Непокоренные. Глава XVIIIs*.
Глава 18.5
Доброго времени суток, уважаемые жители Пикабу. Для тех, кто впервые видит пост про Непокоренных - небольшое вступление.
Эта серия постов - главы из книги, что написала моя жена. Для того, чтобы собрать непредвзятую критику и просто мнение о том, что она написала - мы стали выкладывать главы на Пикабу. Каждый подписчик, плюс или минус, комментарий - все это очень помогает нам и приближает время публикации книги на бумаге.
Мы не боимся критики, мы за конструктивную критику. Поэтому пишите нам, а мы будем писать для Вас)
We were the ones who weren't afraid
We were the broken hearted
We were the scars that wouldn't fade away
Мы были теми, кто не боялся,
Мы, с разбитыми сердцами,
Мы были шрамами, которые не исчезнут»
Из песни группы Red – «Who we are»
Солнце стояло уже высоко, когда парень продрал, наконец, глаза и заставил себя подняться с кровати. Проспал, проклятье. Видать, электричество ночью опять отключали в целях экономии, потому что заряд телефона сел и не разбудил звонком вовремя - теперь ребята его точно убьют. А нечего было ему вчера до рассвета мозги промывать, достали, честно. Как будто он сам не знает, сколь много от него зависит... сегодня.
Сегодня.
Проклятье. Еще раз прокрутив в голове это странное слово, Кир вышел из комнаты и направился в ванную: ничто так не способствует пробуждению, как холодный душ, особенно в такой жуткий летний день.
Сегодня он убьет человека.
Капли воды струйками стекали с непослушно торчавших после сна русых волос.
Сегодня он убьет главного человека в Империи. Единственного. И всё. План не может провалиться, план безупречен. Столько лет ушло у старших ребят на то, чтобы обдумать каждое движение…
9:57 на часах на кухне. Футболка, как всегда слишком широкая, липла ко влажному, тощему телу подростка. Привыкший к трех- четырехчасовому сну, мальчишка чувствовал себя на удивление разбитым, проснувшись так поздно, и это было ему не на руку - не сегодня. Сегодня нельзя. Сегодня слишком важно. Кир усилием запихал в себя пару бутербродов с сыром и чем-то еще, найденным в холодильнике, совсем, кажется, не ощутив вкуса пищи, и пошел в комнату собираться.
Интересно, что произойдет после, когда все уже случится? Что произойдёт с Империей, с Системой, Секторами? Кир не знал. Кир в общем-то даже не думал об этом - не стремился думать, ведь сейчас было что-то куда более важное и значимое, что зависело от него как ни от кого другого. Эрнст вчера так уверенно и убедительно твердил, что Средние поднимутся на восстание, что терпение их уже совсем скоро приблизится к точке кипения, что ему просто невозможно было не поверить - вот уж кому в лидеры идти, а не ему, Киру Ивличу из задрипанного четвертого квартала... Хотя вот Ули ему так и не поверила, а этой девчонке на слово можно положиться, она всегда зрит в самую суть - ох, не к добру. Ули вообще, конечно, баба стальная - еще бы, единственная девчонка на Восстании, кого хочешь построит так, что не забалуешь... Сигаретный дым вышел густым комком вместе с едва уловимым смешком. Если сегодня все получится... Если сегодня он останется жив... Если что-то в Системе, наконец, изменится, он, наверное, даже предложит ей выйти за него - то-то парочка из них получилась бы! Даже и внешне, не говоря уж про два бурных вулкана характеров: он - совсем еще по-детски тонкий и невысокий, до какого-то противного ему самому изящества, голубоглазый и почти даже красивый, и она, Ули Виртер, низенькая белокосая пышка с озорным, а порой и суровым огоньком в серьезных карих глазах. Придется, правда, подождать чуток: Ули в позапрошлом месяце только четырнадцать исполнилось, ей замуж пока рановато - да и едва ли хочется, Ули ведь из тех уникальных людей, кто до последнего будет отстаивать крупицы своей свободы.
Ну вот, ему сегодня, может, последний день жить, а он о девчонке думает, балбес.
Спортивная сумка с каким-то трепьём - вдруг нужно будет на досмотре у пограничной стены объяснять, почему шляется туда-сюда в неурочное время. Подумаешь, какой-то всего-навсего кадет переезжает в общагу...
Брюки, рубашка с коротким рукавом и жилетка с блестящими серебром пуговицами, все безупречно черное - в таком костюме бы со сцены выступать, а не на учёбу ходить... Массивные высокие ботинки и пилотка с гербом Академии, все сидело на парнишке идеально. Только выглядело сегодня почему-то траурно, а не парадно. Нет, право, в таком виде по Среднему Сектору и ходить-то страшно, за версту Высоким несет... Кир вскинул на плечо объёмную, но не тяжелую сумку, звякнул в кармане колечком с двумя пластиковыми карточками-ключами и, сбежав два пролета лестницы, вышел из дома.
Под тихий, едва различимый свист мчавшегося поезда монорельса недолго было и уснуть. Вагон был полупустым, лишь небольшая группа аккуратно одетых мужчин, кажется, с кольцами на пальцах, занимала место в его дальнем конце, да подросток в форме кадета Академии убивал время, уткнувшись в экран планшета, чуть поодаль. Несмотря на тщедушное телосложение и совсем еще детские черты лица, его окружала атмосфера полного спокойствия и душевного равновесия, не гипсовой маской приклеенных к передней стороне головы, но честно и просто идущих изнутри него, словно жизнь парнишки, наконец, вошла в то русло, по которому ей должно было течь, предначертано было еще задолго до его первого вздоха - чем он был полностью доволен.
Еще минут двадцать, и он будет на месте. Контроль – это минут двенадцать-пятнадцать. Зайти для виду в общагу – еще минут двадцать…ну, полчаса, если вдруг кто задержит или заболтает, хотя кому бы, он так толком ни с кем и не познакомился. От Академии до места – еще минут сорок от силы. К часу дня должен поспеть. В смысле, непременно поспеет, не стоять ему на этой земле! Там встретиться с Петером. Петера парнишка знал только по фотографии – большего сообщникам друг о друге знать было и не положено, на всякий, как говорится, пожарный случай. Петер должен предоставить ему место переодеться. И оружие. Кир невольно повел плечами, словно от этой мысли ему стало внезапно холодно.
Оружие. Потому что сегодня
он убьет человека.
Нет, всё верно. А потом Петер проведет его к Абелю – и там всё случится. Там всё получится, как и…
На экране телефона кобальтовым огоньком моргнуло новое сообщение:
11.12 Абель Т. => «У меня трудности»
У Кира противно засосало под ложечкой. Нет. Нет, не сметь даже давать ход подобным мыслям. Всё будет хорошо. Всё пройдет, как и задумано. Вдох получился какой-то рваный, напряженный, а пальцы рук оказались внезапно ледяными.
Досмотр вещей прошел, кажется, даже быстрее, чем пятнадцать минут, отведенных под него напряженным мальчишкой с безразличной маской на лице. Кир шел дальше. Что же могло случиться у Абеля, что он называл бы «трудностями»? Разве роль Абеля была не самой простой из них всех? Больше всех, конечно, рисковал Петер, у него и место, и оружие, и вообще… Ивлич на деле и сам не больно-то уж в курсе, кто что еще должен был подготовить и сделать для общего блага, кроме тех немногочисленных пунктов, что напрямую касались его самого, но всё же…
Крошечная лампочка на замке двери в комнату загорается зеленым светом, позволяя обладателю ключа ступить внутрь – здесь никого нет. Своего соседа Кир видел в прошлый раз, собственно, единственный раз, когда еще бывал в этой комнате, заранее зная, что не будет в ней жить, - то был черноволосый старшекурсник, не красивый и не страшный, высокий и сонный, имя которого кадет даже не утрудил себя запомнить. Товарищи поговаривали, будто перваков всегда намеренно подселяют к тем, кто постарше, устраивая их под дополнительный присмотр… Кира коробило от этой мысли, такой правдоподобной.
Он вытащил из сумки половину её содержимого, не глядя, и так же, не глядя, запихнул его в тумбочку в ногах кровати. Какая разница?..
12.03 Абель Т. => «Он говорит, поздняк отменять».
Горячая, почти паническая волна обожгла парня с головы и дошла прямо до ног. Всё так плохо? Что за?.. И какого дикого ему дан строжайший запрет писать Петеру? Ладони, спрятанные в карманы, до боли сжались в кулаки, но дрожь унять не удалось. Двумя шагами мальчишка очутился в ванной, едва не сунув под струю холодной воды не только лицо, но и всю голову целиком, задохнулся, фыркнул и, дернувшись, больно ударился локтем о полочку этажерки в углу.
Нет.
Стоп. Если отменять уже «поздняк», значит, он пойдет до конца и не подведет их, какие бы там трудности ни случились, у Абеля ли, у Петера ли, у него ли самого…
Он вытер лицо и слипшуюся от холодной воды челку, сел на крышку унитаза и, прикурив, глубоко затянулся; рука противно ныла. Может, это вообще не его дело, что у них происходит? Может, оно не так уж и повлияет, а парни просто напрасно пытаются перестраховаться? Или нервы сдают… В голове Кира роилась сотня не то причин, не то отговорок, почему Абель должен быть не прав, но поверить в них отчего-то упорно не получалось даже самому.
Спустя десять минут, под ногами Кира Ивлича уже снова хрустел гравий дорожек, ручейками вливающихся в широкую дорогу, ведущую к Академии Службы Империи в Высоком Секторе. Парень шел спешно, не замечая, кажется, ничего вокруг себя.
12.47 Абель Т. => «Поворачивай назад»
12.49 Абель Т. => «пожалуйста»
Даже мелкий и, казалось бы, не сильный, дождь быстро залил его плечи и колени, заставляя ткань противно липнуть, сбегал каплями по щекам. Дождь был каким-то до странности соленым и теплым, словно…
Это были слезы. И это было нельзя.