Любовь во время зимы. Часть 3⁠⁠

ТАЙНЫ БРАТЬЕВ. 1 ч

Мороз Иванович всегда просыпался с петухами.

Пока солнце бока чесало да потягивалось, выходил во двор обливаться колодезной водой. Крякнет и в два присеста пару ведер на себя выльет. А потом, босым, по хрустящему колкому снегу идет в лес, что примыкает ко двору. Надышится там лесным морозным воздухом, смешанным с запахом хвои, поприветствует Лес, поклонится Громовержцу и домой идет. А дома — чай с ягодами, мятой, вареньем и пышками. Ох какие пышки внуча его готовит! А как позавтракает, запрется с чашкой чая в своей комнате и читает письма, что ребятишки ему шлют.

Вот и сегодня отличное утро было, пока…

— Иваныч! — в дверь затарабанили с такой силой, что Ежа только диву далась, как та на петлях удержалась. — Открывай!

Знаком попросив внучку выйти, Мороз Иванович отпер дверь. Утреннее солнце, отражаясь от кристалликов чистого, нетронутого снега, запуталось в его длинной белоснежной бороде. Узнав нежданного гостя, старик хмыкнул.

— Случилось чего али опять закусь ищешь?

Щуплый сутулый мужичонка, уловив неодобрение в голосе соседа, поспешил объясниться.

— Ивыныч, дело такое, — затарахтел он. — Ты мне не только закусь, но и бутылку обязан поставить. Ночью вышел по нужде, глядь, а по твоему двору двое крадутся. Я сначала решил, може это Ежа твоя жениха нашла, а потом думаю, стала б она его от тебя таить?

— Быстрее, Микола, — старик присел на крыльцо. — У меня чай стынет.

— Да подождет чай твой! Я ж пока думал, кто это, упустил их из виду. Глядь, а они уже окна проверяют, ищут значит, може где открыто. Я одного уложил, в хлеву бросил, — Микола гордо выпятил грудь. — А ты говорил, шо все силушки пропил! Вона я как удружил тебе.

— Так а второй где? — старик не показал виду, что его взволновал рассказ Миколы, но на душу вдруг опустилась грузом серость. Тяжело поднявшись, он двинулся в сторону соседского двора.

— А второй ушел, я даже не разглядел его толком. Но мы вдвоем этого-то разговорим, все расскажет, как миленький…

Микола все говорил и говорил, едва поспевая за широким шагом старика, но тот не слушал его. Иваныч погрузился в свои мысли, моля Громовержца, чтобы это оказались простые воры, не знающие, кто он. Но молитвы не были услышаны.

Пока Мороз Иванович спешил разобраться с ворами, в доме его брата, Карачуна, происходили не менее тревожные события.

***

— Ах ты скотина!

Бах!

— Ах ты сволочь!

Трах!

— Я тебе волосенки-то прорежу!

Шмяк!

— Ой-ой! — взвизгнуло существо, уворачиваясь от моей руки. — Угомонись уже, окаянная!

— Будешь еще меня тут успокаивать! — я зарычала, как психованный медведь-шатун, и бросилась на носатого, покрытого топорщащейся шерстью… не пойми кого.

Бабка, конечно, удружила. Выберусь из этой задницы и отучу ее неизвестных девиц снотворным накачивать! Проснулась непонятно где, непонятно в чем, непонятно с кем! И теперь мне вот это вот недоразумение на ножках говорит успокоиться?! Весь дом разнесу к чертовой матери!

— Только не это! — взвыло существо и кинулось на меня с кулачками. — Это же ларь в палехской росписи! Что же теперь хозяин скажет!

Я откинула от себя чудика мощным потоком воздуха и уже начала формировать огненный шар, чтобы сжечь каждую пядь этого дома, как позади меня хлопнула дверь и раздался удивленный вскрик.

— Что здесь происходит, мать вашу за ногу?! Дрека! Три шкуры спущу!

— Это не я-я-я! — всхлипывая, существо кинулось наутек, оставив меня наедине со своим хозяином.

Глупо стоять спиной к мужику, которому тебя пообещали в качестве… жертвоприношения. Ой, жены. Как это я перепутать-то могла. Хотя какая разница, все равно живой не дамся. Я от водяного ушла, от оборотня ушла, а от тебя, дед, и подавно уйду!

— Извращенец старый! — завопила я и метнула огненным шаром в деда, который почти Мороз. И тоже бросилась бежать.

***

— Ты со мной не ходи, Микола, — Иваныч положил руку на плечо соседа. — Я сам разберусь.

— Да как же ж сам-то? Я подсоблю, а хочешь, в кузницу сбегаю. Ты же знаешь, я молотом не только железо ковал, но и… — он многозначительно замолчал, ожидая слова Иваныча.

Старик только вздохнул тяжко да глянул на Миколу из-под густых бровей; лишь на мгновение глаза Морозко заволокла белесая пелена, но и этого хватило ему, чтобы шепнуть слово-отворот.

Мужчина качнулся, но не упал, лишь тупо таращился на старика.

— Иди домой, чего стоишь? — Иваныч развернул Миколу от себя и подтолкнул к дому. — Нет у меня ни бутылки, ни закуси, иди проспись. А мне пора с проблемой разобраться.

***