Менталист, 2-я глава⁠⁠

Начало встретили, неожиданно для меня, довольно тепло. Потому, вот продолжение. Спасибо всем за отзывы!

Глава 2

1666 год от Рождества Христова, Лондон, Паддингтон

Две большие печи занимали почти половину комнаты. Деревянные корыта, полные теста, уютно расположились у стены. В воздухе витал густой туман из дыма, муки и пара. Чаны с теплой водой покоились возле стола, ожидая замены на вновь закипевшую. Обнаженный до пояса мужчина быстрыми рывками вымешивал тесто. При каждом движении мышцы на могучей спине ходили буграми. Длинные черные волосы убраны в аккуратный пучок на макушке, по лицу стекал пот, но чудесным образом не попадал в тесто.

- Мистер Фарринер. – негромко окликнул Квартус стоявшего спиной мужчину. Тот на миг вздрогнул от неожиданности и неторопливо повернулся.

- Квартус! – он словно выплюнул это слово. – Ты не вовремя. – Фарринер подтянул корыто и принялся бережно укладывать в него тесто со стола.

Квартус вытащил портсигар и неторопливо закурил. Клубы сизого дыма смешивались с царившем в пекарне туманом.

- Здесь нельзя курить. – бросил через плечо пекарь, отодвигая тяжелый щит у одной из печей. Он взял лопату и проворно вытащил из огня свежеиспеченный хлеб. Божественный запах наполнил комнату, а желудок мальчика вновь напомнил о своем существовании возмущенным урчанием. Фарринер искоса посмотрел на ребенка.

- Поди голодный. – добродушно усмехнулся пекарь. – В твоем возрасте нужно хорошо кушать. Я то знаю. - он подхватил корзину, стоящую в углу и сунул мальцу в руки. – Неси в заднюю комнату. У нас еще осталось немного мяса, а хлеба можешь съесть… – он посмотрел в разноцветные глаза мальчика. – Да хоть весь!

Ребенок недоверчиво посмотрел на полную корзину хлеба и робко улыбнувшись, поспешил к двери.

С грозным видом пекарь повернулся к Квартусу, неторопливо пускающему дым.

- Генри никуда не пойдет! – от былого добродушия не осталось и следа. Мальчик остановился у открытой двери и вопросительно посмотрел на Квартуса. Он отчетливо ощущал гнев пекаря и боялся, что их выгонят, а он так и не отведает восхитительно пахнущего хлеба.

- Ступай. – кивнул странник и перевел взгляд на пекаря. – Ты знал, что этот день настанет, Томас.

- Не пущу! – он двинулся на Квартуса, но тот невозмутимо продолжал потягивать сигару.

- Я не хочу забирать его силой…

- И что ты сделаешь? А? – пекарь тяжело дышал, нависая над невысоким странником. – Убьешь меня?

- Кодекс запрещает это. – спокойно ответил Квартус, глядя в глаза здоровяку. – И Братство избрало…

- К черту Братство! – закричал Томас. – К черту тебя! И весь Конклав!

Белая от муки рука пекаря со свистом рассекаемого воздуха устремилась к лицу Квартуса. Мальчик затаил дыхание. Фарринер был намного крупнее странника и ребенок уже решил, что Квартусу пришел конец. Словно во сне мальчик видел, как тлеющий уголек сигары коснулся дощатого пола, как разлетелись во все стороны искры. На отстраненном лице странника не дрогнул ни единый мускул. Неуловимым движением он перехватил предплечье пекаря и без видимых усилий завел руку за спину великана, одновременно делая шаг в сторону. Лицо Фарринера впечаталось в пол с такой силой, что треснули доски перекрытия. Тяжело дыша, с багровым от ярости лицом пекарь дергался, пытаясь вырваться из железной хватки Квартуса.

- Не смей поминать нечистого в моем присутствии! – рыкнул странник. – Ты еще здесь?! – его взор обратился на мальчика, и тот испуганно скользнул в заднюю комнату, плотно притворив за собой дверь.

Здесь тоже царил туман. Мука плавала в воздухе, но дышать стало заметно легче, чем возле печей. Толстая деревянная дверь, обтянутая мокрыми тряпками не пропускала сюда жару. Возле стены стояли дубовый стол и треногий табурет. Мальчик уже давно не видел такое количество мебели. Поставив корзину на пол, он сел рядом, облокотившись о стену. Свежая солома была намного приятнее жесткого седла, и мальчик с наслаждением вытянул ноги. Он вытащил из корзины теплый хлеб и принялся жадно набивать им рот. Это намного лучше крыс! Глотая кусками, неуспевая толком прожевать еду, он доставал из корзины все новые ломти. Если их выгонят, то он, хотя бы, наестся вдоволь. Мальчик все ел и ел, а неподалеку, у стены, одиноко стояли дубовый стол и треногий табурет.

***

Хлопнула дверь, и Квартус вновь обратил свой взор на рычащего пекаря.

- Если ты закончил, мы можем поговорить. – медленно сказал странник, крепко держа великана за руку. – У тебя есть более важные заботы, чем Генри.

- Для меня нет ничего важнее сына! – с вызовом крикнул Фарринер, но перестал пытаться вырваться.

- Возможно. – кивнул Квартус. – Конклав поручил тебе очистить город от болезни.

- И как ты себе это представляешь? – окончательно успокоившись, фыркнул пекарь.

Странник посмотрел на черное пятно, медленно растекающееся под тлеющим угольком сигары, лежащей неподалеку на деревянных досках пола.

- Есть способы.

- Да слезь ты уже с меня! – возмутился Томас, пытаясь стряхнуть с себя Квартуса.

- Прошу прощения, мистер Фарринер. – странник отпустил пекаря и, извиняясь, слегка кивнул. - Вы не оставили мне выбора.

Пекарь медленно встал с пола, потирая ушибленную челюсть.

- Брось это, Квартус. – ухмыльнулся Том. – Сколько лет мы уже знакомы? К тому же, моя жена была одной из вас… - он печально вздохнул.

- Она была лучшей среди нас. – сказал Квартус.

Пекарь устало опустился на скамью, словно из него выпустили весь воздух.

- Боюсь я. Боюсь. Ваше Братство отобрало у меня жену. Теперь вот ты явился за сыном… - он обхватил голову руками. – А если и он… тоже?

- Квинту никто не забирал силой. – возразил странник. – Она пошла добровольно…

- Ее звали Иша! – почти прокричал Томас. – Иша! Не Квинта!

Странник печально посмотрел на Фарринера.

- Я не знал ее как Ишу, Томас. – вздохнул он. – Для меня она была Пятой, так же, как и я был для нее Четвертым. Надежной напарницей, которая всегда прикроет спину. Если бы не она, я бы уже встретился с Создателем.

- Лучше ты, чем она. – по суровому лицу пекаря текли слезы. – Ты! Не она!

Квартус вновь закурил сигару. Выпустил длинную струю дыма и подошел к Томасу.

- Ты не поверишь, Том. – сказал он, положив руку на его плечо. – Я думаю так же.

***

- Спит. – негромко сказал Томас, тихо притворяя дверь. – Весь день в седле?

Квартус отложил ложку в сторону. Суп без единого кусочка мяса, напоминал теплую воду с несколькими листами капусты. Но страннику этого было достаточно, чтобы восстановить силы. Он знавал еду и похуже. Намного хуже.

- Его тоже… избрали? – пекарь сел за стол напротив странника.

- Нет. – Квартус сложил руки на столе. – Мы, с доктором Мишелем, решили срезать путь через Иэм…

- Гиблое место! – сплюнул Томас.

- Да, но не совсем. – продолжал Квартус, доставая сигару. – Этот мальчик жил там один, по крайней мере, несколько сезонов. Он питался крысами.

- И выжил!

- Тогда я и заподозрил, что он один из нас. – заключил странник.

- И что ты собираешься с ним делать? – пекарь достал кружки и плеснул в свою густого эля, жестом предложив гостю.

- Лучше воды. – скривился Квартус.

- По-прежнему не пьешь. – усмехнулся великан, потянувшись за кувшином.

- Это убивает. А самоубийство – грех…

- Тебя даже чума не берет. – Фарринер поставил кувшин на стол. – А кружкой эля боишься отравиться.

- Здоровье телесное и духовное – разные вещи, Томас.

Странник выпустил облако дыма и сделал несколько глотков из кружки.

- Отвезу его к Конклаву. Пусть они решают. – после паузы ответил Квартус. – Нона не предсказала его появления. Он не может стать членом Братства.

Пекарь опустошил свою кружку и налил еще.

- Генри будет двенадцатым?

Квартус испытующе посмотрел на Томаса.

- Да. Но… - протянул он. – У мальчика обнаружились весьма сильные ментальные способности. Боюсь, Совет Братства и Конклав могут решить оставить его…

- И сделать тринадцатым.

Квартус тяжело вздохнул и подошел к окну. Стекло было редкостью в предместьях. Но здесь, в центре Лондона, почти все окна застеклены. А один из лучших пекарей Паддингтона, разумеется, может позволить себе небольшую роскошь даже в такие тяжелые времена, как сейчас. Люди сновали по мостовой, даже не замечая тлеющего костра, в который сбрасывали жертв чумы. Священник вышел из дома напротив. В руках дымящее кадило – позвали окурить и освятить. Если бы это помогало... Чтобы очистить город от скверны демонов нужно приложить куда больше усилий.

- В прошлый раз из этого не вышло ничего хорошего. – наконец сказал он. – Странников должно быть двенадцать.

- По числу апостолов Христа. – вставая, сказал пекарь. – Да, да. Я много раз слышал подобную чушь от Иши. Тринадцатым апостолом был Иуда, предавший своего наставника и друга. Потому величайшим указом Папы постановлено, количество странников считать равным двенадцати. Число тринадцать же подвергнуть анафеме и всяческому гонению.

- Она слишком много тебе рассказывала. – недовольно заметил Квартус.

- Я думаю у жены не должно быть секретов от мужа. – пожал плечами Томас.

Странник вернулся за стол и отпил еще воды.

- Нам пора. – пустая кружка опустилась на стол.

Пекарь посмотрел в окно, откуда лился багрово-алый свет заката.

- Оставайтесь на ночь. Чего уж тут.

Квартус остановился на полпути к задней комнате. Достал очередную сигару и изучающе посмотрел на пекаря.

- Спасибо. – через несколько мгновений сказал он. Казалось, странник пытался вспомнить, как произносится это слово.

Томас принялся убирать драгоценную глиняную посуду.

- Жизнь крепко связала тебя с моей семьей, Квартус. – грязные тарелки и ложки утонули в деревянном корыте, наполненном водой. Пекарь выдернул изо рта странника сигару и бросил в воду к посуде. – Но мы не друзья! – прорычал он ему в лицо. – Я делаю это ради него. – кивок в сторону двери. – Не для тебя! Будь ты один, уже выгнал бы взашей! – он принялся яростно тереть тарелки тряпкой. – И запомни. Здесь. Нельзя. Курить.

***

Лишь встало солнце, и загрохотали первые телеги по мощенной камнем мостовой, как мальчик открыл глаза. На улице едва светало, но он привык вставать спозаранку, чтобы наловить крыс и натаскать свежей травы в хижину. Он не сразу осознал, где находится. Потеряно озираясь по сторонам, он заметил Квартуса, лежащего на соломе неподалеку. Урчащий желудок напомнил, что было бы неплохо подкрепиться. Потихоньку, чтобы не разбудить странника, мальчик пробрался к обтянутой тряпками двери. Возле печей уже трудился пекарь, проворно доставая готовые хлеба и загружая новые. Возле стола стоял крепкого сложения мальчик, который сбрасывал щипцами в корзину горячие ломти.

- Это Генри. – улыбнулся Томас. – Мой сын.

Нелепое утверждение, потому как сходство было очевидным. Не только широкие плечи и толстые руки походили на отцовские, но и длинные черные волосы, как у отца собраны в пучок на затылке. Зато черты лица разительно отличались. Не такие грубые, а в улыбке не было тепла, присущего Томасу. Скорее, она походила на звериный оскал и не предвещала ничего хорошего.

- Корзины для приюта готовы. – Сказал Томас, кивнув в сторону двери. – Генри как раз собирался отнести их туда, но ты мог бы помочь.

Отвести взгляд от хищной улыбки Генри было тяжело, но внимание мальчика привлек еще дымящийся крендель и чашка горячего чая на столе.

- Это тебе. – улыбнулся пекарь, проследив взгляд ребенка. – Не знал когда ты встанешь, но решил приготовить пораньше.

- Спасибо… - выдавил из себя мальчик, пораженный заботой, проявленной к нему совершенно незнакомым человеком.

Не прошло и минуты, как он покончил с завтраком. Генри изучающе смотрел на мальчика, не говоря ни слова. Не обращая внимания на пристальный взгляд, мальчик невозмутимо поднял с пола у двери большую корзину на плечо.

- Я не знаю Лондона, пойдешь первым? – он повернулся к Генри.

С недовольным видом тот поднялся со скамьи и тоже взял корзину.

- Не отставай. – буркнул он, отворяя дверь.

Сваленные в кучу, трупы, тлели, подожженные чумными докторами еще ночью, распространяя зловоние. Немногочисленные прохожие, давно привыкшие к подобного рода зрелищам, спешили по своим делам. В основном купцы и носильщики с корзинами, полными хлеба и мяса. Люди с мрачными лицами выходили на улицу, чтобы вылить содержимое ночных горшков в канаву, и тут же скрывались за деревянными дверьми жилищ. Отсутствие солнца и низко стелющийся туман лишь добавляли мрачной таинственности в гнетущую атмосферу города.

Генри ловко перепрыгнул через канаву и быстрым шагом пошел по мостовой. Мальчик старался не отставать от своего провожатого ни на шаг, опасаясь заблудиться в бесконечных переплетениях улиц столицы Британии. Впереди послышался громкий звон молота о наковальню, а пройдя очередной поворот, мальчик увидел немолодого мужчину, сидящего за верстаком. Он быстро нажимал на педальку, раскручивая диск, а его ловкие пальцы придавали бесформенному комку глины форму чашек, кувшинов и прочей посуды. Девочка стояла рядом со столом, где располагался лист железа, на который гончар, не останавливая движения диска, ставил заготовки. Девочка подхватила лист и быстро, чтобы не обжечься, сунула его в печь. Мальчик заворожено смотрел на это действо, изумляясь мастерству ремесленника.

- Это Камден. – сказал Генри, оглянувшись. – Ремесленный район Лондона. Что посуда! Дальше есть несколько стеклодувных мастерских! Но там всегда много ребятни собирается, не протолкнешься. – добавил он. – Но мы ведь куда-то спешили? Не так ли? Поторопись… - Генри запнулся. – Как тебя там?

- Что? – мальчик оторвал взгляд от мастерской и посмотрел на Генри.

- Как тебя зовут? – раздраженно проговорил он.

Разноцветные глаза смотрели на Генри, и тот невольно опустил взгляд.

- И не пялься на меня так! – зло сказал он, возобновив шаг.

Мальчик поспешил за ним.

- Я не знаю… Не помню…

Генри резко остановился, так что мальчик почти налетел на него, а тяжелая корзина опасно закачалась на плече.

- Не помнишь…- задумчиво сказал Генри. – Как тебя называли родители?

Мальчик вспомнил маму, ее прекрасное лицо и добрую, слегка лукавую, улыбку. На его глазах выступили слезы.

- Ты чего это? Плачешь? – этот тупица даже на такой, казалось, простой вопрос не может ответить. – Вытри сопли и скажи уже!

- Мама называла меня лучиком. – всхлипнул мальчик, утирая слезы.

- Лучик. Ха. – усмехнулся Генри. – Что же, Лучик так Лучик. Пошевеливайся… Лучик! – он отвернулся и пошел дальше. – Лучик! Ну, надо же! – не переставал бормотать себе под нос Генри.

***

Вдоль улицы уютно расположились многочисленные мастерские. Гончары, стеклодувы, кузнецы, пиротехники, алхимики, изобретатели, оружейники все они были здесь. Собранны в одном месте, являли собой превосходство разума над пустыми суевериями, укоренившихся в Лондоне. Нищие сидели возле каждой мастерской, возле каждой лавки, с протянутой рукой, прося подаяния. Зажиточные аристократы не были здесь редкостью, неторопливо прохаживаясь вдоль рядов небольших магазинчиков, они делали особые заказы и просто покупали различные диковины у изобретателей, прямо на улице показывающих преимущества своего товара над конкурентами. Внимание мальчика привлекла небольшая группа людей вокруг стола неподалеку от мастерской.

- А сейчас вы увидите силу науки в действии, дорогие друзья! – услышал он. – Прошу, подойдите поближе! – кричал человек.

Но дамы в роскошных платьях и господа в строгих фраках не спешили подходить к старику с всклокоченной бородой и поблескивающей лысиной. Мальчик бесстрашно встал в первом ряду, всего в нескольких футах от стола, на котором стоял металлический стержень на подставке, а сверху на нем крепился желтоватый шар в железной оправе.

- Я смог воссоздать машину досточтимого коллеги Отто фон Герике из Германии, и теперь имею честь представить Вам ее в действии. – продолжил старик. - Смотрите внимательно! – он быстро натер шар руками, а затем принялся разрывать бумагу прямо над устройством. Медленно падающие на стол кусочки, по мере приближения к машине, ускорялись и притягивались к желтому шару. Раздались возгласы восхищения и ужаса. Кто-то поносил ученого и называл колдуном, кто-то негромко восхищался и задумчиво теребил трость, а одна дама рухнула в обморок от избытка чувств. Старик, казалось, наслаждался созданной суматохой. Он широко улыбался и, надев резиновую перчатку, поднял устройство со стола и направился к мастерской.

- Но, позвольте! – выкрикнул молодой франт, пытаясь пробиться сквозь толпу. – Позвольте один вопрос!

- Да. – обернулся старик.

- Но какова практическая ценность Вашего изобретения? – люди постепенно расходились, но франт бесцеремонно расталкивал господ, пробираясь к ученому. Мальчик напряженно всматривался в старика, читая его сознание. Мысли, словно туча мошек в летнюю пору, роились в его голове, в то время, как некоторые люди были способны обдумывать лишь одну-две мысли одновременно. Ученый же, строил планы на будущее, решал, что ему съесть на завтрак, вспоминал, не забыл ли перекрыть краник на реторте и еще сотня менее понятных мыслей. Мальчик не заметил, как сзади подошел франт, а тот, в свою очередь, не заметил невысокого мальчика, стоящего в первом ряду. Корзина взмыла в воздух. Больше половины хлеба оказалась на земле. Молодой человек сдавленно извинился и, наконец, подошел к ученому. Мальчик принялся собирать испачканный хлеб обратно в корзину.

- Лучик! – прокричал Генри. – Растяпа! Что ты наделал! Мы потеряли уйму времени, так ты еще и разбросал хлеб по всей улице! Тупица! От тебя никакого проку!

Генри быстро подошел и больно пнул мальчика, на корточках собиравшего ломти. Он упал и посмотрел на Генри разноцветными глазами. Тетя Френ тоже его била. Особенно, когда в доме закончилось бренди. Больше он не будет это терпеть. Мальчик попытался проникнуть в сознание Генри. Он сделает ему больно. Он отомстит. Мальчик увидел злость, негодование, но ярче всего тоску. Она тяжелым грузом давила на Генри, но он цеплялся за нее словно утопающий за руку, которая удерживает его под водой. Источник всей злости и отчаяния, переполняющих сына пекаря.

- Прочь из моей головы! – закричал Генри. Внезапно мальчик почувствовал легкие колебания. Постепенно они нарастали и захватили с собой его сознание. Вибрации все продолжались, а он оказался в клетке. Мальчик медленно начинал паниковать. Ни один человек не мог противостоять его вторжению. Лишь Квартус возводил слабый барьер, скорее предупреждавший о входе на запретную территорию, чем обеспечивая реальную защиту. Мальчик глубоко уважал странника и не пытался прочесть его мысли. Но такое он почувствовал впервые.

- Мне больно! – прошипел Лучик. – Прекрати!

- Я не знаю как… - потрясенно ответил Генри.

Казалось, колебания разрывают голову мальчика изнутри. Он хотел кричать, но не смог издать ни звука. И тогда, когда он уже почувствовал дыхание смерти у себя на щеке, вибрации резко прекратились. Генри стоял напротив, закрыв глаза и плотно сжав губы. На его лице выступил пот, а щеки побледнели от прилагаемых усилий. Мальчик вытер кровь, стекающую из носа, и подошел к Генри. Тот по-прежнему стоял в напряженной позе, боясь расслабиться. Лучик положил руку ему на плечо.

- Ты как? – обеспокоенно спросил мальчик.

Генри медленно открыл глаза.

- Живой… Ты живой… У меня получилось… - прошептал он и упал на землю, лишившись чувств.

А вокруг прохожие даже не посмотрели на двух детей – сидящего на коленях и лежащего на земле. Горожане давно привыкли, что люди падают прямо на улице, а затем приходят доктора в масках и выполняют свою скорбную обязанность – сбрасывают тела в костер.