Про Ржев, шизофрению и похороны ведьмы⁠⁠

Хой, господа. Наконец у меня получилось заново (блять!) написать историю про Ржев и похороны, сгоревшую с тем компом. Поэтому радио «русская хтонь» снова тихонько вещает.

осторожно: ОЧЕНЬ МНОГО ТЕКСТА

Несколько лет назад, в пору неожиданно крепких январских морозов, моему парню позвонил его отец и сказал о кончине своей матери - «умерла баба Женя в Ржеве. Я поехал туда, ты подъезжай завтра тоже, помощь нужна». Парень и говорит мне – «Лилит, поехали со мной, ведьма померла, бабка моя. Посмотришь на нее хоть в гробу». Я думаю – «Ну отлично, обожаю кладбища, че б не поехать». Меня привлекло еще и то, что путь лежал через Тверь, а Тверь я люблю нежной любовью. Впервые приехав туда и выйдя с торбочкой из электрички, я уже через 5 минут заключила – «Какие же милые люди вокруг, такие близкие». Так я и влюбилась в Тверь однажды.

Днем мы собрались, нацепили рюкзачки, и пошли на станцию. Ледяной ветер нещадно колол мне лицо и морозил глазные яблоки. В электричку мы сели какую-то неудачную, она шла почти 2 часа. Под конец я уже заснула щекой в стекло, несмотря на то, что обожаю кататься на пригородных и глазеть на русскую смерть, так ласково обливающую мое сердце бальзамом. Тем сложнее было сонной и пригревшейся выходить на тверскую станцию в этот морозище и ежиться от промозглых ветров. В очередной раз убедившись, что мы – долбоебы, и не рассчитали время от приезда электрички в Тверь до автобуса во Ржев, я начала судорожно бегать близ Автовокзала и искать какую-нибудь забегаловку. Задубевшая, я спросила парня – «а до Ржева то сколько ехать еще?». «2,5 часа», - спокойно ответил он. «Сколько?!». «Пошли пока пива выпьем», - он указал рукой на микро-дворик, в котором стояло небольшое зданьице с надписью «Пивные Традиции». Никогда бы не подумала, но это оказался рЭсторАн, по крайней мере, так было подписано. Мы выпили по 2 кружки Шнайдер Вайссе (вроде бы) за какие-то хуевы деньжищи. Точнее, мне это показалось дорого, потому что я человек непривередливый и могу, в сущности, пить всё, что угодно. Я из тех бедных, знаете, которые – «Лаадно, зарплата, гулять так гулять. Две бутылки Стеллы Артуа и баклашками до косаря».

В пивнухе было полно любимого мною тверского народа, я добро смотрела на них, положив голову на руку, пока парень сидел в телефоне. Уходить не хотелось, но время близилось к 19 часам, пора. На улице было уже откровенно темно, у распахнутых дверей синего автобуса стояла женщина с претензией на лице и закидывала людей внутрь, как визгливых свинят в мешок. Сугробы переливались бриллиантами, снег хрустел, громко плакал младенец. Тут и выяснилось, что у нас куплены места не вместе. Я огорчилась, сказала – «Ну и хуле ты купил? 2,5 часа неизвестно с кем теперь ехать?». Он ответил – «Да я даже не знал, что здесь место выбирать надо. Ладно, сейчас разрулю как-нибудь». И действительно, минут через 10 дамочка средних лет, что сидела рядом с моим парнем, подошла ко мне и сказала – «Пересаживайтесь к вашему молодому человеку, если хотите». Я удивилась, но пересела к нему. Выяснилось, что он предлагал ей обменять места, но она резко ему отказала, мотивировав это тем, что будет сидеть там, где уплочено. «Как же ты уговорил ее?», - удивилась я. «Не уговаривал. Просто зевал пивным духманом, вот она и сдалась», - простодушно ответил он. «Ясно», - подытожила я и отвернулась к окну. Свет в автобусе не горел, стояла полная тьма, равно как и на улице. Младенец орал навзрыд и никак не хотел угомониться. Через полчаса я думала, что уже сойду с ума от этих ультразвуковых воплей, поэтому пришлось откопать в рюкзаке уши и включить такой сатанинский Mayhem с катанием на гробах, чтобы уж если умирать, то с музычкой. Как ни удивительно, но ближе к ржевскому автовокзалу в автобусе уже почти никого не осталось. Это странно, но видимо только мы, долбоебы, катаемся так поздно, последним рейсом. Я даже уточнила у парня – «Почему тут никого нет, мы может уже всё проехали?». «Не знаю, я тут не был. Но думаю конечную сложно пропустить, хотяяя…» «Не пугай меня так», - подпискнула я, пихнув его локтем в ребро. Он заржал.

Выйдя на автовокзал, я обомлела. Ни души. Ни одного человека. Небольшая площадка под крышей и здание без света. Всё. Только снежный ветрище и тишина. Я говорю – «Каков Сайлент Хилл. И куда нам идти?». «Понятия не имею». И мы пошли сквозь снежные заносы на свет какой-то далекой лучины. Всё было во льду, припорошенном снегом, я постоянно поскальзывалась, не видно ни зги, снежище херачит в лицо, сзади откуда ни возьмись привязались две крупные дворняги. Огоньком оказался маленький магазинчик в торце жилого дома. Ну как магазинчик…заходишь в дверь и ступаешь на 2-метровую площадку, а вокруг высокие стекла, в которых пестрит всякая всячина типа сигарет, жвачек, леденцов, сухарей, хлеба, алко-коктейлей и прочей  мелочи. Короче, закуток. В закутке стойко несло мочевиной, СТОЙКО. Я автоматически закрыла ладонью нос и рот, парень купил несколько банок пива, сигарет и в конце спросил у развеселой и пьяненькой не накрашенной продавщицы – «Не подскажите, а где тут такси или автобус?». На что она ответила с улыбкой – «Там, на вокзале, обратно идите. Там бомбилы стоят». «Но там никого нет». «Ну значит ждите! Кто-нибудь да приедет», - раздражилась она, уходя.

Мы, два дурака, снова пошли обратно. Озираемся – никого. Вдруг вижу - стоит машина, но правда темная, без каких-либо опознавательных знаков и признаков жизни. «Смотри-смотри, там внутри вроде кто-то сидит!», - обрадовалась я. Мы постучали в стекло.

- Что? - равнодушно спросил мужчина лет 50

- Такси?

- Ну могу и такси, смотря куда.

- Отвезете, пожалуйста, **адрес**?

- Ооооо…не знаааю. Ладно, можно попробовать, - расстроенно протянул он.

- Попробовать :))) – шутливо повторила я его фразу, усаживаясь назад. А он вдруг повернулся и говорит – «А чего вы смеетесь, девушка? Там если не чищено, то я не проеду, пешком пойдете". И он как в воду глядел. Несчастная машина пыталась ехать по заваленным снегом дорогам с бесконечными заносами, виляниями и пробуксовками. Мужик лихо выруливал в разные стороны. Мы въехали в какой-то пролесок. Вокруг мелькали черные деревья, по пояс стоящие в снегу. Вдруг он притормозил, вышел из машины, и я увидела в свете фар, как он со скрипом открывает две гигантские витые воротины, давно заржавевшие и сохранившие немногочисленные хлопья голубой краски. Спросить я постеснялась, боялась спугнуть, чтобы он не выбросил нас в лесу, но было похоже на заброшенную лечебницу, пансионат или типа того. Проехав еще какое-то время, он остановился и сказал – «Ну все. Дальше уже не поеду, идите, тут метров 500, даже меньше. Вооон там, на краю, два дома, один из них ваш». Так мы и побрели по заснеженной дороге во тьме.

Я как-то порядком устала от всего этого и уже шагала молча, а парень вдруг заявил – «Это бабки покойной квартира. Там отец сейчас и брат его, Валера. Валера ее и нашел мертвую. Он шизофреник, если что». «Какой именно шизофреник?», - удивилась я. «Безопасный. Он вообще в дурке по полгода сидит, но в последний раз вот сбежал, паспорт свой сжевал, его теперь не забирают». «Прекрасно», - грустно ответила я.

Два дома, до которых мы добрались, были совершенно старыми,  без лифтов, рядом гаражи и пустырь – местечко довольно жуткое, по крайней мере во тьме, хотя для внезапной смерти подходит. Но главное – это домофон на подъезде, я никогда в жизни таких не видела. Всякие встречала цифралы, визиты да метакомы, старые кодовые железки, где 3 цифры одновременно надо зажать. Но тут на панельке было овер дохуища стомиллионов кнопок. Пока мы, как два барана, с удивлением подсвечивали зажигалкой эту гигантскую клавиатуру, из темноты раздался задорный блядский смех. И действительно, под тусклый фонарь явилась парочка – мужик лет 40 и блядь лет 35 в черной юбке-поджопнике, почти как моя, но без эластана. Мне известно, как выглядят бляди разных сортов, и это была блядь барная, условно бесплатная. Мужик был очень весел, пребывал в предвкушении, обнимал ее за талию, она извивалась и хохотала под его рукой, а в другой он держал пакетик с бухлом и возможно даже закуской. Я посмотрела на него мечтательно. Вообще, они очень подходили под окружающий антураж, этого не отнять. Мужик с радостью помог нам открыть дверь, временно прислонив хмельную бабочку к стене. Она заваливалась, и этот факт смешил ее еще больше. Подъезд пах кислой старостью. Выяснилось, что нам на пятый этаж, а счастливым голубкам всего-то на первый. Я шла медленно, потому что курильщица, да и покрыта заметной жировой оболочкой. Мой стройный парень скакал по ступеням как горный козел, раздраженно поторапливая меня, а я злилась в ответ. Наконец мы добрались до квартиры, простая дверь из доски была открыта.

Тут и начался сюр, карусель безумия длиной в 2 дня.

Квартира – трешка, все комнаты очень маленькие метров по 9 наверное, но зато и кухня такая же (мне она показалась большой, у меня всего 6). Во всех помещениях, кроме кухни, на потолке болтались одинокие лампы Ильича и светили туууусклым-тусклым желтым светом. Мне, слепошарой, приходилось постоянно присматриваться, куда я иду. На кухне потолок украшала белая тарелка СССР в красный горох с кладбищем из мертвых насекомых. Навстречу нам вышел отец парня, дядя Саша, – чрезмерно активный коротышка в годах, но в данном случае замедленный печалью от смерти своей матери. «Здравствуй, Лилит. ВАЛЕРААААА!!!», - вдруг заорал он. Из комнаты вышел его брат, шизофреник Валера. Лицо настолько серое и испещренное морщинами, что дашь лет 70, и я не шучу. Страшно худой, со впалыми щеками, ручками-веточками, кареглазый, с гнилыми зубами и странной походкой – его ляшки всегда были плотно сжаты, двигались только ноги ниже колена, походка получалась очень нездоровой и иксообразной. Валерины глаза блестели радостью как два факела, казалось, ему абсолютно похую смерть матери – он был искренне счастлив. Кинулся обнимать сперва моего парня, а потом и меня, крепко ухватив за жопу, прямо за обе ее половинки. Дядя Саша дал ему по рукам и упрекнул, что, мол, веди себя прилично, братец. Валера с восторгом сказал – «Хорошая девушка, и имя то какое!». Тут следует кратко рассказать историю Валеры.

Саша и Валера родились в Абхазии. Валера младше Саши на 7 лет (а передо мной стоял, будто старше на 20). С детства был хилым, мать его чрезмерно опекала, колготочки натягивала, провожала повсюду за ручку, в общем гипер опека. Его быстро стали чморить за это местные пацаны и одноклассники. Кроме того, он им казался «каким-то не таким и каким-то странным». В итоге друзей у него не было, во дворе его часто избивали и подкарауливали, чтобы поиздеваться. Когда об этом рассказывали отцу, он орал, что ему стыдно, что у него такой женственный сын и не может дать сдачи, что Саша нормальный пацан растет, а этот хилый урод, и добавлял ему еще пиздюлей сверху. Пытался научить его «мужественности» и смелости, но добился только того, что Валера стал врать и говорить отцу, что всё у него хорошо, а синяки – так он «упал» или еще что-то. Но мать знала правду, и, не вынеся этого, перевела его в средней школе на домашнее обучение, и из дома Валера почти перестал выходить. Отец умер, Саша уехал покорять Москву. У Валеры поперли подростковые гормоны, он мечтал, чтобы у него была девушка, однажды попытался позвать в гости девочку-соседку, но мать ее выставила, обозвав шлюхой, а Валере сказала «только через мой труп, о бабах и думать забудь». Очень скоро Валера стал вести себя еще более скрытно и странно, пока в 16-17 лет его не обнаружили танцующим с табуреткой в темноте без музыки. Он тогда заявил, что табуретка – его невеста. А тут и в армию пора идти. Мать быстро сказала обо всем врачам, дала все нужные взятки, чтобы Валеру как можно скорее закрыли в психушку, откуда он вернулся со справочкой и прежним больше не стал никогда. Саша успешно обустроился в Москве, купил Валере с матерью квартирку во Ржеве, чтобы они были поближе. Перевез их и навещал раз в 10 лет. Так они и прожили в этой квартире всю жизнь вдвоем, даже в магазин выходили вдвоем и в поликлинику. Валера плотно сидел последние годы на Галоперидоле, причем в каких-то лошадиных дозировках, но часто бунтовал и отказывался его пить, впадал в психозы, его забирали в дурку и всё это шло по бесконечному кругу. И вот, мать померла, никто больше не заставляет таблетки пить. И тут мы еще - брат, которого он не видел 10 лет, племянник, которого не видел лет 20 и я, живая девушка, прямо в его квартире. Его психике такое волнение оказалось не по силам.

Саша печально отвернулся и пошел в комнату, за ним истерической лягушачьей походкой поскакал Валера, что-то постоянно бормоча и вскрикивая.  Я переодела чьи-то ужасающие тапочки, стоптанные до состояния новёхоньких топоров, и мы пошли следом за ними. Войдя в комнату, я обомлела. У стены справа стояла кровать, застеленная белым бельем, и при этом вся залитая кровью, само собой, уже засохшей, видимо давно. Посередине комнаты стоял маленький столик, весь заставленный закрытыми и открытыми баклашками с пивом. Рядом с ним на маленьком древнем диванчике сидел дядя Саша и смотрел в никуда. А в конце комнаты была открытая балконная дверь, куда мгновенно шмыгнул Валера, зовя меня с собой курить так громко, что я боялась, как бы не проснулся весь двор. Парень подсел к своему отцу и начал расспрашивать его о том, как старушка померла, на меня он забил тут же. Мне, чужой в этом доме, ничего не оставалось, кроме как пойти к Валере на балкон покурить. Валера елозил как змея, то свешиваясь вниз с 5-го этажа, то выкрикивая хаотичные фразы типа «Они сами виноваты! Ублюдок! Хотел забрать, а она говорила! Я им тогда сказал – никогда вашим не буду!». Он дергал себя за волосы и курил сигареты «Тамбовский вожак» одну за другой, не прекращая. Он говорил не сам с собой – половину себе, а половину мне, ожидая моей реакции с горящими глазами. Я соглашалась со всем, на всё отвечала «да», хотя его речь была абсолютно разорванной и лишенной даже самого нелепого смысла.

Наконец, мне все это надоело, да и я очень устала, но поняла, что спать тут никто не собирается, все трут свои разговоры и бухают (бухал и Валера тоже, что еще больше усугубляло). Я вошла в комнату, взяла себе полтораху пива и вернулась на балкон, села на стульчик и принялась лакать, глядя на Валеру. Минут через 30-40 я начала потихоньку понимать, что за хуйню он несет. Еще позже стала поддерживать диалог. Смешно конечно, но нет, я не была в говно, для меня это слишком малая доза, просто наконец успокоилась и, попривыкнув к его бреду, стала улавливать связи в его отрывочных фразах и ассоциациях. Так, «Миллион алых роз, Пугачева говорила мне по телефону, что он позвонит, его сын. Ха! Волосы – не ложь, ее художник любил, у нее есть мой номер» - значило, что «дядя Саша говорил по телефону, что его сын (мой парень) приедет с девушкой и волосы у нее (у меня) рыжие, и не соврал». Ну и так далее. Так прошло часа полтора, я захмелела и пьяненько глазела с балкона во тьму двора под взвизги и нескончаемый Валерин базар. И вдруг всё стихло. Я даже не сразу это осознала, но, поняв, повернулась и увидела совсем другого человека. Валера смотрел на меня лицом здорового человека с умудренными жизнью и дичайше печальными глазами. Он сказал спокойным мужским голосом – «Да что тут говорить, на Сашу вся надежда была. Я так ждал его всю жизнь, а он меня тут бросил с матерью больной. Она последние годы вообще не в себе была, а за колдовство и пакости ее соседи били даже несколько раз. Дураки суеверные. А когда она колдовала то? Уж лет 20 прошло. Жаль ее, как я теперь один буду. Этот мудак щас схоронит ее и уедет, а там и я помру. Брат называется». И отвернулся в окно. Я знатно прихуела, аж дар речи пропал.

В этот момент из комнаты раздался голос дяди Саши «Все, давайте спать ложиться, а то уже скоро вставать, в 5». А время, на секундочку, было уже час или два. Одна комната была заперта на ключ и запрещена к открытию, во вторую ушел дядя Саша и заперся изнутри на щеколду, сказав «убьет меня еще ночью, ну его нахуй». Остались мы втроем и одна комната, та самая, с кровавой кроватью и балконом. Я ОЧЕНЬ хотела спать, говорю Валере – «Чья кровь? Есть белье другое?». «Матери кровь, нет, другого нет», - ответил он и быстренько улегся на маленький диванчик напротив, зажмурив глаза. Мы с парнем белье сняли, но подушки внутри тоже были в пятнах крови. Я пошла искать хотя бы одно одеяло и подушку, но не нашла ничего. В итоге мы легки в одежде на кровавые подушки, набросив на них сверху газет и салфеток, погасили лампочку. Было ужасно неудобно и холодно, все шуршало, мысли не давали спать, а уже скоро вставать. И вдруг в темноте пробили старинные настенные часы «Бам! Бам!», и Валера как завооооет «мммммммммммммм!!!!». Я думаю – «бляять, ну опять начинается, боже!». Пытаюсь делать вид, что сплю. Валера вскочил, стал сидеть качаться и скулить, потом выскочил на балкон курить, вернулся и убежал в туалет, снова прибежал на балкон, беспорядочно что-то выкрикивая. Я смотрю – а парень мой храпит себе и в ус не дует. Время идет, спать нереально, я в полном раздражении сажусь на край кровати и ежусь от холода и нарастающей головной боли – вообще то я тоже сумасшедшая, поэтому начала ощущать, как подкатывает агрессия и пытаться ее сдержать. «Надо попить воды», - думаю. И только я собралась встать на ноги, как вижу, что в мою сторону с балкона по темноте несется Валерина фигура, подозрительно шатаясь, а так как почти ничего не видно, я просто ощущаю на своем лице головку хуя и мокрое тепло. Успела только пискнуть «ой», как он уже прыгнул на свой диванчик и отвернулся. В полном шоке я приложила ладошку к щеке – «Ну да…точно. Просто превосходно нахуй». Пошла на кухню, утерлась, ищу воду – нет воды. Чайник пустой, в кране течет такая вонь, что пить страшно даже зажав нос. Повсюду крошки, мышиное говно, штор нету. Поспала я 1 час или меньше.

В 5 часов я встала с адской мигренью. Кофе и чая нет. Дядя Саша почему-то веселый и бодрый, как и Валера. Парень мой тоже весьма вынослив, только я одна, как разбитое чмо, еле двигаюсь, стерпливая головную боль, захлестывающую половину лица и глаз. С 5 этажа мы спустились на улицу, там была зимняя ночь. Оказалось, что дом стоит на берегу реки, которая внизу, метрах в 50-100 замерзшая. И мои убогие, прости господи, спутнички, один за одним стали спускаться с отвесного берега в реку. «Что я тут делаю, что вообще происходит..», - думаю. «Вы куда все?!», - ору. «Ща через реку перейдем, там автобус и в морг!»,  - бодро кричит дядя Саша. Я побежала за ними, скольжу, неловко перебираюсь вниз с горы – там покатишься, блять, ноги переломаешь. Ладно, спустились, реку перешли, а там такой же берег, но уже вверх. Вверх я уже откровенно забраться не могу, ору им – «Мне может уже поможет хоть кто-нибудь, я не скалолаз нихуя?!». Парень тащит меня за руку, дядя Саша орет «Да давайте уже быстрее, мы опоздаем!», Валера бесновато хохочет тонким голосом.

У морга мы оказались за 40 минут до нужного времени. Куда так неслись – непонятно. Стоим в полной темноте на снегу, ждем, мерзнем. Счастливый Валера на икс-образных ножках вдруг говорит – «А когда похороны закончатся?». «Еще не началось, Валер, погоди!», - отвечаю. В морге открывается дверь и какой-то лохматый мужик орет «Вещи давайте, во что ее одевать?!». «Ой, я вещи забыл», - тихо говорит дядя Саша и, не объяснив ничего, прыгает в сугроб и несется вдаль. Когда его силуэт стал размером с точку, Валера разыгрался «Вот он долбоеб! Вещи забыл, а он и не знает какие вещи! Надеюсь, он хоть еды купит на поминки, так есть хочется. И коньяка!». Спустя еще минут 40 дядя Саша несется обратно с рюкзаком. В рюкзаке косынка и…ночнушка. Обычная старая замызганная ночнушка, которые по 200р на рынке, квелое такое х/б никудышней плотности, белое в русский цветок. Долбится в морг и отдает все это лохматому. Тот смерил дядю Сашу недоуменным взглядом, разве что у виска пальцем не покрутил.

Потом был похоронный автобус, где кроме нас сидело 2 печальных и 1 злая женщина, по радио тихонько пел Лоза. В церковь я зашла буквально на 2 минуты, посмотреть на покойницу и убедиться, что Валера не подпалит мертвую мать, потому что он прыгал со свечкой  на картонке у открытого гроба. Остальное время я прождала на улице. На кладбище прямо в момент опускания гроба в могилу к дяде Саше подбежала та злая женщина из автобуса и стала на него орать, чуть ли не в драку лезла. «Скотина, сука, это ты во всем виноват, бросил их тут одних. Ее избили опять, живого места не было, вот она и умерла. Ее постоянно били, я твоего брата кормила бесплатно сама!». Он слегка пооправдывался, да и послал ее нахуй. Она сказала, что ему этого бог не простит. В целом, похороны были дюже бедными. Ночнушка, гроб, словно наспех сколоченный из необработанных досок, ноль гостей, ни одного цветка. Уходя, всё, что я запомнила, - это одинокая воткнутая веточка из пластика, на которой болтались такие же пластиковые оранжевые цветы. Ее принесла та злая женщина. Насчет таблички копатели сказали – «потом поставим, идите». На этом и всё.

Я вздохнула с облегчением было, но дядя Саша озвучил свой новенький план «Так, сейчас в алкомаркет, потом за едой и через реку домой!». «Эээ неее, это вы без меня уже, я по ледяным улицам и по горам больше скакать не могу километрами», - говорю. На меня устремились 4 недоуменных глаза, и только парень, на удивление, сжалившись надо мной, сказал, что тогда такси мне вызовет щас. Дядя Саша попытался устроить бунт, мол, какого хуя ко мне должно быть особенное отношение, но быстро притих и велел мне тогда дома кухню вычистить и пожарить картошку, чтобы к поминкам все было готово.

В пустой квартире одной мне было жутко. На кухне было дико грязно, такое ощущение, что на все поверхности, столы и на плиту налили мед, и он присох. Ничего не отмывалось, средств никаких не было, следы мышей просто повсюду, тряпки все вонючие и сальные, холодильник вонял гнилью и был отключен, видимо, уже давно. Я как распахнула его так и сразу захлопнула. Оттерла кое-как что смогла, пыталась найти то, что сказано – масло, картошку, соль. Картошка оказалась вся пророщенная под столом в коробке, соль прикипела к какой-то кружечке в глубине верхнего шкафчика, из масла – кусок прогорклого маргарина. Я машинально его понюхала и чуть не проблевалась. Пошла искать по комнатам, и знаете что? То помещение, запертое на ключ, было не закрыто, и там лежали мешки с сахаром и макаронами от пола до потолка, а так же несколько десятков бутылей с маслом и мешки с сухарями. Покойница видимо копила всё это не один год на черный день. В связи с этим, картошку мне удалось пожарить, правда, с большими сложностями.

Когда они наконец вернулись, все было готово, но я виновато сказала, что оттереть все поверхности не получилось, нет ни тряпок, ни соды, ни порошка. Они купили 4 или 5 бутылок коньяка, лимон и 2 курицы гриль, засыпанной красной паприкой плотным слоем. Я хотела есть, да, но увидев, как Валера взял грязными руками целую курицу и стал просто откусывать от туши, перемазывая все щеки оранжево-красной жижей, я не смогла. Он чавкал, по нему все текло, он хохотал, обнажая содержимое рта. Это было невозможно. А в довершении пьяный дядя Саша сделал мне охуенный комплимент на тему «как же ты так отожралась то, дорогуша, а теперь делаешь вид, что кушаешь мало?». Я тупо встала и ушла с пузырем на балкон, не желая разводить склоки на поминках их матери, хотя мне захотелось, и сильно, прямо вспышкой. Слышала как они что-то там рамсят. Ко мне пришел мой парень и Валера. Валера так и не вытер лицо, но был наконец сыт и поэтому относительно спокоен. «Зря курицу брали, могли бы сами приготовить», - сказал он. «Там пустой холодильник, Валер. Он даже отключен», - равнодушно сказала я. «Конечно отключен, мы с матерью его и не включали, он сколько электричества жрет! У нас вон, в шкафчике курица». Он подошел к шкафу, достал огромный таз, закрытый пластиковой и алюминиевой крышками, оторвал их и явил нам 10 кг(!) зеленых перегнивших куриных окорочков. Запах ударил в нос как нашатырь, меня аж назад дернуло. Не стоило и спрашивать, откуда все это, с учетом тех запасов, что я видела в комнате. Мы все напились и я даже немножко поныла, когда никого не было рядом, от переизбытка чувств.

Ночью кто-то стал дергать меня за волосы, я тут же проснулась, испугавшись, что это опять Валера размахивает своим членом. Но это оказался дядя Саша, который подозвал меня и зашептал быстро и строго «Валера думает, что завтра мы вас проводим до вокзала, а я тут с ним жить останусь на неделю, а потом его заберу в Москву к себе домой. Но ты понимаешь, что забирать я его не буду и оставаться с ним тоже. Поэтому завтра заедем на такси, я его в психушку сдам, я уже договорился с врачами. Не вздумай ему проболтаться, ты только хуже сделаешь. Тогда придется еще на психиатричку тратится, чтобы его отсюда увезли силой». Я пришла в негодование, которое он быстро заткнул, сказав, что это не мое дело.

На следующий день в машине Валера был просто счастлив. Он думал, что сейчас мы с парнем уедем и он с братом заживет. Приберет квартиру, переедет в Москву и мы будем к ним в гости приходить. Только и болтал об этом восторженно. Я сидела мрачнее тучи. Мы подъехали к психушке, дядя Саша сказал ему, что мы заехали якобы забрать какие-то документы, которые Валера там оставил в прошлый раз и ему необходимо их подписать. Наивный Валера побежал к входу в больницу, где его и заломали и увели. Как он кричал…как же он кричал. А мы втроем уехали домой в Москву.

Спасибо всем, кто осилил :)

- Я не стала никому говорить про дрочку, потому что это бессмысленно и зла я не держала.

- Дядя Саша своровал из-под матраса матери около 300 тысяч. Отдал моему парню 40, остальное забрал себе и отдал рабочим (строил дом на даче). Эти деньги рабочие у него спиздили и уехали, ничего не построив. А мой парень купил на свои 40 ноутбук, который я случайно залила без возможности восстановления ровно через 2 недели. Так что эти деньги не принесли радости  никому из нас.

- Валеру выпустили из психушки через полгода, потому никто за него не платил. Он прожил один еще какое-то время. Без света, без паспорта и денег, его подкармливала соседка – та «злая» женщина. Потом его увезли в дурку с острым приступом, где он вскоре умер от диагноза «инсульт». Дядя Саша приехал только его похоронить.

- Квартира осталась пустая, с тем же сахаром и маслом, коммунальщики поснимали все счетчики. Ее никто не купил даже за 250 тысяч.