Рыбалка⁠⁠

Нельзя сказать, что Бублик прямо таки фанат рыбалки во всех её проявлениях, но удочки мы в тот день с собой взяли. А еще, накопали червей и намесили теста с ватой. И, лично Бублик, умыкнул две бутылки самогона из бабушкиной коллекции, которую и без того регулярно и помногу дегустировал бубликовский дедушка.

Дедушка дегустировал, бабушка пополняла. Дедушка вновь дегустировал. Бабушка вновь пополняла. Колесо сансары, блять... Мне прямо так и представляется, как в зале бракосочетаний, при скоплении гостей, работница этого заведения зачитывает: «… Согласны ли вы, Валентина Ивановна, не жалея себя и не опасаясь участкового, не обращая внимания на косые взгляды соседей, самоотверженно пополнять запасы спиртного в вашем семейном гнёздышке любыми доступными способами до тех пор пока смерть не разлучит вас…»

И бабушка, в белом платье без тени сомнения на лице, такая: «Да!».

Словом, умыкнув самогон, Бублик дал бабушке повод стать на две бутылки самоотверженнее.

А шли-то мы, в общем-то, и не на рыбалку вовсе.

Не знаю как у вас, а у нас в докомпьютерную эру семи-восьми летние, мальчики и девочки, живущие в одном дворе – это два враждующих лагеря. Учитывая, что атакующие действия вели обычно мальчишки. Щебенка, водяные бомбочки, гнилые помидоры с мусорника – не полный перечень того, что могло обрушиться на девчачий домик из пары покрывал, в котором мирно «ужинают» куклы, не смотря на то, что времени только 9 утра.

К четырнадцати-пятнадцати годам боевые действия оставались далеко позади, однако, и перемирием не пахло. Просто теперь, вместо девочек опиздюливались кавалеры, решившиеся проводить кого-то из девчонок с нашего двора до подъезда. И в ход уже шли не бомбочки со щебёнкой, а кулаки. И естественно, что такие, как я и Бублик, опиздюливались в соседних микрорайонах.

Как такового, побить Бублика, даже при численном преимуществе – это задача не из лёгких. Неповоротливая на вид, двухметровая детина обладает реакцией Джеки Чана, чувством юмора работника морга и своеобразной, не поддающейся логическому объяснению, реакцией на внешние раздражители, что в совокупности наводит на мысль о том, что у него что-то не в порядке с головой.
У меня же на тот момент был чит-код – гитара и знание трёх аккордов. Которые, всё же, изредка, не спасали от подлого удара в торец, сразу после вопроса «С какого ты раёна?» или от напряжного зависалова на вражеской территории, когда «Та не гони, давай еще пару песенок, тебе чо, западло?».

И когда в этом возрасте девчонки с нашего двора, вдруг, ни с того ни с сего, предложили нам вместе с ними пойти на пикник, мы подошли к вопросу со всей ответственностью: Бублик взял самогон и удочки, а я – гитару.

Пока девочки расстилали скатерть, делали бутерброды и нарезали помидоры с колбасой, а мальчики играли в футбол, мы с Бубликом, вдали от всех, на берегу, в партизанском режиме, под прикрытием рыбалки, методично, рюмка за рюмкой пили «бабкино зелье». Нет, одну бутылку, которая из-под вина, которая побольше, Бублик, конечно, сразу же выложил в общий котёл, на скатерть. А вторую, из-под ситро, с потрепанной, но ещё различимой наклейкой «Буратино», ненавязчиво не достал.

– Нинка, конечно, деваха классная, – сказал Бублик, дыхнув на червя свежим перегаром и закинув удочку – И сиськи у неё, в отличие от Светкиных, на сиськи похожи. Но, я два дня назад у её хахаля закурить попросил. Так что… – Бублик развёл руками.

– Не, ну Светка отрастит. Посмотришь. Есть же такие бабы, которые плоские, как доска, до последнего. А потом вдруг – хуяк! И такие буфера!

– На себе не показывай – пробурчал Бублик.

Алкоголь, совместно с начинающим припекать солнышком, очень быстро взял под контроль большую часть функций организма, намекнув, что если мы продолжим в том же темпе, отключит нас от реального мира вообще.

– Он простой такой, – Басил Бублик. – Я, главное, ему говорю: закурить есть? А он такой, говорит, есть. И пачку мне протягивает. А я беру сигарету и говорю, мол, подкурить дай. Он, сука, как будто готовился, достаёт из кармана и спички, и зажигалку. Протягивает и говорит, мол, чем удобнее бери. Я зажигалку взял, подкурил и говорю: чё Нинка, классная девка? А он, говорит: да чё, прикольная. С чувством юмора, и фигура у неё стройная. А я спрашиваю, откуда мол, такой смелый. А он говорит: с «четвертого» и в глазах, понимаешь, спокойствие такое… раздражающее.

Бублик взял рюмку, наполнил на треть, передал мне. Я выпил, поморщился, занюхал рукавом. Он вновь налил. Выпил сам и на выдохе закончил историю встречи с Нинкиным ухажером:

– Ну я его и стукнул.

Поплавки покачивались в воде без намёка на поклёвку, завораживая взгляд и органично вплетаясь в картину мироздания.

– Ну правильно, хули – согласился я, не отрывая взгляда от поплавка. – Хули он!

– А Нинка деваха классная – мечтательно сказал Бублик.

– Ага – согласился я.

– И Сиськи у неё, не то, что у Светки.

– Да не, вот посмотришь, у Светки вырастут…

Разговор у Бублика дальше Нинкиных сисек не клеился. Рыба не клевала. «Бабкиного зелья» оставалось чуть меньше полбутылки.

Бублик стянул с крючка истрепанные, побледневшие останки червяка, достал нового, извивающегося, красного из банки. Повертел его в руках.

– А дед, знаешь, чо говорил? Что на самок рыба лучше клюёт. Говорил, надо взять червяка в рот и пальцами наружу потянуть. Если чем-то за зубы зацепится, то значит, яйца. И это самец.

– Да ну, твой дед затейник еще тот. Ему человека подъебать, как утке дристнуть на ходу.

– Мальчишки, – донеслось со стороны поляны, на которой хлопотали девчонки, – идите к столу. Готово!

– Подъебать, – задумчиво разглядывая извивающегося червяка, не то спросил, не то согласился Бублик. В глазах его уже горел нездоровый блеск, который для человека, знавшего Бублика, являлся аналогом произнесенной на одном дыхании фразы «Внимание!-Ворнинг!-Атеншн!»

– Пойдем, девчонки зовут.

– Ага, давай еще по рюмочке и пойдем.

Не выпуская червяка из пальцев, одной рукой Бублик открыл бутылку с «Бабкиным зельем», налил в подставленную мной рюмку. Я выпил. Выдохнул. Вдохнул через нос. Еще раз выдохнул. Перехватил у Бублика бутылку, налил. Бублик опрокинул самогон в себя, несколько раз выдохнул и со словами:

– Только тихо, не заржи. – Ополоснув червяка в воде, положил его на высунутый язык и спрятал язык вместе с червём во рту.

Меня, конечно, немного передернуло. Но, совсем немного. Большая часть меня, даже, в какой-то мере, завидовала Бублику. Я б так не смог.

– Поыдом, – стараясь не шевелить языком, сказал Бублик. – Ои аам гаагдаись уэ.

Когда мы подошли к покрывалам, все уже расселись и разливали алкоголь. Девчонкам вино, нам, естественно, бубликовский самогон из винной бутылки.

– Ну, за вас, симпатичные наши девчата, – галантно толкнул тост Коля-очкарик, протягивая свой стаканчик к центру импровизированного стола.

Кто-то из девчонок сказал «Спасибо», протягивая стакан в ответ, кто-то из парней сказал «Ага-ага, за вас». Все, и мы с Бубликом тоже, сдвинули свою тару в центре, над покрывалом с закусками.

А потом, почти поднеся стакан ко рту, Бублик, сделав такое лицо, будто у него что-то застряло во рту, поднес к губам вторую руку, ухватился за червя и вытащил его через губы с характерным, похожим на «чмок» звуком. И после этого сразу же выпил свою порцию зелья.

И естественно, взгляды всех обратились на звук. И, естественно, все увидели, что достал Бублик изо рта. И естественно, червяк у него в пальцах извивался, всем своим видом говоря, что он в ахуе оттого, что его чуть не съели.

Блевотные подробности я опущу. Скажу только, что бутерброды и прочую нехитрую снедь, как самые небрезгливые, после показанного Бубликом номера, ели только я и он. А Нинка, блеванувшая самой первой, еще несколько месяцев не здоровалась ни со мной, ни с ним. За что, даже не подозревая об этом, регулярно опиздюливался её ухажер.

© VampiRUS