Сага о несостоявшемся писателе. Глава седьмая⁠⁠

И вот, началась перестройка, Гена уже облысел, растолстел, но в то же время спрос на него среди женщин возрос, он это заметил, когда начал отвечать на объявления о знакомствах в газетах. Вполне состоятельные женщины предлагали ему после десятого обмена небольшими письмами приехать к ним в гости в разные города СССР. Причем эти дамы высылали ему деньги на самолет. На работе ему охотно давали отпуск за свой счет, ведь он обучил пару толковых помощников, которые могли его заменить в питомнике. Один раз он оказался в Петропавловске-Камчатском, та женщина даже выхлопотала ему там должность журналиста, но место ему очень не понравилось. Да, у той женщины была хорошая квартира, она могла много чего достать по блату, вокруг была потрясающая воображение природа, но народ показался ему несколько суровым, особенно та женщина, к которой он приехал в гости. Сославшись на неотложные дела в Риге, он улетел обратно, обещав вернуться, как только всё уладит, но не вернулся. Он ясно понимал, что там он будет в полной зависимости от властной женщины на высокой должности, и любая ссора с ней будет для него просто фатальной.

Потом была поездка в Ташкент, Пермь, Ереван, Владивосток, Смоленск, не везде женщины были столь состоятельны и влиятельны, как та, что жила на Камчатке, но никто из них не хотел переезжать в Ригу, да и ему негде было их принять. Квартира его мамы выглядела устрашающе, ремонт делать он не умел, да и не испытывал в нем потребности. Мама его была уже совсем старой и не замечала того беспорядка, что царил в квартире. От его старшей сестры ушел муж и она покончила с собой, так что некому было приехать и навести порядок. И тогда он даже раздобыл старую печатную машинку и начал уже печатать свои статьи в газету, и даже задумал начать писать длинные книги, романы. Замыслов у него было много, но только он начинал, как получалась очередная статья для ежедневной газеты, веселая, задорная, но никакой философской глубины в ней не было. К тому же вечно его отвлекали друзья и подруги. И пьянки с этими друзьями и подругами начали переходить в недельные запои, которые ему на работе, как ценному специалисту прощали.

Наконец он решил круто изменить свою жизнь, покинуть Ригу вместе с друзьями, завязать с пьянством, и каждый день по несколько часов работать над книгой. Об этой идее он написал одной женщине, работавшей в Туле учителем в колонии для малолетних преступников. Женщиной она была уже в возрасте, но всё ещё очень красивой и жадной до плотских утех. У неё была просторная квартира, так что она даже выделила Гене комнату под кабинет, где он какое-то время печатал свою книгу. Он познакомился с её взрослой дочерью, и очень ей понравился. Она была очень рада, когда будущий писатель предложил ей пожениться. Свадьбу отметили скромно в узком кругу родственников. А потом Гена устроился сторожем, и на работе в основном спал, а днем работал над книгой, время от времени продолжая слать статьи в разные газеты. С новой женой у него были очень хорошие отношения. Хотя он и стал немного раздражительным без алкоголя.

Идиллия новой семейной жизни была разрушена табачным кризисом. По непонятной причине сигареты вдруг исчезли из продажи. Гена то ездил за куревом в Москву, то покупал на рынке у цыган банки с самосадом или табаком из выпотрошенных окурков. Его жена в свободное время, во время прогулок помогала ему собирать окурки, искренне сочувствуя его мучениям. Во время очередной поездки в Москву, он неожиданно решил съездить за сигаретами в Ригу, а заодно и навестить маму. Он забежал на почту, отправил жене телеграмму, сел на такси, прибыл на вокзал и сел на поезд до Риги. Сигарет он накупил быстро и много, у его мамы стало совсем плохо со здоровьем. Он встретился с друзьями и запил. А потом устроился на работу в питомник в милиции и поставил крест на своей мечте написать книгу, и на своей женитьбе.

И вот, не стало СССР, исчезли сбережения его мамы, шесть с лишним тысяч превратились в тридцать лат или минимальную зарплату за месяц. Для его мамы это было очень большим ударом, ведь она мечтала о даче, недалеко от моря. Много раз она просила его прекратить пить и вернуться к жене в Тулу, но он категорически отказывался. Он явился в паспортный стол, чтобы поставить в советском паспорте печать постоянного жителя независимой Латвии пьяный, говорил на русском, хотя прекрасно владел латышским, зачем-то продемонстрировал свой партийный билет и военный билет, в котором значилось, что он офицер запаса КГБ. Там начался скандал, его оттуда выставили, и идти туда ещё раз он не решился. И тогда умерла его мама, после чего он вошел в очень продолжительный запой. За прогул его уволили с работы. Дом, в котором он проживал, вернули в собственность наследнице хозяев, которые в сороковом году уехали из Латвии в Великобританию. Ранее за квартиру всегда платила мама Гены, а он после её смерти не считал нужным это делать, даже после того, как ему отключили электричество, он просто начал освещать жилище свечками с кладбища. В департамент гражданства и эмиграции менять советский паспорт на паспорт негражданина Латвии он не пошел, даже не знал о том, что это необходимо, ну и на работу без документов он устроиться не мог, впрочем и не пытался. Изредка он с друзьями алкоголиками, делал какую-то халтурку на полдня за выпивку.

Он и сам не заметил, как начал рыться в мусорных контейнерах, и завалил всю квартиру всяким хламом. Часто увидев его у контейнера, одетого во всякое рванье, небритого, сердобольные старушки выносили ему что-то съестное. К тому же он приходил во многие точки общепита, где ему тоже выносили что-то поесть. В мусоре он находил много одежды, потому деньги, вырученные от продажи разных ценностей, найденных в мусоре и сдачи стеклотары, он тратил на разведенный спирт «Рояль» на точках, которые открылись буквально в каждом доме. Лишь изредка он покупал себе пачку самых дешевых сигарет, курил в основном самокрутки из газеты и табака из собранных окурков. Наконец хозяйка дома объявила ему, что он задолжал ей за аренду жилья крупную по тем временам сумму в триста лат, и если он не заплатит ей этот долг в течении трех месяцев, то она его выселит на законных основаниях.

Поначалу он очень испугался выселения, но где достать за три месяца сумму равную почти годовой минимальной зарплате он не знал. Потом его осенило, и он написал слезное письмо в газету и просил передать это письмо в какую-то благотворительную организацию. Но вместо этого письмо это опубликовали и просили желающих помочь несчастному человеку, обращаться в редакцию. Впрочем, в письме был указан его адрес, и уже на второй день к нему начали приходить люди и давать ему деньги, некоторые посылали купюры в конвертах по почте. Гена, конечно, тут же решил отметить такую помощь, вместе с друзьями алкоголиками. Так он и вошел в продолжительный запой, а люди всё приходили и посылали ему деньги. Один раз даже пришел офицер полиции, протянул ему пять лат и сказал, что это от его мамы. Когда поток финансовой помощи иссяк, Гена сходил в редакцию газеты и спросил, не приходила ли какая-то помощь для него, там ответили, что нет. Дали только несколько телефонных номеров работодателей, которые могли принять на нетяжелую работу. Денег на погашение долга за квартиру Гена совсем не сохранил, потому одним утром тротуар на улице Тилта перегородили, и начали из окон выбрасывать барахло, что Гена туда натаскал за годы, освобождая квартиру для новых жильцов.

У одной из старушек, которые его подкармливали, Гена попросил телефон позвонить, и она пустила его к себе домой, чтобы он нашел себе работу, только попросила долго не говорить, потому что ей уже надо было платить за каждую минуту разговора. Так Гена оказался у литовца, который в частном доме открыл гостиницу для домашних животных. Предприниматель, внешне очень похожий на цыгана, сразу понял, что довело Гену до потери жилья и питания отбросами, и сказал, что пока погода теплая, он может пожить в небольшой будке у него в саду совершенно бесплатно, а потом он обещал ему снять для него квартиру в счет заработной платы. Так же за работу предприниматель обещал Гене трехразовое питание, и одежду, которую он пожелает и пачку сигарет каждый день. Однако, помимо дрессировки собак, Гена должен был пасти коз на ближайших пустырях и заготавливать для них сено на зиму, пока они пасутся. Козы нужны были для того, чтобы поить животных их молоком, и отчасти мясом их козлят. Так же Гена должен был чистить клетки котов, вольеры собак, а тех собак, что содержались отдельно, он выводил на прогулку. Иногда Гену забирал на дачу тесть предпринимателя, старый латышский стрелок, и там Гена убирал в саду, подпиливал ветки плодовых деревьев, копал огород, а по вечерам выпивал с пожилым ветераном войны, правда очень немного.

Осенью «хозяин», как и обещал, снял для Гены комнату, и тот сказал, что хочет жить в квартире у своего друга Шниткова. При советах этот человек вечно был бомжом, иногда оказывался в лечебно-трудовом профилактории, один раз даже посидел в лагере за тунеядство. Его мама вечно выгоняла из дома, потому что он отбирал у неё все деньги и пропивал. Один раз он даже изрезал ножом подушку, на которой лежала его мама, вымогая у неё деньги. После исчезновения СССР он получил паспорт гражданина Латвии, на том основании, что его родители были детьми белоэмигрантов и жили в Латвии с девятнадцатого года двадцатого века. Чтобы получить гражданство, он даже ходил в архив и брал справку о своих родителях. Потом он подсуетился, и добился того, что ему дали муниципальную квартиру с частичными удобствами, так же он получил пенсию в размере минимальной зарплаты, которую тратил только на алкоголь и сигареты. Квартира была как раз в том доме, в котором Гена жил на чердаке, который мы нечаянно подпалили.

Работодатель Гены платил Александру Шниткову, которого все звали Снетком, двадцать лат в месяц, но по договору он должен был десятку отдавать Гене. Пару месяцев он действительно отдавал ему деньги, потом отказался, да ещё и порывшись в вещах Гены он украл его деньги за дрессировку собак. Гена пожаловался хозяину и тот приехал и поколотил Снетка, предложил Гене переселиться в другое жильё, но Гена не хотел снимать комнату у строгой старухи. С этого начался разлад Гены с хозяином и его увольнение. Гена начал регулярно пьянствовать, и даже потребовал за дрессировку собак вдвое больше, а хозяин все давил на него, чтобы он бросил курить и пить. В итоге Гена решил, что лучше пить и рыться в мусоре целыми днями, нежели «становиться праведником». Снеток, конечно, требовал с него платы за проживание, то есть пол литра разведенного спирта каждый день. Дом, в котором они жили, начали расселять, освободилась соседняя квартира, и в неё вселился Гена, не желая платить другу за постой спиртом, начал выпивать этот спирт сам.

Однако, вскоре в доме отключили электричество, опустели все квартиры и в доме остался только Гена. Снеток получил где-то другую квартиру, потому что состояние дома было признанно аварийным, и было принято решение его снести. В дом начали залезать другие бездомные и подростки, которые били этих бездомных и отбирали у них то, что те находили в мусоре, если это представляло какую-то ценность. В целях безопасности Гена перебрался на чердак, хотя там и было холодно зимой. Чтобы согреться, он жег газеты в горшке, поставив его под дырой в крыше, которую потом затыкал тряпьем. Это он делал только глубокой ночью, чтобы никто не вызвал пожарных, увидев дым и пламя. Часто он тащил пакеты из контейнеров на чердак, чтобы там их разобрать при свете свечей с кладбища, мусор с чердака он, конечно, обратно не нес. Как-то раз он нашел какой-то круглый предмет в пакете, решил, что это арбуз или тыква, решил принести на чердак, и там уже разобраться. Был он тогда достаточно сильно пьяный. Про пакет с тыквой он тем вечером забыл, вывалил его содержимое только утром, у окошка на чердаке, и оказалось, что там женская голова с длинными волосами. Оставлять её на чердаке ему было страшно, но и трогать её и нести её куда-то и прятать было тоже страшно. В итоге он всё-таки ночью вынес эту голову в пакете, в который положил ещё кирпич, хорошенько замотал проволокой и бросил этот пакет в серые воды загаженной Красной Двины с моста.