Встреча (окончание)⁠⁠

Внутри он пробыл недолго. Без всякого спора оплатил заказанные блюда, которые они даже не успели попробовать, наспех налил и выпил сто грамм водки и ринулся к выходу.

Когда Ромка оказался снаружи, то сначала не увидел Светлану. Растерянно обернувшись по сторонам, он успел заметить, как в дальнем конце улицы мелькнуло чьё-то белое платье. Ему показалось, что он узнал Светлану.

Перехватив рукой свою сумку, он крикнул:

— Светка! — и кинулся бежать, ловко огибая не таких уж и редких прохожих.

На него оборачивались, какая-то пожилая пара в испуге отпрянула с его пути, а одиноко бредущий подвыпивший мужик проводил его бег матерным возгласом…

Роману было плевать. Он старался догнать Светку. В душе нарастала обида на девушку… и желание прижать к себе и не отпускать её.

В один миг и так едва видимое светлое пятно платья пропало из вида.

Он растерянной трусцой двигался вдоль тёмных домов, между которыми зияли ещё более чёрные провалы арок и проходов. Ромка заглядывал внутрь них и время от времени громко вопрошал:

— Светка?!

Один раз из особенно мрачной и низкой арки прилетело в ответ:

— Хуетка! — и донёсся громкий хохот нескольких молодых нетрезвых глоток.

Роман даже не остановился. Пройдя, наверное, ещё около квартала, он понял, что уже не сможет догнать девушку, каким бы путём та не пошла.

Немного поразмыслив, он взглянул на часы и направил свои стопы к родительскому дому. Не будешь же всю ночь скитаться один по улицам города…

Несмотря на позднее время, родители были счастливы видеть вернувшегося со службы сына. Сёстры-школьницы давно спали в своей комнате. Будить их никто не пытался, да и не хотел. Иначе не получилось бы посидеть взрослым на кухне, спокойно выпить и поговорить.

Доставая из недр холодильника бутылку водки, Виктор Михайлович, глава семейства, с гордостью проговорил:

— Месяц уже держу! У барыг брал. “Пшеничная”... — он водрузил вмиг запотевшую бутыль на середину стола и добавил, обращаясь к жене: — Валя, сообрази нам закуски…

Счастливая мать принялась сновать по маленькой кухне, то и дело задевая сидящего на табурете сына и непрестанно при этом радостно ойкая и засыпая Ромку вопросами:

— Как ты, сыночек? Как здоровье? Как доехал! Сильно голоден?

— Ага, мам, — кивнул он, — есть охота… А со здоровьем полный порядок. Добрался тоже хорошо. Даже успел кое с кем повидаться…

— Это с кем же? — спросила мать, расставляя на столе посуду.

— Да со Светкой, — широко улыбнулся он.

Тарелка выскользнула из рук матери и, рухнув на пол, с грохотом разнеслась осколками по всему полу.

Роман от неожиданности вздрогнул, но сразу же рассмеялся и весело произнёс:

— К счастью! Ща помогу, мам…

Но мать и не думала нагибаться, чтобы собрать осколки… Она даже не смотрела под ноги. Её взгляд был неотрывно направлен на сына, а в глазах плескался самый настоящий ужас.

Роман остановился на половине движения и с удивлением посмотрел на застывшую мать и отца, в ошеломлении взирающих на него.

Мгновенная тишина воцарилась на кухне. Из крана сорвалась капля воды и звонко ударила о дно раковины. Мать вздрогнула и, запинаясь на каждом слове, сказала:

— С какой… это…Светкой?...

— Мам, ты чего? — всё ещё улыбаясь, спросил Роман. — Да с моей Светкой!

Мать слабо охнула и присела на свободный табурет. Какую-то секунду с отчаянием глядела на сына, а потом закрыла лицо руками и разразилась громкими рыданиями.

Роман растерянно смотрел на неё, не понимая, чем вызвана столь бурная реакция, потом обратил непонимающий взгляд на отца.

— Бать, а что случилось? Чего я сказал-то? — тихо проговорил он.

Отец, глядя на него прежними глазами, неопределённо хмыкнул и произнёс:

— Даже не знаю, как и сказать-то… — Он будто в смущении наконец отвернулся от сына и налил водки в рюмки на столе. — Не мог ты её видеть. Никак не мог. — Отец поставил бутылку, потянулся рукой к жене и мягко погладил по плечу: — Успокойся, Валентина… Хватит.

— Погодите… — сбитый с толку Роман встал с табуретки. — Вы можете мне нормально объяснить? Почему не мог видеть?

Отец кашлянул, собираясь что-то сказать, но в этот момент мать опустила руки и, подняв заплаканное лицо к сыну, почти закричала:

— Да потому что Света умерла месяц назад! Мы не стали тебе писать! Зачем? Чтобы ты там извёлся за это время? Решили, что приедешь — расскажем, рядом будем всё-таки… А ты сейчас нам такие вещи говоришь страшные… Ты, может быть, кого-то издали за неё принял? Вот и показалось, что это она была… — Мать снова залилась слезами: — Умерла Светочка, сынок, умерла!..

Оцепеневший от услышанного Ромка взирал на плачущую мать, не понимая, как реагировать.

Но главное, чего он никак не мог взять в толк, так это смысл всего происходящего, ведь он-то прекрасно знал, что Светка жива!

Розыгрышем это быть не могло, его родители никогда не стали бы участвовать в подобном. Но тогда… почему? Или зачем? Он потряс головой.

— Послушайте! Светка встретила меня на вокзале, мы пошли с ней в ресторан, немного там побыли и расстались меньше часа! Что за чепуха?! Как она могла умереть?! — Он схватил рюмку и разом выпил налитую в неё водку.

Отец как-то опасливо посмотрел на него и тоже выпил, только очень медленно, словно цедя напиток, после чего немедленно налил снова себе и сыну.

Оба, не говоря ни слова, почти синхронно взяли лафитники и выпили. Мать посмотрела на обоих и сказала устало:

— Закусите хотя бы… — она кивнула на тарелки с нарезанным салом и колбасой.

— Погоди, мам, — шумно выдохнул Ромка. — Расскажи. что знаешь…

Рассказ матери не длился долго. С её слов получалось, что Светлана умерла в одночасье. Просто выходила из дома и внезапно упала. Сосед, куривший в это время у подъезда, тут же подбежал к ней, но девушка уже не дышала.

Как сказали после вскрытия, причиной смерти оказался оторвавшийся тромб. Похоронили её на новом кладбище.

— Весь ваш класс пришёл, соседи, родственники… Народу было много. Мы тоже все ходили. Девочки так плакали… — махнула она рукой в глубь квартиры, где спали сёстры Романа. — А Света такая красивая лежала, вся в белом, словно невеста…

Мать снова заплакала, сморкаясь и некрасиво кривя лицо.

Ромка опять наполнил рюмки, и они с отцом выпили. В голове зашумело. Всё происходящее вдруг представилось ему театральной декорацией, где не только вещи, но и родители были бутафорскими… Плоскими, будто вырезанными из картона.

Что-то объяснять по поводу встречи со Светкой уже не хотелось категорически. Непонятное оцепенение нахлынуло на него. Что делать или говорить, он не знал.

Водки в бутылке оставалось около половины, и Роман потянулся к ней, как с спасательному кругу, что поможет ему уберечься от этих непонятных и страшных новостей…

Отец в этот раз не поддержал, и он выпил один. Руки дрожали, водка выплеснулась на пол. Мать недовольно поджала губы, но только молча вздохнула. Отец взял кусочек сала и принялся так сосредоточенно жевать его, словно работал.

Новая порция алкоголя присоединилась к уже выпитому и мысли побежали бодрее. Внезапно для присутствующих, Ромка с силой хлопнул себя по лбу и сказал:

— Я позвоню тёть Гале!

— Это ещё зачем? — мать с беспокойством посмотрела на него.

— Поговорить, — ответил он и направился в прихожую, где находился телефон.

— Какие звонки, сынок?! — прозвучал в спину отцовский голос. — Ночь на дворе! Да и о чём ты собрался говорить?

— Я знаю, о чём! — отозвался он и повторил с хмельной уверенностью: — Знаю…

Родители вышли следом за ним и молча наблюдали, как он крутит диск телефона, уже не пытаясь его остановить.

Долгие гудки в трубке наконец оборвались хриплым спросонья женским голосом:

— Да…

— Тёть Галь, здрасьте! — поспешно проговорил Роман. — Вы извините, что так поздно звоню, не мог удержаться! Я только приехал в город и… — он замешкался, не зная, о чём говорить дальше, и тогда просто тупо спросил: — Как вы? — словно подобный интерес был уместен посреди ночи.

— Рома? — отозвалась на это собеседница и, не дожидаясь ответа, тихо заплакала.

— Тёть Галь, не плачьте… Что случилось? Может, вам помощь какая нужна? Я могу прийти!

— Светочка умерла… Никто уже мне не поможет…

— Да не умерла она! — с внезапным ожесточением оборвал её Ромка. — Я виделся с ней час назад!

Плач на другом конце провода прекратился. Было слышно только тяжёлое прерывистое дыхание женщины. Родители с ужасом смотрели на сына, с силой прижимающего трубку к уху.

Спустя несколько долгих мгновений собеседница произнесла:

— Не звони сюда больше никогда…

Из мембраны телефона понеслись короткие гудки. С силой бросив трубку на аппарат, Ромка повернулся к родителям и спросил:

— Где конкретно её похоронили?

— Третий ряд, семнадцатое место, — машинально ответил отец.

Сын кивнул и прошёл на кухню. Под взглядами поспешивших за ним следом родителей он заткнул горлышко бутылки наспех скрученной салфеткой со стола и засунул водку в карман кителя.

После этого снова направился в коридор, где принялся молча обуваться.

Мать с беспокойством спросила:

— Ты куда собрался, сынок? А? На кладбище, что ли? — Она схватила его за рукав и решительно произнесла: — Никуда на ночь глядя не отпущу!

Роман отдёрнул руку и сказал, толкая входную дверь:

— Я пойду. Мне надо.

Решимость в его голосе обескуражила мать, она снова залилась слезами, а отец успокаивающе произнёс, неотрывно глядя на сына:

— Пусть идёт, Валентина… Пусть. Иди, сынок… — И добавил: — Третий ряд, семнадцатое место…

Идти было недалеко. Новое кладбище расположили как раз за их районом, ближе к деревеньке Веснино, что находилось буквально в нескольких километрах.

По дороге Ромка пару раз вынимал из кармана прихваченную с собой бутылку и прихлёбывал из неё. Потом и вовсе понёс посудину в руке.

Грунтовка  в обрамлении редких деревьев и частого кустарника по обочинам пахла сухой пылью, прохладой ещё не вполне прогретой земли и жадной к жизни зеленью.

Крупная, чуть щербатая, луна с любопытством взирала на одинокого путника, вышагивающего по пустынной дороге.

Где-то в стороне мелькнул огонёк. Мелькнул и сгинул, словно морок. Дальний горизонт едва угадывался в бледном сиянии луны.

Наконец серебряная ночь впереди позволила рассмотреть очертания кладбищенских крестов и памятников за невысокой оградой.

Роман остановился и некоторое время взирал на погост. Тишина укрывала могилы, словно саван покойника.

Приложившись к горлышку в очередной раз, Ромка покачнулся и, торопливо шагнув вперёд, устремился к кладбищу…

Номера рядов на щитах были хорошо видны. Тихий ветерок доносил до ноздрей нутряной запах вскопанной земли и почему-то свежей краски.

Он шёл по натоптанной тропе и тихо проговаривал:

— Первый… второй… третий…

На мгновение остановившись, Роман вгляделся в призрачную темноту, испещрённую крестами разной высоты, и поднял к лицу бутылку. Там оставалось чуть меньше четверти. Секунду поколебавшись, он поднёс горлышко ко рту, в несколько глотков опорожнил посудину и аккуратно поставил на землю. Глубоко вдохнул ночной воздух и зашагал между могил, жадно вглядываясь в фотографии похороненных здесь людей…

*****

К пяти утра погода стала портиться… С неба посыпался мелкий дождик. Угрюмый рассвет покрыл улицы серой ретушью, скрадывающей все краски весны.

Мать, не находящая себе места от беспокойства, хотела отправиться на поиски сына, который отсутствовал уже более двух часов. Мужу едва удалось убедить её остаться дома.

— Ты сама подумай, — втолковывал он ей, стоя в проихожей и накидывая на себя куртку, — что, если девочки проснутся, а нас дома нет? Всполошатся ещё… Перепугаются… Так что сам схожу. Ничего там случиться не могло. Горе у парня, вот и остаётся на могилке…

— Вы только сразу домой! Не оставляй его там…

— Ну, конечно, сразу домой. Не переживай…

*****

Когда он дошёл до кладбища, дождь лил не переставая. Шум падающей с тёмного неба воды заглушал все остальный звуки, и потому открывшаяся ему картина оказалась для него неожиданной и страшной настолько, что в первые секунды он стоял неподвижно, с ошеломлением глядя на разрытую могилу, в которую ещё недавно опустили домовину с телом Светланы…

Исковерканный, с отломанными досками, гроб валялся на земле. Мокрая грязная внутренняя обивка клоками усеивала мокрую землю, а рядом с разверстой могильной ямой с рваными краями сидел на коленях его сын и прижимал к груди тело покойной девушки и что-то говорил ей на ухо.

Оцепеневший от ужаса отец едва заставил себя шагнуть к Роману, который с ног до головы был покрыт грязью. Руки с обломанными ногтями кровоточили.

Уловив за спиной движение, он повернул лицо и, узнав отца, счастливо улыбнулся:

— Видишь, бать? Жива Светка… Вот платье только жалко… Ну да ничо, мы ей новое купим… — Он снова склонился к мёртвой девушке и с любовью поправил ей волосы.

А его отец стоял, не в силах что-то предпринять, и только молча взирал на бледное, но совсем не тронутое тлением, лицо Светланы в белом платье, немного испачканном грязью и замытым красным пятном от пролитого вина…

Встреча