Волна⁠⁠

…Вокруг негромко шумело безбрежное море полыни. Перекатываясь в темноте широкими волнами, высокая, почти до плеча, полынь источала горьковатый запах и дышала напитанным за день теплом. Упругий ночной ветер поглаживал Степь огромной невидимой ладонью, омывал прохладой лица, легко толкал в грудь, словно говорил: «Стойте! Вернитесь! Ещё не всё потеряно!»

Но далеко позади, на востоке, светилось зарево пожара.

Это горел Город…

…Ночь Перемен — священное право Мастеров Равновесия. Заветный долг. И несколько часов назад эта ночь обагрилась их кровью…

Зря Наставники надеялись, что Правитель не посмеет призвать Железный Легион. Он посмел. Ещё хуже, что всё было разыграно как по нотам. Как на параде — быстро, слаженно, без лишней суеты. Кто-то предупредил Правителя о назначенном дне…

Нужно спешить: прижав к земле ухо, уже слышна тяжёлая поступь погони.

Погоня движется быстро, грозно, неотвратимо: дружно гремит латами, позвякивает голубой сталью кривых мечей и секир, выбивает коваными башмаками пыль из бескрайнего тела Степи. Выносливая, закалённая в походах лёгкая пехота Железного Легиона. Нужно спешить…

Рана в боку саднит. То и дело по рёбрам растекается тепло — это сочится кровь. Наспех повязанные бинты ослабли, сползли вниз…

Вея сильно устала, но старается не подавать вида — только иногда крепче сжимает его руку: и тогда он начинает чувствовать, как в её ладошке пульсируют, отдаются частыми беспокойными толчками удары сердца. Отважный родной человечек — его последняя радость…

Скоро будет Река. Река, а за ней — густо изрезанное трещинами разломов и провалами глубоких пещер, Взгорье. Здесь, в подземных лабиринтах они сумеют спастись, оторваться от погони, укрыться от неминуемой Волны Перехода…

В излучине, среди камыша, словно дожидаясь беглецов, стояла лодка.

Посреди реки он перестал грести, опустил тяжёлые весла. Течение легко подхватило и беззвучно понесло судёнышко мимо высоких тёмных берегов. Он откинулся назад, привалился спиной к носовому выступу. Вея склонилась над ним: на ощупь расстегнула мундир, осторожно поправила повязку. Потом набрала воды в небольшой походный мех. Вода была тёплой.

Вдруг с новой силой накатило отчаянье, до боли в груди резанула жгучая обида…

Их Цех, единственный, владевший тайной Алмазной Нити, вышел этой ночью на главную площадь Города. Долг, предписанный Уставом и скреплённый нерушимой цеховой клятвой, призывал хранить Равновесие, беречь народ Города от гибельных путей! И теперь, дабы исправить пагубный ход событий, качнуть чашу весов в другую сторону, спасти… — они прибегли к последнему средству. К священному Цеховому праву Мастеров Равновесия — Возвестить Ночь Перемен!..

Никто не должен был пострадать… никто! Даже Правитель!

И если бы с ними поднялись остальные — всё могло быть иначе…

Но жителям Города оказались не нужны их знания, их труд, их почти безупречная интуиция… Горожане не вняли голосу разума…

— Слишком долго… Слишком долго длилась сравнительно спокойная жизнь… Четыре поколения… почти восемь полных Витков… — горько вздыхал наставник Гэрт. — Они забыли, они привыкли к покою, они слепо верят, что всё обойдётся… И они стали бояться Прыжка!..

За это время Чёрная Буря, оставляя за собой бескрайние ледяные поля и насквозь промёрзшую землю, трижды прокатывалась по Степи ОБХОДЯ ГОРОД СТОРОНОЙ! Трижды!!! Невероятная удача, небывалое везение… и неустанный труд Наставников. Но вечно так продолжаться не может. Рано или поздно Буря вернётся, закроет небо… И тогда только Прыжок по Алмазной Нити в силах спасти Город! Только Прыжок, как это не раз случалось прежде…

— Что ж, каждый сделал свой выбор! — голос наставника Гэрта стал строг и бесстрастен. — Скоро прервется связь, и сама Степь стряхнёт самодовольных глупцов, как пыльцу с ковыля!..

…А те, с кем он встал этой ночью плечом к плечу — остались лежать на площади. Там, на главной площади Города остались все: мужчины и женщины — Мастера Равновесия, Наставники, подмастерья. И его сверстники, цеховые ученики — отряд Весеннего Побега… Совсем ещё мальчишки. Так и несостоявшаяся смена…

Слава Хранителям, что прозорливый Гэрт загодя отправил младшую Ветвь Побега в сопровождении старшего подмастерья далеко в Степь, в наблюдательный лагерь…

Покойся с миром, мудрый старик…

…Стена коротких металлических стрел смела строй: запрыгал свет факелов; безвольно и, неестественно подгибая ноги, люди падали навзничь, точно тряпичные куклы балаганщика, у которых подрезали нити. Большинство погибло, ещё не коснувшись земли. Смертельное оружие поражало наверняка: не теряя гибельной скорости, снаряды пробивали щиты и доспехи, пронзали тела, дробили кости. Оружие, рождённое на свет кропотливой работой Мастеров Равновесия… оружие, которое они сами вручили Правителю… оружие призванное защищать и беречь Город, обернулось против его создателей!

Ирония Творца…

Странно, что он уцелел. Лишь обожгло бок, и лопнул — расколовшись, повис на ремнях — большой и тяжёлый для его плеч, нагрудный панцирь…

Чвакающий звук пусковых механизмов. Слившийся с ним лязг достигших цели снарядов. Короткий, разноголосый и непроизвольно дружный вскрик. Шум падающих тел. Редкие слабые стоны…

И тишина.

Он вдруг остался один посреди площади. Совершенно один!..

Он оглянулся: между павших на истертых каменных плитах метался огонь факелов, на запрокинутых лицах плясали багровые отсветы, мерцали неподвижно застывшие, обращенные в ночное небо глаза. Спокойные, угадавшие исход, и от этого чуть грустные…

Тёмное пламя полыхнуло в груди, опалило сознание.

Он медленно поднял голову. Стрелявшие стояли на другом конце площади: непоколебимо, строго по военной науке. Сомкнуты щиты, поблёскивают острия копий, нет ни сомнений, ни чувств… Железный Легион!

И тогда он резонировал Волну.

Он — последний и самый юный из Мастеров Равновесия.

Последний, кто умел это делать и знал, что делать этого нельзя…

— Что ты творишь, Автономир Пантеус!?.. — тенью скользнул в сознании непривычно высокий, звенящий тревогой возглас Наставника Гэрта…

— Они же первые… они же убили нас всех! Я защищался…

— А, может быть, мстил? — а это уже родной и спокойный голос отца…

«Да, мстил… я не смог иначе… Если б ты был рядом, папа, ты бы обязательно меня понял… и, возможно, простил…»

Зачин Волны вихрем прокатился по площади, подхватил фалангу «железных» вместе с установками и с чудовищной силой ударил о парадный фасад Дворца.

Пространство качнулось. Разом надломились и стали медленно заваливаться острые шпили башен, тонкой сеткой трещин подёрнулись стены ближайших зданий, прыснула клубами пыль. За спиной с грохотом обрушилась величественная арка Равноденствия и Вечного Лета.

С разных сторон донеслись приглушённые расстоянием испуганные крики горожан, захлопали двери и ставни, ночная стража на крепостных стенах запоздало ударила в сигнальные колокола…

Остаточный резонанс, неуправляемый и коварный, несущий невидимый огонь, скользнул вдоль радиально разбегавшихся от площади улиц, взметнулся по крепостной стене и, опрокинувшись, пронзил Город. Тут и там юркими желтыми змейками поползли языки пламени.

Город горел…

Как повествуют Скрижали, каждый раз после Прыжка по Алмазной Нити в Городе повсеместно вспыхивало всё, что подвластно огню: дерево, ткань, шерсть, изделия тонкой кожи… Поэтому почти всё вокруг было из железа и камня… одежда соткана из огнестойкого Серого поползня… а люди научились и привыкли укрощать пламя! К тому же, Цех Пенной Воды хорошо знал своё дело: нёс караулы, чинил и надраивал насосы и раструбы, наполнял песком ярко-синие бочки и докучал горожан обязательными для всех манёврами. И сейчас они ещё не до конца растеряли былые умения…

Пожар горожане потушат.

Но самое страшное должно случиться позже, на рассвете, когда рожденная в недрах пространства Волна Перехода накроет Город. Оставалось надеяться, что к тому времени люди успеют уйти подальше в Степь, уберегут детей…