Одуванчик или правило трёх Д [5/5]⁠⁠

Предыдущая часть

Обратная дорога показалась лёгкой прогулкой, ведь Диану тащить на себе не пришлось. Даниил старался не отставать от неё, та бежала по лесу очень быстро и легко будто лиса, маленькая и юркая.

Заправив УАЗик, парочка выехала на трассу. Управлять буханкой – то ещё удовольствие, но не так уж и сложно. Как говорил Димка: «Не знаешь, для чего рычаг – не трогай, и всё будет хорошо!»

И всё было действительно неплохо. Диана с закрытыми глазами массировала виски и тихо бубнила под нос названия улиц и шоссе: «Туполева, Гастелло, Северное, Донинское». Изредка она показывала, в какую сторону сворачивать, и Даня, почти не сбавляя хода, выкручивал руль. Шутка ли – тридцать километров в час, быстрее разогнаться не выходило, пусть и очень хотелось. Перешедшие уже выползли на прогулку и слонялись между оставленных автомобилей. На железнодорожном переезде Даня втопил гашетку в пол и под визг Дианы сбил парочку тварей и деревянный шлагбаум.

– Когда раскроется ОДУВАН? – сказал Даниил, пуская под колёсами очередного ходячего мертвеца.

– В полдень, – раздражённо ответила девушка, не открывая глаз.

– Должны успеть, – внутри растеклось тёплое приятное чувство. Наконец, хоть что-то зависит от него. На этот раз он не облажается. Даже ружьё не стал снимать с плеча.

– Угум… – безучастно промычала Диана.

Даня выехал на длинный и относительно свободный отрезок шоссе и принялся рассуждать:

– А вот интересно, почему правительство…

– Заткнись, ослик, – грубо прервала вопрос Диана, открыла глаза и с силой ударила себя по бедру. – Чёрт. Чёрт! Он жив. Твою мать!

– Кто?

– Он, – девушка вытянула руку прямо в направлении движения УАЗика.

Мерный гул движка нарушил сводящий зубы скрежет. Впереди, в темноте, которую ещё не успели развеять замутнённые фары, вспыхнули два жёлтых огонька.

– Д-дави… – испуганно прошептала Диана.

Давить – так давить. Даня молча нажал на газ и покрепче вцепился в руль. Ремни безопасности Димка давно пустил на жгуты Хирургу, нужно держаться. Через пару секунд он смог различить перед собой силуэт человека в капюшоне с массивной металлической рукой. Она тянулась вслед за туловищем, волочась по дорожному покрытию и высекая искры. За мгновение до столкновения Даниил напрягся и зажмурился. В глазах застыл звериный оскал на искажённом злобой лице мужчины, а в ушах – свинячий визг Дианы.

Удара не произошло, и на мгновение Дане показалось, что силуэт на дороге – лишь наваждение. Но тут же что-то очень тяжёлое приземлилось на крышу буханки, промяв её чуть ли не до середины салона. Стёкла, не выдержав искривления стенок, брызнули градом мелких осколков. В зеркало заднего вида Даниил увидел, как острый металлический нож, больше похожий на меч-катану, вонзился в крышу. Вибрируя с огромной скоростью, меч вскрывал УАЗик как консервную банку.

– Диа! – ревел мужчина на крыше.

– Давид, – сквозь зубы процедила Диана.

Она вынула из-за пазухи шприц, бросила его в бардачок и, перелезая в салон, коснулась виска Даниила. От прикосновения у него по всему телу пробежал холодок. За мгновение он будто бы прослушал длинное сообщение, записанное голосом девушки: «Ослик, я постараюсь задержать его. Гони по координатам, которые я оставила в твоём мозгу. Препарат нужно ввести в чёрное сердце одуванчика. Код – постоянная Планка. Ты всё поймёшь. Ты достоин».

– Кха-а-а! – на выдохе закричал Даниил, почувствовав, как его мозг нагрелся, а голова, кажется, чуть не взорвалась от обилия информации. Согнувшись от боли, выглянул из-за руля и сквозь слёзы увидел, как дорога подсвечивается еле заметным золотистым свечением. Сзади послышалось жужжание вибрирующих лезвий и череда звонких ударов металла об металл.

– За что ты так с нами?! – раз за разом повторял мужчина, хрипя от натуги. – За что ты так с ними?!

После режущего слух перезвона раздался оглушительный взрыв, обдавший жаром затылок Дани и выбивший задние дверцы буханки. Теперь она точно выглядела как вскрытая консервная банка.

В зеркале бокового вида Даня разглядел, как мужчина с полуторным мечом вместо руки осыпает Диану градом ударов, но та лишь уворачивается и отражает удары предплечьями. Выпад, разворот, удар наискосок, выпад. И всё это так быстро, что свист заглушает рёв мотора. Удар сбоку, разворот, выпад в ноги, обманный замах, подсечка, удар. Вот Диана уже с пробитой грудью висит на мече в метре от земли. Парень замешкался, сбросил её на асфальт и пустился вслед за обгоревшим УАЗиком.

Монстр, – Даня не знал, как иначе назвать это существо, – упал в салон и на полном ходу пригвоздил буханку к дороге, пробив днище рукой-мечом, покорёжив заднюю ось и пропахав полотно асфальта. Машину резко дёрнуло назад, припечатав Даню к рулю. Послышался характе́рный хруст костей. Всё тело, каждую его клетку, пронзила невыносимая боль.

Парень в капюшоне вырвал дверь буханки и, вытащив Даниила, бросил того спиной на асфальт. Тяжело дыша, он лезвием снял капюшон, обнажая обугленную кожу. Чёрный гной выливался изо рта через прогалину в щеке. Окровавленные дёсны и зубы подчёркивали дикий оскал монстра, вызывая ужас и отвращение. Даня зашаркал ногами, пытаясь столкнуть своё непослушное тельце в кювет, но Давид схватил его за горло и прохрипел:

– Где шприц?!

«В бардачке!» – думал Сергеич, но после удара спиной сказать вышло лишь: «Кхе-э-хе».

– Не доверяй Магде – она безумна и неуправляема!

– Кхе-е-е! – просочилось сквозь зажатое горло Дани. Давид разжал руку:

– Скажи, где шприц, быстрее! Десять кубиков препарата не изменит ничего, но будущее поколение людей смогут использовать формулу для вывода антидота! Ну же, не будь идиотом!

Даниил заметил, как за спиной монстра мелькнуло светлое пятно и, откашлявшись, выдохнул:

– В бардачке…

Парень резко обернулся, вгляделся в плотную череду хвойных деревьев, стоя́щих вдоль дороги и беззвучно переместился к пассажирскому сидению буханки. Едва он открыл бардачок, бледная кисть Дианы показалась из-за спинки кресла и дотронулась до виска Давида. Тот обмяк и выронил светящуюся салатовую колбочку.

Будничным голосом Диана заявила:

– Если бы не знала, что ты меня видел, то подумала бы, что ослик хотел меня предать…

Она оттащила тело Давида к краю дороги за ногу и сбросила того в канаву как груду металлолома, с соответствующим звуком. Затем подошла к Дане, влепила ему пощёчину и, посмотрев в глаза, выпалила:

– Вставай, разлёгся он! Некогда мне титановую шею Дави пилить, а ведь он скоро очнётся и нашинкует нас! – она расстегнула куртку покорёженными металлическими руками и показала кровоточащую колотую рану, в районе солнечного сплетения. – Вот на что я готова, чтобы защитить тебя, ослик.

Даня попробовал аккуратно подняться, но тут же упал на колени:

– Ай-й, с-сука…

Он почувствовал в груди солёный привкус крови и выхаркнул алый сгусток на асфальт перед собой. Мысли путались, а в туловище будто насыпали битого стекла. Каждое движение отдавало в груди колющей болью.

Диана помогла стонущему Даниилу забраться в салон, – или то, что от него осталось, – уложила на прогоревший практически дотла Димкин матрац и уселась за руль. Буханка ещё тарахтела, но при нажатии на газ ехать отказалась. Выверенным движением девушка дёрнула рычажок с круглым чёрным набалдашником, отключив задний привод, и только тогда бедный УАЗик смог сдвинуться с места.

***

Когда адреналин отступил, Даня ненадолго провалился в лихорадочный сон, но Диана поспать не дала. Она крыла буханку отборными ругательствами и с энтузиазмом раз за разом давила на газ, но это не помогало разогнаться. Димкина ласточка доживала последние часы. Через дыру в кабине Сергеич стал всматриваться в проплывающий мимо хвойный лес. Помимо верхушек высоких сосен, на фоне звёздного неба отчётливо вырисовывался силуэт чёрных щупалец ОДУВАНа.

Диана резко свернула с шоссе на грунтовку, но буханка, скатившись с дорожной насыпи, приказала долго жить и просто покатилась вперёд. Через десяток метров машина с чавканьем влипла фарами в толстенный чёрный отросток, лежащий как хвост уробороса. Ни начала, ни конца его видно не было. Он выходи́л из леса и уходил туда же. Диана не теряла ни секунды. Выбравшись из кабины, она проверила – цел ли шприц, перекинула через шею руку Даниила и повела того вглубь лесной чащи, вдоль пульсирующей трубы с чёрным гноем.

– Видишь, ты меня не бросил, так и я в долгу не осталась! Сказала, что пойду за тобой – значит, до конца!

– Чёрт, можно, я в буханке подожду? – процедил Сергеич, скорчив страдальческую гримасу. Каждый шаг отдавал в брюхо колющей болью. – Полежу, пока ты это, мир спасёшь?

– М-м-м… Не выйдет, – протянула Диана. – Есть одна маленькая загвоздка.

Даня закатил глаза:

– Что ещё?

– Видишь эти чёрненькие артерии? – девушка кивнула в сторону гигантского шланга. – Как ты уже понял, они любят излучение, а так уж вышло, что его там предостаточно.

– Ты куда меня тащишь, ведьма?! – воскликнул Даниил и скорчил гримасу от боли.

– Тише-тише, Давид услышит, и нам конец. Он давно уже пришёл в себя и ищет следы. Итак, ослик. Так уж вышло, что мы с Лёшей жили уединённо в небольшом бункере, а электричество не из воздуха берётся.

– Вы чё, атомную электростанцию построили?! Совсем ёбну… – Дианы зажала рот и не дала договорить.

– Тс-с. Да. Маленькую и немножко нестабильную.

– Нмнм-мко?! – промямлил Даня.

Петляя между деревьев и чёрных жил, удавами свисающих с ветвей, ребята дошли до странного гудящего ограждения. Два слоя сетки-рабицы с табличкой «ПОД НАПРЯЖЕНИЕМ» и нарисованный череп с костями напрочь отбивали желание туда соваться. Но Диану это не остановило, с лёгкостью кузнечика перепрыгнув препятствие, она спрятала ладонь в рукав куртки и аккуратно сорвала с верхушки забора оголённый провод. Пока Даниил протирал глаза, девушка переломила толстую жилу и, выдохнув, голыми руками порвала сетку.

– Если коротко – все артерии одуванчика растут отсюда, – продолжила рассказ Диана, помогая Дане пролезть, и вприпрыжку подскочила к старому покосившемуся сараю. – Если не очень коротко – там находится чёрное сердце одуванчика и… после одного неудачного эксперимента оно чересчур радиоактивно.

Даня поморщился и, облокотившись о сарай, рассудительно произнёс:

– И ты тащила меня сюда, чтобы я спустился и облучился вместо тебя…

Диана с прищуром посмотрела в глаза Дани и сунула ему в руки шприц, сухо сказав:

– Подержи.

Она отворила плохо сбитую деревянную дверь. За ней оказалась бетонная стена с небольшим углублением, в котором стоял обычный советский телефон с дисковым набором. Диана оглянулась по сторонам и принялась по одной цифре набирать ей лишь известный номер. Диск смертельно долго возвращался в изначальное состояние, после чего девушка снова раздражённо дёргала его.

– Внутри меня чип. Он чуть не сгорел, когда я пыталась спуститься туда сама, и совершенно не помню ничего до момента, как Дима привёл меня в чувство. Но не беспокойся, тебе малая доза радиации не так страшна. Главное, не вляпайся в артериальную жидкость и не задерживайся, – сказала она и простонала, глядя на телефон. После «нуля» диск возвращался целую вечность.

Даниил поднял указательный палец. Хотел было что-то возразить, но сам себя остановил и усмехнулся.

– Хорошо, – максимально буднично произнёс он, пожимая плечами. – Как скажешь. Чё терять? Всё уже в дерьме… Наверняка дома, в Москве, чёртовы руины. Представляю как моя мачеха грызёт мозг бати, или, для разнообразия, он её. Бизнесу пришёл трындец, и я, генеральный директор АО «Сергеич», стою тут со сломанным ребром и старой охотничьей двустволкой. Не понимая ни правил, ни берегов, ни когда я успел проиграть. Хорошо! Мне уже всё равн…

Договорить не дало лезвие, торчащее из груди. Даня заорал, но крик тут же захлебнулся жалким хлюпающим клёкотом. Что-то подняло его над землёй и отбросило как пушинку. Рухнув на землю, он чуть было не коснулся подбородком оголённого провода. С трудом перевернувшись на спину, Даниил рассмотрел Давида, осыпающего ударами уклоняющуюся Диану. Верней, видны были только силуэты, размытые очертания людей и два красных шлейфа, оставляемых глазами парня. Лезвия его так часто сыпались на бионические предплечья девушки, что буквально краснели на глазах, нагреваясь от трения.

Даня в ужасе взглянул на рану и попытался отползти за забор, но куда уж там. Ноги не слушались. Попытка сделать вдох тоже не увенчалась успехом. Мутнеющим взором он увидел, как раскалённое лезвие Давида впилось в шею Дианы, и та, с жалобным криком схватившись за него, осела на колени. Парень с отвращением пнул девушку ногой в щёку и, высекая искры о титан, выдернул меч. Глядя на упавшее тело Дианы, Даня невольно резко вдохнул, что вызвало дикую боль и маленький фонтанчик крови из груди.

– Где?! – спросил Давид с тем же отвращением, повернувшись. Подойдя ближе, он поднял с земли шприц, присел рядом с Даниилом, и металлическим голосом проскрипел:

– Сожалею, но ты стал жертвой манипуляции. Диа саботировала раскрытие ОДУВАНа, и он появился уже после падения бомбы. Она исследовала препарат ценой жизней миллионов человек, – парень обернулся, и Даня с надеждой взглянул ему за спину. Диана медленно подняла руку и уронила её. – Она сошла с ума и хотела превратить людей в монстров, которых вы называете перешедшие. Она – монстр.

«Но меня проткнул ты, урод!» – сказал бы Даня, если бы мог. Вместо этого он из последних сил привстал, харкнул Давиду в лицо и, пока тот смахивал кровавый сгусток, Даниил одной рукой вцепился обидчику в горло, а другой схватил свисающий оголённый провод.

Тело дёрнулось в последней конвульсии, и он отключился.

***

– Ты как?

Снова увидеть лицо Дианы Даня не ожидал. Он пришёл в себя неподалёку от лесной опушки, на поле из одуванчиков. Девушка сидела рядом и гладила его по голове.

– Лучше, но я чувствую себя странно.

– Я вколола препарат, он быстро поставит тебя на ноги.

Даниил вздохнул и грузно уронил затылок на мокрую от росы траву. Взглянул в рассветное сине-розовое небо. Купол разрушался, образуя тысячи маленьких фиолетовых воздушных шаров. Будто семена одуванчиков, они нестройным потоком поднимались в небо.

– Он покроет всю страну, а после десятки ОДУВАНчиков разлетятся по всему миру! – восторженно прохрипела Диана. – Планета очистится от людской ненависти, и мы станем у порога нового мира вдвоём, как Адам и Ева! Я буду идти за тобой, как за светочем! Станем новыми Иисусом и Магдалиной! Я буду направлять перешедших, а ты – меня!

Мимо шагали толпы живых мертвецов со склизкими, полупрозрачными конечностями. Они шли из купола. Все, кто остался в Москве, когда упала бомба, теперь оказались на свободе, и восход им явно не нравится. Даниил отчётливо чувствовал это. Из-за леса слышались автоматные очереди, истошные крики громкоговорителя, а фоном какофонию звуков разбавляла далёкая сирена.

Но не это беспокоило Даню. Он думал о товарище, прошедшем с ним этот путь почти до самого конца.

– Мы не смогли всё исправить… – простонал Даниил. – Димка умер напрасно…

– Исправить?! Я потратила препарат на тебя, вместо того, чтобы спасти мир от загрязнения! А всё из-за того, что ты, ослик, постоянно пытаешься убить себя!

– Дура! Ты испортила всё! Всё-ё! Димка погиб, не дождавшись буквально несколько жалких часов! И всё из-за того, что по твоим следам на нас вышла перешедшая. Там, на стоянке в Кратовском лесу, вспомни!

– Её пригласила я. Ты пугал меня, – ухмыльнулась девушка.

– Ты?! Получается… Димка умер из-за тебя?!

– Технически, в смерти товарища виноват только ты и твоё недоверие. Не вынь патрон из ружья – шансы на выживание Димы возросли бы на 32,5 процента, – сказала девушка, сорвала одуванчик и сдула семена в лицо Даниила.

– Пошла к чёрту, бездушная машина!

Диана вскинула брови:

– Машина?! Я-то машина? – она покачала головой. – А кто тогда человек? Ты, что ли, со своим правилом «трёх Д»?! «Девочки, Дискотеки, Дороги»... Или, может быть, нелюдимый научный сотрудник Лёша? Который заменил мне отца и наставника. А после, когда ему надоело ставить на мне опыты с чипом – с лёгкой душой отдал в «Светлое Будущее». Который буквально заменил мне мать, усыпив её как беспородную суку. Он, по-твоему, человек? Знаешь ли ты, ослик, каково это вдруг осознать, что твой мир – ложь? Что самый близкий тебе человек – предатель?! Ни черта ты не знаешь! Как не знаешь, что в этот момент может чувствовать бездушная машина, когда эмоции разрывают её на тысячу осколков и… развеивают по ветру словно одуванчик. Но не беспокойся, людей больше не останется. Последнюю дозу препарата я потратила на тебя. И не жалею ни о чём. Я разрушу этот мир так же, как разрушили мой!

Даниил стеклянными глазами глядел небо. Аккуратно, чтобы Диана, – или, правильнее сказать, Магда, – не заметила, положил руку на рукоять двустволки. Резко направив ствол себе в подбородок, он нажал на спусковой крючок.

Левый. Теперь не перепутал.