Солнышко⁠⁠

- … а потом его нашли всего мёртвого.

Ребята оторвались от телефонов, с сомнением посмотрели на Кирилла, затем на качели.

Детская площадка во дворе старой пятиэтажной панельки была единственным ярким островком, в море хрущёвских двухэтажных бараков. На их приземистом фоне дом выглядел готическим замком, у подножия которого отрылся портал в солнечную, сказочную страну детских игр. Окружённая таинственными и опасными горами свалки, ночью эта страна подвергалась набегам жутких чудовищ. Жирные тролли и мерзкие гоблины выползали из своих гнилостных нор, неся за собою разрушение и тлен. Иногда, оглашая окрестности лаем и воем, вместе с ними приходили стаи вечно голодных лютых волков. Но утром, с первыми лучами спасительного солнца, старый рыцарь в оранжевых доспехах прогонял захватчиков. Споро и умело он уничтожал принесённую мусорными тварями мерзость, возвращая сказочную страну их истинным владельцам. Детям.

- Бред, - Артём, в треснутых очках и без шапки, скептически покачал головой. Он не без основания считал себя старше, а значит и умнее всей этой мелюзги, - Я бы знал об этом.

- Ахахаха, тупица! - захихикала Полина. Младше главного заводилы всего на месяц, она родилась в январе и постоянно за это дулась на родителей. До нового года остались считанные дни, а Артёму уже двенадцать, в то время как Полина вынужденно мирилась с такой вселенской несправедливостью.

Кирилл обидчиво насупился. Мнение Артёма, уступающего в авторитете в глазах десятилетнего пацана разве что отцу, было для него крайне важным. А Полина девчонка, что с неё взять, у Мстителей же есть своя Чёрная Вдова. Близнецы Николай и Никодим, как обычно, сохраняли в споре нейтралитет. Ник старший и Ник младший, оба одногодки Полины, оба одетые в одинаковые пуховики и разноцветные шапки. Наверно, чтобы родителям самим их проще различать.

- Правду говорю, он сделал на этих качелях солнышко и разбился прямо насмерть, - Кирилл не собирался сдаваться, - Видишь, они скотчем замотаны. Мне и отец об этом рассказывал, клянусь.

- А мне бабушка говорила, что у рыжих нет души, - снова встряла неугомонная Полина, - а ты рыжий. Если у тебя души нет, то чем ты клянёшься?

- Мамкой своей пусть клянётся, - Артём ехидно ухмыльнулся, - Поклянись здоровьем своей мамочки.

- Ты дурак? – близнецы, хмурые, ставшие внезапно совсем взрослыми, обступили Артёма с двух сторон.

- Пацаны, вы чё? Вы чё, прикалываетесь?

- У него нет мамы, - неожиданно гулким голосом ответила Полина, став серьёзной, чужой.

- Вот блин, - ухмылка моментально слетела с лица Артёма, - Сорян, кто ж знал. Ну ступил, чё сразу агриться то.

- А я всегда знала, что ты тупой, - Полина беззаботно рассмеялась. За девчонкой захохотали близнецы. Артём смотрел на Кирилла, как уголки его губ вздрагивают, приподнимаются в улыбке.

- Не гори, - Кирилл хлопнул друга по спине, - Всё норм. Может ты и прав. Сказки это всё.

- Я и говорю, крипи-стори для личинусов. Спорим, я сделаю на этих качелях солнышко

.

- Чур я первая на ютуб выложу!

- Тян слова не давали. Кто солнышко первый сделает, тот первый и выкладывает. Так будет честно, да, пацаны?

- Да, да.

- Тогда я первый пойду, - Кирилл посмотрел на друга, ожидая его решения.

Артём встал рядом с качелями. Две длинные, железные палки превышали его рост почти в два раза. С проржавевшей перекладины свисали цепи и намертво прикрученное к ним деревянное сиденье. Вся конструкция обмотана полосатым широким скотчем, от времени, влаги и холода истрепавшимся, висевшем на качелях истлевшим саваном. Отклеившиеся концы скотча колыхались на ветру, придавая старым качелям ещё более зловещий вид. Артём поймал один из концов, замялся.

- Ок, валяй.

Лента с треском оторвалась от железа. Кирилл схватился за другой конец, потянул. К нему тут-же присоединились остальные, обдирая скотч. Облупившиеся опоры качелей стояли крепко. Во дворе ни единой живой души, ни одного постороннего звука, не считая доносящегося издалека гула машин на шоссе. Если бы ругаясь и сквернословя, к ним выбежал любой взрослый, Кирилл бы обрадовался. Зимой темнело рано, но среди всех сотен окон, единственное вспыхнуло, моргнуло, высветив неясный силуэт, и сразу погасло, оставляя синий квадрат телевизора.

- Ну что, готов, - спросил Артём. Кирилл чуть не подпрыгнул от неожиданности.

Возвышающаяся громадина качелей призывно звякнула цепями.

- По-моему сидение сейчас отвалится. Смотри на эти гайки, они еле держат. Я сбегаю домой, принесу ключ от велосипеда.

- Зассал?

- Ничего я не зассал, - ответил Кирилл, зная, что всё совсем наоборот.

Осторожно присев на сидение, он несколько раз подпрыгнул, проверяя прочность. Легонько оттолкнулся ногой. Качели даже не скрипнули. Холодный зимний ветер ударил в спину, подталкивая.

Кирилл посмотрел на друзей. Четыре телефона выжидающе вперились в него алчущими зрелища глазками камер. Он видел себя Тором из последнего фильма, выходящим на арену далёкой планеты против неведомого противника. Только противника этого не победить с помощью меча, магии или фантастических технологий. Монстра по имени страх.

Качели раскачивались всё сильнее и сильнее, выше и выше. Шапка съехала на затылок, но Кирилл боялся отпустить судорожно вцепившиеся в цепи руки. Он скосил глаза. Увидел три телефона. Полина, опустив свой гаджет, не отрывала взгляд, полный тревоги и переживаний, от друга. Это придало Кириллу новых сил. Он раскачался уже достаточно высоко, полиэстеровые штаны предательски заскользили по сиденью, утягивая вниз.

Страх отступил. Шапка слетела с головы, но Кирилл уже не замечал этого. Его охватили эйфория и азарт. Теперь ветер бил в лицо, выжимая впивающиеся ледяными каплями слёзы. Сквозь пелену слёз, с высоты, Кирилл увидел обледеневшие крыши двухэтажных домов. Ему показалось, что он различает за ними и шоссе, и верхушки, строящихся по ту сторону дороги, многоэтажек.

И сумрачный, гнетущий, изрезанный багровыми всполохами молний, восходящий над краем горизонта чёрный шар, обволакивающий город своими клубящимися щупальцами. Зыбкие фигуры, взрослые и детские, не друзей – иные, безликие, чуждые, окружили качели плотной толпой. Они ждали.

Руки сами собой отпустили цепи. Кирилл свалился с качелей, кубарем влетел в сугроб. Уши заложило. Спустя несколько секунд слух вернулся, а следом ворвался громкий, оглушающий смех.

Кирилл вылез из сугроба. Не опуская телефоны смеялись все. Тёма, Ник старший и Ник младший. И Полина. От тревоги и переживаний на её лице не осталось и следа. Кирилл вскочил, схватил шапку и побежал прочь, сопровождаемый переливчатым, звонким смехом и издевательскими выкриками за спиной.

Артём сел на качели.

- Слабак. Ну что, личинусы, ща батя покажет вам как правильно делать солнышко.

* * *

Скорая помощь и полиция уехали.

На детской площадке, вокруг железных качелей, в свете единственного во дворе оставшегося рабочим фонаря, стояли несколько мрачных мужчин и женщин. Тускло светящиеся окна пятиэтажки не освещали, а наоборот сгущали зимний вечерний сумрак. Со стороны свалки ветер гнал кислый, противный запах, въедливой вонью перемешанный с дымом сгоревшего пластика. Мокрыми хлопьями падал снег. Красные точки сигарет гасли, чиркала зажигалка, загорались новые. Оранжевый жилет работника ЖЭКа выделялся на фоне тёмных фигур ярким пятном.

- Это же безобразие! Почему это убожество до сих пор не разобрали!? – прервала затянувшееся молчание крашенная блондинка в короткой лисьей шубе. Даже в темноте было заметно, что при изготовлении этого стильного и статусного предмета гардероба ни одно животное не пострадало.

- Чем Вам эти качели треклятые не угодили? Кому они сдались то? - старичок в оранжевом жилете раздражённо чиркнул зажигалкой, - Ещё раз повторяю. Ребёнок убежал на свалку, встретился там со стаей диких собак, они его и загрызли. Так милиционеры сказали.

- Да при чём здесь Соколов, - фыркнула дамочка, - Мы вам деньги платим не для того, чтобы наши дети гробили себя на этих ваших совковых железках. А если бы кто ни будь реально пострадал?

- А Полина нам рассказала, как они на этих качелях катались, видео на телефоне показывала, - добавил ещё молодой, но уже успевший обзавестись пузиком и лысиной, которую он без конца вытирал шапкой, мужичок, - а вы доказываете нам, что их никто не трогает. Если эти качели никому не нужны, почему вы их не уберёте, в конце концов?

- Эту совковую железку, поставили под новый год, на миллениум этот ваш новомодный. И наглухо забетонировали в землю метра на полтора, - оранжевый старик затянулся сигаретой без фильтра, сплюнул, - Болгарки у меня нет, газового резака тоже. Чем я вам её выколупаю? Метлой? А может лопатой?

- Нас это не волнует, - блондинка сердито запыхтела, - Вам за это деньги заплачены, вот и выполняйте свою работу! Сколько можно…

- Ребёнок умер, Алёна Яковлевна, - медленно произнёс безмерно бородатый здоровяк в дорогом пальто, с начала импровизированного родительского собрания не проронивший ни слова. Женщина прервалась на полуслове. Василий Милонович пользовался во дворе непререкаемым авторитетом, отчасти завоёванным своими внушительными габаритами, отчасти статусом хозяина крупнейшего в окрестностях супермаркета.

- И не первый, - тихая, уставшая женщина, вышла на свет, - дети поведали мне, что несколько лет назад на этой качели уже разбился один ребёнок. Я своим сыновьям верю.

- Чушь собачья. Качели убийцы. Звучит как сюжет из Рен-ТВ.

- Вы же сами же ратовали за демонтаж.

- Делала чего? Мы не на уроке, говорите нормальным, человеческим языком.

- Марта Эдгардовна права, - здоровяк бесцеремонно перебил начинающий зарождаться, новый бесполезный спор, - Я тоже слышал эту историю. Более того, я знаю, кто именно её придумал.

Родители притихли. Несколько зажигалок одновременно чиркнули, высвечивая напряжённые лица.

- В начале нулевых стали пропадать дети. Свалка уже разрослась до таких размеров, что вылавливать привокзальных бомжей и наркоманов милиции попросту осточертело. Вся эта шваль, почувствовав безнаказанность, принялась забредать в наш район. Нескольких пропавших ребят потом нашли. Тогда мы решили взять ситуацию в свои руки, не буду вдаваться в подробности.

- Фреди Крюгер какой-то.

- Тише ты!

- А при чём здесь качели?

Старик, спохватившись, вынул из сумки полосатую клейкую ленту, принялся обматывать ей скрипящий железный остов.

- Что мы могли ответить детям на вопросы, куда пропали Колька, Машка Серёга? – бородач недоверчиво посмотрел на манипуляции с качелями и скотчем, - Старшие и придумали эту историю с качелями.

- То есть никаких качель-убийц нету? Я всегда знала, что это тупость. А качели всё-таки надо не изолентой заматывать, а сносить, - Крашенная щелчком отправила сигарету в песочницу, - Короче, что с Соколовым? Как его там?

- Артём, - тихая женщина достала платок, - Умный, интеллигентный и воспитанный мальчик, самый старательный в классе. Мои оболтусы все уши мне прожужжали, какой он хороший и верный друг. Такая утрата, бедные родители. Что же в школе то будет.

- Давайте без соплей. Значит менты говорят, его собаки сожрали? Нехрена на свалке гулять. Мы своей Полиночке не разрешаем и вам всем советуем. Идём, Никита, нам тут больше делать нечего.

Пузатый мужичок, наскоро пожав всем руки, засеменил за женой. Следом, обмениваясь короткими прощаниями, потянулись остальные. Старик, закончив заматывать качели, сплюнул вслед, засобирался.

- Марта Эдгардовна, подождите, - здоровяк, на удивление робко, остановил учительницу, вытирающую глаза платком, - Извините, скажите, пожалуйста, кто ни будь из Ваших детей показывал Вам, что они записали на телефон?

- Разумеется. Вы, Василий Милонович, за Кирилла не переживайте. Его конфуз я тотчас удалила с обоих телефонов.

- Спасибо, но я не про это, - здоровяк нервно дёрнул себя за бороду, - Артём. Соколов. Дети снимали на телефоны, как они катались на этих качелях. Должна остаться запись с Артёмом.

- Неужто, - удивилась женщина, - Нет, никаких других записей я не обнаружила.

* * *

Уличный фонарь мигнул в последний раз, потух.

Зимняя тьма двора поглотила детскую площадку. До нового года оставалось меньше недели, но вместо елки, посередине двора возвышались качели, наподобие гирлянды обмотанные полосатым скотчем. Вместо подарков, под этой «ёлкой» валялись мусор и бычки. А вместо Деда Мороза с мешком подарков, мимо дома проковылял бомж с тележкой, набитой пакетами и бутылками. Лишь изредка он, и ему подобные, вынуждены были отступать, оставляя ночь сворам диких собак, сбивающихся в смертоносные стаи. И горе тому, кто не успел спрятаться на их пути.

Василий, облокотившись на подоконник, погладил мейн-куна, развалившегося в пол окна и наблюдающего вместе с хозяином за двором. Этого рыжего и безмерно волосатого котяру пришлось заказывать аж из самой Москвы. Но Василий мог себе это позволить. Как мог позволить выкупить весь последний этаж, объединив квартиры в шикарные семи-комнатные апартаменты. За эти деньги, конечно, можно было найти достойную квартиру в центре. А вместе со стоимостью ремонта - неплохой домик в элитном коттеджном посёлке. Но Василий не хотел. С самого рождения он прожил в этом дворе и уезжать не собирался.

И всю его жизнь во дворе стояли качели, на время исчезая, и будто бы возрождаясь. Заново.

Первые, Василий помнил их смутно, перемотанные цепью. Позже, когда в девяностых первые качели сломали и затем поставили новые – верёвкой. Потом, после замены в двухтысячном, клейкой лентой. Сами качели менялись, но неизменным оставалось одно. На них никто и никогда не катался. С них не откручивали сиденье, не снимали цепи, не вынимали перекладину. Они просто всегда были чем-то заблокированы: цепью, верёвкой, скотчем. Всегда.

Телефон, в очередной раз, прожужжал беззвучным оповещением. Родительское собрание, перебравшись из холодного зимнего вечера в тёплые квартиры, вылилось бурным потоком в общедомовой чат, давно потеряв цель и смысл. Василий, потрепав кота за ухом, сунул телефон в карман. Повернулся в кресле, поднял с пола носки, спрятавшиеся под компьютерным столом. Мейн-кун грузно спрыгнул с подоконника, вопросительно посмотрел на хозяина. Ты что, человек, реально собрался идти в этот холод и темень?

Василий скинул халат, стал натягивать джинсы. В дверях кабинета показался Кирилл, в пижаме со значками Мстителей, заспанный и встревоженный, с пластмассовым молотом Тора в руке. Кот подошёл к ребёнку, ткнулся в ногу, сел рядом в проходе.

- Пап, ты куда?

Мейн-кун согласно мявкнул.

- Ты почему не спишь? - Василию стало неудобно, что ли, стыдно. Словно он не во двор собрался, а в кабак бухать или в баню с проститутками. Тошно.

- Иди в постель, поздно уже. Не переживай, герой, папа скоро вернётся, - пряжка ремня не хотела застёгиваться, цепляясь мимо дыры.

- Как мама? Как мама, да? – Кирилл не стал плакать, истерить. Он стиснул игрушечный молот в кулачке, молча развернулся, ушёл.

Василий, справившись наконец с пряжкой ремня, задумался. Когда Кирилл прибежал домой, испуганный и заплаканный, как отец он должен был сразу пойти к сыну, спросить, что случилось, узнать. Вместо этого Василий продолжил разговор по телефону, выслушивая сбивчивые объяснения менеджера о результатах последней инвентаризации. И закончив разговор забыл о сыне. Просто забыл.

В верхнем ящике стола лежал газовый пистолет. Василий поймал себя на мысли, что последние пару минут сидит в одних штанах и смотрит на рифлёную рукоять. Прекрасно. Нужно ещё в ЧОП позвонить и попросить прислать несколько крепких ребят. Василий Милонович собирается выйти новью во двор, срочно выслать подкрепление, вертолёт, пару-тройку танков и авианосец.

Дверь подъезда предательски грохнула. Василий вдохнул на удивление свежий, морозный воздух, прогоняя глупые мысли. Снег заскрипел под ногами. Василий разбежался, заскользил по покрытому замёрзшей коркой асфальту. Подбежал к качелям. Остановился. Раньше он и не обращал внимания, что качели такие высокие. Со своими двумя метрами роста Василий смотрелся рядом с ними ребёнком. Деревянное сиденье висело настолько высоко, что казалось удивительным, как дети вообще на него смогли забраться.

Возвышающаяся громадина качелей призывно звякнула цепями.

Василий сел на сиденье, едва доставая ногами до земли. Вся конструкция стояла крепко, беззвучно, не шелохнувшись. Солнышко, значит. Почему нет?

С трудом оттолкнулся.

- Извините, Василий Милонович, врачи сделали всё что смогли.

Сильнее.

- Васятка, не тряси ты коляску. Всему тебя учить надо. Иди ко мне, Кирюшенька, совсем папка маленького замучал.

Ещё сильнее.

- Васян, ты чё, в натуре, Махе предложение сделал? Красава, братан.

Выше.

- Как вам не стыдно, молодые люди. Здесь же дети играют, а вы целуетесь.

Ещё выше.

- Тили тили тесто, жених и невеста. А Васька любит Машку, тили тили тесто.

Ещё. Выше. Сильнее.

- Папа, нет! ПАПА! СЛЕЗАЙ!!!

Кот жалобно мяукнул, свернулся калачиком рядом с беззвучно рыдающим Кириллом, уткнувшимся лбом в холодное стекло.