Зубы. Части 10, 11, 12⁠⁠

Зубы. Часть 1
Зубы. Часть 2
Зубы. Часть 3
Зубы. Части 4, 5, 6
Зубы. Части 7, 8, 9

10.

Я лежал на земле и вдыхал ночной воздух. Переваривал услышанное. Откровение соседей должно было стать шоком для меня, но не стало. Что-то бурлило в моей груди и рвалось наружу. Шли четвертые сутки моего личного ада, и я должен был довести дело до конца. Хоть на тот свет отправлюсь, но кину зубы в эту старую ведьму и верну свою сестру.

Из мастерской я вышел с карманным фонариком и топором наперевес и направился к дому. Полумрак со зловещей тишиной не пугали меня, но свет включать я не стал: не хотел встречаться глазами с Людкой.

Пару минут пришлось поползать на коленках в поисках зуба цыганки. Когда я его нашел, что-то подкатилось к моим ногам. Круглое, с длинными черными волосами, сияющими в свете луны. Голова моей сестры теперь принадлежала другому человеку. Мягкий овал лица, впалые желтые глаза и грустная полуулыбка. Что-то из памяти щелкнуло, и я тут же узнал дочь цыганки, которую видел лишь будучи мальчишкой.

— Ты правильно делаешь, что возвращаешь зубы, — прошептала голова. — Но она от тебя не отстанет.

— Зачем она это делает? — выпалил я.

Голова тяжело выдохнула:

— Я любила твоего отца всем сердцем и хотела стать для вас матерью. Людочка тянулась ко мне, но твой отец боялся, что ты можешь быть против сразу трех новых людей в семье. Не все дети даже к одной мачехе привыкают. Когда с Людочкой случилось несчастье, он решил оставить все, как есть, и посвятить жизнь только своим детям. Мы окончательно расстались, и… я не вынесла этого.

Голова на миг замолчала, грустно улыбнулась и продолжила:

— Моя мать винила во всем твоего отца и однажды прокляла его. Теперь он скитается по миру, оторванный от детей, без любви, ни жив и ни мертв.

— А Гришка?

— Он выпустил зайца и навлек беду на вас с сестрой. Моя мать винила его, но все же понимала, что это лишь череда событий. Однако возраст отобрал у нее память, но оставил ненависть к этому человеку.

— А я? В чем моя вина? Почему я – убийца?!

Из мертвых глаз головы потекли слезы:

— В том, что твой отец выбрал не меня, твоей вины нет. Моя мать лишь хотела, чтобы я жила. Она была готова выместить боль и обиду на всех людей, потому что они были живы, а я нет. Ты не убийца, Виктор. Верни ей зубы, и пусть она найдет покой хотя бы на том свете.

Голова вдруг замолчала. Ее мягкие черты лица начали расплываться, уступая место заостренным скулам моей сестры. С горечью в горле я отвернулся и побрел прочь. Мне осталось найти Гришку, и все закончится.

11.

На главной дороге было пусто. Все жители деревни уже давно мирно спали в своих постелях, а я по-черному им завидовал. Завидовал и упорно шел дальше. В конце моего пути меня встретил знакомый покосившийся забор, и пусть в доме Гришки не горел свет также, как и в соседних, атмосфера вокруг все же отличалась: отовсюду веяло холодом, словно от древнего склепа. Я поежился.

Собаки во дворе не оказалось. У будки я заметил цепь с порванным ошейником. Сбежала, значит. Я бы тоже сбежал, но старуха везде меня найдет, раз уж после смерти не оставляет в покое.

В доме Гришки было холоднее, чем на улице. Света не было, и мне снова помог фонарик. Однако долго по дому мне бродить не пришлось: в гостиной среди блестящих вещей сидел деревянный манекен. Я обрадовался, что мне не придется искать его по всей деревне.

Шея и руки Гришки были покрыты бусами из камней и браслетами разных размеров. Гришка-таки успел побывать не только у меня и Лизка. Манекен, глядя мне в глаза и улыбаясь, встал на ноги, и возле его ступней я приметил отцовские часы. Их металлический ремешок был погнут, а циферблат разбит. Меня охватила дикая ярость.

— Настоящий Гришка не стал бы портить то, что можно продать! — закричал я и кинул в манекен фонарик.

Комната погрузилась во мрак. Я мигом бросился на куклу с топором, но она отскочила в сторону. Я забрался на диван, ожидая ответного выпада, и Гришка не заставил себя ждать: он бешено замахал руками перед собой и побежал прямо на меня. Я взял с подоконника горшок с цветком и кинул его в противника. Послышался хруст, и правая рука Гришки перестала вертеться. Все украденные украшения разом посыпались на пол. Глядя на это, я пропустил удар по уху.

В голове зазвенело, а мои ноги подкосились, но я все же устоял. Крепко сжав топор, я изо всех сил ударил Гришку обухом по колену. Хотел лезвием, но вовремя одумался. Однако деревянный шарнир все равно раскололся. Я взял с подоконника еще горшок и новым броском попал прямо по голове куклы. Снова послышался хруст. Голова Гришки откинулась назад, а я быстрым движением выудил нож и бросился вперед.

Получилось сбить манекен с ног и придавить его своим весом. Гришка вертелся и колотил меня здоровой рукой то по голове, то по телу. Я почувствовал, как у меня из носа пошла кровь. Новая порция боли придала мне сил, и я воткнул нож прямо в мерзкую улыбку. Поворот лезвия, и золотой зуб выпрыгивает на пол. Это конец.

Мгновение и подомной лежит человек с окровавленным лицом. Гришка смотрит на меня, пытается что-то сказать, но лишь захлебывается кровью. Колено Гришки, по которому я попал обухом, распухло и посинело. Его правая рука осталась обугленной и скрюченной, на переломанных пальцах виднелись голые кости.

Гришка инстинктивно прижал больную руку к груди, попытался встать, но снова рухнул на пол. Когда я вызвал ему скорую помощь, он уже был без сознания. Я поднял зуб, топор и, подумав, решил прихватить и лопату из Гришкиного сарая. Как-никак, а зубы нужно вернуть непосредственно владельцу.

12.

Дорога до кладбища заняла приличное время. Начало светать. Я долго искал свежую могилу и наконец нашел ее за холмом. Без ограды и памятника. Только деревянный крест и табличка с именем. Я воткнул в землю лопату. 

Мне было все равно, увидит меня кто-нибудь или нет за этим занятием. Я был весь в крови, потный, грязный, с разбитым лицом и синяками по всему телу. Моя сестра мертва, а старый друг еще не скоро покинет больницу, однако несмотря ни на что, я был счастлив. Совсем скоро все это закончится. Я брошу проклятой ведьме ее зубы и потребую все исправить.

Спустя несколько часов я добрался до гроба. Пара ударов топором по крышке, и вот я уже вижу глаз старухи, который пристально за мной наблюдает. Еще удар и еще. Старуха сердито сопит и щурит глаза. Думай, что хочешь, старая ведьма, но я выполнил условия твоей магии. Я уже победил.

Лицо цыганки открылось полностью, и я увидел, что она смеется надо мной:

— Проклятья уже сработали, назад дороги нет!

Я не стал спорить, лишь взял топор, засунул его лезвие в рот ожившего трупа и немного надавил. Челюсть старухи хрустнула и отвисла.

— Этот зуб проклял моего друга — сказал я и вставил коронку на верхний клык. — А этот зуб проклял мою сестру.

Вторая коронка осела на другой клык. Я убрал топор, и глядя в глаза цыганке твердо произнес:

— Я вернул тебе зубы, теперь отменяй проклятья и возвращай все, как было.

— Тс-с, — старуха облизала десна, теперь ее голос зазвучал у меня в голове. — Каждый получил то, что заслужил. Твой друг всю жизнь воровал. Так пусть теперь ворует все подряд, пока однажды не попадет в беду в последний раз. Кому от этого плохо? Тебе? Ну как знаешь… А Людочку, конечно, жаль. Она так мечтала снова ходить, что прокляла саму себя. Этот зуб возвращать нужно было не мне. Хм… а где зуб, который я в тебя бросила? Ты не коснулся его? Но и не принес назад. Впрочем, это не мое дело.

— Погоди! — взревел я. — Это твои проклятья! Что значит – жаль?! Я вернул тебе зуб! Верни мою сестру!

Я изо всех сил ударил топором по крышке гроба. Лицо старухи не дрогнуло.

— Хотела бы, но не могу, — цыганка улыбнулась, и я рассмотрел набор золотых коронок, однако на двух нижних зубах их не было. — Ее смерть – это твое проклятье. Убийца.

Я не поверил своим глазам. Она успела проклясть меня! Но как? Когда?

— Я не трогал твои зубы! — я снова закричал и снова ударил топором по крышке гроба.

Лицо цыганки вдруг дернулось, она закрыла глаза и замерла.

— Нет! — я ударил ее по холодной щеке. — Эй! Верни мою сестру, слышишь?!

— Успокойся уже, — кто-то стоял у меня за спиной.

— Михей? — солнце слепило меня, и я не мог разглядеть фигуру.

Михей одним рывком вытащил меня из могилы. Его глаза были налиты кровью, кулаки то сжимались, то разжимались. Он явно хотел меня ударить, но сдерживался. Михей шумно выдохнул и спросил:

— Помнишь нашу встречу у твоего дома? Так вот… Я дал тебе чай, в который подкинул золотой зуб. Сам хотел тебя проклясть, но бабушка решила мне помочь. Знаешь, чтоб наверняка. Мы не прогадали.

Я смотрел на Михея и не мог его понять:

—  За что? — у меня опустились руки. Тяжелый топор выскользнул из ладоней. Упади он мне на ногу, я бы этого не заметил.

— Я хотел, чтобы ты лишился всех дорогих тебе людей, как я лишился своей матери. Мне тогда было всего два года, и у меня уже никого не осталось. Теперь почувствуй и ты мое одиночество.

Михей развернулся и взмахнул рукой. Не помня себя от злобы и бессилия, я бросился на него с кулаками. Кто знает, во что бы я превратил лицо этой твари, если бы не подоспели деревенские в сопровождении полиции.

Кто-то ударил меня по затылку и перед глазами все поплыло. Мгновение и я сижу в машине, закованный в наручники. Меня куда-то везут по проселочной дороге. Машину мотает из стороны в сторону, я ударяюсь затылком о сиденье и меня выворачивает. Машина не остановилась, никто не спросил, в порядке ли я. Только водитель открыл окно со своей стороны.

Мы выехали на трассу, и я смутно припомнил место, откуда начинался злополучный склон. Людка, моя любимая сестра, помнишь, мы как мы мчались вниз? Был сильный ливень, я не справился с велосипедом, и мы с тобой упали в овраг. Я прильнул лбом к окну, чтобы лучше рассмотреть местность. Прошло столько времени, и никто не удосужился оградить склон хотя бы дорожными барьерами.

Вдруг меня снова замутило, я откинулся назад и стал разглядывать одиночные царапины на лобовом стекле. На моих глазах одна из царапин удлинилась, расширилась и лопнула. Стекло за мгновение продавилось внутрь и разлетелось на миллионы кусочков. Я тут же закрыл лицо руками, но успел увидеть, как что-то упало в салон и забилось в немой истерике. Машину мотнуло в сторону, колеса взвизгнули и меня окружил нестерпимо яркий белый свет.

Очнулся я уже в больничной палате. Месяц назад я перестал чувствовать ноги. Врач твердит, что дальше может быть только хуже, и надеяться на полное восстановление уже не стоит. А я и не хочу выздоравливать. Память постепенно вернулась ко мне, и теперь я не знаю, что делать с собственной жизнью. Скоро состоится суд, где меня признают убийцей моей любимой сестры. Я также отвечу за то, что избил до полусмерти друга, надругался над могилой старухи и напал на ее внука.

Я бы мог рассказать про проклятье, но ни один судья мне не поверит. Даже если я покажу живого деревянного зайца с золотым зубом во рту. Того самого зайца, который бросился на полицейскую машину, чтобы в итоге я получил то, что, по моему мнению, давно заслуживал.

Сейчас он лежит у меня в ногах. Врач считает, что мне не стоит хранить такую жуткую статуэтку, но я не могу от нее избавиться: заяц все время возвращается назад.

(Конец)