Рассказ "Раскаяние" завершение⁠⁠

Пришел в себя Рома от резкой боли, пронизывающей плечо и правую щеку. Он попытался пошевелится, но руки и ноги были прочно связанны. Осмотревшись по сторонам, он понял, что лежит в каком-то сарае без окон. Свет пробивался через узкую щель под дверью, и он смог рассмотреть еще четверых солдат и троих гражданских. Они были раздеты по пояс со связанными за спиной руками. В сарае стояла ужасная вонь человеческих нечистот от которой выедало глаза. Связанные руки сильно затекли, любое движение отзывалось в них резкой болью. Посмотрев на плечо, он увидел глубокий порез, скорее всего от осколка. Извиваясь словно личинка, он подполз к стене и оперся на нее спиной, кровь в руках начала двигаться, вызывая колющую боль.

- Рома это ты? - Послышался знакомый голос из темноты.

- Валерка?

- Рома! Брат! Ты жив! Я уже думал тебя убили!

- Успокойся, не хнычь. Где мы?

- Не знаю, я пришел в себя около восьми часов назад, когда они двоих забрали.

-Понятно. Давно мы тут?

- Я же говорю не знаю, из офицеров только ты выжил получается. После того как ваш БТР подорвали они нас окружили. У нас не было другого выхода, кроме как сдаться.

За дверью послышались голоса, и она открылась, глаза тут же ослепило ярким дневным светом. В сарай вошли двое высоких боевиков, с густыми черными бородами и АКМами наперевес. Возле двери стояли еще двое, держа пленных под прицелом. Один из вошедших перерезал веревки на ногах Романа и лежащего рядом бойца, и подняв их за руки, вывел из сарая. Пройдя через широкий, залитый солнцем двор, их завели в невысокое здание из шлакоблока с плоской крышей. В комнате, куда их привели, по середине стояло два металлических кресла, прикрученных к полу длинными болтами. Сиденье и ручки кресла были покрыты потеками запекшейся крови. Прямо напротив кресел на штативе стояла старенькая видеокамера с большим квадратным объективом. Их усадили на кресла и привязали руки к подлокотникам. Два боевика возле двери не сводили с них стволы автоматов.

Через несколько минут в комнату вошел невысокий чеченец с ярко-рыжей бородой, пройдясь по комнате, он подошел ближе к Роману и второму солдату.

- Мне нужно, что бы вы рассказали имена своих командиров, все позывные, количество русских солдат в Шали, количество артиллерии и тяжелой техники, короче все что вы знаете. - Говорил он на чистом русском, словно всю жизнь разговаривал только на нем.

Боевик подошел ближе к солдату на соседнем с Романом кресле.

- Ты скажешь мне, то что мне нужно? – Чеченец ткнул пальцем в грудь бойца.

Солдат посмотрел еле открытым от огромного кровоподтека глазом в лицо боевику и смачно харкнул под ноги.

- Джофар, включи камеру.

Один из боевиков подошел к камере и нажал на кнопку, загорелась красная лампочка. Рыжий боевик повернулся в объектив и что-то проговорил по арабский. Затем он достал из ножен на поясе медицинский скальпель и повернулся обратно к солдату, парой легких движений он срезал ухо и бросил его на стоящий рядом медицинский столик, тут же всю комнату заполнил страшный вопль боли, солдат попытался вырваться, но руки и ноги были крепко привязаны к креслу. Боевик принялся за второе ухо и по штанам солдата растеклось большое мокрое пятно, он уже не кричал, а лишь стонал сквозь сжатые зубы. Взяв у одного из боевиков пистолет Стечкина рыжий приставил его ко лбу солдата.

- Аллах Акбар!

Громкий выстрел и содержимое головы бойца с жутким хлюпом выплеснулось на пол.

- Уберите его отсюда, приведите еще одного.

Боевики вытащили неподвижное тело и через несколько минут втолкали в комнату Валеру, он плакал словно ребенок, моля его пощадить, слезы в вперемешку с соплями покрывали все лицо. Его привязали к перепачканному мозгами и кровью креслу. Рыжий боевик, выключив камеру подошел, к Роману.

- Ты будешь говорить?

Рома смотрел сквозь боевика на одну точку на противоположной стене, даже не обращая внимания на вопрос.

- Значит не будешь, что же я помогу тебе.

Боевик взял со стола ножницы для металла с перемотанными синей изолентой ручками. Роман не сводил взгляда с одной точки, стараясь полностью отрешится от происходящего. Рыжий приставил ножницы к мизинцу левой руки и с силой надавил на ручки. Резкая одуряющая боль пронзила все тело, Рома словно провалился в глубокий колодец и видел комнату где-то далеко наверху, звуки доносились словно через толстый слой ваты. Через несколько секунд он словно вынырнул обратно, адская боль обжигала всю руку до локтя, приступы тошноты подкатывали к горлу. Он старался не закричать, но из груди вырывался сдавленный стон, сжатые зубы начинали хрустеть как грецкие орехи в пассатижах.

- Ну так что? Ты будешь говорить?

Превозмогая боль, Рома отрицательно покачал головой.

Хмыкнув, рыжий боевик опять взял пистолет и приставил его к голове Романа.

- Салман, подожди. Один из солдат сказал, что он офицер мы можем за него получить хороший выкуп или обменять на наших.

- Грамотно мыслишь, Джофар. Отнесите его обратно и на сегодня хватит, этого только допросим.

- Я все расскажу! Все что знаю! Только, пожалуйста не трогайте меня! Умоляю! Не делайте мне больно!

- Какой хороший солдат! Мы с тобой хорошо поладим. – Улыбнулся рыжебородый боевик.

Романа отвязали от кресла и, застегнув руки наручниками на спине, бросили обратно в сарай. Руку ему перевязали куском ткани, что бы он не умер от потери крови. Он подполз к двери и сел рядом с щелью возле косяка, откуда тонкой струйкой шел свежий воздух. Спустя полчаса привели Валеру, он свернулся калачиком в одном из углов и тихо стонал.

Через некоторое время во дворе послышалось оживление, Роман постарался прислушаться получше к разговорам, он немного знал Чеченский и мог уловить суть.

- Джофар, возьми двоих пленных, кроме офицера, и отвези их в эту точку, там будут ждать русские с тремя нашими братьями, эту карту можешь взять с собой. Да пусть с тобой поедут Мусса, Ахмед и Зелимхан, я думаю остальные пленные будут сидеть спокойно, им не до сопротивления.

- Хорошо. Во сколько мне там нужно быть?

- К шести часам вечера. Смотри не опоздай, русские нервный народ, могут натворить глупостей.

- Тогда лучше выехать где-то через час.

- Да поможет тебе Аллах.

- Да поможет он нам всем.

Дослушав разговор, Роман провалился в беспамятство, то ли уснув, то ли потеряв сознание. Пришел в себя он от скрипа открытой двери. Боевики забрали двоих солдат. В сарае остался он, Валера и трое гражданских. Выглянув в щель, Рома увидел два джипа по средине двора, в которые загрузили пленных, они завелись и скрылись за уходящим вниз поворотом пыльной дороги. Возле шлакоблочного дома осталось только трое боевиков, когда они разошлись Рома, повернулся к гражданским, которые все это время затравленными глазами наблюдали за ним.

- Мужики вы кто?

- We do not speak Russian.

- Что? Ничего не понял.

- We British reporters, we don't understand russian.

- А понял, иностранцы. - Роман вспомнил английский который когда-то изучал в школе и попытался объяснить им, что он от них хочет. - Вечером, когда нас придут проверять или кормить, я обезврежу одного боевика, вы, если сможете, помогите мне. Их осталось здесь всего трое, остальные уехали на обмен. Вы меня поняли?

- Но как же веревки? Мы же связанны!

- Сейчас, подождите.

Роман осмотрелся по сторонам и увидел лежащий в углу ржавый изогнутый гвоздь. Подобравшись к нему поближе, он подобрал его и засунул в замок наручников. Через несколько секунд раздался еле слышный щелчок и наручники соскользнули на пол. Развязав ноги, он аккуратно подобрался к связанным журналистам и развязал веревки, но полностью их не снял.

- Пусть будет так, когда надо будет вы их даже не почувствуете, а выглядит будто вы еще связанны.

Журналисты закивали головами, в их глазах загорелась надежда. Рома подошел к лежащему брату и потряс его за плечо, тот от прикосновения резко вздрогнул и поднял голову.

- Валера, есть шанс отсюда свалить живыми. Почти все боевики уехали на обмен. Тут их осталось всего трое. Когда они придут вечером нас проверить надо завалить их и дергать отсюда, пока есть возможность.

Валера в ответ часто закивал головой и сел, поджав под себя ноги. Роман оставил веревки на руках журналистов и брата, так что бы казалось, что они связанны, а сам встал возле двери и стал ждать.

Когда на улице почти полностью стемнело из шлакоблочного дома вышли двое боевиков с фонарями и ведром воды. Подойдя к двери, один из них зазвенел связкой ключей, отпирая замок. Рома прижался как мог к стене и затаил дыхание. В сарай ворвался яркий луч фонаря и осветил лежащих журналистов. Первый боевик с ведром подошел к ним вплотную и нагнулся, зачерпывая ковшиком воду. Второй прикрыв дверь, стоял, держа наготове автомат. Как только он начал поворачивается в сторону Ромы, тот резким движением, избегая луча света, бросился к нему. Моментально выхватив из ножен на поясе боевика нож, он нанес три удара в глаз, горло и по связкам на руке, чтобы тот не смог выстрелить. Второй боевик, почувствовав сзади движение, начал приподниматься от ведра, но в этот момент все трое журналистов гурьбой набросились на него. Боевик громко вскрикнул, и один из англичан руками вцепился в его горло, сжимая его изо всех сил. Через минуту чеченец застучал руками по полу, его глаза округлились и, казалось, вот-вот выпадут из орбит. Вскоре он дернулся последний раз и затих. Роман снял с первого боевика разгрузку с рожками патронов, перекинул ремень автомата через плечо и подошел к Валере. Тот за все это время даже не пошевелился, безмолвно наблюдая как мирные репортеры борются за свою жизнь. Брат поднял его и протянул второй автомат, помогая подняться на ноги. Британцы забрали с мертвых тел один пистолет Макарова, один Стечкин и все гранаты которые нашли во множестве карманов боевиков.

Роман вышел из сарая первым, держа автомат перед собой, следом за ним шли репортеры, а Валера замыкал. В окне шлакоблочного дома он увидел, как рыжий боевик встревожено разговаривает с кем-то по спутниковому телефону и постоянно смотрит в сторону дома. Пригнувшись к земле Рома маленькими перебежками добрался до густого подлеска и дождался остальных. Если считать, что боевики выехали за час то до земли, находящейся под контролем федералов около двадцати километров. Сориентировавшись по созвездиям на небе, он понял, что двигаться им надо на северо-запад, чтобы выйти к своим.

Последний раз осмотрев сарай и дом они двинулись через лес, им предстоял очень нелегкий марш-бросок. Километров через десять Валера выдохся, и пришлось его чуть ли не тащить на себе. Время от времени, Роман смотрел на небо, проверяя не сбились ли они с направления. Они продирались через густые заросли ежевики, острые ветки и щипы прокалывали даже плотную ткань камуфляжных штанов. Журналисты тяжело дышали, но продолжали идти вперед, в то время как Валера еле тащил ноги.

Поднявшись на невысокую гору, Роман увидел вдалеке огни блокпоста федеральных войск. До него оставалось всего полтора километра, и они прибавили темп, чувствуя близкое спасение. Уже почти возле самого блокпоста они нарвались на группу боевиков, следящих за федеральными войсками. Они шли по дну небольшой балки, как вдруг из зарослей застрекотало несколько автоматов. Роман пропустил всех вперед и начал отстреливаться, давая своим время уйти. На блокпосте зажглись прожектора и завелся двигатель БТРа.

В этот момент Валера словно пришел в себя, он посмотрел на пригибающегося к земле брата, отстреливающегося от боевиков, на убегающих в сторону спасения журналистов и понял, что это конец. Если в штабе узнают, что он выдал все боевикам на допросе, его по головке не погладят, а Рома будет героем, который не раскололся и вывел пленных. Так не должно быть. Он не может всю жизнь потом прозябать с клеймом труса, завидуя брату герою. Он и так всю жизнь ему завидовал, более умному, более успешному, более сильному. Вон военным стал, как отец. А Валера даже поступить никуда не смог, еле школу закончил, и то с маминой помощью. Он должен что-то с этим сделать. И в голову ему пришло только одно решение. Дрожащей рукой он поднял ствол автомата в сторону собственного брата. Прицелился ему в спину. Роман в последний момент повернулся к Валере.

- Быстрее двигай к нашим! Я при....

Страшной силы удар откинул его на спину, он посмотрел на свою грудь и увидел только кровавое месиво. Впереди в его сторону уже мчался БТР и к нему навстречу удалялась фигура Валеры. Все тело постепенно начало неметь, словно превращалось в пластмассовый манекен. Боль ушла и он чувствовал как пустота наполняет каждую клетку его организма. Ему вспомнились зеленые глаза и каштановые волосы Сусанны, как Ленька, старший брат, говорил ему перед отъездом в Чечню: - "Братишка, ты только береги себя, моим детям дядя здоровый нужен!" Последнее что он увидел были необычайно яркие звезды, рассыпавшиеся мириадами бриллиантов на черном небе.

***

Валера поднялся в свою квартиру на двадцать втором этаже на Пушкинской улице, в самом центре Ростова-на-Дону. Небрежно бросив ключи на кухонный столик, он подошел к холодильнику и достал непочатую бутылку водки. Сорвал акцизную марку, отвернул крышку и налил одну треть прозрачного стакана для сока. Залпом опрокинув его, он уткнулся носом в рукав куртки и громко крякнул. Валера терпеть не мог начало зимы, после юга зима в Ростове казалась ему сродни зиме на северном полюсе. А еще больше он не любил конкретную дату - второе декабря, день рождение Ромы. Он не просто не любил, он ненавидел этот день, ведь именно в эту дату, казалось, несуществующая или давно умершая в нем совесть просыпалась и начинала выедать его изнутри. Приходилось глушить ее литрами водки, что превращалось в затяжные запои, настолько затяжные, что порой он не помнил, как и где встречал новый год, да и что было с ним весь декабрь.

В принципе на свою жизнь он не жаловался, после Чечни он получил звание Героя Российской федерации и эту квартиру в Ростове, в которую он переехал вместе с матерью, ежемесячные выплаты герою РФ были очень приличные, так что хватало на безбедную жизнь. Вот только совесть не давала покоя особенно в этот день.

Валера, не снимая обувь, прошел в зал, прихватив бутылку с собой. В большой просторной комнате было темно, солнце давно село, а включать свет не было никакого желания. Небрежно шлепнувшись на просторный диван стоящий у стены, он поставил бутылку на журнальный столик. Налил еще один стакан и расправился с ним так же легко как и с первым.

- Ну что же ты мне сука, и после смерти покоя не дашь? - Начал разговаривать он сам с собой.

В квартире висела звенящая тишина, лишь тихо гудел на кухне холодильник.

- Сколько же надо выпить, чтобы ты убрался из моей башки!

- Нисколько! Тебе это не поможет! - Раздался очень знакомый мягкий голос, который звучал из неоткуда.

Валера в миг протрезвел, кровь отхлынула от лица, и он стал цветом как свечной парафин.

- Кто здесь?

- А ты что не понял?

- Этого не может быть! Я, я сам же это, того.... ну ....

- Что потерял дар речи?

- Да я же видел, как ты в гробу лежал!

- Да, там кстати было тесно, поскупился на нормальный размер?

- Все допился, чертики мерещатся. Завтра же пойду в клинику кодироваться!

- Тебя это не спасет.

Валера почувствовал, как на диван рядом с ним кто-то присел, но там никого не было. Его руки прикоснулось что-то ледяное и волосы на его голове начали подниматься дыбом.

- Что же ты так побледнел? Не рад меня видеть?

- Это галлюцинации! Такого не бывает!

- Еще как бывает!

Из темноты постепенно вырисовались до боли знакомые черты. Вот только глаза были бесцветными с большими синяками и вместо груди зияла огромная рана.

- Ты ответишь за все что ты сделал! Ты думал это сойдет тебе с рук? Как-то в детстве я поклялся, что когда-нибудь ты за это заплатишь, и кажется это время пришло.

* * *

Юлия Георгиевна вернулась со смены в ночном магазине рано утром. Открыв дверь своими ключами, она прошла на кухню, ожидая увидеть несколько пустых бутылок, но кухня была чиста словно в нее никто ни заходил.

- Валера? Ты дома?

Она прошла в зал и увидела полупустую бутылку на журнальном столике, это ее обеспокоило. Что бы Валера оставил полупустую бутылку, да никогда? Во всех других комнатах сына тоже не было. Она достала мобильник и быстра нашла его номер в списке абонентов. Соединение и набор номера казалось шли вечно, наконец послышались длинные гудки. И тут она услышала мелодию мобильного играющую где-то в квартире. Она вышла в коридор и поняла, что звук идет из ванной. Повернув шарообразную ручку, открыла дверь и громко вскрикнула.

Весь пол был залит водой перемешанной с кровью, в ванной, полной мутной темно-красной водой, лежал Валера с перерезанными венами. Лицо его словно постарело лет на двадцать, щеки ввалились, под глазами повисли огромные мешки. Она безмолвно протянула руку к сыну и упала в обморок.

Леонид стоял рядом с гробом брата на кладбище возле проспекта Нагибина. Моросил мерзкий дождик вперемешку со снегом. Людей было немного, в Ростове у них было мало знакомых, да и Валера растерял связи со всеми близкими и друзьями за последние несколько лет. Он обнимал за плечи тихо плачущую мать, когда гроб опускали в землю, и сам еле давил подступившие слезы. Нельзя было сорваться, кто-то должен быть сильным и утешить мать. Да конечно похоронить обоих младших братьев и отца к тридцати двум годам было очень тяжело, но матери было намного тяжелее, ведь Валера был единственной радостью в ее жизни.

После траурной церемонии они пошли по широкой алее идущей вдоль старых могильных плит держась друг за друга и вспоминая светлые моменты из детства. Возле самого выхода мать повернулась и посмотрела сыну в глаза.

- Лёня, после смерти Валеры я нашла у него письмо, адресованное тебе, я думаю он хотел, чтобы ты это прочел.

- Хорошо, мама. Но только попозже, нам всем надо немного от всего отойти.

После поминок Леонид приехал в квартиру брата и зайдя в спальню сел на его кровать.

Достав из внутреннего кармана чуть помятый конверт с небрежной надписью "Лёне", он распечатал его и достал письмо. Это был форматный лист бумаги для принтера с написанным нервным почерком текстом.

" Лёня, я так больше не могу. Я не могу жить с этой ношей. Да и там мне покоя не будет пока люди не узнают, что я сделал. Ты должен прочитать это письмо и рассказать об этом всем, кого знаешь, и кто знал меня и Рому. В Чечне все было совсем не так как я рассказывал. Это не Рома сдал всех наших боевикам. Я раскололся на допросе, он же молчал даже когда ему начали резать пальцы. Он вытащил меня и журналистов из плена, когда я сидел в углу и наблюдал за всем этим. Он вывел нас почти до блокпоста, и мы наткнулись на группу боевиков. Тогда я испугался. Испугался за себя и за свое будущее. Если бы он рассказал, что я всех сдал то меня ждало бы лишь унижение и позор. И я решил забрать его подвиг себе. Я убил его, выстрелил в него почти в упор. Я просто больше так не могу. Поймите меня если сможете и простите......"