Самосбор. Тот самый Киборг (часть 2)⁠⁠

Часть 1

Следующие три дня прошли словно в тумане. Я никак не мог решить, что предпринять, и как бы невзначай расспрашивал соседей, объясняя свой неожиданно проснувшийся интерес к работе НИИ скукой. В нашем блоке жили стажёрки Аня и Таня – сотрудницы Центральной, которым в блоке А не хватило места, но они сами ничего толком не знали. Им доверяли лишь самые простые операции, не допуская даже к подопытным Соням, и что творилось за закрытыми дверями дальних лабораторий, они понятия не имели. Серёга и Игорь, как сговорившись, заявили, что и думать об этом не собираются. Оба были женаты, имели по парочке отпрысков, обоим до конца вахты оставалось чуть меньше месяца, так что лишние проблемы им были совсем ни к чему.

Вот кто был не прочь почесать языком, так это Костян. Я наслушался его баек по самое горло, хотя половину из них знал и раньше. Он нёс ахинею с таким искренним видом, что оставалось неясным, врёт он или же сам верит в эти сказки? В любом случае я очень быстро пожалел, что вообще затронул его.

Удивила Юлька. Однажды за ужином она, старательно отводя взгляд, рассказала, что блок А уходит далеко вглубь хрущёвки. И что в нём есть целый отсек с палатами для обычных людей – она помогала несколько раз их уборщице мыть коридоры, и видела краем глаза ряды больничных кроватей. Нет, что вы, конечно, она не знает, от чего их там лечат. Но в колбах от капельниц вместе с жидкостью клубилось что-то такое… странного фиолетового цвета… Хотя нет, наверное, это свет так упал. И вообще, ей скорее всего показалось, зря она начала этот разговор.

Пробормотав, что ей пора работать, она выскочила за дверь, оставив меня в полном недоумении.

– А ты ей нравишься, в курсе вообще? – Костя задумчиво смотрел вслед убежавшей девушке. Он подошёл так неслышно, что я вздрогнул.

Нравлюсь ей? Большего бреда я от него не слышал, даже когда он на полном серьёзе вещал о Жёлтом Цветке, растущем наверху гигахруща. Махнув рукой, я пересел к вентиляции и закурил, старательно пялясь в журнал «Смена» полугодовой давности, хотя выучил его уже от корки до корки.

Ни одна из историй ничего так и не прояснила. Правду ли говорил Витёк или его уже привезли заражённым? Что он имел в виду, сказав, что мы не выйдем отсюда? Да и он ли это вообще был? Некоторые твари, переродившиеся в Самосборе, отлично имитировали людей. Возможно, теперь они научились и проникать в человеческую память, выуживая оттуда воспоминания о близких, чтобы принять их форму… Всё, что угодно возможно, а проверить-то как? Вот бы пробраться в блок А, на месте узнать, что там творится.

Остаток дня я провёл, строя бессмысленные планы проникновения в закрытый отсек. Ни один из них не выдержал ни малейшей критики, но я продолжал думать и курить. Курить и думать.

Пыль першит в горле. Мелкая густая взвесь в воздухе, на стенах и волосах. Босые ноги режут осколки кирпича, в раззявленном проёме на месте бывшей стены мечутся люди. Они что-то кричат: губы шевелятся, но звук вязнет в пыльном тумане, будто стена всё ещё настоящая. Между мной и ними груда раздробленного камня, из которой торчит рука. Белая, бескровная, с чёрными ободками ногтей. Людей становится больше. Они толпятся на незримой границе бывшей стены, и постепенно их лица приобретают знакомые черты. Игорь Седой, Серёга Ворон – сменные ВОХРы из НИИИПС. За ними девчонки-лаборантки из первой ячейки, Костян Эт-Самое, Юлька и научрук. Подходят всё новые, пока не заполняют весь коридор, напирают друг на друга, но застревают на месте невидимой преграды. Разевают рты в беззвучном крике, тычут куда-то пальцами.

Что им надо?

Что им всем от меня надо?

– Отвалите! – ору и пячусь к дальней стене.

Под грудой камней кто-то начинает ворочаться. Торчащая рука напрягается, шевеля кистью, пытаясь вытянуть из-под завала… Кого? Мне кажется, я знаю, кто там лежит, засыпанный обломками стены, но почему-то накрывает ледяной ужас и абсолютно детское желание залезть обратно под стол, из-под которого я только что выбрался.

– Жека! – слышится гулкий голос. – Жека Янковский, ты?

Проснулся будто от толчка. В ушах стоял пронзительный гул, затылок ломило. Заболеваю? Или?..

Ячейка пуста, за окнами ещё не разгоралось дневное освещение, значит сейчас самый разгар ночи. Что меня разбудило? Кое-как, на ощупь выбрался в кухню. Налил воды, залпом выпил. Голову немного отпустило, но по руке побежали мурашки. До ужаса знакомые симптомы. После травмы в мозгах что-то сдвинулось, и теперь каждый раз я чувствовал приближение…

Чушь. Или нет?..

Сектор герметизирован целиком. Мы защищены от Самосбора, если только…

В нос ударил знакомый сладковатый запах.

…если только Самосбор не начнётся прямо внутри.

Я бросился к ячейкам соседей, застучал кулаком. Грохот разнёсся по всему сектору, выглянул сонный Костя.

– Ты чё, сдурел? Чё творишь-то?

– Самосбор! – крикнул я, стуча в двери к девчонкам.

Через полминуты все стояли в кухне. Я пробежался взглядом, считая: Юлька, Татьяна, Анька-Стрекоза, Костя, Серёга. Собрались, как по команде, – полностью одеты и обуты, готовые бежать и прятаться. Только куда?

– А вы уверены? – робко спросила Юля, принюхиваясь. – Сирены же нет…

– Уверен! – рявкнул я. Мозг лихорадочно перебирал варианты, и споры в них точно не входили.

– Игорь на смене! – Анька смотрела на нас по-детски круглыми глазами. – Надо его предупредить!

Надо, конечно. Только толку, если самим деться некуда?

– В блок А! – выпалила Таня. – Там на входе герма!

Один за другим, мы выскочили в коридор. Сколько осталось? Минута? Две? Три? До двери в блок А я добежал первый. С размаху заколотил по обшивке, оставляя вмятины, но никто не спешил отпирать. Пробить её?

– Отойди, – Татьяна протиснулась мимо с картой в руках. Совсем вылетело из головы, что доступ в Центральную лабораторию есть у всех. Дверь запищала, щёлкнула. Не выдержав, через плечо Тани я протянул руку, сдвинул дверь… и упёрся в закрытую герму.

– Откройте! – закричали девчонки наперебой. – Скорее!

Тишина.

– Они не откроют, – сказал я, отступая. В голове возникла новая, дикая в своей резонности, мысль. – Он был прав. Самосбор – их рук дело. Нас вытравят здесь, как тараканов.

– Кто был прав? В чём? – Костя быстро-быстро заморгал и вцепился мне в ворот футболки. – Что ты несёшь, идиот?!

Я смотрел поверх его головы на Серёгу и видел: он понимает. Начинает понимать.

– Ты когда-нибудь видел, чтобы тварей привозили снаружи? – медленно спросил я. Он покачал головой. – Правильно. Не каждый ликвидатор с этим справится, а привлекать ликвидаторов… Им не резон. Организация, понимаешь, у них сверхсекретная.

– Через сколько начнётся? – шёпотом спросила Татьяна.

Как ответ ей, завизжала сирена. Холодный механический голос объявил:

«ВНИМАНИЕ, ВНИМАНИЕ! ВЕРОЯТНОСТЬ САМОСБОРА ШЕСТЬДЕСЯТ ПРОЦЕНТОВ! ВСЕМ НЕОБХОДИМО ОСТАВАТЬСЯ В ЯЧЕЙКАХ ДО ПОЛНОГО ПРЕКРАЩЕНИЯ СИГНАЛА ТРЕВОГИ! ЧЕРЕЗ ТРИ МИНУТЫ ГЕРМОДВЕРИ БУДУТ ЗАБЛОКИРОВАНЫ! ВНИМАНИЕ, ВНИМАНИЕ! ВЕРОЯТНОСТЬ САМОБОРА…»

– Какие? – простонала Стрекоза. – Какие гермодвери, где?

– У нас в комнате с внутренней стороны, – мёртвым голосом невпопад сказала Юлька, – петли. Там была герма. Раньше. Её сняли.

– Точно, эт самое, – нервно подтвердил Костян. – Научрук сказал смысла в них больше нет, вот и убрали. А-а-а-ааа, гаады!

В голове, наконец, сформировался какой-никакой план.

– Здесь есть ещё несколько помещений с гермодверью. Быстро, быстро, за мной! – я побежал по коридору.

– Ты ебанулся?! – заорал вслед Ворон. – В клетку полезешь? Там же зараза, без плащей нас сразу накроет, можно просто остаться здесь!

Но я уже снёс дверь в предбанник Зверинца. Навстречу выскочил Игорь, в химзащите и с воздухомётом в руках. Увидев меня, дёрнулся и едва не выстрелил, но вовремя среагировал и опустил оружие. Глаза лихорадочно блестели.

– Там что?..

– Самосбор! – выкрикнула Анька. – Игорь, миленький, что делать?!

… ВЕРОЯТНОСТЬ САМОСБОРА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЯТЬ ПРОЦЕНТОВ! ВСЕМ НЕОБХОДИМО…

Они принялись наперебой что-то кричать, а потом вдруг почему-то уставились на меня. Прямо как в том сне. Нахлынуло знакомое оцепенение и страх от этих взглядов… Почему они смотрят?..

Пальцы бионической руки нервно хватали воздух. Затылок ломило.

… ВЕРОЯТНОСТЬ САМОСБОРА СЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ…

Я очнулся.

– Быстро, УК! – протянул руку к Игорю.

Он отдал карточку, и только потом спросил:

– Что ты задумал?

– Десятая, – бросил я на ходу. – Переждём в ней. Там никого.

– С чего ты так уверен? Сам знаешь, если в камере тихо, ещё не значит, что в ней никого!

– Знаю!!! – заорал я. – Но что ты ещё предлагаешь?!

Он на мгновение замолчал, ошарашенный моим криком и этого времени хватило, чтобы услышать голос из девятой.

– Жекаааа, – вкрадчиво позвал он. – Ты же не думаешь, что дверь камеры можно открыть изнутри? Вы сдохнете, а никто вас не выпустит.

– Чёрт! – выдохнул Игорь. – Он прав, кто бы он ни был. Изнутри дверь не откроешь. Ничего. Когда Самосбор закончится, нас выпустит научрук. Что вы так смотрите?

– Может и не выпустит, – сказал Ворон. – Бляяяя, как же мы так попали…

…ВЕРОЯТНОСТЬ САМОСБОРА ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЯТЬ…

Запах мяса становился всё приторнее.

– Что нам делать, Жень? – Юлька впервые назвала меня по имени, и чёрт его знает, – может, это сработало, может, страх за собственную жизнь, но я подошёл к девятой камере и приложил УК к сканеру. Дверь открылась, из темноты пахнуло затхлостью, но после вони подступающего Самосбора даже она показалась свежей.

Сначала я ничего не увидел. Потом бионический глаз вычленил в темноте сидящую на корточках фигуру. Вот она плавно распрямилась, шагнула вперёд, и я разглядел Витька. Это был он и не он. Белое, как стерильные стены лабораторий, лицо исчерчивали трещины вен, зрачки мерцали в темноте, словно у крысы. Он молча указал мне на цепь, соединяющую его с кольцом на полу. Я так же молча шагнул в его сторону.

– Не надо, – отчаянно крикнул из-за спины Серёга. – Приковывают только самых бешеных!

Я наступил на цепь, потянул – и она лопнула. Витёк протянул руку. Я вложил в неё карту УК.

– Быстро все внутрь! – приказал он, глядя на меня. И добавил: – Не бойся. Я-то тебя точно здесь не оставлю.

Шагнул наружу, захлопнул дверь. В коридоре снова завыла сирена, предупреждая о том, что Самосбор начался. Мы стояли в центре камеры, сбившись в кучку, и, кажется, даже не дышали. Потом кто-то прошептал:

– Как думаете, сколько он продлится?

Никто не ответил. Да и кто мог это знать? Самосбор мог идти как час, так и неделю. А если он и правда инициирован загадочным профессором блока А… Тогда теряться в догадках вообще не имело смысла.

За дверью, совсем рядом раздался знакомый визг. Так орали Сони из пятой камеры.

– Что он делает? – шёпотом спросил Игорь. – Он что?..

– Выпускает тварей из клеток, – закончил за него Ворон. – Я же говорил… Что ты натворил, идиот, теперь мы точно отсюда не выйдем!

Ноги вдруг оторвались от пола, а тупая пульсация в затылке сменилась резкой болью. Я, не ожидавший нападения, не сразу сообразил, что лежу на полу. Что-то хрустнуло, по губам потекло солёное.

– Прекрати, Ворон! – заорал Игорь, и тут, наконец, глаз переключился в инфракрасный диапазон. Я успел увидеть занесённый над лицом ботинок (а он-то как в темноте понял, куда бить?!), поймал его рукой и откатился в сторону. Ворон упал с грохотом, будто шкаф завалился. Я не стал ждать, пока он придёт в себя, заехал ему в морду и снова занёс было руку, но он обмяк. И я с ужасом сообразил, что ударил левой рукой. Его ноги мелко подёргивались, а на виске образовалась вмятина.

Я с шумом выпустил воздух и вскочил на ноги.

– Что случилось? – выкрикнул кто-то из девчонок. – Женя, Сергей? Вы целы?

– Я – да, – гундосо – похоже нос всё-таки сломан – просипел я.

Если бы я сам понимал, что случилось. Как это вышло вообще? Я – что?.. Я убил Ворона?!

В дверь что-то с грохотом врезалось, девчонки завизжали.

Я огляделся. Камера была больше любой из Зверинца, вдоль стен стояли несколько железных кроватей с продавленными сетками, рядом с одной из них на полу валялось тряпьё. На противоположной стене проступали очертания ещё одной двери.

Снова раздался глухой удар.

– Сделай что-нибудь! – Анька схватила меня за руку.

Что?!

– Витёк! – заорал я, перекрикивая наружный шум. – Что ты творишь?

Естественно, он не ответил, зато снова раздался удар. Вокруг гермы посыпалась штукатурка.

– Он выпустил тварей, – отрывисто сказал я. – Хотел натравить на тех, кто сделал его таким. Наверное, что-то пошло не так, и они напали на него самого.

– Или же он просто сбежал, – хмыкнул Игорь.

– С чего ты решил, что он не с ними? – взвизгнул Эт-Самое.

– Ты дебил? – за меня крикнула в ответ Юлька. – Зачем ему долбиться в дверь, у него есть УК!

– Интересно, – перебил Игорь, – сколько пройдёт времени, пока они поймут, что ломать надо не двери, а стену?

– Хорошая мысль, – пробормотал я. Огляделся в поисках подходящего инструмента. Голова отказывалась работать, а взгляд постоянно натыкался на лежащего Ворона.

Дверь сотрясалась.

Надо сделать хоть что-то.

– Отойдите в сторону, – скомандовал, со скрежетом выламывая ножку кровати. Полая внутри, она явно не годилась для моей цели. Надежда оставалась лишь на искусственную руку, и впервые в жизни я пожалел, что она только одна.

Но с первым же ударом стало ясно, насколько бредовой была эта мысль. Я мог биться в стену хоть пол цикла и только поцарапать её. Со злости двинул по двери в лабораторный отсек.

А она вдруг открылась.

Я отпрянул, глаз резанул свет.

– Живо сюда! – прошипел женский голос. – Быстро-быстро-быстро! Бегом!

– Лика! – Игорь выскочил первым. – Спасительница наша!

– Тихо! – нервно шепнула она. – Если узнают, что я открыла дверь, будем сидеть в одной камере. Быстро на выход, бегом-бегом!

В камере загрохотала выбитая герма.

– Если выбьют и эту, – на ходу крикнул Игорь, – всем станет уже не до нас.

Пол вдруг поехал у меня под ногами. Я запутался в протезах и свалился плашмя, опрокинув по пути стоящую в коридоре каталку. Шум перекрыл даже грохот из камеры.

Остальные остановились, со страхом поглядывая назад, но вернулась одна Юлька.

– Ты чего? – спросила, протягивая руку. – Вставай.

Я кое-как поднялся, понимая, что произошло. Криво улыбнулся, сказал:

– Ну наконец мы на «ты»!

– Что там случилось, Киборг? – нетерпеливо крикнул Игорь.

– Да ерунда, – отозвался я, пробуя сделать шаг. – Протезы забыл зарядить, а тут столько нагрузки... Дальше давайте-ка без меня, ребят.

Юлька ахнула, Костя выругался. Лика напомнила, что времени нет.

– Идите-идите! – прикрикнул я. – Чего замерли? Валите отсюда, ну! Бегом!

Они всё никак не могли решиться, переглядываясь, кусая губы.

– Я вас догоню, – сказал, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – Надо немного посидеть. Они самозарядные. Бегите уже.

Они поверили или сделали вид, и один за другим скрылись за поворотом. Я съехал на пол, размышляя, сколько времени понадобится твари, чтобы проломить эту дверь, и от чего я умру скорее – от её лап или от проникшего с той стороны Самосбора.

Послышался звук шагов, и из-за угла выскочила Юлька. Или Самосбор уже здесь, и это начались галлюцинации?

– Что? – глупо спросил, глядя на неё снизу вверх. – Что-то забыла?

– Дурак! – зло буркнула она и неожиданно треснула меня кулаком по плечу. – Брехло! Лика сказала – не бывает таких протезов. Самозарядных! Ты всё наврал! Специально!

После каждого слова она била меня всё сильнее, пока я не перехватил её руку. Сказал:

– Ну хватит уже, я всё понял. Дурак и брехло. Вернулась-то зачем?

Она покачала головой:

– «Дурак» – не то слово. Зачем вернулась? Я очень бережливая. Не могу бросить даже самую разваленную рухлядь.

Подняла каталку, скомандовала:

– Забирайся давай. Сможешь?

Я оценил размер каталки и Юльки. Кивнул, ничего уже не понимая. Вскарабкался наверх.

Взревела сирена. Из коридора, откуда недавно появилась Юля, раздались крики и выстрелы.

– Их ждали у выхода! – одной рукой она держалась за ручку каталки, второй в страхе зажала рот.

– Ты тащишь меня в лабораторию! Профессор велел привезти меня немедленно! – скороговоркой проговорил я и, упав на каталку, закрыл глаз. Рука безжизненно свесилась вниз. Дробно застучали шаги, из-за угла появился начальник охраны.

– Юля? – подозрительно спросил он. – Ты что здесь?..

– Везу этого в лабораторию, ИгорьНатаныч, – ангельским голоском пропела девушка.

– А почему именно ты? – он явно не верил, но хотя бы не стрелял.

– Так это… А кто же ещё?

Похоже, фантазия у неё иссякла, но он уже подошёл совсем близко. Даже – вот молодец – наклонился, заглядывая мне в бионический глаз. Левая рука взвилась вверх, пальцы сжались, ломая хрупкие позвонки, и через секунду он мешком осел на пол.

Я приготовился успокаивать Юльку, но она толкнула каталку и побежала. Кое-как вписавшись в поворот, вихрем пролетела кишкообразный коридор и вывернула к двери, над которой горели красные буквы: «ВЫХОД». Коридор уходил направо, скрываясь за очередным поворотом, но именно здесь лежала вся наша команда, расстрелянная в упор начвохром.

Снова завизжала сирена, предупреждая о Самосборе.

Юля отвернулась, стараясь не смотреть на мёртвых друзей. Напряжённое лицо, до белизны сжатые губы.

– Давай, – прошипела, стягивая меня с каталки. – По лестнице придётся как-нибудь самому. Рука-то у тебя ещё не разрядилась?

Я угукнул, сползая вниз. Понятия не имея, каким образом буду спускаться по лестнице. Разве что кубарем? Юлька что-то шипела, копаясь в карманах у Лики.

– Есть! – вскрикнула радостно, демонстрируя карточку. Не теряя времени, приложила её к сканеру. Дверь издала короткий гудок, но не открылась.

– Что… – не веря, возмутилась Юлька и снова просканировала карту. С тем же успехом. – Нет! Нет-нет-нет-нет-нет! Сволочи!

Треснула ногой в закрытую дверь и зло заорала:

– Сволочи! Даже своим не доверяют!

Она застыла, закусив губу и что-то обдумывая. А я, не зная, что тут ещё предпринять, просто следил за ней. Куда делась пугливая барышня, дрожащая при каждой нашей встрече? Где истерики, слёзы, мольбы о помощи?

– Залезай обратно! – крикнула, берясь за ручки каталки. – Там дальше есть герметизированные ячейки.

– Юль, – попытался я воззвать к её разуму, – спасайся сама. Я тебе правда благодарен, но…

– Залезай!!! – заорала она, испепеляя меня покрасневшими, но абсолютно сухими глазами. И добавила уже тише: – Быстро, если не хочешь, чтобы я тебя и на каталку затаскивала.

Этого ещё не хватало.

Я взобрался на шаткую конструкцию, и, едва мы свернули в следующий пролёт, как стук позади сменился грохотом.

– Он вырвался! – крикнула Юлька, а я заорал:

– Смотри!

По сторонам, словно в зверинце, одна за другой показались четыре гермодвери. Первая же из них среагировала на Юлькину карточку и открылась. Не было времени раздумывать, есть за ними кто-то или нет. Я мешком свалился с каталки и заполз внутрь. Юлька захлопнула герму и только тогда мы попытались оглядеться. К счастью, мой глаз пока работал без перебоев, и через пару минут в темноте проступило маленькое пустое помещение, каменный куб три на три метра безо всяких следов пребывания кого-либо. Сканера у двери не было, а значит отсюда мы тоже не сможем выйти самостоятельно.

Значит, всё впустую.

Я устало прислонился к стене, чувствуя, как кружится голова.

Из коридора раздавался затихающий рык. Наверное, не найдя здесь ничего интересного, тварь ушла в обратно в блок Б.

Я нащупал в темноте Юлькины пальцы и сжал их.

– Всё будет хорошо, – пообещала она.

Голова кружилась, привычно ломило затылок. И почему-то слипались глаза.

– Юль, –шепнул, сползая на пол, – а откуда ты знала, что здесь есть гер… гермо-яч…

Язык превратился в разбухший невнятный комок и не хотел шевелиться. Я кое-как упёрся левой рукой в бетон, приподнялся и увидел, что Юлька сидит, привалившись к стене. Голова откинута, глаза закрыты.

– Ююуууууу, – промычал, из последних сил дёргая её за руку. Она с тихим шумом упала на пол и осталась лежать.

«Это газ, – дошло наконец. Рука подвернулась, и я свалился рядом с девушкой. – Нас травят, как агрессоров в клет…»

Больше историй в Холистическом логове Снарка