Потери
Я хорошо закрепился в Сочи. Работал на 4-х работах сразу. Энергетиком в детской, инженером в клинической, инженером в Диализном центре Фрезениуса и ремонтировал кулеры, всему Сочи. Чтоб бабки не пропали купил Дастера в полной комплектации и купил квартиру.
Я не забывал Александровича, и часто ездил к нему домой в Адлер или на работу. Но однажды он приехал ко мне в больницу, точнее его привезла скорая, без сознания. Больше месяца он лежал без сознания в четырехместной палате. Пока он лежал, его соседи по палате дважды сменились. Ни один из них не выздоровел. Они были и моложе, и лучше выглядели, но повторный инсульт забрал их всех. Александрович пришел в себя неожиданно, что то пытается сказать. Все пытались понять, что он говорит, но понял только я:
- Дайте ему ручку и бумагу!
Тут же нашли ручку и край газеты. Александрович что то долго пытался написать. Это было одно слово, но какое никто прочесть не смог. Я уехал, остались его жена и дочь Света. Поздно вечером она мне звонит и говорит, что они смогли прочесть, что Александрович написал.
- Сережа, мы прочли, что папа написал. Там написано "брат". Наверное, это он написал тебе.
Конечно мне! Я же говорил, что мы с ним почти родня.
Инсульт забрал у Александровича левую руку и левую ногу. Пошевелить он ими не мог, зато болели они у него изрядно. Судьба дала ему пожить еще пять лет, но потом все равно забрала. Я возил анализы из Адлера в Сочи, и каждый раз заезжал к нему в гости. И когда его хоронили, гроб с телом нес и я. Мы хоть и "родственники", но не прямые, и мне было можно.
Сочи стал моим вторым родным городом. Если раньше, я приезжал в Сочи на время аллергии, то теперь я стал невыездным из Сочи на этот период времени. Все ездят в Сочи отдыхать, а я, чтоб отдохнуть уезжал из Сочи на острова. Приезжая в Харьков, каждый раз шел в универ и накрывал поляну для отдела ТСО. Приходил к Яцику, но он здорово изменился. Стал сильно употреблять, и на посиделках с отделом, быстро уходил в нирвану.
Я приезжал на Дастере с Российскими номерами, и, от греха подальше, ставил его в гараж, а по городу ездил на общественном транспорте. Любой транспорт, особенно метро, внутри был весь обклеен рекламой. Фашисты везде насаждали украинский язык, не зная языка! Меня это просто бесило! Я возил с собой фламастер и, пока ехал в метро, шел по вагону и жирно исправлял все ошибки в рекламках. А их было море. Пассажиры тупо смотрели на меня и на рекламу. Но никто, даже не вякнул. Помогаю Даше с учебой. Она отличница, но моя школьная тройка на много мощнее ее пятерки. Я бы с ее знаниями, гарантированно сидел бы на двойках. И вроде, я не сильно напрягался в школе, а Дашка смотрит на меня, как на школьного медалиста. Однажды приносит дневник, чтоб я подписал, а то мать будет ругать, т.к. у нее там замечание от классной. Беру подписывать, а там классная, преподаватель украинского языка и литературы, в замечании, делает кучу ошибок! Беру ручку, и ее красные каракули исправляю как нерадивой ученице. И меня понесло... Я начал листать дневник. Там, в конце, вклеена напечатанная страничка с указаниями по обучению, от завуча школы. Там ошибок еще больше. Исправляю! В конце дневника, уже издательством тоже распечатаны какие то наставления учащемуся. И там ошибка на ошибке. Я и там постарался показать этим "щирым украинцам", как "хорошо" они знают родной язык. Русский запрещают, а украинского не знают! Дашка плачет, говорит, что с таким дневником в школу не пойдет. Убеждаю ее, что оно глупенькая, потому, что после того, как они увидят ее дневник, они будут бояться поставить ей плохую отметку! Они будут сомневаться в своих знаниях, и будут ставить пятерки, от греха подальше. Что за страна? Президент не знает родного языка! Верховная рада поголовно не знает украинского. По телевизору дикторы говорят с ошибками! Зато щеки раздувают, и пускают пузыри - "великая нация". Но, с каждым годом ошибок становилось все меньше и меньше. Они начали проверять свою писанину на компьютере. Вот компьютер украинский знал, и я перестал исправлять ошибки в транспорте. Их больше не было. А говорить на украинском они так и не научились!
Однажды, в Сочи позвонила Марина, и сказала, что Яцик умирает, у него не операбельный рак. Я позвонил, мы долго беседовали ни о чем, а я понимал, что мы прощаемся, да и он это прекрасно понимал. Но, держался молодцом, крепкий мужик. Он умер через несколько дней. Смерть начала слишком часто наведываться в мое окружение. В Москве умер Станиславович. Он ехал на работу в пекарню, но съехал в кювет. Наш общий знакомый вытащил его машину, но он сел за руль и съехал в кювет снова. Знакомый заподозрил что то неладное и уговорил его вернуться домой не за рулем. Вернулись, но Станиславович не мог открыть замок ключом, не попадал в скважину замка на 20 см. Знакомый вызвал скорую, еле уговорили поехать. Его повезли в Дмитров и определили в реанимацию. Он устроил там скандал, доказывая что здоров, и его положили в обычную палату, где он потерял сознание и через несколько дней скончался в реанимации. Я приехал на похороны. Все заботы по бизнесу упали на Лешу, но ему помогала Венера, а она в этом была дока. Летом я приехал в Вербилки, помогал Леше с обустройством могилы. Обустраивали двор Лешиного дома. Я уехал, а через месяц позвонила Венера, и сказал, что Леша скоропостижно умер. Я снова поехал на похороны. Если честно, то я думал, что это Леше придется когда то меня хоронить, а вышло наоборот. Он был молодой, крепкий, а умер из-за поджелудочной железы. Зина, моя сестра на похороны не пошла, она уже никуда не выходила со двора. Только попросила меня, когда буду прощаться с Лешей, потрогать его щеку. Я потрогал - холодная как лед. Через год, не стало и Зины. Так и остались невостребованными и дом в Акишево, и второй этаж пекарни. Но не об этом я скорбил, а о том, что не к кому теперь и приехать в гости, и не с кем поиграть на гитаре. Обрубило почти всю мою московскую линию.
Но жизнь продолжается и я, таки, хорошо закрепился в Сочи, а вот Саша в Астрахани держался на "подсосе". Работал обычным рабочим, чистил какие то емкости Газпрома. Надо помочь крестному папе. Он не раз меня выручал. Договорился с руководством детской и вызвал его в Сочи. Я отдал ему свою работу энергетика, а себе оставил три другие работы. Все было хорошо, пока меня не сбила машина. Я ехал по Транспортной на скутере. Лето, сухая дрога, прекрасная видимость. И вдруг из левого ряда, на меня наваливается микроавтобус типа Газели. Идет юзом, боком, все колеса заблокированы и из-под них идет не то дым, не то пыль. Я тормозил как мог, но два колеса - это не четыре. Скутер улетел вперед, а я под автобус сзади. Вылез из-под него - вроде ни одной царапины, сработал шлем, но левая нога не работает. Первый перелом в моей жизни! Из автобуса вышел мужик. Босиком! Его баба тащит ему тапочки!
- Прости, я виноват, меня подрезали...
Никто его не подрезал, водить машину не умеет, тем более босиком. Я вызвал ментов и скорую. Приехала знакомая бригада скорой помощи:
- Привет, Серега! Что случилось?
- Да сбил меня этот урод, и у меня сломана левая нога.
Посмотрели, пощупали - "Нет у тебя никакого перелома!"
- Есть, упаковывайте меня.
Я вызвал Сашу Михайлова, чтоб забрал скутер. Менты были тоже знакомые, но меня уже увозила скорая. Привезли меня на работу, откуда я только что уехал. Теперь как пациента. Сложный перелом колена, нужна операция. Менты приехали в больницу и сказали, что водила автобуса - бывший мент. Они его знают и он еще то дерьмо. Связываться с ним они не хотят. Свидетелей нет. Водила идет в отказ, мол, если что, то будет говорить, что он стоял, а я в него въехал. Мне его бабки не нужны, пусть ими подавится, ему когда нибудь все вернется.
Пришлось бросить ремонт кулеров, и я долго восстанавливался после операции. Коляска, потом костыли. Хирурги не зря колдовали над коленом больше четырех часов. Напичкали меня титаном, но сделали великолепно, хотя некоторые мне говорили, что я прихрамываю. Нога вся в шрамах и как не родная. Я решил ее потренировать, и купил горные лыжи. Я на лыжах катался в детстве, а на горных - никогда. Можно было попробовать научится кататься на борде, но там ноги пристегнуты к доске намертво, а лыжи, при перегрузке, отстреливаются. Я побоялся за поломанную ногу. Нашел единомышленников и начали учиться . При спуске, нагрузка на ноги солидная, и хоть я и падал, и кувыркался на склонах, но ногу накачал, и она стала такой, как была раньше. Катаюсь почти постоянно на обледенелых склонах в конце сезона. В сезон, на мягком снеге цены слишком кусаются.
Решил забрать из Харькова свой катер с прицепом. Все подготовил, взял отпуск и, перед отъездом, как положено сдал тест на Ковид. Тест положительный! Я здоров, но ехать нельзя.Через неделю повторный тест. Опять положительный. Через неделю - тест отрицательный, но началась война. Кто то там, на верху, решил, что я, с российскими номерами на Дастере, в тылу у фашистов не нужен. Уберегли. Но, у меня с фашистами личные счеты, и не смотря на мою хорошую работу в больнице и не плохие бабки - я написал заявление в МО. Да, я уже вряд ли смогу бегать с автоматом, но я офицер, я военный дознаватель. Меня учили, в Киевской школе КГБ, работать с осведомителями. Я знаю украинский и английский, читаю на польском, чешском, словацком. Я бы мог поработать в радиоперехвате. Я же хороший радист. Прислали отказ. Не нужен.
Тогда, я решил поработать головой. Новое оружие я, конечно, не придумаю - нет нужной информации. Но Аладдин ничего не изобретал. У него была обычная масляная лампа, и он просто знал, что ее надо потереть и появится Джин. Я тоже, знаю, что если применить обычное оружие немного по другому, то законы любимой физики выведут, на поле боя, страшного Джина. Нужно лишь немного доработать обычную скорострельную пушку, и знать как ее применить, чтоб получить совершенно неожиданный эффект. Послал заявку в МО. Ни ответа, ни привета. Что то я засомневался в их преданности общему делу. Надо будет еще раз постучать в их закрытую дверь.
А пока, все идет своим чередом, сын сумел вырваться с Украины, и по минному полю проехал в Россию с женой, собакой и мамой. Даже за тысячи километров, мне не удалось затаиться, Наташа и здесь меня нашла. Она стала немного более нормальная, но все равно далеко не та Наташа, которую я знал. Если отвернуться, то голос, манера говорить, даже дыхание - все прямо кричит, что это моя Наташа. А обернусь - нет, не она, какая то незнакомая женщина. Когда я ее увидел в первый раз, через много лет в доме сына, я ее не узнал! Сильно изменилась. Говорят, что меняющийся характер, меняет внешний облик. Видимо это правда. Что ж, я опять бездомный. Я отдал сыну и сочинскую квартиру. Мне с квартирами не везет. Правда, пожил он в ней не долго, один из соседей устроил пожар. Сгорел весь этаж, двенадцать квартир, и моя тоже. Опять ремонт и восстановление. Эта песня хороша, начинай с начала.
А я все не могу упокоиться и притормозить. Купил виндсерф, такой как давно хотел. Прозрачный парус в 5 квадратов, карбоновая мачта и доска со швертом. Как на моем виндгляйдере, который Витя продал давно. Он тогда плохо зарабатывал и продал все, серф, лыжи, огромную спутниковую антенну. Благо, катер не продал... Снаряд упал возле ворот моего гаража в Харькове. Дверь посекло осколками, но там был еще утеплитель, так что катер не пострадал. А в Витином гараже снаряд пробил крышу прямо над его рабочим столом через пол часа, как он ушел домой. Судя по воронкам и разлету осколков - стреляла Украина по своим же кварталам.
У меня есть акваланг, и я мечтал понырять там, где снимался фильм "Человек амфибия". Я ведь тоже в каком то смысле Ихтиандр. Он не мог дышать как все и должен был жить под водой. Я тоже не могу дышать как все и должен жить в Сочи. Приехали в Тарханкут, а там вода +10 градусов. Так и уехал не поныряв. Но ничего, я купил теплый неопреновый костюм, и надо попробовать еще раз.
И я, все так же, ремонтирую медицинскую технику. Ее врачи ломают чаще, чем я ноги. Работы полным полно, и это интересная работа. Привозят бездыханную железяку, а увозят живую машину. И каждый раз что то новое.
Интересно, что день грядущий нам готовит?