Умереть в одиночку, часть первая⁠⁠

Обидно умирать летом! Всё вокруг пышет жизнью и жаждет воспроизведения себе подобных.  Цветки влажно распахнулись навстречу озабоченным пчёлам, над водой слиплись в брачном танце стрекозы, с деловитостью доброго семьянина  тащит провиант для многочисленного потомства муравей.

Шёл восьмой день путешествия по дороге в никуда. В начале пути ещё встречались на тропе громкоголосые бородатые туристы, изредка попадались редкие поселения в два-три покосившихся двора, но Сергей обходил их стороной и, не останавливаясь, шёл дальше – на север. Пересекал ручьи и речки, преодолевал водоразделы – уходил от людей, в глухую непроходимую тайгу. Тропы сменились бездорожьем, буреломом и высоким душным травостоем.

Пошатываясь и часто теряя равновесие, прыгал с одного замшелого камня на другой. Сползающему с гор огромному полю скальных обломков не было конца. После курумника – болото, лес, поляны и новые курумы. Словно пьяный, шёл Сергей среди буйного разнотравья. Теперь он всё делал через силу: с трудом переставлял ноги, с трудом тащил небольшой рюкзак, в котором болтался котелок с кружкой, кусок полиэтилена, туристский коврик, спальный мешок да смена белья. С каждым днём слабели зрение и слух, поэтому приходилось всматриваться и вслушиваться в тайгу с растущим напряжением. Вскоре утомили и эти постоянные потуги, появилось странное безразличие, равнодушие и к суетливым проявлениям лесной жизни, и к самому себе.

Полуденное солнце широко обнимало и пронизывало небо жаркими лучами, попутно роняя их на белые снежники вершин,  на млеющую в истоме зелень тайги, растворяя в ряби горной реки.  Над красными шапками татарского мыла трудились с низким жужжанием толстые шмели, они вызывали у Сергея особенное раздражение. От густого аромата росяных трав кружилась голова. Впрочем, она могла кружиться и от голода или – от  болезни.

Опухоль поселилась в голове, не спрашивая его согласия. После нескольких месяцев мытарств по больницам Сергей понял, что медицина не способна избавить его от прожорливого монстра, который грыз и точил мозг. Врачи предлагали операцию, в случае успеха которой могли гарантировать «долгую и счастливую  жизнь» в течение аж сорока недель! В случае успеха… От мысли, что совсем скоро настанет полный трындец,  Сергей ежедневно, ежечасно пребывал в состоянии  от испуга – до полного отчаяния и паники. Вся жизнь полетела к чертям собачьим. Ни семьи, ни работы. С таким диагнозом не поработаешь…А жена ушла от него ещё пять лет назад. Мама бодрилась, но почему-то стала разговаривать только шёпотом и тихо плакала, когда думала, что он этого не видит. Жаль, что испортил ей старость.

Жить так, будто изо дня в день находишься на собственных поминках, стало невыносимо. Нет, ему это никак не подходило!  Спасение утопающих – дело рук самих утопающих! В конце концов он решился на экстремальный поступок: уйти в тайгу, в горы, подальше от людей. Волки умирают в одиночестве.  Уйти без еды и снаряжения. Чтобы попробовать заморить опухоль  голодом. И чтобы никто не мог этому помешать. Отдаться на волю судьбы и природы: либо  победить зверя и выздороветь, либо сдохнуть, удобрив своим прахом землю под какой-нибудь пихтой. «Вскормить собою ёжика – то лучшее, что может сделать человек!» - вертелась в голове где-то услышанная фраза. А что? Всё какая-то польза. Ещё неизвестно, кто сдастся быстрее: опухоль, способная сожрать человека за полгода, - или он, совсем недавно отпраздновавший сороковник, мужчина в самом расцвете… как Карлсон, мать его…

Споткнувшись, Сергей упал навзничь в траву и вдруг зарыдал, скуля и подвывая, как брошенный пёс, в которого бросались камнями дружелюбные с виду мальчишки. Бил кулаками и царапал ногтями землю, вырывая с корнями пучки цепкой травы.

- Жи-ить хочу! - Скрежетал зубами и вопил, вопил: – Жи-ить!

А потом затих и долго лежал, слушая шорох травинок, шуршание в них насекомых и  шум реки, пока не забылся зыбким сном.

Ему снилась вода – огромное озеро или море, набегающее на высокий берег прозрачными ленивыми волнами. Он стоял на самом краешке обрыва, смотрел с высоты вниз и видел сквозь воду громадных серебряных рыбин, движущихся как в замедленном кино и беззвучно разевающих зубастые пасти. Наверное, они охотились за кем-то более мелким, невидимым издали. И вот уже он сам - крошечной рыбёшкой - лавирует среди  блестящих, с тугими боками монстров и пытается увернуться от лязгающих зубов, спрятаться от пронзительных жёлтых глаз. Заворочался в затылке и скользко пополз между лопаток страх.

Открыв глаза, Сергей долго не мог прийти в себя. Где он? Почему не может пошевелиться? Голова в последнее время болела часто, но сейчас – особенно сильно: как после выпускного, когда они напились, мешая подряд шампанское, водку, пиво и невесть откуда взявшуюся медовуху в заткнутой газетной пробкой бутылке.

Выпускной! Когда это было! Отчётливо привиделась коричневая бутылка, казалось, можно прочитать строчки на импровизированной пробке, и даже запахло - кисловато и терпко. Надо вставать. Ещё не время – становиться пищей для муравьёв и ёжиков! Поднявшись на четвереньки и не успев полностью выпрямиться, затрясся  в приступах жестокой рвоты. Тело выворачивалось наизнанку, исторгая жёлтую горечь.

Когда немного отпустило, стал пробираться к реке. Встал на шаткие камни, смыл с рук землю,  поплескал пригоршнями на лицо, достал из рюкзака кружку, почерпнул и начал пить. Прислонившись к тёплому валуну, смотрел на пенные  буруны клокочущей реки. Приступы случались всё чаще. Раньше рвало только по утрам, а теперь могло скрутить в любое время дня. Хорошо, что он давно уже ничего не ел, только пил воду да кипятил по вечерам чай с чагой и травами. Интересно, насколько его хватит? Говорят, человек может прожить без еды три месяца. А ели перестать пить воду? Можно сократить путь, наполненный мученьями и болью. Особенно, если эта падла гложет изнутри. Она поможет сократить…

Неизвестно, сколько простоял Сергей у камня: в его путешествии не было определённой цели, он никуда не спешил. За несколько дней «голодного» похода он обрёл состояние какой-то прозрачной невесомости. Первые дни есть хотелось страшно, он думал о еде постоянно, рисуя в воображении все вкусные блюда, что когда-либо довелось попробовать. На пятый день чувство голода исчезло. Теперь он был свободен от навязчивых гастрономических видений. После изнурительных приступов появлялось чувство лёгкости и отвлечённости. Отодвинулось и будто стало безразличным время: совершенно не важно, утро сейчас или вечер. Бывало, он часами смотрел на реку, которая, не кончаясь ни зимой, ни летом, из века в век сбегала с гор и неутомимо петляла по тайге, с силой наталкивалась на скалистые берега, растекалась перекатами или с рёвом обрушивалась водопадами на ступени долины.

Неожиданно вспомнились слова матери: «Если тебе плохо – найди того, кому ещё хуже, и помоги ему – тебе станет легче!» Эх, мама! Это в дешёвых романах добродетель всегда вознаграждается, а в жизни… Сколько хороших, правильных людей погибло под колёсами или от пожаров совершенно незаслуженно – уж он-то знает: пятнадцать лет отслужил в городском отряде МЧС.

В один из последних рабочих дней работали на шестом этаже. Одинокая пожилая женщина решила принять ванну. Села в неё – и не смогла подняться. Эмалированная посудина гигантской вакуумной присоской втянула в себя тучное тело, присосалась намертво. Старушка  стучала по трубам, кричала и даже пела, пытаясь привлечь  внимание соседей. Но стояли майские праздники – дачные каникулы. В квартире - две входные двери: деревянная и железная. В подъезде ни черта не слышно. К тому времени, когда соседка с верхнего этажа вернулась домой, услышала раздающиеся из санузла стуки и сиплое рычание, пока сообразила, в чём дело, пока вызвала спасателей, пока спустились с седьмого – бабуля  просидела в ванной почти двое суток. Пятеро крепких парней, вытаскивая бедолагу, оторвали ванну от пола, но чугуняка не спешила отпускать жертву и  подскакивала вместе с ней. Еле вытащили. Спасли…

А сколько котов и кошек снято с городских тополей - возвращено радости на заплаканные мордашки их владельцев! И не зачлось… Не работает твой принцип, мама!

Сергей сунул кружку в рюкзак, надел его и пошёл по берегу вверх по течению в поисках брода. За поворотом долина реки расширялась. Глубоко только под левым берегом, а дальше, на противоположный – уходила дуга переката. Сергей подобрал подходящую палку, срезал ножом сучки и опустил в воду – определил глубину: где-то по пояс. Не раздеваясь, шагнул. Сильное течение сбивало с ног: всё-таки он похудел, стал лёгкий, как щепка. Вода дошла почти до груди, поток норовил вырвать палку из рук, опрокинуть и унести человека, словно отживший своё осенний лист. Ноги в вибрамах упорно цеплялись за скользкие камни. Шаг - и стало мельче: по колено. От скачущих на поверхности солнечных зайчиков – больно глазам. Снова закружилась голова. Едва дойдя до пологого берега, рухнул в изнеможении на гальку. Любое незначительное напряжение забирает столько сил! К этому невозможно привыкнуть! Солнце клонилось к закату. Поднялся, снял и отжал одежду, вылил воду из ботинок. Пора подыскивать место для ночёвки.

***

Завернув за куст плакучей ивы, он едва не наступил на ногу в белой кроссовке. Девушка лежала на галечной косе без признаков жизни.  Сергей присел, откинул с лица спутанные, с застрявшими соринками и песком тёмные волосы. Машинально отмечая серую бледность и заострённые черты лица, привычно приложил пальцы к шее, нащупал частый, но слабый пульс: жива! Раскатал коврик, с усилием перетащил на него девушку, уложил на спину, под колени подсунул рюкзак. Голову – набок! Проверить – не забит ли песком рот. Чисто! Ссадина на левой скуле и кровоподтёк на подбородке, синяки на руках. Травматический шок? Провентилировать лёгкие. Холодные синюшные губы. Дышит сама, уже хорошо!

Расстелив полиэтилен, разложил на нём спальный мешок. С пострадавшей нужно снять мокрую одежду. Оранжевый спасжилет – раз! Разорванная футболка с жёлтым улыбчивым смайликом на груди и надписью «От доброго слова язык не отсохнет!» - два! Ого, какая гематома на левом боку! Нет, рёбра целы. Короткие, по колено, джинсы – три! Кроссовки вместе с носочками – четыре и пять!  Попке тоже досталось – синячище во всё полушарие! Где ж тебя так молотило, девонька? Руки-ноги побиты-поцарапаны, но переломов вроде нет. Лет двадцать восемь-тридцать, не больше. И кто тебя потерял тут, откуда выронил? Сергей оглянулся по сторонам. Ладно, не отвлекаться! Сиреневый бюстгальтер – шесть! Славные маленькие грудки - целенькие, ни царапинки, только бледные! Холодная, как русалка. Переохлаждение. Кружавчатые трусики в тон лифчика – семь! Ну вот, красавица, полезай в спальник, согрейся. Осторожно поместив в спальный мешок не пришедшую в себя девушку, застегнул молнию.

Так, что дальше? Отдохнуть! Устал, пока возился с побитой «русалкой». Попил водички, снова проверил: жива, спит. Пошатываясь, прошёлся по берегу: река, камни, клонившееся к горизонту солнце  - и никаких посторонних предметов… С неба она свалилась, что ли?

Подобрал несколько высушенных добела коряг, нашёл кусок берёзовой коры, зажег костерок. Пока закипала вода в котелке, переоделся в сухое.

Приподняв голову девушки, поднёс к её губам кружку с тёплым чаем.

- Почему не сладкий? – хрипло прошептала она и тут же остановила взгляд на Сергее:  - А  вы кто такой, собственно?

- Да, уж какой есть, нету сахара, - ответил  он на первый вопрос и тихонько засмеялся: речь ещё заторможенная, но жить будет – вон как сверкает глазищами!

- Что за привкус? Чем вы меня поите? Где Игорь? Откуда вы здесь взялись? – удивительно, как она могла строчить пулемётной очередью вопросов заплетающимся языком.

- Не бойся, пей. Это – чай с золотым корнем – для восстановления сил. Тебе нужно согреться. Игоря я не видел, - Сергей честно старался отвечать по порядку, но не успевал, потому что девушка уже задавала новые вопросы, одновременно пытаясь высвободить руки из спальника:

- Что это? Я что - связана? Отпустите меня немедленно! Почему я голая? – заорала она. – Это вы меня раздели? Что вы себе позволяете?

- Успокойся! Я подобрал тебя на берегу. Ты лежала без сознания, в мокрой одежде. Вон она – на кустике висит. Если согрелась, можешь вылезать  из спальника, он мне и самому пригодится. Никто тебя не держит.

Он уже снова устал, эти разговоры со спасённой девушкой сильно утомили. Неожиданная находка казалась приятной только на первый взгляд и сулила кучу незапланированных трудностей в дальнейшем, могла помешать его планам… Не зря же он стремился уйти подальше от всех, встретить костлявую в одиночестве. А сейчас ему хотелось просто лежать у костра, вытянув ноги. Зачем ему чужие проблемы?

Сергей подбросил в костёр веток, подобрал отброшенную в сторону кружку, налил из котелка чаю и, отхлёбывая, присел на корточки. Костёр брызгал искрами в синеву сумерек и отгонял комаров.

Девушка помолчала, подозрительно поглядывая на Сергея. Потом, видимо, решила, что худой и заросший щетиной дядька не опасен, и вылезла из спальника, надела бельё.

- Меня Инной зовут! – примирительно сказала она, поёживаясь и переступая с ноги на ногу. - Майка и штаны ещё мокрые… а эти…, - она вдруг позабыла нужное слово, - кусаются! - звонко шлёпнула себя по бедру и тут же ойкнула от боли: попала по ушибленному месту. - Можно, я ещё немного полежу там, м-м… дедушка? Голова кружится…

- Валяй! – Сергей усмехнулся «дедушке». - Только давай с гальки на траву выберемся. Бери спальник, а я захвачу остальное. Во-он к тому дереву двигай: под кедром даже в дождь сухо.

Сергей потушил костёр. Шёл за девушкой, смотрел на белеющую - в темноте синяков не видно - фигурку и думал: «А она ничего… Да нет, не до неё теперь! – спохватился он. - Переночуем как-нибудь, а утром расстанемся. Должен же её кто-нибудь искать? А если никто не объявится? Вот свалилась на мою голову! И что прикажете делать с этой Инной?»

Расстелив полиэтилен, Сергей положил на него спальник.

- Залезай, - пригласил он.

Инну не нужно было долго упрашивать – быстро юркнула  в спальный мешок, застегнулась. Сергей снова разжёг костёр, немного посидел, подбрасывая ветки, потом прилёг рядом - на коврик.

- Ну, рассказывай, откуда ты взялась. Одна, побитая, как курица.

- Побитой бывает собака, а курица - мокрая, - возразила девушка.

- Вот-вот, я и говорю,  мокрая, как кутёнок… Как ты здесь оказалась? Рассказывай всё по порядку.

- Меня отправили в командировку – на  золотой прииск. Написать статью о старателях. В рубрику «Люди необыкновенной судьбы». Туда доехала нормально, а обратно – мост сломался. Прямо в воду рухнул. А мне материал в газету сдавать. Я не могу там долго торчать. Хотя ребята хорошие…

- Ну? – прервал мечтательную задумчивость собеседницы Сергей.

- А тут один парень… Давно, говорит, собирался сплавиться вниз по реке. Поплыли, говорит, вместе, через неделю в городе будем. Ну, я подумала, подумала и согласилась.

- И что дальше? – заинтересованно спросил Сергей, он приподнялся и сел, чтобы видеть лицо девушки в свете костра.

- А что дальше. Плыли-плыли, лодка перевернулась. Больше я ничего не помню.

- Таки ничего? – не поверил Сергей, - вы что, на камень напоролись, или с порогом не справились? - В его голосе слышалось недоверие: девица явно что-то недоговаривала. - Вот так просто с малознакомым человеком ты поплыла по горной реке на лодке, которая внезапно перевернулась, и теперь - ни лодки, ни напарника? А что тебе известно об этом человеке, как его – Игорь, кажется? И какая у него была лодка? Деревянная? Надувная?

- Резиновая. – Сергей отметил, что девушка игнорировала вопросы об Игоре. – Гребли по очереди. В одном месте обходили валуны, дальше – банка – слив,  перевернулись. У меня все вещи утонули: косметичка, фотоаппарат… а там столько классных кадров!

Инна замолчала, завозилась в спальнике.

- А мы сегодня ужинать будем? – простодушно спросила она. – К тому же я вам свою историю рассказала, а вы даже не представились. Сами-то как здесь очутились?

- Зовут Серёгой. Турист я, пешеходник. У меня экстремальный поход.

- Как это экстремальный? В чём именно ваш экстрим? – В голосе девушки слышалось неподдельное любопытство.

- Экстрим в том, что поход – голодный, без пищи. Только вода и чай с травками. Маршрут – на север вдоль хребта, - чётко отрапортовал Сергей и с усмешкой добавил: - Так что ужин сегодня не предвидится!

Девушка села и уставилась блестящими в свете костра глазами:

- Вот это экстрим! Вот о ком писать надо! «Люди необыкновенной судьбы»! А скажите, зачем…

- Спокойной ночи! Утро вечера, как говорится…

- Нет, так нечестно, - заканючила Инна, -  подобрали, обогрели, заинтриговали – и спать?

- А ты что предлагаешь?

- Ну, не знаю… поговорить…

- Вот когда придумаешь более интересное занятие, тогда  и скажешь. Всё, не мешай, мне нужно поспать, завтра – дальше идти, - сказал он, укладываясь на коврике.

- Как – идти? А как же я? – испугалась девушка.

- Дан приказ, ему – на север, ей – в другую сторону, - подавляя зевок, продекламировал Сергей. – Ничего, жива-здорова, обойдёшься без няньки. Спи давай! – и тут же уснул.

Во сне пришло чувство беспокойства. Сергей открыл глаза, пытаясь сообразить, откуда исходит тревога.  Близился рассвет – уже  начинало сереть небо, прочищали горло первые птицы. Шумела река. Всё как обычно -  во все дни похода. Нет, не всё! Взгляд упал на  девушку, сладко посапывающую в его спальнике. Вот ведь лягушка-путешественница! И что теперь с ней делать?

Ни на чём конкретно не основываясь, пришло осознание, что опасность надвигалась с востока – с верховьев.

- Инна! Вставай, нам надо уходить! И как можно скорее! – Сергей  мигом поднялся, подхватил  с куста  и кинул ей недосохшие вещи, а сам направился к реке.

- Доброе утро! – потягиваясь и зевая, поздоровалась девушка. – Что за спешка?  - крикнула вдогонку. - Ещё даже не рассвело толком!

Осмотр ничего не дал: на берегу – никого и ничего подозрительного. Всё как всегда. Но почему так колотилось сердце? Проявление болезни? Нет,  это что-то другое…

- Пока не понял, что нам угрожает, но точно знаю, что надо уходить. Готова?

Девушка представляла собой жалкое зрелище:  нечесаные, грязные волосы висели сосульками, на голых ногах отсвечивали лиловые синяки и ссадины.  Рваная майка с нелепой рожицей, ленивые движения человека, не понимающего, зачем его заставляют двигаться в такую рань. Но, очевидно, в голосе спешно собирающего рюкзак Сергея было что-то такое, что заставило её подчиниться. Она влезла в бриджи, обулась. С сомнением спросила:

- Спасжилет надевать?

- У тебя же штормовки нет? Надевай мою! Спасжилет я к рюкзаку привяжу. И быстро за мной – не отставай! - Скомандовал Сергей и пошёл по берегу, вниз по течению.

Примерно через час быстрой ходьбы по мокрой траве и шатким камням, не поспевая за «дедушкой», Инна крикнула:

- Всё, не могу больше!

Сергей оглянулся. Девушка сидела на земле и смотрела на него  несчастными глазами.

- Объясни, наконец, что происходит, Серёжа?! От кого мы убегаем? И почему я должна идти за тобой? – она рассердилась и перешла на ты. - У тебя уже глюки начались от голода, а я тут при чём?

- Хорошо, давай отдохнём. Вот здесь присядь, за камнем, чтобы с реки не  заметно. Я не знаю, кому ты насолила. Тебе виднее. Может, Игорь? Ты же не говоришь всего, темнишь, девочка. Но я слышу, чувствую, что за тобой идёт охота.

- За мной?

- Ну да. Я никому не рассказывал о маршруте. Никто не знает, где я. Значит, - за тобой, красавица.

- Но я ведь ничего не сделала! Согласилась плыть с  ним – и только. У меня не было выбора: надо было быстро попасть в город. Как и сейчас, когда тащусь за тобой, как  дура, - тоже нет выбора! А я, между прочим, есть хочу, и у меня болит… всё! – казалось, она сейчас разревётся.

Сергей окинул взглядом берег,  достал  нож  и принялся  ковырять землю под пёстрым цветком.

-  Выбор есть всегда. На, съешь саранку - полегчает, - бросил ей  чешуйчатую луковицу, заглянул в лицо:

- Что ты знаешь об этом Игоре?

- Ничего не  знаю,  - Инна спрятала глаза.

Сергей продолжал пристально смотреть на неё. Девушка отщипывала сладкие чешуйки и с аппетитом уплетала. Наконец, не выдержав взгляда, выдохнула:

-  Он начал приставать ко мне на первой же стоянке. Я вырвалась,  побежала, он догнал,  пригрозил: «Ладно, живи – до вечера!»  Когда поплыли снова -  он отпустил вёсла и стал хватать меня за ноги, за грудь. Я оттолкнула - он вдруг вывалился,  лодка перевернулась, я пыталась сумку спасти, фотоаппарат, потом держалась за верёвочку - сбоку,  но там такие валуны! Закрутило, как в мясорубке,  лодка уплыла, а меня об камень шарахнуло, потом завертело… Как выбралась – не помню. Дальше – ты знаешь. А что с Игорем – понятия не имею.  Может, сдох уже,  кобелина!  Всё, не хочу про него!

- О, Господи! Как легко у тебя: толкнула – сдох! И откуда ты только взялась на мою голову? Чего тебе дома не сиделось?  - Сергей прикрыл глаза, пытаясь воссоздать в голове картинку.

Странная штучка! Сама к мужику в лодку прыгнула, потом его же из этой лодки выбросила…

- Ладно, вставай, пошли дальше!

Река делала большой поворот, огибая  чёрную, местами поросшую мхом и лишайником скалу, которая нависала прямо над водой. Сергей обернулся к девушке:

- Здесь - прижим! Будем обходить его по верху.

Продолжение следует