Жестокие сказки. История 2. РУСАЛОЧКА, часть 2⁠⁠

Ссылка на первую часть: Жестокие сказки. История 2. Русалочка. Часть 1

Дева опускалась все глубже и глубже. Здесь уже не было слышно шторма, не видно колючих молний. Вода быстро холодала и становилась все чернее. Окружающий мрак сжимал тело мягкой хваткой возрастающего давления. В какой-то момент заложило уши, а грудь тесно сдавило. Русалка зажала пальцами узкий нос, надула щеки. Внутри головы как будто что-то щелкнуло и встало на место, ощущение заложенности в миг ушло. Дева выпустила большой пузырь воздуха, освобождая слабые легкие, и хлебнула соленую воду. Жабры на шее раскрылись, распушили алые лепестки и плавно захлопали.

Словно в облако, Дева влетела в косяк сверкающей сельди. Стая испуганно кинулась врассыпную, затем опять слетелась, закружила серебристым ураганом, пытаясь увернуться от нападения. Русалка точно метнулась вперед — и вот уже толстобрюхая рыбина оказалась в пасти.

Дева раскусила трепыхающееся тело. На зубах заскрипели кости и мелкие солоноватые икринки. Она проглотила свою добычу, после которой остался терпкий вкус желчной горечи, и стремительно направилась вниз.

Вода вновь посветлела, сначала совсем незаметно, но затем все явственнее. Вскоре уже можно было различить ее темно-синий, переходящую в пронзительную бирюзу цвет.

Навстречу русалке будто всплыла россыпь крохотных огоньков. Выглядело это так, словно бы купол звездного неба опрокинулся на дно океана.

Точки становились ярче, и вот уже Дева могла различить плавные очертания затонувшего города — величественной столицы подводного царства, которое раскинулось от красочных рифов теплых южных вод до северных широт, где среди льдин так любили зимовать нарвалы.

От центральной пирамиды, высокой остроконечной, разбегались лучами широкие мощеные перламутровым камнем магистрали, связанные тонкими ниточками улочек. Здания, причудливые и изящные, со стройными колоннадами, лепниной и высокими куполами, тут и там были раскиданы на донных холмах. В низинах же змеились теплые реки зеленоватого мутного метана, красивые, но скверно пахнущие. Русалочьи мальки любили заплывать туда в поисках необычных ракушек и длинных белесых червей с приторно-сладким вкусом.

Дева миновала яркое белое пламя, сверкающее на макушке пирамиды благодаря искрящемуся фосфору, проплыла вдоль острой грани и опустилась ко дну перед золочеными дворцовыми воротами. Мимо пронесся встревоженный отряд стражниц, вооруженных хрустальными копьями. Прозрачное оружие в воде было практически невидимым.

Принцесса с интересом проводила служивых взглядом. Что за переполох?

Она вплыла во дворец, миновала широкий зал и направилась уже было в свои покои, как вдруг ее окликнула одна из старших сестер. Минора, выглядевшая озабоченной и усталой, кинулась к Деве и схватила ее за руки.

— Где ты была? Бабушка в ярости, тебя ищут пол ночи!

— Да? — Дева удивлено захлопала глазами. — А в чем дело? Я была на поверхности, любовалась грозой. О, сестра, там такой шторм!..

— Поспеши к отцу! Старуха

никого к себе не пускает, желает видеть только тебя!

— Что ж за срочность такая?..

— Дева, — Минора испугано посмотрела на сестру, — Кажется недолго ей осталось...

***

Дева сперва приоткрыла дверь и заглянула во внутрь. Нос ее сразу учуял тухлую вонь старой рыбины, разлагающегося мяса и острый запах целебных снадобий, которыми лекари пичкали бабку, дабы она протянула еще хоть немного.

В тронном зале стоял холодный полумрак. Старушечьи глаза не выносили фосфорного света. Тут и там деловито плавали удильщики, озаряя пространство призрачным сиянием своих каплеобразных приманок. Бабка любила этих уродливых зубастых рыб. Должно быть, находила в них родственные души, примечая схожесть дурных вспыльчивых характеров.

Каждый раз вплывать из яркого коридора в залу было, словно бы нырять в бездну, холодную и темную.

Деву не покидало ощущение, что даже вода здесь была вязкой, словно кисель. Из торжественного, красивейшего и богатейшего дворцового чертога, коим он был при жизни ее матери, тронный зал превратился в мрачный лазарет умирающей старухи.

Русалка медленно проплыла в глубину палат и остановилась, потупив взгляд.

На высокий престол взгромоздилась старая тучная вдовствующая королева. Бабка растеклась полулежа по мягким подушкам, когда-то ярко-алым, а теперь бурым от пятен и грязи. Старуха тяжело шевелила синюшными жабрами, глаза ее закатывались. Она выглядела слабой, как никогда. Прозрачный живот ее бугрился и ходил ходуном. Внутри можно было рассмотреть крупные желтые икринки, каждая размером с доброе яблоко. В тех, которые были сразу под морщинистой кожей, различались тельца мальков, уродливых и неполноценных. Несколько таких яиц плавало тут же, вокруг королевы. Одно из них с аппетитом разрывали удильщики.

Деве стало нехорошо.

Бабка была уже невыносимо стара. Естественно, выносить икру ей было уже не под силу. Но невозможно было остановить регулярный нерест. А все из-за ее собственного сына, отца Девы.

— Приветствую вас, батюшка, — русалка почтительно склонила голову.

От хвоста бабки, чуть ниже живота, отходил отросток, длинною в три локтя. На его конце можно было различить вуалевый хвост, выше несколько плавников и короткие тонкие руки. Глаз сохранился всего один. Второй король потерял в процессе сращивания со старухой. Оставшееся око было широко распахнуто и бешено вращалось. Шея и голова различались с трудом, и представляли собой просто короткий конус, расширяющийся к мясиным губам. Возле спайки, где русал огромным ртом присосался к матери, была привязана тяжелая корона из россыпи морских самоцветов. Острыми зубцами она упиралась в раздутый живот старухи, оставляя вмятины и лопая икру.

Хвост отца дернулся лихорадочно, после чего старуха просипела:

— Король видит тебя.

— Мой поклон вам, Королева-мать...

— Дитя, — бабка подняла водянистую руку и с трудом поманила принцессу, — подойди.

Дева подплыла к трону, подавляя в себе отвращение к старухе, постаралась натянуть на лицо ласковую улыбку.

— Слушаю вас, бабушка.

Королева повернулась к ней, оглядела бледное, лицо внучки.

— Ты прекраснее всех своих сестер... Так?

— Все говорят, что это правда, — кивнула Дева.  Она уже давно свыклась с этой мыслью, хотя приятно было каждый раз.

— Ты сильная, здоровая, гордая, — продолжила старуха угасающим голосом. — На прошлой неделе тебе исполнилось пятьдесят лет. Все верно?

— Да, бабушка.

Король нетерпеливо мотнул сверкающим зеленью хвостом и издал возмущенное мычание.

— Знаю, мой повелитель, — сморщилась старуха, схватившись за живот. Икра заходила ходуном.

Чавкающий звук — и из королевы в воду взмыли еще несколько икринок с мертвыми мальками. Одна из них, еще теплая и склизкая, скользнула по руке Девы. Русалка отпрянула в ужасе, один из удильщиков быстро сманеврировал и схватил острыми, как иглы, зубами, яйцо.

— Дева, пора подыскать тебе суженого. Время пришло.

Принцесса со смесью отвращения и страха взглянула на уродца в короне. Он продолжал бестолково крутить глазом, поминутно чавкая и хлюпая.

— Однако, — королева с трудом приняла сидячее положение, — для тебя судьба уготовила особую честь.

"Что угодно, только не замуж!" взмолилась про себя Дева, а вслух ответила голосом, который дрогнул лишь едва.

— Буду рада исполнить волю своего повелителя.

— Мне недолго осталось, милая. Совсем недолго. Твой отец принял решение, что следующей королевой для него станешь ты.

Дева подалась назад, в ужасе закрыв лицо руками.

— Нет! — воскликнула она и зажала сама себе ладонью рот.

— Дитя, — снисходительно проквакала старуха, — Я приняла короля, когда твоя мать погибла. Теперь пришел твой черед питать его своими соками и метать его мальков. Это большой подарок.

Дева отняла дрожащие пальцы от лица.

— Слушаюсь и повинуюсь, — пролепетала она.

Нет. Никогда. Лучше она умрет.

Она ненавидела мужчин своего вида, ненавидела никчемных тупых паразитов, высасывающих жизнь из русалок. Ей было мерзко и противно от одной мысли, что такая тварь поселится на ней. Однажды, лишь однажды она обмолвилась об этом Миноре. Та посмотрела на нее как на сумасшедшую. "Это естественный порядок вещей". Вот и все, что она ответила.

— Как только я обращусь морской пеной, ты станешь носительницей короля и... Моей преемницей.

Дева почтительно поклонилась и вылетела за двери. Она не допустит этого. Ни за что.

***

Прижавшись на сколько это было возможно к каменистому дну, покрытому скользкой оранжевой тиной, Дева быстро гребла хвостом, удаляясь от белоснежной дворцовой пирамиды и огней города. Как скоро заметят ее пропажу — неизвестно. Так что нужно было торопиться.

После их разговора, бабка повелела посадить наследницу под замок в девичьих покоях. Юная русалка целыми днями прозябала у большого слюдяного окна своей опочивальни, пока лекари пытались облегчить страдания вдовствующей королевы, которая с каждым днем была все ближе к предсмертной агонии.

Дева утопала в клокочущей ненависти к бабке, слабоумному отцу, своей участи и всему подводному царству. Нет, она не хотела быть его владычицей, не такой ценой!

Почему королева выбрала ее? Почему никакую другую среди десятка сестер? Каждая из них сочла бы за честь унаследовать трон. Будь то Минора, Аксола, Герамия, Тритона или кто-либо еще....

Сестры посещали Деву только изредка. В то недолгое время, когда они заглядывали в ее покои, наследница не видела в их глазах ничего, кроме искрящейся зависть и презрения.

Юная русалка торговалась сама с собой, голодала, мучилась бессонницей, а в моменты тревожной дрёмы ее настигали страшные сны. Со всех сторон Деву окутывали черви-паразиты, вгрызающиеся в ее кожу, жадно лакающие кровь. И каждый с мордой отца.

В какой-то момент решение пришло само собой и стало единственно верным выходом.

Нужно бежать.

Бежать как можно дальше, пока была еще такая возможность, пока ее не обременили безумным королем и раздутым животом, полным пожирающих друг друга мальков.

И вот теперь Дева мчалась через водяную толщу, поднимая за собой облако сизого ила, распугивая мелких рыбешек и зубастых мурен.

Дно резко поднималось колючими подводными скалами. Русалка петляла меж острых каменных пиков практически на ощупь. Вода заметно потеплела, а в нос ударил резкий запах серы.

То тут, то там из-под земли вырывались гейзеры угольного кипящего дыма. Вокруг черных курильщиков мельтешили прозрачные еле светящиеся зеленым рачки, озаряющие темные струи призрачным сиянием. Благодаря им ориентироваться было чуть легче, и Дева уже реже налетала на скользкие камни.

Скала крутым обрывом ушла вниз. Под Девой разверзлась бездна. Тьма, уходящая вниз, была чернее безлунной ночи, густой, клубящейся, словно бы живой. Океан, до этого казавшийся кромешным, на ее фоне выглядел светлым и приветливым.

Самая глубокая впадина из всех известных подводному народу — Пасть океана. Никому не удавалась достичь ее дна. Даже русалкам это было не по силам.

Порой бездна, будто бы с издевкой, выплевывала туши чудовищ невообразимо страшных и несуразных.

Дева с трудом разглядела внизу небольшое светлое пятнышко, зависшее над чернотой. Оно чуть мерцало и казалось недостижимо далеким.

Русалка собралась с силами, отогнала прочь нерешительность и нырнула вниз.

Свет быстро приближался, пятнышко росло на глазах.

Посреди Пасти зависла огромная белесая медуза, медленно колышущая своим кружевным полупрозрачным куполом. Размером, казалось, она не уступала некоторым из китов. Длинные упругие щупальца неторопливо двигались, подвластные невидимым океаническим течениям.

Дева насторожено окинула взглядом гигантского зверя и медленно приблизилась.

Меж щупалец поблескивали неуверенные огоньки, преломляемые студенистым телом медузы. Русалка стараясь не касаться обжигающих конечностей, двинулась прямо к ним.

В развевающихся дебрях запряталась небольшая грубо сделанная клетка. Гнутые прутья образовывали сферу в полтора тауза. Нутро темницы, погруженное в сумрак, рассмотреть не удавалось. Прямо к решётке были привязаны десятки хрупких хрустальных склянок, некоторые из которых как раз и светились, пучки водорослей и причудливых подводных гадов.

Дева в нерешительности остановилась. Было страшно, как никогда. Эта темница была запретным местом для всех жителей подводного царства. Только королеве дозволялось являться сюда в моменты крайней нужды.

— Здесь... — тихо произнесла русалка и сама испугалась своего голоса в давящей тишине. — Здесь есть кто-нибудь?..

Ответа не последовало. А вдруг королевский узник уже погиб?

Дева приблизилась к решетке, заглянула меж прутьев, силясь различить хоть что-то.

— Эй!.. — просипела она, — мне нужна помощь...

Пара синих глаз распахнулась прямо посреди тьмы. Нечто сильное схватило тело Девы, прижало ее к клетке с такой силой, что захрустели ребра.

— Кто это у нас тут?..  — голос узника, низкий, рокочущий, накрыл мягкой волной, заставляя сердце трепыхаться беспомощной рыбкой в неводе. — Вот это да! Принцесса!

Говорящий приблизил лицо к Деве, и она наконец сумела рассмотреть его. Колдун довольно щурил большие сапфировые глаза с прямоугольными зрачками. Кожа его была темно-бордовой и бархатистой, не такой, как у гладких, похожих на дельфинов, русалок. Он улыбался острыми желтоватыми зубами, сжимая несчастную все сильнее своими крепкими щупальцами с цепкими присосками, заменяющими ему хвост.

— Откуда ты меня знаешь? — просипела Дева, брыкаясь в тщетной попытке вырваться.

Чародей стиснул ее только крепче.

— Я ваш поганый деградирующий род всегда узнаю, — усмехнулся он. — Как бабка? Я надеюсь уже подохла?

— Отпусти же! Поэтому я к тебе и приплыла!..

Узник чуть ослабил хватку, но не освободил русалку. Перепончатыми пальцами он взялся за прутья и приблизился вплотную к Деве, так, что она сумела рассмотреть светящиеся прожилки его ультрамариновой радужки.

— Хочешь продлить старухе жизнь?

— Нет! Я хочу стать человеком!..

— Ну, тогда я решительно ничего не понимаю, — хмыкнул в замешательстве сесаелия и разомкнул щупальца.

Дева отстранилась от клетки, чуть перевела дух и взглянула в упор на колдуна.

— Вдовствующая королева на грани. Совсем скоро ее не станет. Своей преемницей она выбрала меня. А я... Я больше всего на свете не желаю такой судьбы!

— И... По этому решила приобрести себе пару забавных подпорок, я правильно понимаю? — чародей скрестил руки на широкой груди. — Нет, я знал, конечно, что ваша линия вырождается, но чтоб настолько... Далеко же ты собралась бежать от такого подарка судьбы.

— Помоги мне, — горячо взмолилась Дева, хватаясь за решетку, — я щедро отплачу!

— И чем же? — сесаелия заинтересованно сверкнул углями глаз.

— Свободой! — русалка извлекла из холщевого мешка, привязанного к талии, большой ржавый ключ. — Я похитила его во время своего побега. Окажи мне услугу — и он твой.

— Вот это да! — рассмеялся колдун. — Ты умеешь, конечно, убеждать. Значит, я делаю тебя человеком, а ты отдаешь мне ключ. Так?

— Так, — кивнула Дева.

— А не обманешь?

— А ты?

Колдун рассмеялся так, что медуза, удерживающая клетку, заколыхалась.

— А ты хороша! Как же мне всё-таки скучно здесь. Ну, что ж. Почему бы и да? Оборотное зелье, значит... Мне нужно что-нибудь человеческое для этого. Кровь, зуб...

— Вот, — Дева торопливо раскрыла мидию, болтающуюся на шее и извлекла несколько бережно хранимых волосинок принца.

— Маловато будет, — с сомнением покачал головой чародей. — Может не хватить для оборота.

— Больше ничего нет! — промямлила русалка, начиная паниковать. — Скоро во дворце обнаружат, что я сбежала и тогда...

— Ладно, — колдун забрал у нее волосы, — что есть. Будем надеяться, что этого достаточно, — он сорвал несколько светящихся сосудов с решетки. — Обожди. Это не отнимет много времени.

Вскоре сесаелия уже держал в руках заветный, сверкающий жемчужным, пузырек.

— Вот и все. Прелестные ножки для нашей принцессы.

Дева, не отрывая глаз от сияющего зелья, протянула к нему руку.

— Ну, уж нет, — колдун отплыл от решетки, — сначала выпусти меня. А затем заберешь это.

Русалка на ощупь нашла увесистый замок, заросший ракушками, и с третьей попытки вставила ключ. Он туго повернулся, душка отпрыгнул в сторону и дверь клетки с протяжным стоном отворилась.

Колдун, перебирая щупальцами, выбрался на волю. Более всего сейчас он напоминал пляшущий гейзер черного курильщика, такой же струящийся и текучий. Сесаелия сделал рывок вперед. Дева не успела уклониться от чародея и внезапно оказалась в его объятиях. Он стиснул ее всеми конечностями, прижал к себе и крепко поцеловал. Глубоко, грубо поначалу, затем все медленнее и нежнее. Русалка обхватила его шершавую спину, замерла покорно...

Когда колдун отстранился от нее, Дева, прикрыв глаза, довольно улыбнулась.

— Держи, — прохрипел беглец и вложил ей в ладонь волшебный пузырек. — Выберись на сушу, как можно дальше от океана, чтоб тебя не смыло приливом пока ты меняешься, и выпей. Удачи.

Сесаелия отпустил стройное тело русалки и, проворно скользнув меж щупалец медузы, скрылся во тьме бездны, оставив за собой рассеянное облако светящихся голубым чернил.

Дева же, не теряя времени, направилась строго вверх.

Небо на востоке подернулось румяной дымкой рассвета. Над водой клубились обрывки сизого тумана. Было тихо. Только вдали слышались крики просыпающихся чаек, да бархатный плеск волн о камни.

Дева подплыла к береговой кромке и выкинула свое тело на сушу. Подтянула к себе тяжелый хвост, перевернулась, и опираясь на руки поползла подальше от воды. Русалка отволокла себя на сколько хватило сил после изнурительного заточения и стремительного бегства, и упала на землю. Дрожащими пальцами она извлекла из мешка зелье, откупорила бутылку и осушила ее до дна.

Голова закружилась, мир вокруг поплыл. Дева откинула голову назад, и в тот же миг потеряла сознание.

Когда она пришла в себя, солнце уже высоко висело над горизонтом. Стояло безжалостное марево.

Дева с трудом открыла ссохшиеся глаза.

Ощущение было такое, что ей под веки насыпали острого песка. Она попыталась сглотнуть, но не нашла во рту и капли слюны. Все тело болело и чувствовалось бессильно-тяжелым. Было невыносимо жарко. Принцесса приподнялась на локтях и посмотрела на себя.

Тройка жирных чаек устроилась на ее серебристом хвосте, жадно расковыривая иссохший плавник, из которого на землю стекала тонкая струйка темной крови. Дева высоко вскрикнула, попыталась их отогнать, но не удержала равновесия. Руки подломились и она вновь рухнула на камни.

Не подействовало! Колдун обманул ее!

Птицы облаком поднялись в воздух, покружили немного и вновь сели на обессиленную русалку. Дева попыталась перевернуться, почувствовала, как присохшая кожа с хрустом отрывается от горячих камней.

Все попытки оказались тщетными. Слишком долго она пробыла на суше. Слишком далеко плескались волны родного океана.

Она подняла к лицу дрожащие руки и увидела истончившиеся пальцы, сухие, ломкие, как ветки мертвых кораллов.

Русалка могла только поскуливать, глядя прямо на раскаленный солнечный диск.

Проклятый чародей!..