Синицин на пятачке⁠⁠

Миланская выставка закончилась, и промышленник Синицин вновь стал фотографом Синициным. Решил провести выходные на море. Купальный сезон ещё не начался, но тем и лучше, полагал Синицин ― не будет, кто ни попадя, в кадр залезать.

К полудню добрался до Генуи, где пообедал вкусными морепродуктами. Потом решил погулять по городу с фотоаппаратом, посмотреть на порт. Фотографировать, однако, было нечего. Городской пейзаж не выстраивался, всюду торчали краны, закрывая старые фасады, ездили грузовики. Народ суетился и покрикивал. Больше всего Синицина поразили проститутки, ими были практически забиты все улицы, идущие от моря наверх. И это несмотря на рабочий полдень. Яркий дневной свет оказывал жрицам любви плохую услугу, подчеркивая пугающую внешность и преклонный возраст. Но англоязычные матросы, в смешных белых шапочках, тут и там вели с проститутками деловые переговоры. Всё это напоминало какой-то фильм, причем чёрно-белый, из которого Синицину захотелось побыстрее убраться. Спрятав подальше очень дорогую фотокамеру.

В Рапалло, маленьком городке близ Генуи, у Синицина был забронирован номер в отеле Эксельсиор. Обещали вид на море. Море, несомненно, было видно, но высокие деревья, как генуэзские краны скрывали красивые строения на берегу. Синицин отправился на поиски хорошего места для съёмки в закатных лучах. Город ему понравился, всё в нём было просто и уютно. Встречались красивые женщины, и не было матросов. В фотоателье Синицин полюбовался на диковинные старые фотокамеры. А лучшим местом для съёмок оказалась площадка перед его отелем. Тем проще, подумал Синицин. Он поднялся в номер, уточнил время захода солнца, принял душ, отдохнул, и пошёл встречать закат.

Пока Синицин спускался в лифте, на площадку заехал огромный усатый автобус с английскими, судя по флагу, туристами. Они заполонили собой всё пространство, и теперь надо было их расталкивать, чтобы поставить штатив. А штатив был большой. Особенно Синицина возмутило, что туристы готовились фотографировать закат смартфонами, держа их вертикально. Страшно, но тихо ругаясь, Синицин стал бродить взад вперед, в поисках выхода. И вдруг заметил маленький пятачок у скалы, пара ступенек вниз, вполне подходящий. Немедленно аннексировав пятачок, Синицин установил штатив и загородил подход туловищем. Ракурс был хороший. Часть пейзажа закрывала скала, но это можно было использовать как природное обрамление. Так советовали книжки о фотографии, Синицин их регулярно читал. Накрутив для начала градиентный фильтр, Синицин приготовился к съёмке.

― Добрый вечер, сэр. Прекрасная погода сегодня.

Синицин оглянулся ― на верхней ступеньке стоял старик в зеленой стеганой куртке и клетчатой кепке. Руки он держал на груди, сцепив кисти, но не для молитвы, а как-то иначе.

― Добрый вечер, ― ответил Синицин.

― О, так вы не англичанин! ― старик явно обрадовался.

― Мой английский так плох?

― Нет, что вы, но вы точно не англичанин.

― Не любите англичан? Почему?

― О, это старая история. Многовековая история. Меня зовут Кенан Даффи. Я ирландец. Из Лимерика. Это в Ирландии. Но сейчас живу здесь. Рекомендовал врач. Жду внука. Он скоро приедет.

― А я Борис Синицин. Русский. Из Москвы. Это в России, ― остроумно, как ему показалось, ответил Синицин.

Но старик не улыбнулся. А напротив, погрустнел.

― Ах, вот как, из России...

― Вы русских тоже не любите?

― Нет, нет, только англичан. Но русские все миллионеры. А я хотел просить вас сделать для меня одну работу. Теперь, боюсь, это вас не заинтересует.

― Что за работа? ― улыбнулся Синицин. Старик ему нравился. Опять же, имя у него серьёзное, Кенан. Не какой-нибудь там Никон.

― Мне нужна фотография. Я просил бы вас сделать фотографию.

― Ну что ж, это можно. Я люблю фотографировать. Вот только у меня нет с собой портретного объектива.

― Мне не нужен портрет, мне нужен пейзаж, вот этот, ― старик показал на пейзаж локтем, не расцепляя рук. ― Через семь минут будет очень хороший свет. Продлится минут десять.

― Да и сейчас уже неплохо, ― Синицин пару раз щелкнул затвором.

― Погодите, не спешите, ещё рано! ― забеспокоился старик.

― Не волнуйтесь, у меня не пленка. Камера цифровая и места хватит на тысячу снимков.

― Это замечательно. Какая вместительная фотокамера. Вы профессиональный фотограф?

― Нет, зарабатываю я другим. Фотография моё… хобби. Извините за слово, которое придумали англичане.

― Он родился в Ирландии. Автор этого слова. Так могу я рассчитывать на фотографию? Я оплачу все расходы.

― Это ни к чему. Деньги не понадобятся, я и так сделаю для вас снимок.

― Но, понимаете, я хотел бы большую, хорошо напечатанную картину, в красивой рамке, и с вашей авторской подписью.

― Приятно это слышать, сэр, ― Синицина ещё ни разу не просили подписать фотографию. Договоры, приказы, чеки ― в огромном количестве, а фотографию никогда. С другой стороны, денег за фотографию Синицину тоже не предлагали, хотя и печатали пару раз в журналах о путешествиях. ― Но почему вы решили, что я хороший фотограф? Потому, что у меня большая камера?

― Я прихожу сюда каждый день. И наблюдаю за фотографами. Вы первый, кто нашёл это место. Только вы один. Вы нашли мою точку. Я бы фотографировал или рисовал именно отсюда.

― Извините, но почему вы сами не фотографируете? Ведь это не сложно.

― Руки, Борис, ― грустно сказал старик, ― мои пальцы не могут ничего удержать, ни кисть, ни карандаш. Тем более, что-то новое. Стыдно признаться, но я пью виски через трубочку.

― Сочувствую. Давайте сделаем так. Сегодня вечером я обработаю снимки и пришлю вам несколько вариантов этого пейзажа на электронную почту. У вас ведь есть компьютер и электронная почта?

― Я спрошу у хозяйки. Наверняка есть. Сейчас везде интернет, ― ответил Кенан Даффи.

― А… Вот как ещё лучше сделать. Здесь есть фотоателье, возле туннеля под железной дорогой. Где супермаркет «Карёфур». Знаете это место?

― Конечно, ― радостно кивнул Даффи, ― там рядом бар Папайя, хороший бар, старый.

― Прекрасно. Я завтра, перед отъездом в Милан, переправлю им снимки, скажу, что для вас. А вы придёте и сами выберете, что именно печатать. И подберёте багет. Будет быстрее и дешевле, чем посылать из Москвы почтой.

― Отличная идея и очень щедрое предложение. Огромное спасибо, Борис. Смотрите ― птицы! Возьмите их в кадр, они украсят вид.

Синицин защёлкал камерой. Действительно, получалось неплохо.

― Я не помешаю, если посижу тут, на ступеньке? ― раздался голос Даффи.― Начинается лучший свет.

― Буду рад вашим советам, ― отозвался Синицин, не отрываясь от видоискателя. Мелькнула мысль, что любого другого советчика он бы уже послал подальше, включая авторов книжек. Но этот старик был какой-то правильный, какой-то нужный.

― Мой внук в Америке, много работает. Мы давно не виделись. Он обещал приехать. Я отправлю ему фотографию, это для него. Он увидит, как здесь красиво, и приедет. А если не сможет, то будет вечерами смотреть на этот пейзаж, там, в Америке. А я буду смотреть здесь. Мы будем видеть одно и то же.

Синицину стало грустно. Роскошный свет, прекрасные тени, птицы летают, где надо, а грустно.

― Он обязательно приедет к вам.

Даффи промолчал. Потом сказал:

― Не берите много неба в кадр, Борис. Небо ― для стариков.

Начинало темнеть. Синицин удлинил выдержку, снял фильтры с объектива.

― Мистер Синицин, позвольте мне угостить вас ирландским виски, ― сказал старик, вставая.

― Увы, мистер Даффи. Врачи запретили мне алкоголь.

― Жаль это слышать. Что ж, тогда я выпью сегодня на стаканчик больше. За ваше здоровье, Борис. Через трубочку. До свидания, доброго пути домой.

― До свидания, Кенан. Был рад знакомству.

Синицин начал упаковывать свою технику в рюкзак.

― Борис! ― вдруг услышал он и обернулся. Кенан Даффи показывал локтем на отъезжающий автобус, ― Англичане-то уезжают! Люблю смотреть, как англичане уезжают, чёрт их дери!

Вечером, поев цесарки с трюфелем, Синицин обрабатывал на компьютере фотографии и жалел, что он не гений. Картинки получались отличные, но только гениальная смогла бы заставить какого-то ирландского парнишку всё бросить и приехать. А так что… Этот рыжий оболтус проснётся где-то в Кремниевой долине, обнаружит рядом голую девицу из соседнего стартапа и попытается вспомнить, как её зовут. Поплетётся на кухню в поисках пива, найдет на холодильнике почту с фотографией. Разорвет конверт, поглядит, зевая, и подумает, что дед, похоже, жив, и ехать к нему не надо.

Затем посмотрит на обороте, а там и авторской подписи-то нет.