О НЕЗДЕШНЕЙ (18+)⁠⁠

12 февраля 2016 года я узнал, что 31 января умерла Ира Левшакова.

Её знали многие, но мало кто знал её настоящее имя: Ира для всех была Лялей. В далёком прошлом -- тонкой ренессансной красоты женщина. Ляля выделялась даже в ленинградском центровом кафе №1 на углу Невского и Владимирского проспектов, знаменитом "Сайгоне", а уж там-то красавиц хватало. "Сайгон" конца 1970-х -- начала 1980-х, времени Лялиного расцвета, -- место, где тусовались все рокеры, которых только можно вспомнить, и вообще неформалы: ленинградские и приезжие, от Москвы до самых до окраин. А кто не потратил в "Сайгоне" хотя бы 22 копейки на чашку маленького двойного кофе без сахара из диковинной итальянской кофемашины, тот знать не знает советского андеграунда на закате советской власти.

Старый снимок не передаёт странной Лялиной магии: она брала не только внешностью, и в специфической тусовке Комарово тоже существовала особняком.
Комарово -- это железнодорожная станция и фешенебельный посёлок в получасе езды на север от Ленинграда/Петербурга по берегу Финского залива Балтийского моря. Наша Северная Ривьера, где в советское время располагались и по сей день встречаются дачи столпов отечественного искусства и культуры: Анны Ахматовой, Галины Улановой, Василия Соловьёва-Седого, Дмитрия Шостаковича, Евгения Шварца, Ивана Ефремова, Юрия Германа, Даниила Гранина; братья Стругацкие написали здесь "Пикник на обочине"... Теперь в Комарово живут внуки и правнуки великих, а кругом гнездятся насосанные чиновники забор в забор с нуворишами, но слабый огонёк былого величия ещё теплится...

...и Ляля его поддерживала.

Мало кто знал, что была она не художницей, поэтессой или рокершей, как большинство тусовщиков, а палеонтологом и кандидатом наук. Мало кто помнил её детей-близнецов, чудесных маленьких хулиганов: им сейчас уже должно быть лет по тридцать. Зато многие при желании вспомнят комаровскую дачу, которую Ляля унаследовала от предка-академика. На даче беспрерывно тусовались, играли и записывали свои композиции Борис Гребенщиков, Майк Науменко, Слава Задерий — создатель группы "Алиса", Константин Кинчев... На этой даче Ляля прожила пару лет с Федей Чистяковым: настоящий индеец и фронтмен группы "Ноль" угодил в тюрьму как раз за то, что перерезал Ляле горло. Не насмерть, но зрелищно и кроваво.

Когда-то Ляля силой духа могла согнуть железный лом. С годами эта сила перестала быть заметной. Притихшая Ляля растила в саду коноплю и тихо торчала на мухоморах, которые собирала по лесным окрестностям.

Однажды мы с приятелями выпивали, щипали струны и голосили под гитары на пороге чьей-то дачи — то ли Андрея Заблудовского из "Секрета", то ли Саши Генслера, автора суперхита "Когда у Серёги срывает резьбу", то ли... Не важно. Ляля подошла, послушала, послушала и говорит: "Спойте мне про грибы". Мы долго ломали головы, пытаясь понять, какую песню хочет Ляля. Затягивали одну, другую, третью — всё не то. А она не могла вспомнить ни слов, ни мелодии, только повторяла: "Про грибы! Ну про грибы же!"

Оказалось, песня про грибы — это: "Всё стало вокруг голубым и зелёным..."

Давным-давно по просьбе знакомого я записал одну из своих баек про Лялю. История кочевала туда-сюда, постепенно превращаясь в обезличенный анекдот. Хотя свидетели по сей день живы, только Ляли больше нет на свете.

Ляля говорила про Сашу Башлачёва, который тоже подолгу гостил на её даче: "Он не выбросился из окна и не сбежал отсюда — он ушёл туда, там его ждали, от него даже след на снегу остался в форме землянички... красной землянички... как сердце..."

Наверное, и её там ждали. Точно есть, кому встречать.

А правдивая история выглядела так.

ЛЯЛЯ и КОЗА

Однажды к своим друзьям в Комарово заехал дорогой московский человек.
Застолье было долгим, весёлым, насыщенным, и закончилось к утру. Ни приезжий, ни хозяева, ни другие гости не заметили, как промелькнула белая ночь. Солнце уже энергично всползало на небо, когда бесчувственное тело москвича с почестями предали диванчику на первом этаже миниатюрного, но поместительного дачного домика. Хозяева прибирали в гостиной, устало перебрасываясь репликами с последними гостями и предвкушая скорый сладкий сон на антресолях.

Тем ранним утром местная достопримечательность по имени Ляля вела через посёлок свою козу на случку. Она и коза были удивительно похожи. Кое-кто ещё помнил Лялю красавицей, звездой ленинградской андеграундной тусовки, постоянной посетительницей «Сайгона», возлюбленной Бори Гребенщикова и многих неформальных знаменитостей...

...но теперь от Лялиных прелестей сохранились только ясный взгляд бирюзовых глаз, мягкая манера общения и привычка одеваться в стиле хиппи, украшая себя бессчётными фенечками.

Некогда роскошные Лялины волосы метёлкой лезли из-под банданы. Во рту виднелся единственный клык. Ляля обращалась к дантистам лишь в крайних случаях и требовала радикальных решений, поэтому зубы ей постепенно вырвали: остался один. "Помидорчики надкусывать", – охотно объясняла Ляля. Она была вегетарианкой.

В отличие от большинства комаровцев, населявших дачный посёлок только летом, Ляля жила здесь круглый год. Кормилась собственным хозяйством, нехитрым рукоделием – и тем, что за скромную плату сторожила зимой домики, обходя изрядную территорию несколько раз в день.

Лялю все кругом знали, и если не любили, то жалели. Светлая личность, юродивое существо… Сидя на крылечке и щурясь на яркое утреннее солнце, комаровские друзья дорогого московского человека курили, прихлёбывая чай. Проходя мимо, Ляля сообщила им про своё дело: «Козу ебать надо!» Парное козье молочко составляло обязательную и существенную часть Лялиного рациона. Чтобы не остаться голодной, Ляля нехитрым способом поддерживала козу в производственном состоянии.

От приглашения заглянуть на минутку Ляля не отказалась. Коза, как болонка, поднялась вслед за ней на крыльцо и поцокала в гостиную. От рюмочки Ляля не отказалась тоже: выпила и увлекла беседой хозяев с гостями, а коза тем временем обследовала первый этаж дома.

Дорогой московский гость сладко спал, разметавшись на диванчике и пуская слюни на подушку. Из глубин сна его вернул некоторый дискомфорт: что-то назойливо щекотало столичное лицо. Гость разлепил веки. На контражуре солнечных лучей, лупивших в окно, он увидел худую мохнатую физиономию: крупный сопливый нос... немигающие жёлтые глаза... зрачок – горизонтальная розовая полоска... небольшие рожки... Физиономия щекотала его бородой и буравила бесстрастным взглядом.

Сидевшие на крыльце услышали за спиной поскуливание, перешедшее в сдавленный крик. Источником звуков явно был гостевой диванчик в гостиной. Ляля поспешила на помощь...

...и в поле зрения московского человека рядом с лупоглазой физиономией появилась ещё одна, под стать первой. Без бороды и рогов, но с полуседой куделью, в беспорядке торчащей из-под банданы. Вторая физиономия обнажила в беззубой улыбке единственный клык и по-матерински ласково сказала хриплым грудным голосом: «Козу ебать надо!»

Московский человек страшно крикнул ещё раз и потерял сознание.

Читатель с фантазией может представить себе возвращение гостя к реальности. А я скажу только, что инфернальное зрелище заставило москвича надолго завязать с алкоголем, и психику в порядок он привёл не сразу.