Дисклеймер: сейчас будут исключительно только мои размышления, основанные на моём мнении об этом персонаже (которое, в свою очередь, основано на известных фактах его биографии и его же литературы). Как к этому относится – дело ваше.

Часть 14: https://pikabu.ru/story/zhit_ne_po_solzhenitsyinu_20_14_6886968

Приветствую!

Продолжаем.

Закончили про арест. А что же следствие? Тут тоже все непросто). Приступим. Обратимся к книге Столярова К.А. (одного из немногих людей видевших дело Исаича) «Палачи и жертвы».

«…На первом допросе 20 февраля он заявил, что антисоветской деятельностью не занимался (лист дела 20)…

…(первое признание Солженицына датировано 3 марта — лист дела 31)…

Полностью приводить весь текст обвинительного заключения нет резона — там не содержится ничего нового. Процитирую лишь начало и конец:

…В НКГБ СССР через Военную Цензуру поступили материалы о том, что командир батареи звукоразведки Второго Белорусского Фронта — капитан СОЛЖЕНИЦЫН Александр Исаевич в своей переписке призывает знакомых к антисоветской работе…

…Виновным себя признал. Изобличается вещественными доказательствами (письма антисоветского содержания, т.н. резолюция № 1).

Считая следствие по делу законченным, а добытые данные достаточными для предания обвиняемого суду, руководствуясь ст. 208 УПК РСФСР и приказом НКВД СССР № 001613 от 21.XI. 1944 года — следственное дело № 7629 по обвинению СОЛЖЕНИЦЫНА Александра Исаевича направить на рассмотрение Особого Совещания при НКВД СССР, предложив меру наказания 8 лет ИТЛ.

Обвинительное заключение составлено 6 июня 1945 года, в городе Москве…

…7 июля 1945 года за совершение преступлений, предусмотренных ст. 58 – 10, ч 2, и 58 – 11 УК РСФСР, Особое Совещание при НКВД СССР заочно осудило Солженицына Александра Исаевича к 8 (восьми) годам ИТЛ».

Т.е. сабж сначала отпирался, но спустя 10 дней вину свою признал. Наверное пытали?- спросите вы. И это резонно, ведь сам наш герой описывает в своих книгах не один десяток видов воздействия на арестованного. Ведь это норма, так должно быть, да и перед тобой уже не люди – чего церемониться и время тянуть? Но вот, что он пишет про себя:

«Мой следователь, ничего не применял ко мне, кроме бессонницы, лжи и запугивания — методов совершенно законных».

Как так опять? Что за человечность упырей? Ты же отпираешься, Саша, значит надо тебя пытать. И ты через 10 дней сознаешься. Стало быть пытали? Нет. Пожалели что ли? Упыри-то? А может бутафория это все? Цирк? Как частенько у тебя бывает. Тут либо чекисты не равно упыри, либо ты нам заливаешь. А скорее и то, и другое, Саша. Зачем тебе это? Ложь, бессонницу и запугивания применили? Так это нормальное дело при дознании. Самое обычное и в наше время, и в любой стране. И, как сам говоришь, законное. А что ж тебя - боевого комбата-разведчика, орденаносца так легко напугать и обмануть, чтоб ты себя так оговорил? Прям вот от полного отрицания до полного признания. Хотя какой ты офицер, комбат и разведчик мы уже давно поняли… Вопрос снимается. Но всё же?

Вот вы, мои уважаемые читатели, взяли бы на себя несколько лет лагерей, или даже расстрел, если бы вам не давали выспаться и просто брали на понт? А Саша взял. Он, конечно, потом опомнился и начал придумывать оправдания (уж в этом он мастер), но как всегда странные. О них поподробнее. Это важно. Отмазываясь Саша пытается ещё больше навести тень на плетень, и еще больше запутывается в показаниях.

Действительно, как-то не очень получилось – не пытали, не мучили, а взял и признался. Не гоже боевому-то офицеру. Надо как-то опять выкручиваться. И в главном (по мнению многих, он так не считал) своем творении – «Архипелаге», в его первом издании, он пишет:

«Содержание наших писем давало по тому времени полновесный материал для осуждения нас обоих. Следователю моему не нужно было поэтому ничего изобретать для меня»

Ну уже что-то – все на виду, все понятно, чего отпираться? Но, если ты всё так хорошо осознавал, что ж сразу не признался? И вот, вдруг, во втором издании:

«Содержание одних наших писем давало по тому времени полновесный материал для осуждения нас обоих; от момента, как они стали ложиться на стол оперативников цензуры, наша с Виткевичем судьба была решена, и нам только давали довоёвывать, допринести пользу. Но беспощадней: уже год каждый из нас носил по экземпляру неразлучно при себе в полевой сумке, чтобы сохранилось при всех обстоятельствах, если один выживет — «Резолюцию № 1», составленную нами при одной из фронтовых встреч… Следователю моему не нужно было поэтому ничего изобретать для меня»

Снова всплывает и какая-то «Резолюция №1». Обратимся к ней. Это очень интересная штука. Выступая 9 марта 1976 по французскому телевидению, наш герой сообщил:

«Я не считаю себя невинной жертвой, по тем меркам. Я действительно к моменту ареста пришел к весьма уничтожающему мнению о Сталине, и даже с моим другом, однодельцем, мы составили такой письменный документ о необходимости смены государственного строя в Советском Союзе».

Очевидно, что речь о ней, о «резолюции».

В «Архипелаге»:

«“Резолюция” эта была — энергичная сжатая критика всей системы обмана и угнетения в нашей стране».

В интервью в 1992-м году:

«Резолюция № 1» как прилично в политической программе, набрасывала, чем государственную жизнь исправить».

В ещё одном интервью, в том же 1992-м:

«в «Резолюции» говорилось: «Наша задача такая: определение момента перехода к действию и нанесение решительного удара по послевоенной реакционной идеологической надстройке. Завершалась «Резолюция» словами: «Выполнение всех этих задач невозможно без организации».

В «Архипелаге»:

«Даже безо всякой следовательской натяжки, это был документ, зарождающий новую партию. А к тому прилегали и фразы переписки — как после победы мы будем вести “войну после войны”».

То есть что мы видим? Саша утверждает, что им, при участии его друга Виткевича, был составлен некий документ, под странным (но загадочным) названием «Резолюция №1». В этом документе он описывает все недостатки существующей власти (замечу – в условиях войны), и предлагает какие-то действия по переустройству страны. Причем эти действия таковы (по его словам), что автоматически подразумевают наличие некой организации, которая будет их реализовывать.

Сама концепция документа, задачи, которые он определяет, всё это подразумевает под собой некоторые качества, которыми должен обладать автор сего творения. Другими словами осуждать преступную власть, рассуждать о гуманности и справедливом обществе, правах и свободах может человек честный, чистый, высокоморальный, готовый к длительной изнурительной борьбе и самопожертвованию. Иначе это все не больше чем бутафория. Обладали всем этим наш герой? Напомню: мы сейчас говорим об Александре Исаевиче Солженицыне – человеке, с малых лет самовлюблённом, хитром, лживом, двуличном - можно долго перечислять. Как вы можете убедиться, прочитав мои посты, я придерживаюсь следующего мнения - не обладал. И не мог обладать. Не тот это персонаж, и никак не ему ставить кому-либо в укор преступное и неподобающее поведение, и тем более писать такие документы. То же мне борец за справедливость – интриган, военный преступник, насильник, мародёр, предатель, и всё это по его же словам. Хороший набор. Джентельменский. Всё это ещё больше увеличивает степень отвращения к нашему герою, и ставит под сомнение существование документа под названием «Резолюция №1».

Продолжение следует...

Дисклеймер: сейчас будут исключительно только мои размышления, основанные на моём мнении об этом персонаже (которое, в свою очередь, основано на известных фактах его биографии и его же литературы). Как к этому относится – дело ваше.

Часть 13: https://pikabu.ru/story/zhit_ne_po_solzhenitsyinu_20_13_6885357

Приветствую!

Продолжаем.

Остановились мы на чемодане.

А что же дальше? Слово нашему герою:

«сержант татарин, начальник конвоя, кивнул мне взять мой опечатанный, в стороне стоявший чемодан...

…То есть, как — чемодан? Он, сержант, хотел, чтобы я, офицер, взял и нёс чемодан? то есть, громоздкую вещь, запрещённую новым внутренним уставом? а рядом с порожними руками шли бы шесть рядовых? И — представитель побеждённой нации?

Так сложно я всего не выразил сержанту, но сказал:

— Я — офицер. Пусть несёт немец.

Никто из арестантов не обернулся на мои слова: оборачиваться было воспрещено. Лишь сосед мой в паре, тоже SU, посмотрел на меня с удивлением (когда они покидали нашу армию, она ещё была не такая).

А сержант контрразведки не удивился. Хоть в глазах его я, конечно, не был офицер, но выучка его и моя совпадали. Он подозвал ни в чём не повинного немца и велел нести чемодан ему, благо тот и разговора нашего не понял…

…Немец вскоре устал. Он перекладывал чемодан из руки в руку, брался за сердце, делал знаки конвою, что нести не может. И тогда сосед его в паре, военнопленный, Бог знает что отведавший только что в немецком плену (а может быть и милосердие тоже) — по своей воле взял чемодан и понёс.

И несли потом другие военнопленные, тоже безо всякого приказания конвоя. И снова немец.

Но не я.

И никто не говорил мне ни слова».

Такая честь, Саша! За какие ж заслуги? Упырь СМЕРШевец опять превратился в осла и не стал заставлять арестованного нести его же чемодан (в котором, напомню, лежали и улики/доказательства), а заставил тащить этот чемодан вообще какого-то левого немца. И все потому что у него и Саши совпадала какая-то там непонятная выучка). Вот так). Вот серьёзно!) За что тебе вообще такая честь – оставленные при тебе личные вещи, они же доказательства, Саша? Ты же арестованный враг народа, предатель и гад, ведь так ты описываешь отношение чекистов к арестованным. По твоим же словам с момента ареста ты для них превращаешься в недочеловека. Тебя же в вагоне для скота избитого и рваного должны уже везти на Колыму, а ты транспортируешь, по сути, свой приговор! Как же так? Кстати… А как ехал арестованный Солженицын?

«После суток армейской контрразведки, после трёх суток в контрразведке фронтовой…, я чудом вырвался вдруг и вот уже четыре дня еду как вольный, и среди вольных, хотя бока мои уже лежали на гнилой соломе у параши…

…На одиннадцатый день после моего ареста три смершевца-дармоеда… привезли меня на Белорусский вокзал Москвы. А затем метро «Белорусская», Охотный ряд и знаменитая Лубянка…

…Это называется — спецконвой… Переезжать так достаётся немногим. Мне же в моей арестантской жизни припало три раза. Спецконвой дают по назначению высоких персон. Его не надо путать со спецнарядом, который подписывается в аппарате ГУЛАга. Спецнарядник чаще едет общими этапами…. …Вот с тех-то островов с одного на другой, со второго на третий меня и перевозили спецконвоем: двое надзирателей да я…»

Опять как-то странно… А как же вагоны для скота, пытки и издевательства? Чудовищные условия, голод и смерть на этапе? Выбрасывание трупов в окно на ходу? Ведь так же должны поступать с арестованным – человеком, потерявшим свой человеческий статус. Так же Саша? Так. А вот с Сашей – не так. Опять особые условия, честь и почёт практически).

Немного в сторону – что же такое спецконвой? Обратимся к Жаку Росси и его книге «Справочник по ГУЛагу».

«Cпецконвой: 1. С. сопровождает срочно вызываемого заключенного или небольшую группу с места отправления до самого места назначения, используя любые транспортные средства, в том числе гражданские авиалинии, пассажирские поезда и т. п., значительно сокращая время пути. В зависимости от расстояния, числа сопровождаемых и используемых средств. С. состоит от 1 до 4 человек, иногда в штатском. Случается, что после срочной перевозки заключенного за тысячи км вызов оказывается ошибочным, и тут же отправляют обратно, но уже нормальным этапом. 2. Всякий конвой, особо отобранный для выполнения совершенно секретного задания, например, для сопровождения людей к месту их массовой казни».

В чем же была нужда такой срочности доставки Саши? Казнить его не собирались, как мы теперь знаем, обратно тоже не вернули. Остается совершенно секретное задание… Запомним и это.

Ну и, возвращаясь к тому чемодану, как бы закругляя тему и дополняя характеристику нашего героя и его человеческих качеств, как совести нации и образца для подражания:

«А чемодан мой тем временем — несли…

И я даже не чувствовал за то укора! И если б сосед мой, ввалившееся лицо которого обросло уже двухнедельной мягкой порослью, а глаза были переполнены страданием и познанием, — упрекнул бы меня сейчас яснейшим русским языком за то, что я унизил честь арестанта, обратясь за помощь к конвою, что я возношу себя над другими, что я надменен, — я не понял бы его! Я просто не понял бы — о чём он говорит? Ведь я же — офицер!..

Если бы семерым из нас надо было бы умереть на дороге, а восьмого конвой мог бы спасти — чту мешало мне тогда воскликнуть:

— Сержант! Спасите — меня. Ведь я — офицер!..

Вот что такое офицер, даже когда погоны его не голубые!»

Ну вот… Опять ты, Саша, свою паскудную сущность пытаешься по всем ровным слоем размазать. И никак тебе невдомёк, что ты негодяй не потому, что ты офицер, а потому, что ты негодяй. Но нет же, свинья везде грязь найдет, а Александр Исаевич Солженицын везде найдёт себе оправдания. Да ещё и других в этих своих оправданиях измажет. Тех других, которые может быть верой и правдой служат Родине и народу, не щадя жизни и здоровья, душой страдая за свое дело. Их всех Саша одним росчерком своего поганого пера равняет со всякой иной неприятной личностью (вроде себя), и всё только для того чтобы прикрыть свою жалкую, мелкую душонку. Браво, Александр Исаич! Браво!

Но это я так… Лирически отступил…

Продолжение следует....

Дисклеймер: сейчас будут исключительно только мои размышления, основанные на моём мнении об этом персонаже (которое, в свою очередь, основано на известных фактах его биографии и его же литературы). Как к этому относится – дело ваше.

Часть 12: https://pikabu.ru/story/zhit_ne_po_solzhenitsyinu_12_6342200

Приветствую!

После долгого молчания настало время продолжить…

Будет не просто, но я постараюсь.

Остановились мы на аресте нашего героя. Здесь начинаются самые большие тайны. Эта история очень путаная и загадочная. Очень сложно во всем этом разобраться, но мы, пожалуй, попробуем. Начнем.

Итак, арест. В предыдущей части ы уже говорили про ту смешную процедуру, которую описывал нам сам сабж. Это незабываемо, и, повторюсь, эпично). Предположили мы и то, что оказался за решеткой он по своей воле, чтоб спасти себя любимого, великого писателя, мученика из себя сделать. При все бредовости этой версии, она вполне имеет право на жизнь. Это становится ясно при подробном разборе личности Александра Исаича. Но вряд ли это было единственной причиной, главная причина, она же способ достижения данной цели, на мой взгляд, кроется в другом… Но остановимся здесь чуть поподробнее. Что же там?...

А там вот что. Значит, набросились на него, схватились за все, что можно, сорвали, обыскали сумку (про карманы он, почему-то, не пишет – забыли)?, совпадение?, хмм..), посадили в «воронок» и повезли. Ну вроде все как в предписании:

«СОЛЖЕНИЦЫНА Александра Исаевича подвергнуть обыску и аресту с этапированием в Москву для ведения следствия».

Но не совсем…

Повезли его, значит, из местечка Вормдитт, где стаяла часть сабжа, в местечко Остероде, где расположилась контрразведка штаба армии. Тут необходима цитата:

«В ту ночь смершевцы совсем отчаялись разобраться в карте (они никогда в ней и не разбирались), и с любезностями вручили ее мне и просили говорить шоферу, как ехать в армейскую контрразведку. Себя и их я сам привез в эту тюрьму и в благодарность был тут же посажен не просто в камеру, а в карцер».

Тут мы видим, прежде всего, очень популярный у Саши приём – все НКВДшники/смершевцы/особисты/и т.д. непроходимые тупицы. Они настолько тупы, что и дорогу сами не найдут, обратятся к задержанному. Видимо, чтобы он их завел в дебри и сбежал. Они ж, чекисты, такие, осёл на осле. Но да бог с ним. Допустим. Время темное, наступление, местность все время новая, карты еще новей. Допустим они действительно не знают как добраться до контрразведки фронта, она, наверняка, совсем недавно там обосновалась. Но откуда тогда об этом так хорошо знает наш герой!? Он там побывал раньше задержавших его сотрудников СМЕРШ? Неожиданно, правда? По какой причине такое могло произойти? Запомним это.

Сашу привезли на место ночью, посадили в карцер, оставили ночевать. Как-то так. Что же утром?

«Когда меня из карцера вывели строиться, — пишет Александр Исаевич, — арестантов уже стояло семеро, три с половиной пары, спинами ко мне. Шестеро из них были в истертых, все видавших русских солдатских шинелях… Седьмой же арестант был гражданский немец… Меня поставили в четвертую пару, и сержант татарин, начальник конвоя, кивнул мне взять мой опечатанный, в стороне стоящий чемодан. В этом чемодане были мои офицерские вещи и все письменное, взятое при мне — для моего осуждения».

Так стоп… Какой чемодан? Какие вещи? Какое письменное? Если это личные вещи арестованного (портянки, подштанники и т.д.), которые пригодятся ему в дальнейшем и ценности для следствия не несут, то за каким его опечатывать? Если там что важное, то за каким его (чемодан), пусть и опечатанный, отдавать арестованному? Тем более дальше: «все письменное, взятое при мне — для моего осуждения» Т.е. тебя взяли по письмам, и тебе же их положили в чемодан для сохранения? Серьёзно?! Опять чекисты идиоты? Ну уж нет, позвольте не поверить, это уже за гранью. Каким идиотом не будь, а тут поймешь хотя бы то, что за такие выкрутасы самому можно запросто оказаться на месте того, кого ты сейчас этапируешь. Опять не стыковка, Саша… Запомним это, и вернемся чуть назад. Откуда ж взялся этот чемодан? Сам Исаич пишет, что чемодан передал ему один из подчиненных. Это похоже на правду, особенно если учесть, то что вспоминает его подчиненный – тот самый преданный сержант Соломин, который помогал ему в авантюре с женой. Давайте глянем на его слова, и слова об этом Решетовской. Сначала Соломин:

«Я как раз зашел к Александру Исаевичу. У нас уже были очень дружеские отношения, в свободную минуту я заглядывал к нему напрямую. Тут два незнакомых офицера входят: "Капитан Солженицын? Вы нам нужны". Он к ним подошел, дальше какой-то короткий тихий разговор. И потом: "Проедем на КП бригады". Выходят. Я следом. Во дворе "эмка". Садятся, уезжают.

Не знаю, что меня толкнуло, но я почему-то сразу понял: это - "СМЕРШ" и дело политическое. Побежал к батарейной грузовой машине - знал, что там, в кузове, лежит черный снарядный ящик, в котором Солженицын держал свои записи. Ящик схватил, отнес в лес и содержимое стал быстро перекладывать в свой вещмешок. Вещмешок был со мной все время, после войны я все, что тогда спрятал, отдал Наташе.

- А что там было?

- Рукописи, книги... Письма... Переписка с друзьями, с Наташей, с какой-то студенческой знакомой, с Лавреневым - Александр Исаевич ему рассказы свои посылал...»

«- Солженицын свой арест в "Архипелаге" описывает иначе. Говорит, что взяли его у командира бригады Травкина...

- А "эмка" к Травкину и поехала. Там официальный арест состоялся. Сам Захар Георгиевич Травкин к Солженицыну с симпатией относился, особенно после истории с окружением. Вообще специально подчеркну: и в батарее, и в дивизионе Александру Исаевичу очень сочувствовали. После его ареста в батарею приехал из политотдела Семенов, собрание проводил: дескать, органы разоблачили врага народа. Слушали молча. Но все ведь знали, что мы с Исаичем дружили! И потом с глазу на глаз мне многие говорили - зря хорошего человека сгубили. И офицеры, когда я в штабе появлялся, - то же самое...»

Теперь Решетовская:

«Всё произошло неожиданно и нелепо.

9 февраля старший сержант Соломин зашёл к своему командиру с куском голубого плюша.

"Я сказал ему,- вспоминал много лет спустя солидный инженер Соломин, у меня ведь всё равно никого нет. Давайте пошлем Наташе, блузка выйдет..."

В этот момент вошли в комнату двое. Один говорит: "Солженицын Александр Исаевич? Вы нам нужны".

Они вышли.

Какая-то сила толкнула меня выйти следом. Он уже сидел в чёрной "эмке". Посмотрел на меня, или мне показалось, таким долгим взглядом...

Его увезли. Больше я его не видел. Двадцать с лишним лет...

Сам не знаю почему, побежал я к его машине. Там стоял ящик из-под немецких снарядов. Раскрыл. Книжки... Он собирал наши книги 20-х годов. Под ними - немецкие какие-то. Перевернул обложку на одной, смотрю - портрет Гитлера.

Представляешь? Конечно, для него это был просто любопытный трофей, но законы военного времени... Забрал ящик к себе, а потом всё сжег. Оставил только твои письма. Привёз тебе их после. Помнишь?..

Через час примерно снова приехали те двое. Потребовали вещи Солженицына. Отдал им чемодан его и шинель. "Больше ничего нет?" спросили.- "Нет".

Когда приезжали за вещами Солженицына, сам он уже находился в камере, ещё не в силах поверить, что всё происшедшее в кабинете командира бригады генерала Травкина - явь.

Генерал попросил у капитана револьвер. Солженицын с готовностью расстегнул кобуру и положил его на стол. Но генерал не стал проверять, в порядке ли личное оружие командира батареи.

То, что произошло следом, было невероятно! Жёсткий голос произнес:

- Вы арестованы.»

Налицо некоторые отличия от истории описанной самим Сашей. Ну да ладно. Не о том уже речь, там и так уже смешно. Интересует нас чемодан. Выходит следующее (приготовьтесь, накал бреда и нелогичности высок): Сашу берут по его антиправительственной переписке, приводят его к командиру, чтоб арестовать, арестовывают, срывают погоны, отбирают ремень, обыскивают сумку (про карманы речи нет, несмотря на подробности про прыжки сотрудников и срывание погон и звездочки), увозят, в это время сержант Соломин изымает из его личных вещей, про которые кровавые упыри чекисты забыли, документы и книги, обличающие его, потом упыри вспоминают про то, что обыск это не только то, что в карманах и сумке, но и то, что в блиндаже (или где он там тусил), возвращаются и спрашивают у Соломина где вещи Солженицына, и, получив от него какой-то чемодан и заверения, что больше ничего нет, успокаиваются и уезжают. Как-то так. Красиво?) Напомню, что речь идет о тех самых чекистах которые, как описывает их сам Саша, при обысках переворачивают вверх дном всю квартиру, разрывая книги, разбивая посуду и срывая обои. Похоже?) Так как же так вышло-то? Почему упыри, по щучьему Сашиному веленью, превращаются в тупых ослов? Попробуем выяснить.

Продолжение следует.

ПРУФ

Дисклеймер: сейчас будут исключительно только мои размышления, основанные на моём мнении об этом персонаже (которое, в свою очередь, основано на известных фактах его биографии и его же литературы). Как к этому относится – дело ваше.

Одиннадцатая часть: https://pikabu.ru/story/zhit_ne_po_solzhenitsyinu_20_11_6314418

Приветствую!

Продолжаем.

Давайте же разберёмся, за что повязали нашего героя.Сначала слово самому виновнику торжества:

1962 г, в печати появилась первая биографическая справка о нем, в которой говорилось, что его арестовали «по необоснованному политическому обвинению».
1963 г. еженедельник «Литературная Россия» в интервью Саша говорит, что был жертвой «злого навета».
1967 г. новое интервью, на этот раз словацкому журналисту Павлу Личко. В нем Саша заявил: «Я был арестован из-за своих наивных детских идей. Я знал, что в письмах с фронта запрещено писать о военных делах, но я думал, что можно было реагировать на другие события. В течение длительного времени я посылал другу письма, ясно критикующие Сталина».
1970 г. А. И. Солженицын – лауреат Нобелевской премии. В 1971 г. на страницах «Ежегодника Нобелевского фонда» появилась его автобиография, в которой говорилось: «Арестован я был на основании цензурных извлечений из моей переписки со школьным другом в 1944–1945 гг., главным образом за непочтительные высказывания о Сталине… Дополнительным материалом „обвинения“ послужили найденные у меня в полевой сумке наброски рассказов и рассуждений».
1974 г. А. И. Солженицын выступил с «Заявлением прессе», в котором полемизируя с Н. Д. Виткевичем, заявил: «Отлично знает он, что от моих показаний не пострадал никто, а наше с ним дело было решено независимо от следствия и еще до ареста: обвинения взяты из нашей подцензурной переписки (она фотографировалась целый год) с бранью по адресу Сталина, и потом — из „Резолюции № 1“, изъятой из наших полевых сумок, составленной нами совместно на фронте и осуждавшей наш государственный строй».

Всё в лучших традициях! Клиент снова путается в показаниях. То его необоснованно обвинили в чём-то, то оговорили, то он Сталина критиковал, то его же ругал, то он ещё и «Резолюцию» какую-то сочинил. Хотя годы идут – разве упомнишь всё, что наплёл). Но, если без шуток, запомните это - важный момент.
Как же было на самом деле? Журналист Кирилл Анатольевич Столяров был один из немногих, кто был допущен этим архивам. Он и опубликовал постановление об аресте сабжа:

«Гор. Москва, 30 января 1945 года.Я, ст. оперуполномоченный 4 отдела 2 управления НКГБ СССР, капитан Госбезопасности ЛИБИН, рассмотрел поступившие в НКГБ СССР материалы о преступной деятельности СОЛЖЕНИЦЫНА Александра Исаевича, 1918 года рождения, урож. гор. Кисловодска, русского, беспартийного, с высшим педагогическим образованием, находящегося в настоящее время в Красной Армии в звании капитана.
Имеющимися в НКГБ СССР материалами установлено, что СОЛЖЕНИЦЫН создал антисоветскую молодежную группу и в настоящее время проводит работу по сколачиванию антисоветской организации.
В переписке со своими единомышленниками СОЛЖЕНИЦЫН критикует политику партии с троцкистско-бухаринских позиций, постоянно повторяет троцкистскую клевету в отношении руководителя партии тов. СТАЛИНА.
Так в одном из писем к своему единомышленнику ВИТКЕВИЧУ СОЛЖЕНИЦЫН 30 мая 1944 года писал:
„…Тщательно и глубоко сопоставив цитаты, продумав и покурив, выяснил, что (Сталин) понятия не имеет о лозунгах по крестьянскому вопросу и (нецензурно) мозги себе и другим. В октябре 17 года мы опирались на все кр-во, а он утверждает, что на беднейшее…“.
В письме к ВИТКЕВИЧУ от 15/VIII — 44 г. СОЛЖЕНИЦЫН указывает:
„…3) В отношении теоретической ценности (СТАЛИНА) — ты абсолютно прав. Больше того, (он) очень часто грубо ошибается в теории и я наглядно мог бы продемонстрировать тебе это при встрече на примере трех лозунгов по крестьянскому вопросу (одному из кардинальнейших вопросов Октябрьской р-ции)“.
В письме к своей жене РЕШЕТОВСКОЙ в ответ на ее сообщение о результатах экзаменов, которые она сдавала в аспирантуру, СОЛЖЕНИЦЫН 14/X — 44 г. писал:
„…А что ты не ответила на вопрос о трех сторонах диктатуры пролетариата, не унывай, ибо это уже не ленинизм, а позже — понимаешь? И ничего общего с серьезной теорией не имеет. Просто кое-кто, не понимая всей глубины бесконечности, любит примитивно считать на пальцах“.
По этому же поводу СОЛЖЕНИЦЫН пишет ВИТКЕВИЧУ:
„…Я указал ей (жене), что всякие учения о трех сторонах, пяти особенностях, шести условиях никогда даже не лежали рядом с ленинизмом, а выражают чью-то манеру считать по пальцам“.
В письме тому же адресату СОЛЖЕНИЦЫН 15 августа 1944 года указывал о необходимости после войны обосноваться в Ленинграде, мотивируя это следующим:
„…Москва тоже не нужна, а нужен Ленинград, не свободный город торгашей, а пролетарский и интеллигентный умный город… К тому же по традициям (подумай!) чужд (СТАЛИНУ)“.
Будучи на фронте СОЛЖЕНИЦЫН в письмах советует единомышленникам избегать боев, беречь „силы“ для активной борьбы после войны.
В письме ВИТКЕВИЧУ от 25 декабря 1944 года он пишет:
„…Письмо и злоба твоя отозвались во мне очень громко… Я всегда стараюсь избегать боя — главным образом потому, что надо беречь силы, не растрачивать резервов — и не тебя мне пропагандировать в этом…“.
На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 146 и 157 УПК РСФСР, —ПОСТАНОВИЛ:
„СОЛЖЕНИЦЫНА Александра Исаевича подвергнуть обыску и аресту с этапированием в Москву для ведения следствия…“»

Т.е. Саша, находясь на фронте, будучи командиром подразделения, вёл в переписке (как минимум) по сути антигосударственную агитацию и разлагающую пропаганду. И это человек, имеющий в своём непосредственном подчинении полсотни вооружённых людей, хороший (по мнению командования) командир, орденаносец, командир разведподразделения (какое бы он не было – но «развед»!), т.е. возможно имеющий доступ к каким-то данным, куда обычный смертный доступа не имеет. Что же он там своим подчинённым говорит, чему их учит, к чему призывает? Как вообще в условиях военного времени можно держать такого человека на передовой, в тылу, да где угодно!? Что от него ждать? Это армия, это война, здесь люди гибнут. Здесь от одной ошибки (или умышленных действий) какого-нибудь комбата, может оказаться под угрозой целая операция. Но по мнению Саши это ничего – это всего лишь переписка с другом.
И особенно доставляет: «Я всегда стараюсь избегать боя — главным образом потому, что надо беречь силы, не растрачивать резервов — и не тебя мне пропагандировать в этом» - смелый комбат, отец командир!) – запомните это тоже.
Замечательно и это: «Я знал, что в письмах с фронта запрещено писать о военных делах, но я думал, что можно было реагировать на другие события». Ну тут просто…рукалицо! Нет, вот так: РУКАЛИЦО!!! Командир батареи не знал, что письма с фронта просматриваются военной цензурой? Или знал, но думал, что просматривают, но думал, что не всё? Что это за херня? – я думал, что про войну нельзя, а верховного главнокомандующего хуями крыть можно, бла-бла… Капитан! С высшим образованием! Отличник-комсомолец! Идиотия…
Да нет, это просто Саша опять хочет прикинуться овцой. Тянет нас (своих благодарных читателей) туда, к выводу о доверчивом дурачке. Очень это ему нужно. Очень…

Давайте же попробуем на косвенных прокачать зачем ему это нужно.
Дело в том, что главное версией о причинах Сашиного преступления являются его умышленные действия. Иными словами он специально упёк себя за решётку. Зачем? Это же бред!, скажете вы. И, в общем, будете правы, но есть нюансы…
Саша в своих писаниях говорит о себе, как о человеке храбром или близко к тому:«Я совался в прямую бомбежку в открытой степи. Решался ехать по проселку, заведомо заминированному противотанковыми минами. Я оставался вполне хладнокровен, выводя батарею из окружения и еще раз туда возвращаясь за подкалеченным "газиком"»
Но всё так же иногда (по традиции) путается в показаниях. Помните?, чуть выше - «Я всегда стараюсь избегать боя»…
Давайте вспомним слова его друзей детства из прошлой части (например): «Эти письма не соответствовали ни извечной трусости нашего приятеля…»
И, если учесть всё, что мы уже знаем о Саше, то вот в эту вторую версию, верится гораздо больше. Саша был ссыклив и космически самолюбив. И, может как некое оправдание ему, ссыклив он был (скорее всего) не просто потому что слаб духом (хотя и не без этого), а потому что боялся за своё гениальное тельце. Он же всерьёз определил себя в избранные и гении, без шуток. Считал себя хрен знает кем…пророком… Как же мог он погубить себя – будущее Солнце русской словесности, совесть нации?! Такого нельзя допустить! Он же нужен людям! На кого же им, сирым и убогим, молиться в будущем?!
До этого он воевал, в общем-то, спокойненько, как на курорте (по своим же утверждениям). Но всё же это война, где случиться может всякое. Особенно когда ты наступаешь. И по письмам жене можно проследить как он беспокоится о том как бы сохранить себя для дела революции и бла-бла… Поэтому и боя старается избегать, и всячески себя сберечь. А тут Красная Армия прёт на запад, прёт так, что не остановишь - тут можно и пулю или осколок схлопотать. Окружение было явным тому подтверждением.
Даже если поверить в то, что подобную переписку он вёл не меньше года, то это начало 44-го, начало колоссальных наступлений, и ему уже тогда было очень страшно за свою драгоценную шкуру.

Думаю Саша постоянно, с момента попадания туда, задумывался о том как бы ему с войны свалить. На войну он не хотел никогда, чтобы он там не пел. По здоровью соскочить не вышло, а раз уж загремел туда, то он делал всё, чтобы это дело исправить или хотя бы облегчить.И в один момент ему пришла идея. Странная, но не без хитрости…свалить с войны в тюрьму… Каким образом? Дезертирство? Самострел? Предательство? – нет, можно и под пулю угодить. Самый верный способ – антисоветчина. По 58-ой, часть 10, по любому, увезут в лагеря. А там, можно подсуетится, как он может, прикинуться, покровители может опять какие помогут, лизнуть может кому, в общем, способов масса – глядишь, и устроится хорошо можно. А может и вообще всё обойдётся. Кажется дичью, но если подумать и представить себя Сашей, то всё становится яснее.

Итак. Арест состоялся 9 февраля 1945 года в Восточной Пруссии. Уже не было секретом, что Германии осталось недолго, максимум полгода. И тогда, в честь победы в столь страшной войне, по всем правилам должна быть большая амнистия. Поэтому присев сейчас – пока следствие, пока суд, пока туда-сюда, глядишь – уже и отпускают, амнистия. И главное – точно не убьют! Т, что доктор прописал! И можно ваять свои тухлые произведеньица, не боясь, что грохнут. Нести людям свет свой гнилой.
Но был у Саши и другой вариант развития событий – так называемая «война после войны». Читаем у Решетовской:

«Вскоре получаю ещё одно письмо от мужа: "Мы стоим на границах 1941 года,- восторженно пишет он.- На границах войны Отечественной и войны революционной". В другом письме он писал мне о "войне после войны". Я знала, что этими своими мыслями он делился не только со мной, но и в переписке с Николаем Виткевичем. Как разнится всё это с тем, что напишет Солженицын в наши дни. "Август Четырнадцатого", да и "Архипелаг"! Теперь он бранит Рузвельта и Черчилля за то, что они... не начали "войну после войны" против СССР.»

То есть у сабжа была мысля, что после победы над Германией в Европе будет ещё одна война, развязанная или кровавым Сталинским режимом, или просвещёнными европейцами/американцами, чтобы этого самого Сталина извести. На этой войне, кстати, тоже можно погибнуть. Поэтому лучше спрятаться в безопасном месте. А безопасность от войны здоровому мужчине может дать только тюрьма.
Война эта (как праведная), безусловно, была бы Советским Союзом проиграна, а за победой все неправедно осуждённые диктатурой были бы освобождены, а некоторые (например он) даже возвеличены.
За эту версию говорят и отрывки из Сашиной главной писанины (Архипелаг):

Некто Юрий, сокамерник сабжа: «Призывая судьбу исправить наделанные им ошибки, он уверяет, что война отнюдь не кончается, что сейчас Красная армия и англо-американцы врежутся друг в друга, и только тогда начнётся настоящая война. Камера относится к такому предсказанию с жадным интересом. И чем же кончится? Юрий уверяет, что — лёгким разгромом Красной армии».

Некто Петя:

«На это и был расчёт Пети П-ва. Петя П-в был в нашей камере последний живой человек из Европы. Сразу после войны все камеры забиты были этими русаками, возвращавшимися из Европы. Но кто тогда приехал - давно в лагерях или уже в земле, остальные зареклись, не едут - а этот откуда? Он добровольно вернулся на родину в ноябре 1949 года, когда уже нормальные люди не возвращались. Война застигла его под Харьковом учеником ремесленного училища, куда он был мобилизован насильно. Так же насильно немцы повезли их, подростков, в Германию. Там он и пробыл "оst-овцем" до конца войны, там же сформировалась и его психология: надо стараться жить легко, а не работать, как заставляют с малолетства. На Западе, пользуясь европейской доверчивостью и пограничной нестесненностью, П-в угонял французские автомобили в Италию, итальянские во Францию и продавал со скидкой. Во Франции его, однако, выследили и арестовали. Тогда он написал в советское посольство, что желает вернуться в дорогое ему отечество. П-в рассуждал так: французскую тюрьму придётся отбыть до последнего дня, а могут дать лет десять. В Советском же Союзе за измену родине дадут двадцать пять - но уже падают первые капли третьей мировой войны; Союз, дескать, не простоит и трёх лет, выгоднее сесть в советскую тюрьму.»

Произведение это, как всем известно, художественное. Следовательно, герои вымышленные, и автор вкладывает в их головы мысли свои, личные. Т.е. так думали и говорили не Юра с Петей, а Саша.
Ещё.
В письмах жене:

«пишет о своей уверенности, что срока 8 лет не придется сидеть до конца»«Вся надежда, на близкую широкую амнистию»«Основная надежда – на амнистию по 58-й статье. Думаю, что она все-таки будет»

Войны после войны не случилось, а амнистия, действительно была объявлена 7 июля 1945 года, и весьма широкая, но, увы, осужденных по статье 58-ой не коснулась. Облом, Саша…
Поэтому он и пытается всех подвести к версии о наивном дурачке – чтобы отвести от версии о том, что сел он умышленно, чтобы шкурку свою сберечь, для себя любимого и поклонения потомков. Потому что даже то, что он так вел такую переписку говорит о том, что он либо идиот, либо он специально всю эту нелогичную (на первый взгляд) ерунду проворачивал.
При всей моей горячей любви к сабжу, идиотом его считать я ну никак не могу. Нет у него такого греха. Вывод из этого напрашивается весьма прозрачный – Александр Исаевич Солженицын сел в тюрьму намеренно.

Продолжение следует…