Сказки для взрослых — 10 отличных книг⁠⁠

В 1939 году Толкин написал эссе «О волшебных сказках», где не только обозначил ключевые идеи своего творчества, но и высказал революционную, по сути, мысль: сказки предназначены не только для детей!

Они могут и должны считаться естественной ветвью литературы в целом: «Если волшебные сказки вообще стоят того, чтобы их читали, так значит, стоит их писать и для взрослых тоже». После этого манифеста, продолженного созданием «Властелина колец», сказочные мотивы всё смелее начали выходить за пределы детской литературы.

В защиту сказок высказывались и другие великие авторы. В 1909 году Честертон написал эссе «Драконова бабушка», которое начинается с представления читателю страшного чудовища: «Недавно я видел человека, который не верит в сказки». Чтобы не оказаться таким монстром с ампутированной фантазией, сказки нужно как минимум читать — вне зависимости от возраста. Вот лишь несколько хороших сказочных книг, написанных для взрослых.

1. Терри Пратчетт «Ведьмы за границей» (1991)

Ведьма почтенного возраста, уладив все дела, встречает Смерть и то, что следует за этой встречей. В завещании она назначает свою преемницу Маграт Чесногк «и. о. феи-крёстной», оставляет ей волшебную палочку и наказ: ни в коем случае не допустить, чтобы Элла Суббота из Орлеи вышла замуж за принца. А в Орлее тем временем ворожит очень могущественная колдунья.

Новоявленная фея и две её наставницы, матушка Ветровоск и нянюшка Ягг, прихватив бессменного кота Грибо, отправляются в «заграницу», чтобы разобраться с красавицей в зеркальных туфельках, герцогом-лягушкой, колдовством вуду и со сказками, которые в последнее время совсем распоясались…

Мудрец, остроумец и человек в чёрной шляпе сэр Терри Пратчетт назвал свою книгу «сказкой о сказках». В наш век постмодернизма половина авторов фэнтези обыгрывает сказки и мифологию на новый лад, только мало кто в этом преуспевает. Но Пратчетт не просто «обыгрывает» — он ткёт собственное полотно, создавая своё сказочно-мифологическое пространство с перевёрнутыми канонами и концепцией «паразитных вселенных». Вторичные миры писателя всегда имеют серьёзное философское обоснование, которое не каждый способен сразу разглядеть под нарочито простоватой маской юмористического фэнтези.

Впрочем, «Ведьмы» ценны не только глубинными течениями нарратива — это ещё и одна из самых весёлых книг Пратчетта, содержащая прекрасное высказывание, которое рано или поздно всякому пригодится в жизни: «В общем, у нас большой опыт отсутствия опыта».

2. Нил Гейман «Океан в конце дороги» (2013)

Безымянный рассказчик приезжает в город своего детства и вспоминает то, что позабыл и забудет снова. Он был одиноким «книжным» мальчиком. Потом у него появилась подруга Лэтти, которая жила на ферме с мамой и бабушкой, и все они родились до сотворения мира или около того. А потом возникла Урсула, и ему всё время было так страшно, что даже Лэтти не могла его успокоить. Потому что это на самом деле было очень страшно…

Нила Геймана иногда называют едва ли не детским автором. Те, кто так о нём говорит, или не знакомы с новеллой «24 часа» из серии комиксов о Песочном человеке, или просто считают, что «детское» — это там, где дети. Но если «Коралина» со своей кукольной страной или обаятельная «Звёздная пыль» действительно близки к детским сказкам, то «Океан в конце дороги» — возможно, самая взрослая и психологически глубокая книга писателя.

Для начала, она самая личная: в юном главном герое очень хорошо узнаётся сам Гейман. Повествование от первого лица здесь носит почти мемуарный характер:

Ребёнком я не был счастлив. Иногда был доволен. Я больше жил в книгах, чем где-то ещё.

И в том кошмаре, в который погружается мальчик, сильны отголоски каких-то личных, неведомых нам переживаний ребёнка, столкнувшегося с самой страшной ситуацией: взрослое насилие. Урсула, этакая злая Мэри Поппинс, околдовывает семью мальчика и предстаёт воплощением холодного взрослого мира. Искать спасения приходится в добром волшебстве, у всесильных героев, иначе говоря — в магии собственного воображения.

Написанная простым, но необычайно поэтичным языком, книга, хотя и проникнута меланхолией, учит людей любого возраста сражаться со своими страхами и чужими демонами. Ребёнок слаб, но не беспомощен. Взрослый способен оставить детские ужасы позади. А если присмотреться внимательнее, можно увидеть океан в конце дороги.

3. Кэтрин М. Валенте «Бессмертный» (2011)

В городе у моря — Санкт-Петербурге, Петрограде, Ленинграде и снова Санкт-Петербурге — сидит у окошка и глядит в сад девочка, девушка, молодая женщина. Марья смотрит на то, как птицы оборачиваются добрыми молодцами и забирают в жёны её старших сестер, пока мир вокруг меняется.

Революция, гражданская война, советская власть, а жениха для Марьи всё нет. Она успевает познакомиться с комитетом домовых и старухой Лихо, пока наконец не появляется он — товарищ Бессмертный, забирающий девушку с собой в Царство Жизни. А на Ленинград постепенно надвигаются война и блокада…

Можно сколько угодно ёрничать на тему медведей, водки и балалайки, но читать книгу американской писательницы, не поленившейся хорошо проштудировать славянский фольклор, чрезвычайно интересно. Образный язык Валенте напоминает удивительный слог «Книжного вора» Маркуса Зусака. В оригинале, к слову сказать, он не столь хорош: хочется поблагодарить переводчиков, которые смогли придать тексту характерные особенности абсурдистской и сюрреалистической русской прозы, — местами возникает ощущение, что читаешь Даниила Хармса или Андрея Платонова.

Некоторые сомнения вызывают БДСМ-отношения персонажей, и можно схватиться за голову от описания лечебной пытки а-ля рюс (банки, горчичники, баня и водка, которых не выдержит и здоровенный мужик, если применять это одно за другим), но роман настолько оригинален, что берёзовые веники ему прощаются.

4. Роберт Ирвин «Арабский кошмар» (1983)

В 1456 году (а возможно, и нет) молодой англичанин Бэльян под видом паломника прибывает в Каир (а может быть, ему это снится). Выполняя свою шпионскую миссию, он проникает в караван-сарай и тут же подхватывает магическую болезнь «арабский кошмар». С этого момента ни одно из событий нельзя считать настоящим, а его свидетельство — достоверным.

Учёный-медиевист Роберт Ирвин занимается Востоком. И как занимается! В романе нас ждут демоны пыли, суккубы, говорящие обезьяны, карлики, джинны, Рука Фатимы, Звезда Соломона, настоящий автор «Тысячи и одной ночи»… События обрываются, переплетаются, накладываются друг на друга, сны оказываются явью, явь — снами (задолго до нолановского «Начала»). И всё это происходит в красочной, пёстрой, иногда удушливо-пряной атмосфере восточных сказаний, воссозданной с невероятной достоверностью и во всех подробностях.

«Кошмар» был бы ценен даже без захватывающей фантасмагории — как этнографическое исследование, собрание картин из жизни арабского средневековья. Но сновидческое путешествие будет небезопасным: в стране иллюзий и иллюзионизма, в царстве подкупа и обмана за любое развлечение — предупреждает автор — придётся платить.

5. Грегори Магвайр «Ведьма. Жизнь и времена Западной Колдуньи из Страны Оз» (1995)

В одной не очень сказочной стране рождается девочка с зелёной кожей и острыми зубами, которыми она сразу же откусывает палец у повитухи. Мать подумывает, не утопить ли дочку; отец-священник в ужасе говорит: «Оно зелёное». Но это не зловещее «оно» (хотя и зловещее тоже), а «она» — будущая ведьма Эльфаба, которую назовут Колдуньей с Запада. И больше всего на свете она будет мечтать не о владычестве над страной Оз или победе над Дороти, а о том, чтобы обрести собственную душу.

Цикл «Ведьмины годы», начатый Магвайром с этого романа, стал одним из главных произведений ревизионистского фэнтези. Но суть не только в том, чтобы кого-то обелить или, напротив, выкрасить в чёрный. Магвайр, технически оставаясь в границах страны Оз, придуманной Фрэнком Баумом, насыщает этот мир множеством новых подробностей. Здесь появляется своя религия и рассуждения о её месте в обществе, политика, вечно острые вопросы толерантности и прочая социальная тематика.

Правда, Магвайр несколько увлекается «взрослостью»: без пары «срамных мест» вполне можно было обойтись. Кроме того, некоторые постмодернистские приёмы выглядят пародийно — как, например, упоминание «Молота ведьм» или смешение в одну кучу гномов и гормонов. Но при этом популярный мюзикл Wicked по мотивам «Ведьмы», более гладкий и без избыточных описаний набухших сосков, кажется в сравнении с книгой пресным.

6. Йон Айвиде Линдквист «Впусти меня» (2004)

Над двенадцатилетним Оскаром издеваются одноклассники, да и дома не всё благополучно: родители мальчика в разводе из-за алкоголизма отца. Оскар угрюмо втыкает нож в стволы деревьев, воображая себя беспощадным мстителем-убийцей. Как-то вечером во дворе он знакомится с новой соседкой Эли — странной девочкой, которая не мёрзнет на холоде, неприятно пахнет и выходит гулять в сумерках. Эли тоже двенадцать лет, только уже очень давно…

Шведский автор Линдквист пишет реалистичные романы ужасов. Даже слишком реалистичные, на чей-то вкус. В истории дружбы между мальчиком и вампиром больше отталкивающих натуралистичных подробностей, чем в «Игре престолов»: педофилия, дворовая наркомания, описания изувеченной плоти, изнасилований и убийств. А главное — тлен и безысходность, к которым мы больше привыкли в отечественной «чернушной» литературе. По количеству портретов больного сознания «Впусти меня» вполне может конкурировать с «Записками из мёртвого дома».

И всё же это настоящая сказка о чудесном обретении друга, напоминающая книгу другого шведского автора о мальчике из Стокгольма: он тоже встретил удивительное существо, словно из другого мира, в которое никто не верил. Но «Впусти меня» — мрачная взрослая история, поэтому «Карлсон» прилетает, чтобы оторвать головы врагам «Малыша» и забрать его из одинокой жизни в счастливую вечность, наполненную любовью, кровью и убийствами. Хэппи-энд?

7. Анджела Картер «Кровавая комната» (1979)

Семнадцатилетняя девственница выходит замуж за богатого бородача и едет в его замок, где есть запретная для посещений тайная комната. Любовь превращает мистера Лайона в человека. Кот в сапогах — новый Фигаро, которому нужно всюду успеть и подстроить убийство старика. Юная девица встречает в заснеженном лесу молодого охотника, у которого скоро загорятся красным огнём глаза. «Какие у тебя большие руки», скажет она. И он ответит: «Это чтобы крепче тебя обнять…»

Когда-то оборотнические сказки Анджелы Картер стали настоящим культурным событием и с тех пор поселились в библиотеке феминизма. Причина — внимательное отношение к женскому вопросу, от физиологии (её в сборнике много) до психологии. Старинная фабула здесь соблюдена: волки по-прежнему опасны, Кот по-прежнему плутует, любовь по-прежнему побеждает. Но писательница трактует сказочные события с деловитостью заправского натуралиста и патологоанатома, подробно описывая менструацию и каннибальские акты.

Получается очень постмодернистский текст, стоящий одной лапой в реализме, другой в романтической готике, третьей в пастише, — а четвёртая и хвост шарят где-то между эротикой и слэшером. Читатель тонет в тяжеловесном барочном стиле, где иногда вдруг мелькают ясные и выверенные образы, и всплыть не получится: текст яркий и плотный, он затянет на дно.

8. Юлия Зонис и Екатерина Чернявская «Хозяин зеркал» (2013)

В долине Семи колодцев пришло время мести, и мальчику Джейкобу нужно раздобыть порцию ненависти. Ненависть преспокойно продаётся в Городе, которым правит славный триумвират: Мор, Глад и Война. Когда-то они победили Снежную королеву, но та не исчезла, а лишь затаилась и ждёт новых хозяев зеркал. Джейкоб станет Кеем, новым Ледяным Герцогом. Герда, как положено, отправится его искать и спасать. Город будет готовиться к революции, а Кею предстоит сложить из зеркальных осколков одно слово…

Сказки о Снежной королеве и Трёх толстяках, взятые за основу книги, — это только каркас романа. Реальность «Хозяина зеркал» соткана из десятков, если не сотен аллюзий, отсылок, реминисценций, интертекстуальных шуток и подмигиваний реальному миру. Возможно, иногда их бывает слишком много, но в конечном итоге авторам удалось создать не пародию или ладную мешанину, а вполне самостоятельный оригинальный мир, которому не вредит и жанровое многообразие: технофэнтези, стимпанк, постапокалипсис и даже любовный роман.

«Хозяин зеркал» недаром получил несколько премий: среди многочисленных постмодернистских сказок нашей фантастики он занимает особое место. Это стильная, красивая, холодноватая история, выруливающая под конец в абстрактную философию, которая поднимает книгу над развлекательным жанром и намекает на какое-то важное слово. Прелесть (или досада) в том, что каждому читателю придётся самому сложить его из осколков.

9. Дино Буццати «Загадка старого леса» (1935)

Нижний Дол — обычный посёлок, и народ там живёт тоже самый обычный. Например, полковник Проколо, который унаследовал от дяди участок лесных угодий. Или его юный родственник Бенвенуто, круглый сирота, которому досталась даже лучшая часть наследства. Или Матео, который обладает таким буйным нравом, что снёс однажды в приступе ярости дамбу со всеми сооружениями. Но полковник как-то его укротил, хотя это очень непросто — обуздать ветер, и договорился с Матео, чтобы тот убил Бенвенуто. Кто бы тогда мог подумать, что мальчик и ветер станут друзьями…

Творчество итальянского писателя Дино Буццати сравнивают с работами Кафки, Сартра и Камю. Но непонятно, зачем нужны эти сравнения: Буццати — самобытный автор, чей строгий и отточенный стиль выработался за долгие годы репортёрской работы. Ни на что не похож и его магический реализм, в котором стёрты любые зазоры между магией и обыденностью. Духи Старого Леса появляются в Нижнем Доле в людском обличье, полковник светски беседует с подстреленной им сорокой, а разумная хижина спасает мальчика от ярости ветра.

Язык книги — высокая простота чистой речи, воздействующая на читателя сильнее многословных описаний. Это печальная, трогательная и нежная история взросления, леса и мира, в котором люди разучились понимать язык деревьев и птиц, рек и ветра.

10. Аркадий и Борис Стругацкие «Понедельник начинается в субботу» (1965)

Простой советский программист Саша Привалов проводит отпуск близ Соловца, где встречает двух автостопщиков. Ребята предлагают ему работу в местном институте, где нужен программист. «Всем нужен программист», — лениво возражает Саша, но соглашается переночевать в музее института.

Поначалу и музей, и сторожащую его бабку Горыныч, и даже говорящую щуку с котом он воспринимает как положено нормальному советскому материалисту: как нечто среднее между временным расстройством рассудка и желудка. Но очень скоро концентрация диковинных событий вокруг дивана, на котором Саша улёгся спать, начинает превышать допустимую норму. А когда с диваном и снящейся на нём странной действительностью наконец разберутся, Саша согласится поступить на работу в Научно-исследовательский институт чародейства и волшебства…

Без этой книги наш список никак не мог обойтись. «Сказка для научных работников младшего возраста» давно разлетелась на цитаты. Пожалуй, нет любителя фантастики, который не знает, из какого произведения эти слова:

«Я простой бывший Великий Инквизитор…»

«Выбегалло забегалло?»

«А заметили ли вы, дорогие сэры, какие стоят погоды?»

«Нужны ли мы нам?»

Все знают и новогодний музыкальный фильм «Чародеи» — правда, кроме антуража и имён отдельных персонажей, от «Понедельника» там ничего не осталось. Существует спектакль ЛенТВ, поставленный в 1965 году, где Привалова играет брутальный красавец, а великий пассаж о людях, которые не любят воскресений, звучит с пафосом комсомольской агитки.

Но на самом деле это неважно. Может быть, никакая экранизация и не нужна, а каждый собственным голосом должен зачитывать для себя строчки, искрящиеся юмором, греющие человечностью и описывающие не такой уж сказочный мир, в котором хотели бы жить братья Стругацкие и не только они. В таком вот аксепте!

* * *

Переложениями сказок уже никого не удивить. По счастью, этим занимаются не одни авторы любовных романов, где прекрасная и скромная «она» встречает своего принца на белом «мерседесе». Сказочные мотивы лежат в основе многих выдающихся произведений, и порой они так тесно переплетены с реальностью, что их почти невозможно распознать.

Меняя одежду, отражая современные для своей эпохи тренды, но сохраняя первооснову, сказки остаются одними из самых ярких проявлений фантазии в искусстве и ни в каком виде не теряют своего изначального очарования.

Источник: https://www.mirf.ru/book/skazki-dlya-vzroslyh-knigi/