штаты и соответственно фонд заработной платы в Математическом институте АН СССР на 12 чел., в Ленинградском филиале Математического института АН СССР на 15 чел., в Геофизическом институте АН СССР на 30 чел.).
Обязать Министерство внешней торговли (т. Крутикова) в месячный срок поставить 60 счетных электрических автоматических машин «Мерседес Эвклид Р-38 С. М.» (за счет сокращения поставки их Министерству торговли СССР), в т. ч.: Математическому институту АН СССР – 20 машин, Ленинградскому филиалу Математического института АН СССР – 10 машин, Геофизическому институту АН СССР – 30 машин.
Председатель Совета Министров Союза ССР И. Сталин».
Как хорошо совпадают цифры (на 57 новых сотрудников – девушек же! – 60 счётных машин) и как жесток «тиран» (торгаши со своим госпланом идут лесом, на счётах переморщатся баланс сводить, а арифмометры – в Академию наук!). А поскольку постановление секретное, то Минторг, возможно, еще и возмущался тогда.
Вот так выглядел этот самый «Мерседес» без колёс. Никак не скажешь, что на нём можно посчитать дифференциальное уравнение второго порядка в частных производных. А считали-то и покруче уравнения!
Mercedes R38 SM
Неплохие деньги тогда получали эти девочки-расчётчицы. Из того же постановления:
«Установить за выполнение в срок теоретических и расчетных работ, указанных в данном Постановлении, следующие премии:
за теоретические работы научному руководителю – 100 тыс. руб.;
коллективу сотрудников – 200 тыс. руб.;
за расчетные работы научному руководителю – 100 тыс. руб.;
коллективу сотрудников – 300 тыс. руб.»
Просто за выполнение работы в срок – премия в 300 тысяч рублей на коллектив в 15–20 человек. Неплохо зарабатывали «живые ЭВМ» в то время (средняя зарплата в 1948 г. была около 600 рублей)!
Водородную бомбу считали примерно так же. Из воспоминаний об академике Харитоне:
«Мне было предложено организовать группу из математиков и вычислителей для отдела И. Е. Тамма, куда входил и А. Д. Сахаров. Предстояло рассчитывать “слойку” Сахарова. Для решения этой задачи требовалось привлечение довольно «высокой» математики и проведение колоссального количества вычислений. В то время мы не имели быстродействующих ЭВМ, расчёты проводились вручную на электромеханических машинах «Mercedes» и «Rheinmetall», с использованием американских таблиц элементарных и специальных функций. Подходящих специалистов, математиков и вычислителей наши вузы и техникумы не готовили. По инициативе Юлия Борисовича было решено привлечь в качестве вычислителей молодых женщин – опытных геодезистов-вычислителей, в основном из Ленинграда. В результате к весне 1951 года мы имели группу, насчитывающую около 40 человек. Была создана как бы “живая ЭВМ”; Юлий Борисович Харитон много внимания уделял созданию этой группы».
И снова: физики, математики, девушки, арифмометры и термоядерная бомба. И ведь бахнуло, как надо!
Арифмометры Rheinmetall
Rheinmetall SAL
Rheinmetall KELR
Но к середине 50-х уже не одними арифмометрами и девушками считали. В контексте термоядерного проекта попадались упоминания применения аналоговых вычислительных машин (АВМ) МН-2 и цифровых (ЦВМ) линейки «Урал».
А что в США?
Кто-то может сказать: «А в это время в передовой Америке…» Да, в Америке, конечно же, компьютеры, лазеры, звёздные войны и кока-кола. Вот как, описывая свою работу в Лос-Аламосе, шутил по поводу расчетов американской атомной бомбы мистер Фейнман в своей известной книге:
«…Проблема, над которой я работал, была вот какой. Нам приходилось делать множество вычислений, и мы делали их на счетных машинах Маршана. Между прочим, это интересно – просто чтобы дать представление, на что был похож Лос-Аламос. У нас были “компьютеры” Маршана – ручные арифмометры, калькуляторы с числами. Нажимаешь на них, и они умножают, делят, прибавляют и т.д., но не так легко, как это делается сейчас. Это были механические приспособления, часто ломающиеся, их то и дело приходилось отсылать на фабрику для починки. Довольно быстро все оставались без машинок…
Ну, в общем, мы все решили, что самая главная задача – понять точно, что именно происходит во время взрыва бомбы, чтобы можно было точно указать, сколько выделяется энергии и т. д., – требовала намного больше выкладок, чем мы могли делать. Но один умный человек по имени Стэнли Френкель сообразил, что вычисления, возможно, удастся сделать на машинах IBM. Компания IBM выпускала машины для бизнеса – устройства для сложения, называемые табуляторами, и машины для умножения – мультипликаторы, в которые можно было закладывать карточки: машина считывала два числа с карточки и умножала их. Были также устройства, которые сличали числа, сортировали их и т. д.
И вот Френкель придумал замечательную программу. Если бы мы собрали довольно много таких машин в одной комнате, то мы смогли бы взять карточки и запустить их по циклу. Всякий, кто сейчас делает численные вычисления, знает точно, о чем я говорю, но тогда это было нечто новое – поточная линия из вычислительных машинок. Мы делали подобные вещи на машинках для сложения. Обычно продвигаешься шаг за шагом, проводя все выкладки самостоятельно. Но здесь всё не так – сначала обращаешься к “слагателю”, затем к “умножителю”, опять к “слагателю” и т. д. Одним словом, Френкель спроектировал такую систему и заказал калькуляторы в компании IBM, поскольку мы поняли, что это хороший способ решения наших проблем…
В данном конкретном случае мы разработали все численные операции – предполагалось, что их будут делать машины – множь это, потом сделай это, потом вычти это. Мы разработали программу, но у нас пока не было машин для реальной проверки. Поэтому мы посадили в комнату девушек и снабдили каждую калькулятором Маршана: одна была “умножителем”, другая – “слагателем”. Еще одна возводила в куб: всё, что она делала, – возводила в третью степень число на карточке и отправляла её следующей девушке.
Так мы прошли по всему циклу, пока не “вылизали” его, не избавились от всех скрытых ошибок. Оказалось, что скорость, с которой мы теперь были в состоянии вычислять, стала чертовски большой – намного больше, чем при другом способе, когда каждый человек все шаги проделывал сам. По этой системе мы получили скорость вычислений, совпадающую с предсказываемой скоростью для машины IBM. Единственная разница состояла в том, что машины IBM не уставали и могли работать в три смены. А вот девушки через некоторое время уставали».
Ручная механическая машина Маршана выглядела тогда так:
Еще были электрические, но ведь «девушки уставали», по-видимому, ручки крутить.
Marchant Silent Speed 8M
Получается, у американцев первую бомбу считала та же самая «живая ЭВМ» из девушек и арифмометров (ручных) Маршана. Еще у Фейнмана в книге много интересного про параллельные вычисления, ловлю багов и даже про «компьютерную болезнь» у Стенли Френкеля. Айтишникам однозначно почитать стоит!
Но, в целом, развитие ЭВМ под атомные проекты в США по понятным причинам опережало СССР. Уже в Манхеттенском проекте появились компьютеры IBM Mark I. А свою термоядерную бомбу американцы частично считали уже на ENIAC. Правда, это не очень помогло им опередить СССР с созданием готового к применению термоядерного устройства.
Архив Нагасаки
Японские СМИ опубликовали архивное советское видео Нагасаки после атомного взрыва.
Друг познается в чате
«Чат на чат» — новое развлекательное шоу RUTUBE. В нем два известных гостя соревнуются, у кого смешнее друзья. Звезды создают групповые чаты с близкими людьми и в каждом раунде присылают им забавные челленджи и задания. Команда, которая окажется креативнее, побеждает.
Реклама ООО «РУФОРМ», ИНН: 7714886605
Как СССР заявил о наличии собственного ядерного оружия
8 марта 1950 году Советский Союз официально объявил о существовании «изделия 501» — атомной бомбы
Когда июне 1950 года на Корейском полуострове началась печально знаменитая Корейская война, мало кто в мире отказывался от мысли, что это столкновение, в которое практически сразу втянулись США и СССР, может перерасти в атомную войну. Ядерное оружие к этому времени превратилось в общемировую фобию, и любой более-менее заметный вооруженный конфликт немедленно рассматривался с точки зрения возможного перерастания из обычной войны в атомную. Но ни тогда, ни когда-либо позже ничего подобного не случилось. И залогом тому был ядерный паритет — равновесие в возможностях двух супердержав, России и Америки, вести боевые действия с применением атомного арсенала. А формальной датой, когда такой паритет стал реальностью, была среда, 8 марта 1950 года. Именно тогда заместитель председателя Совета Министров СССР, маршал Советского Союза Климент Ворошилов впервые сообщил всему миру, что наша страна обладает собственным атомным оружием.
Советская атомная бомба.
Формальной эта дата считается потому, что в действительности о том, что Россия получила собственную атомную бомбу, мир узнал гораздо раньше — 25 сентября 1949 года, когда ТАСС, всегда представлявший официальную точку зрения советского правительства на любые события, выступил с заявлением, что «Советский Союз уже открыл секрет атомного оружия, и он имеет в своем распоряжении это оружие». То сообщение было ответом на двухдневной давности выступление президента США Гарри Трумэна, который озвучил данные американских и британских спецслужб, зафиксировавших испытание первой советской атомной бомбы — РДС-1, состоявшееся еще 29 августа того же года.
Но только официальное заявление официального лица, прекрасно известного всему миру как личность, чрезвычайно близкая к генералиссимусу Иосифу Сталину, расставило все точки над «i». Как только наличие у СССР атомной бомбы подтвердил маршал Ворошилов, мировая политическая элита поняла: речь идет уже не о единичных экземплярах, как в августе 1945 года, а о полноценном арсенале. И, в принципе, это представление было недалеко от истины. После первого в России атомного взрыва, до конца 1949 года на опытном производстве, входившем в состав «атомного» КБ-11 — будущего Всероссийского НИИ экспериментальной физике в Сарове, кузнице российского ядерного щита, — успели изготовить еще два «изделия 501», они же бомбы РДС-1. В течение 1950 года на свет появились девять «пятьсот первых», а в 1951-м — сразу 18. И хотя советский атомный арсенал существенно уступал американскому, который в том же 1950 году, по известным на сегодняшний день данным, составлял четыре сотни ядерных бомб, наличие «оружия возмездия» сразу же остудило горячие головы за океаном, всерьез составлявшие планы атомной войны с СССР.
А дальнейшие события показали, что русские специалисты, конструкторы, инженеры и рабочие, действуя вместе с военными, способны с невероятной скоростью ликвидировать отставание в новой сфере вооружений. 12 августа 1953 года советские специалисты провели первое испытание водородной бомбы, отстав от американских испытаний уже не на пять лет, а всего на 11 месяцев. Причем если собранная в США терморядерная бомба представляла собой чисто лабораторный образец размером, как говорили очевидцы испытаний, с двух-, а то и трехэтажный дом, то Россия испытала уже готовое к применению боевое устройство, сбросив его с самолета-носителя. И наконец, когда 30 октября 1961 года на Новой Земле состоялись испытания советской Царь-бомбы — термоядерного «изделия» мощностью почти 60 мегатонн, полностью готового к серийному выпуску и применению — о превентивном ядерном ударе все предпочли забыть. Ведь всего за десяток лет русские ученые, инженеры и военные превратили свою страну из измученной войной державы, оказавшейся под угрозой уничтожения новым оружием, в страну, которая первой продемонстрировала свою способность выпускать то же оружие неограниченной мощности…