Тайна помещицы⁠⁠

2 часть

Начало здесь

Григорий Павлович Холмов скучающе оглядел резной деревянный дом, похожий скорее на терем из няниной сказки, чем на имение. Он придирчиво посмотрел на черневшие рядом постройки, редкую поросль низких деревьев, чумазых крестьянских детей, слонявшихся по двору, и тоскливо спросил себя: «Что я здесь делаю? Василий Николаевич, верно, ошибся. В такой глуши муха раз в год мрет, а уж человек никогда не исчезает». Он печально вздохнул, вспомнив просторные залы, в которых проводил веселое лето. Дядя, пусть и заманил его в дальнюю губернию для стряпчих дел (переписывание дарственных бумаг, по его разумению, считалось недостойным занятием для студента), оказался на редкость приятным и открытым собеседником. Они охотились, посещали торжества, принимали болтливых гостей. Григорий любил раскинуться на софе, закурить сигару и с важным видом кивать, слушая устаревшие суждения, а после, гордо расправив плечи, просвещать темных провинциалов.

Однако три дня назад случайный разговор нарушил распорядок вечера. На пороге гостиной, отряхиваясь от дождевых капель, появился низкорослый, круглый, седой мужчина, позже представленный как Василий Николаевич Шумихин. Почти все слова он произносил неправильно, но особенно доставалось шипящим звукам, которые получались с лихим свистом. Василий Николаевич неловко улыбался, но не стеснялся рассказывать новости. Одна из них и привлекла внимание скучающего Григория.

— Слыхал, что с соседом моим, Башмаковым, приключилось? — спросил Василий Николаевич и, округлив глаза после отрицательного ответа, продолжил с нетерпением: — Как же? Об этом весь уезд судачит. Пропал он, говорят, бесследно. Точно в землю провалился, больше месяца его не видели.

Григорий, продравшись сквозь свист, подался вперёд, забыв о гордой осанке:

— Пропал?

— Говорю же, как в землю провалился. Уже и разыскивать его хотели, да потом узнали, что он жениться надумал. Башмаков-то и жениться, ха! Я им ни в жизнь не поверю. Он ж, как мегеру свою схоронил, зарекся от священных союзов. Что-то здесь нечисто.

В серых глазах Григория мелькнул огонёк. Он отложил сигару, пристально посмотрел в лицо раскрасневшегося от пылкой речи Василия Николаевича и многозначительно выдал:

— Завели ли дело о пропаже? Какие имеются улики?

Тот побледнел, икнул, высунул платок и промокнул лоб.

— Н-никаких. Н-не ведаю.

— Скверно, очень скверно, — пробормотал Григорий, потирая гладко выбритый подбородок. — Видите ли, господа, уголовное судопроизводство...

В гостиной грянула лекция, звучавшая так уверенно, будто голос сопровождали фанфары и оркестр столичной императорской оперы. В конце слушатели даже разразились аплодисментами, хотя знаний в их головах, судя по растерянным лицам, не прибавилось. Дядя сиял от гордости:

— Ты, Григорий, сумел бы разыскать Башмакова. Сразу видно - выдающийся студент Императорского Московского университета!

О том, что профессора считали иначе, Григорий решил не упоминать.

— Случай наипростейший. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы справиться.

— Кем-кем? — прервал его Василий Николаевич.

Григорий тяжело вздохнул.

— Сыщиком-консультантом из «Этюда в багровых тонах». Однокурсник привёз из Англии, мы все читали. Прелюбопытнейшая вещь.

Он пересказал сюжет и метод дедукции, но, как и лекция, мало чем помог. В ту же минуту в его голове зародилась, а позже окрепла мысль взяться за дело Башмакова.

Уже следующим утром Григорий потревожил дом исчезнувшего. Ему дрожащими руками передали письмо.

— Аккуратно написано, — отметил он вслух, пробежав взглядом ровные строчки, — следовательно, Башмаков не торопился, не волновался. Имеются ли другие бумаги, написанные его рукой?

Ему тут же подали кипу документов. Григорий, вооружившись привезённой с собой лупой, долго сверял почерки, казавшиеся почти одинаковыми, но в одном буквы прыгали, в другом стояли прямо, в третьем наклонялись вправо.

— Гм, вроде похож, — заключил он. — А вы что думаете?

— Я? — растерялась седовласая женщина. — Так чего думать, господином писано.

Григорий задумчиво кивнул, встал из-за стола, походил взад-вперёд по комнате, остановился, посмотрел в окно и многозначительно произнёс:

— Значит, и впрямь женился.

Он уехал ни с чем, почти забыл о Башмакове, пока назавтра, просматривая газету, не наткнулся на объявление. Фамилия Ганн сразу привлекла его внимание. «Где её видел? — нахмурился Григорий. — Точно, в корреспонденции Башмакова. Он же с вдовой обвенчался. Тогда зачем ей ещё один достойный муж?»

Григорий думал всю ночь и не мог уснуть. «Завтра же поеду к вдове, тьфу, жене Башмакова. Там-то он сыщется. А если и впрямь загадка...ответ найдётся», — рассудил он, устроился поудобнее на перине и забылся в грезах.

Едва взглянув на поместье, он понял, что никакой тайны не могло быть в столь простом для глуши доме. Весь путь до гостиной воображение рисовало вдову, точнее новоиспеченную супругу Башмакова, крупной, краснощекой склочницей с дородным лицом, противным высоким голосом и коварной, жадной до денег улыбкой. «Уж такую, — не сомневался он, — легко выведу на чистую воду». С этой уверенностью Григорий вошёл в комнату, но оторопел, увидев прелестную, совсем юную для траура, красавицу. Чёрное платье придавало благородным чертам особую элегантность, золотые локоны волнами спадали на узкие плечи. Зеленые глаза яркостью соперничали с листвой и будто были созданы для того, чтобы им посвящали стихи.

Григорий знал многих симпатичных девиц, но подобную красоту видел лишь на картинах. Замешкавшись, он забыл про приличия и едва не покраснел, как гимназист у доски.

— Здравствуйте, Григорий Павлович, — улыбнулась Дарья, когда тот соизволил представиться. Она назвалась и продолжила, на иностранный манер проговорив: — Вы изволили откликнуться на объявление?

Голос звенел колокольчиком в упряжке быстрых лошадей. Григорий заслушался и кивнул, желая лишь снова утонуть в приятных переливах.

— Простите мое любопытство, вы столь молоды. Не ожидала, что господ в вашем возрасте интересует семейная жизнь.

— Вы правы, брак подождёт. Мне пророчат блестящее будущее в Москве. Императорский университет, сами понимаете.

— Ах, конечно. Вы так умны, я сразу догадалась, что говорю с великолепно образованным человеком. Но, скажите, зачем же вы приехали?

«Глаз с меня не сводит, — заметил Григорий, — уже очарована. Ох, наивные провинциалки, только услышат про Москву, сразу хлопочут о свадьбе. К её чести, Дарья затмила бы всех московских и столичных красавиц. Сдался ей старик Башмаков».

— По важному делу, — вспомнив причину поездки, ответил он.

— Делу? — переспросила Дарья, разливая ароматный чай по фарфоровым чашкам. — Какому же? Угощайтесь, это очень дорогой сорт.

В воздухе повис сладковато-горький запах, напомнивший Григорию не то миндаль, не то экзотический фрукт. Ладонь потянулась к чашке, но он замер и, припомнив плотный завтрак, вежливо произнёс:

— Благодарю, я не успел нагулять аппетит.

Сияющие глаза Дарьи погасли. Плечи округлились, взгляд, порхавший на лице Григория, упал в блюдце.

— Вижу, вам не по вкусу мой скромный приём. Должно быть, в Москве подают изысканные блюда. Сожалею, я не в силах предложить лучшего угощения.

— Дарья Александровна, не хотел вас обидеть. Поверьте, так меня не встречали ни в одном доме. Увы, от чая меня отрывает дело Башмакова, помещика из уезда Н., пропавшего месяц назад. Полагаю, вы о нем слышали?

Зеленые глаза недобро сверкнули. Изящные пальчики сомкнулись на рукояти серебряного ножа.

Текст: Надежда Весенняя