Суккуб и богатырь⁠⁠

Демоница пробралась в монастырь поздней ночью. Пошла по мрачным, напоенным духом аскезы коридорам. Свет масляных ламп играет бликами на лощёных изгибах тела, едва прикрытых полосками красной ткани, что только подчёркивают плотские достоинства. Звук шагов отражается от низкого потолка, отскакивает от стен и теряется в густом полумраке. В одиночных кельях во сне ворочаются монахи, мужским чутьём почуявшие женщину.

Губы демоницы разошлись в стороны, обнажая крохотные, сахарно-белые зубки. Мелькнул алый язычок, будет хороший урожай! Начальство наверняка выпишет премию и отпуск! А может даже и повышение! Демоница тихонько засмеялась сладостным мыслям, звук разнёсся по коридору чарующим перезвоном колокольчиков.

Проходя мимо утопленных в стены дверей, она прислушивается и принюхивается, выбирая кого совратить первым. Начинать лучше с целей посложнее, чтобы совсем простеньких оставить на сладкое.

Дубовая дверь распахнулась, почти ударив по носу. Девица отскочила томно вскрикнув, застыла, глядя на вышедшего навстречу монаха. Огромный, лицо как обветренный кирпич, плотная сутана натянута на плечах до треска. При каждом движении под тканью обрисовываются жуткие мышцы. Грудь широка, как створки ворот, а голова будто вбита в могучие плечи.

Монах оглядел незваную гостью, хмыкнул и, прежде чем та успела пискнуть, ухватил за руку и втянул в комнату. Дверь захлопнулась за спиной с гулким грохотом, сотрясшим монастырь до основания. Наступила тягучая тишина, во время которой проснувшиеся монахи озадаченно озирались в кельях. А затем начались крики да треск дерева...

***

Утром настоятель с красными от недосыпа глазами заглянул в гостевую келью. Отшатнулся увидев ложе с обломанными ножками и спящего на нём гиганта. Последний смачно зевнул и потянулся, до сухого треска. Поскрёб грудь причмокивая и разлепил глаза, огляделся.

— О, доброе утро, святой отец! Вы чего в такую рань поднялись?

— Д-доброе утро... господин... Залешник?

— Ага, он самый.

— Ночью в монастырь демон пробрался, вот обхожу братьев, вдруг он кого утащил.

— Демон? А! Был такой... да, я, значится, решил ночью до ветру сходить и повстречал в коридоре... гм... всю ночь боролся, в келье. Видите, мебель попортил... только с рассветом закончил... кхм...

Святой отец судорожно перекрестился и спросил с опаской:

— Вы в порядке?

— Да... только устал. Сильный демонюга... кхм... был. Но ничего, мы и не таких. Он больше никому не навредил?

— Нет, слава Господу! Вы приняли весь удар на себя! Воистину герой, прошедший Святую Землю!

— Ага...

Залешник неумело перекрестился, сел на койке и огляделся в поисках одежды. Сутана, которую выдали заместо промокшей под ливнем рубахи, лежит на полу разодранная в клочья. Богатырь потянулся поднять обрывки, священник охнул.

— У вас вся спина изранена! Боже, да вы весь искусаны!

— Я ж говорю, злобный был демонюга... — Пробормотал богатырь, заливаясь краской.

Когда среди разрухи нашёл стул с одеждой, монах ахнул и затараторил молитву, освещая себя и гостя крестным знамением.

— У вас на плече демоническая метка!

— Это опасно? — Спросил Залешник, застыв с рубахой в руках и вывернув шею глядя на исцарапанное плечо.

— Ещё как! Демон пометил вас и теперь явится за реваншем! Демоны очень мстительны! Скорее к алтарю, мы смоем её святой водой! Незачем вам губить душу!

— Э, нет! — Возразил богатырь, мотнул головой и одним движением надел рубаху, повёл плечами, прислушиваясь к подранной спине. — Пусть является! Я-то с ней... ним управлюсь! Зато к вам, святым людям, больше не сунется.

Настоятель отшатнулся, в глазах заблестели слёзы восхищения такой жертвенностью. Плюхнулся на колени вознося молитву Господу и протягивая руки к потолку.

— Господин Залешник, вы истинно благородный человек! Всем монастырём будем молиться за спасение вашей души! Каждый день! Сегодня же прикажу выложить витраж, дабы запечатлеть ваш подвиг!