О МАГИИ МЕСТА
У Сергея Донатовича Довлатова в книге "Соло на ундервуде" есть зарисовка про еврейскую тётушку из Харькова, которую родственник водил по Ленинграду.
— Как называется эта река? — спросила тётушка на одной из знаменитых набережных.
— Нева.
— Нева? Шо вдруг?!
Недавно на съёмках телепередачи мой собеседник обмолвился, что участвует в работе Валдайского клуба, и я едва не спросил тётушкиным тоном:
— Валдай? Шо вдруг?!
А в самом деле — шо?
Для начала — озеро Валдай. С него начинаются бассейны трёх морей: Балтийского, Чёрного и Каспийского. На Валдайской возвышенности расположены исток и верхнее течение Волги; ещё две великих реки — Днепр и Западная Двина — тоже берут здесь начало. Встречал я в интернетах заявление: "озеро Валдай — главный источник пресных вод в России". Может быть, авторы имели в виду европейскую часть страны. Но вода Валдая в самом деле удивительно чиста, хотя полностью сменяется только за 40 лет. Волнистое дно с внезапными перепадами глубин от средней 12 м до максимальной 60 м, живописнейшие виды, три больших и множество малых островов, песчаные пляжи, обилие рыбы и густые, богатые дичью леса привлекают сюда людей с незапамятных времён по сей день.
Первыми местными жителями стали финно-угорские племена. Говорят, на некоторых наречиях "валда" — это светлая, живая вода. "Валд" у прибалтов — область или владение. "Волот" у славян — богатырь или властелин. Есть народы, у которых "балтэ" означает болото — снова привет Балтике. Есть сексистская версия про красавца-кузнеца Валду, который жил у озера и назвал его своим именем. Есть германская версия: для многих древних европейцев "вальд" — это лес... Окончательно договориться о происхождении топонима учёным не удалось, так что при желании можно выбрать ту, которая больше нравится, или предложить свою.
С населённым пунктом проще. Изначально его название — не Валдай, а Валдаи, во множественном числе. Александр Николаевич Радищев в "Путешествии из Петербурга в Москву" (1790) оставил такую заметку:
Новый сей городок, сказывают, населён при царе Алексее Михайловиче взятыми в плен поляками. Сей городок достопамятен в рассуждении любовного расположения его жителей, а особливо женщин незамужних.
За три столетия до Радищева, когда городка ещё не было в помине, появилась легенда о том, что по воле великого князя Ивана Третьего здешними дорогами везли в Москву вечевой новгородский колокол. На какой-то горушке тяжеленный символ былой независимости Великого Новгорода вывалился из обоза и раскололся на части. Эти осколки положили начало местному литейному промыслу.
В 1825 году поэт Фёдор Николаевич Глинка в стихотворении "Сон русского на чужбине" написал:
И мчится тройка удалая
В Казань дорогой столбовой,
И колокольчик — дар Валдая —
Гудит, качаясь под дугой.
Стихи были опубликованы в альманахе "Венера" в 1831 году, но тремя годами раньше на четверостишие ещё в рукописи обратил внимание композитор Алексей Николаевич Верстовский. Из фрагмента про ямщика он в 1828 году сделал романс для репертуара своей жены, знаменитой актрисы и певицы Надежды Васильевны Репиной. Текст был немного изменён; в том числе переделке подверглись и самые знаменитые строки:
Вот мчится тройка удалая
Вдоль по дороге столбовой,
И колокольчик, дар Валдая,
Гудит уныло под дугой.
Даже если эта композиция не создала популярнейший жанр ямщицкой песни, она стала его визитной карточкой — и остаётся ею до сих пор. Превратить в ямщицкую песню стихи Фёдора Глинки пытались ещё четыре небездарных композитора, но прижился всё равно только вариант Верстовского, а песня стала считаться народной.
Ещё чуть раньше, в 1826 году, молодой, озорной и любвеобильный Александр Сергеевич Пушкин, который всю недолгую жизнь разрывался между Москвой и Петербургом, в письме к своему ещё более молодому и, видимо, тоже озорному другу-библиографу Сергею Александровичу Соболевскому писал так:
У податливых крестьянок
(Чем и славится Валдай)
К чаю накупи баранок
И скорее поезжай.
Тут Пушкин явно цитировал Радищева, который развил мысль о "любовном расположении" местных жительниц и сурово, можно сказать, на века их припечатал:
Кто не бывал в Валдаях, кто не знает валдайских баранок и валдайских разрумяненных девок? Всякого проезжающего наглые валдайские и стыд сотрясшие девки останавливают и стараются возжигать в путешественнике любострастие, воспользоваться его щедростью на счёт своего целомудрия. <...>
Путешественник раздевается, идёт в баню, где его встречает или хозяйка, если молода, или её дочь, или свойственницы её, или соседки. Отирают его утомлённые члены; омывают его грязь. Сие производят совлекши с себя одежды, возжигают в нём любострастный огнь, и он препровождает тут ночь, теряя деньги, здравие и драгоценное на путешествие время. Бывало, сказывают, что оплошного и отягченного любовными подвигами и вином путешественника сии любострастные чудовища предавали смерти, дабы воспользоваться его имением. <...>
Любовная летопись гласит, что валдайские красавицы от любви не умирали... разве в больнице.
Уже в новейшей истории, памятуя легенду о вечевом колоколе и стихи Фёдора Глинки про колокольчик, на Валдайщине открыли единственный в России музей колоколов -- пожалуй, самую знаменитую местную достопримечательность, кроме Иверского монастыря и президентских дачных угодий.
Наконец, в 2004 году места, о которых так смачно высказались Радищев и Пушкин, облюбовали организаторы Международного дискуссионного клуба "Валдай" -- что называется, выдающиеся политики, эксперты, общественные деятели и деятели культуры. Об их отношении к баранкам, баням и местным жительницам я ничего сказать не могу, а сами они молчат.
