Живой⁠⁠

— Все мы — грибы, связанные мицелием единого разума. Обычно его называют Богом. Иногда ещё проще — Жизнью.

Услышав эти слова, Тима Гадалов решил, что окончательно тронулся головой. Здравый смысл подсказывал: ни Лин, ни Паша не могли произнести вслух подобную чепуху. Значит, проблема в его восприятии. А всё потому, что пить меньше надо. Очевидно, этиловый спирт ударил по мозгам Тимы, разрушил нейронные связи и вызвал вот такие бредовые слуховые галлюцинации.

— Опять начал свою шарманку? — донёсся хриплый голос Паши. — Где ты увидел какой мицелий? Завязывай ежовик жрать. У тебя уже крыша едет.

Тима удивился. Значит, ему не послышалось?

Но почему голоса друзей звучали так приглушенно?

С большим трудом Тима разлепил ресницы. Увидел перед собой бежевую обшивку салона. Затем слабый рассеянный свет фонарей, пробивавшийся сквозь тонировку окон. Чуть повернув голову, парень разглядел собственные кеды, которые валялись на резиновом коврике, и в ту же секунду он вспомнил, где находится. Подогнув ноги, Тима лежал на заднем сидении Пашиной «Митсубиси». В салоне тихо играла музыка. Голова кружилась. Тошнило.

Издалека вновь донёсся голос. На этот раз говорил Лин:

— Не воспринимай всё слишком буквально. Под мицелием я имею в виду нечто невидимое — то, что связывает нас в один живой организм. Грибы — это просто метафора. Ловишь образ? Ты приходишь в лес, видишь груздь, а рядом торчит ещё один. Со стороны кажется, будто это разные существа, но если ты копнёшь землю и найдёшь грибницу, то поймёшь, как всё устроено. Эти грузди лишь кажутся отдельными. По сути, они органы — проявления одной системы. Я уверен, люди суть то же.

Тима окончательно перестал улавливать смысл долетавших до него фраз. Какие-то сути, метафоры, грузди. О чем эти двое вообще болтают в такое время? Кстати, который час? Не вставая, Тима пошарил по карманам пуховика. Нашёл телефон, глянул на экран. Яркий свет заставил сощуриться, но вскоре глаза привыкли. Половина третьего ночи.

Господи, почему он ещё не дома? Где он вообще находится?

Собрав последние силы, Тима кое-как сменил положение на сидячее. Перед глазами тут же все поплыло, как на карусели. Сколько интересно он выпил?

Сдерживая рвотные позывы, парень взялся руками за голову. Постарался свести глаза в точку. Наконец, мир немножко успокоился и перестал ходить ходуном. Тима увидел, что машина стоит на смотровой площадке — недалеко от часовни на Караульной горе. Впереди сверкал огнями ночной Красноярск, укутанный полупрозрачной дымкой.

Паша и Лин стояли на улице, рядом с капотом. Пили кофе из термоса и смотрели на город.

— Тогда почему до сих пор никто не нашёл этот мицелий? — спросил Паша. — Что-то я не слышал ни об одной научной статье, которая бы подтверждала твою теорию.

— Пятьдесят лет назад наука считала, что язва желудка возникает от острой пищи. А в начале двадцатого века астрофизики были уверены, что вселенная ограничена нашей галактикой. И вот, мы здесь. Груздь, возможно, тоже не осознает, что соседний гриб — это он сам. Но ты попробуй мыслить не как груздь. Мысли шире, братец. За эти годы мы с тобой видели столько чудес, которые ни одна наука до сих пор объяснить не способна… Пока не способна.

Тима приоткрыл окно. Морозный воздух заструился в салон машины и дышать стало легче. Голоса друзей тоже зазвучали отчетливее.

— Даже если предположить, что связь действительно существует, — сказал Паша. — Непонятно тогда, почему мы её не чувствуем.

— А разве ты не чувствуешь? — удивился Лин. — Пусть не всегда, но хотя бы в отдельных моментах. Вспомни наши полёты. Когда эмпатия обострялась настолько, что можно было читать мысли друг друга.

— Даже если это и не было иллюзией, речь идет лишь о кратких вспышках мысленного общения. А ты говоришь о постоянной связи.

Тима поискал глазами чего бы попить. Горло драл сушняк. На языке была неприятная горечь.

— Проблема терминологии. Не нужно мешать потенциальную связь с фактической. Потенциальная связь — это маршрут, проложенная дорога. А фактическая — это бегущий по маршруту конкретный сигнал. Ты ведь, когда заходишь в Интернет, не открываешь все сайты разом. Но тем не менее, они все соединены в одну Сеть. Нужно лишь послать сигнал по маршруту, и вуаля.

— Скажешь, что и Интернет живой?

— Может быть… Может статься, что и Красноярск на который мы сейчас смотрим — тоже живой организм. Взгляни на город внимательнее. У него есть клетки и нервные центры, вены дорог, разветвлённая система доставки воды, утилизации отходов. Откуда ты знаешь, что у нашего города нет чувств и собственного сознания?

Тима, наконец, нашёл под сидением бутылку «Боржоми». Скрутил крышку и жадно припал к горлышку. Чёрт знает, как там чувствовал себя Красноярск, но организм Тимы явно готов был сдохнуть.

— Город — это люди, железо, бетон и немного культуры, — возразил Паша. — Ты создаёшь смыслы там, где их нет.

— Люди сделаны из того же. Атомы соединяются в такое же железо, цинк, никель, воду и в несколько миллиардов живых бактерий и червячков. По-любому, в тебе есть какой-нибудь упрямый и важный глист, который прямо сейчас болтается в кишках и напыщенно рассуждает о том, что он-то по-настоящему жив, а вот эта мясная планета вокруг — просто кусок недухоотворенной материи. И хер ты его переубедишь в обратном.

Тима услышал слова «глист» и «кишки» и понял, что больше не в силах сопротивляться. В последний момент он успел открыть дверь, высунул голову и опорожнил желудок на снег.

Друзья обернулись. Тихо выматерились. Затем Паша сказал:

— Ну вот, погляди. От твоих философских разгонов даже малого стошнило. Ты как, дружище?

Не поднимая голову, Тима поднял руку и показал большой палец. И тут же сблевал ещё раз.

— Извините, ребят… Что-то я перебрал.

Паша открыл водительскую дверцу, пошарил в машине и спустя мгновение подал влажную салфетку.

— Ты нас не слушай. Мы иногда такую хуйню задвигаем, что сами потом здравый смысл неделями ищем. Будешь всё серьёзно воспринимать — ёбнешься.

— Я это уже понял, — кивнул Тима. Затем помолчал немного и добавил: — Но вообще я согласен. Вселенная — живая сущность. Когда очень сильно набухиваюсь, я чувствую это каждой клеточкой.

Тима услышал, как громко засмеялся Лин. И как выругался Паша:

— Да ну вас нахер, шаманов синих. Поехали лучше чего-нибудь перекусим.

Через полминуты они втроем уже сидели в машине и медленно ехали по засыпанной снегом дороге с Караульной горы. Хлебая минералку, Тима задумчиво смотрел через затонированное окно на Красноярск, и ему мерещилось, будто все эти огоньки, фонари и горящие окна и вправду вспышки чьего-то сознания.

Проваливаясь в сон, Тима был уверен.

Этот город живой. Знать бы только, о чем он думает.

Больше историй с этим героями лежит на канале: https://t.me/lin_yarovoy.