Лисья тропа. Глава 2. Новый путь. Часть 6⁠⁠

Моя рука крепчала, а взор невольно поглядывал на Север, где жил мой брат, лишенный тех радостей, что открылись мне с уходом из родной деревни. Где меня искал Перунчик. И где воины отправлялись в путь на поиски славы по имя своего рода.

А я просто жила мирной и размеренной жизнью в доме гостеприимного (пусть и вредного) лекаря. И не было тут потрясений, не было ничего, что прославило бы мой род и дало право вернуться в отчий дом с высоко поднятой головой.

Из побед была лишь рука, что теперь орудовала не хуже здоровой, да уроки боевого лекаря, который научил защищаться от нападения, ловить воришек прежде, чем они срежут твой кошель, и делать мази для заживления ран, как легких, так и глубоких.

Арила хвалила за смекалку, радовалась тому, как быстро я училась распознавать травы, с какой легкостью и заботой перетирала все в порошок и смешивала в сборы. Она радовалась каждому моему достижению, как своему. И награждала каждый раз так, как прежде этого никто не делал. Для Арилы я стала сестрой, которой у нее не было. Пусть немного необычной, пусть не росшей с ней в одном доме с малых лет. Но это ее не смущало, а только больше раззадоривало.

Ей нравилось возиться с моей рукой, перевязывать ее, намазывать разными мазями и помогать в простых делах, пока мне не хватало сил. Нравилось рассказывать о традициях и укладе, что бытуют в южных городах. Учила говорить, есть, ходить и думать, как они. Позволяла защищать ее, хоть ей того не требовалось. И радовалась моим открытиям нового мира и новой жизни, как своим.

В то время, как Гадар, выйдя из неказистой двери, за которой скрывалось жилище старой знахарки, стал задумчивей и растерянней. Он решился на то, от чего отказывался столько лун. Решил учить тонкостям ведения боя как с оружием, так и в рукопашную. Гонял меня в город, расположившийся в четверти дня пути от его домика отшельника, чтобы принести ему самые ненужные вещи или исполнить самые бесполезные поручения. И в то же время делился мудростью, собранной по крупицам на полях боя, среди других лекарей и живя в гармонии с собой.

Он выводил меня в Степь, чтобы северная девчонка и великая владычица юга смогли понять и познать друг друга. Иногда оставлял меня там на ночь, иногда уводил обратно, усмехаясь моим неумелым и неуклюжим движениям. Старый воин мало говорил, как увернуться или как нанести удар. Чаще просто бил и смотрел на то, что сделаю я. А после выговаривал за неловкость, за то, как плохо и мало еще могу своей калечной рукой и продолжал ждать, когда я сама найду ответ.

И это помогало лучше, чем все рассказы и бои, что были мною виданы прежде. Ведь я училась сама, испытывая каждый удар на себе. И никто не давал мне советов, даже тот, кто этого очень хотел.

Гадар отгонял Арилу от наших тренировок. Уводил меня в Степь, подальше от домика, чтобы она не подглядывала, а после не смотрела с укором на злого дедушку, не дающего советов. И за это я была благодарна.

Как и за кров, за врачевание, за добро, за еду и за бег, который смывал сейчас с меня все плохое.

Наш путь был долог, но спокоен. До захода Солнца мы успели пересечь реку, найдя хороший брод. Прошли вглубь леса настолько далеко, чтобы можно было разбить лагерь без опаски и оглядки на других.

И тут нам помогли уже мои навыки и знания, с которыми меня прибило к берегу и домику в Степи. Хозяин леса встретил нас доброжелательно, принял наши дары и провел безопасной тропкой, не открывавшейся другим путникам. Полянка оказалась спокойной, переполненной поздними бабочками, а вокруг струились птичьи трели, которых не было слышно за ее пределами. Здесь оказалось достаточно света, чтобы увидеть все, что происходит, достаточно места, чтобы поставить повозку и разбить хороший лагерь, достаточно хвороста, чтобы разжечь огонь и накормить наш отряд.

- Дежуришь первой, Ноуна, - потягивая крепкий чай из большой глиняной кружки, заключил Гадар. - Пока есть силы, тебе лучше не спать. Как устанешь, разбудишь Арилу, а после она разбудит меня. Так и поделим ночь на три части, чтобы каждый смог отдохнуть.

Я молча кивнула. Мудрый лекарь, побывавший не в одном походе и переживший не одно нападение, знал лучше любого из расположившихся вокруг костра, как стоит поступать, и кто должен первым выйти в ночной дозор. Раз он сказал, что мне быть первой, значит, так и должно быть.

Усталость брала свое, бой с разбойниками и бег по Степи все же отняли у меня больше сил, чем я думала сначала. Но мудрый старик знал, что говорил. И прежде не ошибался.

Я же никогда прежде не оставалась в лесу на ночь не одна. И мне не нужно было отвечать за других. Оттого понимание, что есть Арила и Гадар, которым потребуется моя защита, чтобы их сон был спокоен и здоров, помогало мне сохранить те силы, что остались после дневных событий.

Старик покинул нас первым, прихватив очередную порцию крепкого отвара из трав, что мы взяли с собой из дома, добавив в него немного горького арака. Как бы он ни храбрился и ни шутил, но возраст брал свое. Отчего езда, начавшаяся с самого утра, и обрывавшаяся лишь на небольшие передышки, в которые лекарь успел и показать свое мастерство, и немного поспать, все равно сильно била по его костям. Было видно, как этот бойкий старичок теряет ловкость, стараясь не показывать, как сложно ему забраться в повозку, где внучка устроила для них ночлег.

Я было привстала, желая помочь учителю, но нежная девичья рука ласково легла мне на плечо. Арила отрицательно покачала головой и потянула меня обратно на бревно, служившее нам отличной лавкой. И была права – нет большего унижения для старца, чем признание его немощи другими. Он силен настолько, насколько хочет. И если бы я подошла, чтобы помочь ему подняться, это стало бы самым глубоким оскорблением, которого не заслуживает такой сильный и мудрый человек, спасший не одну жизнь.

После приложения небольших усилий Гадар все же взобрался в повозку, устроился там поудобней, раскачивая ее до скрипа в колесах, и притих, одаривая небольшую поляну едва слышным похрапыванием.

- Составлю тебе компанию, - придвинувшись и положив голову мне на плечо, пояснила Арила и продолжила глядеть в костер, будто разговаривая с ним. - Знаешь, мы давно не выбирались так далеко от дома. Даже и не помню те славные времена, когда мы с дедушкой отправлялись в дальние путешествия, да еще и с товаром. Все чаще мы покидали дом, чтобы отправиться на юг за редкими травами и лекарствами, которые варят его друзья. И ни разу не уходили так далеко на север. Я даже не думала, что он знает дорогу. Он никогда не рассказывал о походах на северные земли. Будто их и не существует. И пока мы не нашли тебя, мне ничего не было известно об этих краях, - молодуха немного помолчала, вслушиваясь в мирную тишину, обрываемую набравшим силу храпом дедушки, и, не покидая моего плеча, поинтересовалась. - А мы далеко от твоей родной земли?

Я внимательно вгляделась в небо. Будто по просьбе южной красавицы, облака, густо застилавшие прежде небосвод, разошлись, чтобы показать расположение звезд и луны.

Они выстроились в хоровод, уже непохожий на тот, что я привыкла наблюдать вечерами, сидя у домика у реки, но и не настолько привычный для родной деревни. Еще день пути, если мы больше не повстречаем внезапных путников, промышляющих разбоем на юге леса. Может быть, даже меньше. И мы увидим красивые звезды родных мне земель. Сможем оценить всю их яркость и скромность лунного лика, прячущегося за скудными облаками. Сможем насладиться ветром, покидающим лес и убегающим вперед по дороге, чтобы врезаться в спокойную реку и закрутить воронку, из которой обязательно покажется усталый водяной, недовольный такими играми.

А пока мы были где-то на перепутье, уже покинув гостеприимную степь с ее горячим народом, но еще не добравшись до северян, хладнокровно принимающих любые новости и удивленно глядящих на ярких степняков, проходящих через их деревни и города.

Это было место, где миры сошлись, встретились и не смогли поделить место, пытаясь оттянуть кусок земли на себя. Здесь они делились, перемешивались и спорили, но не решались заявить свои права на землю, чтобы поставить четкую границу и прогнать соседа.

- Не более дня пути, - улыбнувшись, ответила я и продолжила изучать звезды, будто надеясь, что они смогут рассказать мне все, что происходило здесь в мое отсутствие.

Но небо молчало, прогруженное в свои раздумья и усталые переборы дневных событий. Ему нечего было рассказать отступнице, перешедшей на юг. Пусть не по своей воле, пусть и не знавшей, что делает, но я была той, что ушла из родных земель, забыв о тех, кто мог нуждаться в моей помощи.

И лишь сейчас, попав в лес, мне становилось совестно за то, что я была счастлива там – на юге, в домике старого лекаря, в окружении заботы этой красавицы и в обучении чему-то новому, недоступному мне здесь. Там среди Степи, среди людей, которым не было дела до запретов и у которых были свои представления о жизни, мне легче дышалось. Меня не забрасывали упреками, что девка не может заниматься мужским делом, не смотрели сверху вниз и не насмехались над моим упорством. А лишь пугались обнаженной руки с дикими узорами и исподлобья поглядывали на идущего рядом старого лекаря и его прекрасную внучку.

Мы все казались странной компанией даже для южных городов, облаченных в удивительные краски, наряды и нрав. Даже среди них мы выделялись разношерстностью. Боевой и уважаемый лекарь в окружении своей молодой, прекрасной внучки и северной девицы, часто путаемой с молодцем, казался диковинным даже среди своих земляков.

Но дальше косых взглядом никто не заходил. Редкие смешки чаще всего исходили от чужестранцев, только нырнувших в это разнообразие цветов, звуков и запахов. Для местных мы были обычными людьми, которые пришли по своим делам и уйдут снова, не изменив их жизнь.

Здесь же на каждого южанина смотрели искоса, исподлобья и с опаской. Для северян они были не только диковинными гостями. На этих землях такие, как Гадар и его внучка, были чужаками, которые не должны задерживаться. Здесь им были рады ровно настолько, сколько гостинцев и диковин они принесли. В остальном же суровый Север не терпел ничего отличного от спокойного цвета и тихих дел. Отчего крикливые, шумные, деятельные южане здесь не пользовались большим уважением и их принимали лишь из необходимости.

- А мы увидим твою деревню хотя бы издалека? – разрушила мои размышления внучка лекаря и продолжила глядеть в костер, играющий с углями.

- Наверное, - сдержавшись от пожатия плечами, я подбросила дрова голодному Огню.

- Интересно, как ты жила до встречи с нами.

- Иначе, - только и ответила я.

Арила потянулась за чайником, все еще висящим и греющим чай над костром. В озорных языках пламени ее лицо казалось сделанным из лучшей глины, что используют для создания самой изысканной посуды, которую я только видела на базарах и ярмарках. Она улыбалась в пустоту слегка озадаченной улыбкой, но не произносила ни слова, будто еще сама не знала то ли ей тяжело от вопроса, то ли от того, что я не хочу об этом говорить.

- Возьми, - наполнив кружку до краев, молодуха протянула ее мне и снова села рядом. - У тебя был долгий и трудный день. Тебе нужен отдых. А он еще так далеко.

- Я справлюсь, - отпивая терпкий, настоявшийся на огне напиток из кружки, успокоила ее я и продолжила вглядываться в темноту за пределами поляны.

- Я знаю, - только и произнесла Арила, похлопала меня по плечу и направилась к повозке. - Но не бери больше, чем можешь унести. Если песок в глазах станет невыносимым – буди меня. Не рви жилы. Ты не настолько еще здорова.

Повозка снова скрипнула, поддавшись под весом южной красавицы, и снова затихла, погрузив меня в тишину ночного леса.

Свет исходил лишь от костра. И хватало его только на крохотный пятачок, в который попадала я и посуда, оставленная Арилой на утро. Повозка же, как и вся поляна, окутывалась мраком, в который приходилось всматриваться хотя бы для того, чтобы разглядеть слабый контур, едва различимый в темноте.

Оттого сейчас я больше полагалась на слух, чем на зрение, которому можно было дать отдохнуть после такого яркого дня. Где светлый день с бесконечной Степью все же сменился темными лесными тропами, а после погрузился в северную ночь, где не видно ничего дальше вытянутой руки. Жаль лишь, что глаза не желали отдыхать отдельно от меня и, закрываясь, пытались погрузить меня в недопустимый, недозволенный мне, пока отдыхают остальные, сон.

Что ж, труд поможет и когда ты устал. Ведь усталость еще сильнее чувствуется в безделье и меньше вспоминаешь о ней, когда есть дело, которое нужно сделать.

Я прислушалась к мирно спящей повозке и улыбнулась. Пока все отдыхают мне нужно придумать себе занятие. Здесь не поможет бег, да и посуду всю Арила перемыла до того, как отправилась спать. Что же оставалось делать дозорному, единственному неспящему человеку во всем лесу?

Перехватив топор поудобней, я принялась рубить дрова, перебирая тихим шепотом названия трав на южном и северном наречии, собирая из них сборы и смеси для мазей. Вот вам и средство от живота, и помощь при глубоких порезах, и заживляющая мазь, помогающая даже при сильных ранениях. Тут и сборы от простуды, и отвары для лучшего пищеварения, что случалось со мной в первые дни очень часто, и приправа, которую Арила клала во все, придавая особый вкус еде, и просто смеси для придания цвета вещам.

Но перечень был не бесконечен, да и поленья со временем закончились, оставив передо мной пустое место, а рядом небольшую горку аккуратно составленных дров. Оттого глаза снова пытались сомкнуться, погрузив меня в мир грез, где можно будет смыть переживания сегодняшнего дня и просто отдохнуть, забывая обо всем, что успело прийти в голову, пока мы добирались до леса.

Усталость брала свое, не давая мне даже возможности перевести дыхание. И потому я вступала с ней в неравную борьбу, выискивая новую работу, которая позволит оставаться в дозоре столько, чтобы мои спутники смогли отдохнуть. Потому в руку плавно лег охотничий нож. И тело само начало крутить его, испытывая новые пасы и движения, не давая мне возможности задуматься, остановиться на чем-то одном.

Я превратилась в слух, который кружит по поляне, внимательно выискивая и изучая каждый уголок, каждый куст, что прячется в потемках. Тело расходилось, разогревалось, снова вспоминало, как нужно двигаться. И каждый новый выпад или удар, направленный в воздух, против выдуманного мною противника, всегда попадал в цель. Я забывала о том, что беспокоило меня всю дорогу, что заполоняло мои мысли, стоило мне только остановиться.

В это мгновение были только поляна, мрак и безудержный танец с оружием в руках. И остановить его могло только что-то неожиданное, резкое и чуждое, что сможет нарушить мерный поток времени. Или я сама…

Ноги резко остановились, позволяя рукам все еще наносить точечные удары невидимому противнику, когда кусты с южной стороны едва слышно зашуршали. И нож полетел в место, куда может сделать шаг тот, кто выйдет из лесного мрака. В то время, когда небосводом правит только изменчивый месяц в хороводе из ярких звезд, сокрытых густыми ветвями, по лесу могли бродить лишь хищники и разбойники. Мирные путники не рискнули бы отправиться по ночной тропе ни на север, ни на юг.

- Меткий бросок, - послышалось с той окраины поляны после нескольких долгих мгновений закладывающей уши тишины. - А я думал, что в это время весь лес отдыхает от долгого дня.

Мрак не позволял рассмотреть неожиданного гостя, вышедшего к нашему ночному лагерю. И лишь едва уловимый силуэт, видный, как более темное пятно среди сумрака, говорил о том, что на поляну вышел человек.

Я старательно вглядывалась в темноту, чтобы разглядеть больше, чем просто контур путника, но могла только гадать, кто стоит на окраине и ждет приглашения к костру.

Будь это враг, разбойник или тать, он бы не шумел так явно, не выходил открыто к людям и не стал бы приветствовать меня пусть и необычным словами. Но голос казался мне знакомым. Я слышала его уже когда-то. Он встречался на моем коротком пути. И стоило только хорошенько подумать, погрузиться в глубины памяти, как голос всплыл, вырисовав на лице улыбку.

Как и тогда, оставалось лишь удивиться и восхититься чудными проявлениями и деяниями Светлых Богов. Передо мной в темноте стоял тот путник, что посетил прошлым летом дядькину корчму. Его слова о том, что Боги смотрят на меня, помогли решиться и отправиться в долгий и неизведанный путь.

Пусть мне и казалось тогда, что из лесу только один выход – обратно. Что волки или Хозяин леса даст мне ответы на все вопросы и после станет легче, станет яснее, как жить и как помочь брату. Пусть я даже представить себе не могла, что будут овраг, река, Степь, лекарь и южный город. Что будет странная знахарка и путешествие обратно на Север, кажущийся мне далеким прошлым, в котором хранилось много того, что заставляло сердце сжаться или начать свой бег скорее.

Но сейчас мы снова встретились. И снова на срединных землях, где живут мои Боги – суровые, но справедливые, мудрые, но вспыльчивые. Они вели меня весь мой долгий путь и давали подсказки в вещах, на которые степняки не обратили бы даже внимание. Так, может, и эта встреча в ночной тиши – ответ на вопрос, что я еще не успела задать?

- Позволишь усталому путнику присесть и погреться у твоего костра? – разорвал мое удивленное размышление нежданный гость. - Мой путь был тоже долог и извилист, а в ночи не каждый куст сможет укрыть тебя от тех, кто не спит. Поэтому мне б передохнуть немного и отправиться дальше. Да только негде.

Я растерянно кивнула и, еще не веря такой встрече, сделала шаг в сторону, пропуская путника к костру. Он благодарно покачал головой и направился вглубь поляны, где было светлее и теплее, благодаря огню, что оставался единственным светом во всем лесу, где ветви старались прикрыть от нас небосвод с и без того тусклым месяцем.

- Проходи, отец, присаживайся, - подобрав нож и тщательно вытерев от слегка влажной земли, я убрала его обратно за спину и подошла к костру. - Позволь угостить тебя крепким южным чаем и пресным хлебом. И прости, за скудность, не прими это за оскорбление или жадность.

Путник улыбнулся, вглядевшись мне в лицо своими удивительными небесно-синими глазами. Такими же живыми, как и прошлым летом, такими же молодыми и яркими, заставляющими улыбаться в ответ:

- Что ты, дочка, принять от тебя такое угощение будет честью.

Я молча кивнула на его слова и достала из-под бревна свою большую кружку. Мы не брали лишней посуды и еды, поэтому порадовать неожиданного гостя чем-то особенным не вышло бы, даже разбудив Арилу, знающую и ведущую наше хозяйство что в дороге, что в мирной жизни. Оттого сейчас, имея лишь крепкий отвар под рукой, да кусок отличного пресного хлеба, который южная красавица готовила так искусно, что он не черствел даже в самые жаркие дни, мне было немного стыдно за такое скудное гостеприимство. Но как же было радостно от встречи с отголоском моей прошлой жизни, ушедшей в небытие зиму назад.

- Благодарствую, дочка, - приняв из моих рук большую увесистую кружку и ломоть хлеба, путник улыбнулся и кивнул, приглашая присесть. - Составь компанию старику, позволь насладиться девичьим обществом.

Я растерянно исполнила его просьбу и села рядом, продолжая вслушиваться в звуки вокруг. Он не привел с собой никого, кто мог бы угрожать нашему путешествию или покою. Хотя и прежде у меня не было ощущения, что об этом стоит беспокоиться.

Казалось, что мы знакомы уже очень давно и виделись не два раза, а каждый день с самого моего рождения. И оттого внимательность и осторожность существовали где-то на краю моего сознания, продолжая следить за происходящим, но основное внимание я могла нацелить на гостя и рассказах, которые он пожелает мне поведать.

Путник с удовольствием откусывал и жевал каждый кусок хлеба, будто это было лучшее лакомство, что он пробовал за всю свою жизнь. Как, впрочем, и отвар.

Отчего не хотелось мешать ему наслаждаться угощением, которое мне казалось чем-то очень простым и оскорбительным, но так ценилось человеком, сидевшим рядом со мной на бревне. И потому мы сидели в молчании, слушая задорный треск огня, получившего очередную порцию дров и шелест ветвей, чей покой нарушал беспокойный ветер.

Казалось, что костер тянет свои языки к путнику, желая, чтобы тот погладил его, приласкал, выслушал его шепот. Будто они знали друг друга. Но все же усталость брала свое и оттого было сложно поверить, что это правда, а не игра света и тени.

- Порадовала ты меня, дочка, угостила на славу, - путник отставил кружку обратно под бревно и погладил свою бороду цвета липового меда. - Так по-княжески меня давно никто не потчевал. Вот что значит еда, приготовленная с любовью.

Я улыбнулась его словам и кивнула, ожидая, что расскажет путник, прежде, чем решит отойти ко сну.

- А ты возмужала, - разорвав тишину, не успевшую заполниться какими-нибудь звуками, заметил гость. - И руки твои стали сильнее. И больше стала походить на доброго молодца, - немного задумчиво добавил он.

В его словах не было упрека или осуждения. Он просто говорил, что видел. Но мне стало стыдно за то, как видит меня путник, просто проходивший мимо. Будто в этом было что-то плохое, неуместное в землях, в которые я вернулась.

- Нет, ты вольна поступать, как знаешь и считаешь верным, - путник мотнул головой, будто прочитал мои мысли, и продолжил. - Я ведь говорил, что Боги смотрят на тебя. Они все о тебе знают и поддерживают все твои шаги в долгом пути. И твой отец гордится тобой. Он видит, как ты стала походить на него. Знает, что впереди тебя ждет славная дорога.

Я растерянно кивнула на его слова и продолжила удивленно глядеть на гостя, который ласково улыбался мне, будто знал меня всю жизнь. Как мой отец мог знать и гордиться мной, когда не видел с прошлого лета? И как он мог видеть, какой я стала теперь?

Но задать все эти вопросы мне было не под силу. Пусть и хотелось спросить, откуда путник знает мою семью, если видел только дядьку, да еще и так давно. И проходил ли он вновь через мою деревню, видел ли мою сестру, отца, брата и мать? Может ли рассказать что-то о них и как идут дела в семье, покинутой мной прошлым летом. Вопросов было слишком много, но не было сил, чтобы их задать. Оттого я продолжила просто стоять и слушать то, что сам скажет путник.

- Твоей доброты, отзывчивости, мудрости и силы на все хватит. Ты со всем справишься, за что бы ни взялась. И знай, впереди будет еще много хорошего, что позволит тебе пройти свой путь достойно. Главное – не торопись сама и не торопи окружающих. Боги знают, когда привести к тебе нужных людей, а когда оградить от беды. Доверься им.

Путник встал и направился к окраине поляны:

- У тебя впереди яркая жизнь. И твой отец будет и дальше гордиться тем, как ты живешь, что ты делаешь для себя и для того, чтобы прославить его имя. Боги не отвернутся от тебя, но и ты помни о них.

Я снова кивнула и подошла к путнику ближе:

- Может, постелить тебе у костра, отец? До конца леса еще очень далеко, а он полон тех, для кого Лесовик не закон и не советчик. А я пока постерегу.

- Нет, дочка, - путник погладил меня по щеке, и я ощутила его мягкую, гладкую ладонь на своем лице. - Мне нужно идти. А ты береги себя. И не позволяй никому обижать. Не торопись вновь становиться девицей и не стыдись того, что будешь молодцем до поры, до времени. Это тоже достойный путь. И его нужно пройти, гордо подняв голову, а не скрываясь в тени, - он похлопал меня по плечу калечной руки и сделал шаг в кусты, будто растворившись в сумраке ночного леса и его тишине.

- Благодарю за совет, отец, - растеряно ответила я и снова осталась в полном одиночестве, все еще вглядываясь в темноту, надеясь увидеть, как путник покидает наш лагерь.

Но он, будто и вправду растворился среди кустов и тишины, в которой мог заблудиться даже самый опытный следопыт. И снова на поляне осталась лишь я. Вот только теперь сон не осмеливался подходить ко мне близко, будто зная, что мне под силу дать ему достойный отпор.

Остаток дозора прошел в полном покое. И усталость не беспокоила меня после ухода путника, хотя к дневным переживаниям прибавились еще и ночные встречи. Будто неожиданный гость забрал все, лишь похлопав меня по плечу, и унес с собой, давая мне возможность отстоять свой нелегкий дозор с достоинством и заботой о близких.

Оттого старый Гадар смог дать своим костям хороший отдых и смог начать день с такого привычного и дорогого нашему сердцу ворчания:

- Что ж вы меня не разбудили? Так и охраняли по очереди?

Я улыбнулась старику, не желая огорчать тем, что и Арила смогла хорошо отдохнуть. Что мне хватило сил и бодрости для того, чтобы встретить раннюю, глухую Зарю, поприветствовать показавшееся из-за горизонта Солнце и прильнуть к заботливой Матери-Земле, благодаря за новый день и покой, что не был нарушен за всю ночь. Путник дал мне силы, которые до встречи с ним текли через меня, как песок сквозь пальцы, позволил остановить усталость, отогнать ее и выстоять до самого утра, чтобы моя новая семья смогла отдохнуть.

Арила улыбнулась ворчанию дедушки и разлила чай по большим кружкам, расставленным на земле перед бревном:

- Лучше не ругайся на нее, а поблагодари. Теперь мы сможем пройти больше и не останавливаться лишний раз на привал. Так что умывайся и иди есть.

Строгая девица нарисовала на лице старика улыбку и продолжила хлопотать по хозяйству, разбирая горячий завтрак по посуде, усаживая меня поближе и следя, чтобы я подкрепилась перед долгой дорогой.

- Ты, наверное, устала, - глядя на меня, все еще думающую о ночных событиях, уточнила она. - Тебе лучше поскорее поесть и отправиться спать.

- Нет, - я принялась за еду с огромным аппетитом. - Помогу сначала.

- Нечем нам помогать, - Гадар сел рядом, потягиваясь в разные стороны, чтобы поставить свои косточки на места. - Мы – не малые дети, сами все уложим. Так что ешь и отправляйся отдыхать. Зачем нам в пути сонный охранник?

Я улыбнулась на строгое ворчание старика и продолжила завтрак в тишине. Каждый из нас переживал что-то свое. Гадар и внучка пробуждались, прогоняли остатки сна, я же только готовилась к встрече с ним. Но не было ни усталости, ни сожаления о том, что не разбудила их раньше, ни желания поскорее спрятаться в повозке от набирающего свет и силу Солнца.

День обещал быть теплым и добрым. Потому так не хотелось уходить в темноту, закрыв глаза. Впереди столько удивительных мгновений, впереди новая дорога, которую я не видела целую зиму и лето. И возможность хотя бы с другого берега мельком глянуть на родную деревню. Увидеть издалека баньку и корчму, в которой столько хорошего и плохого случилось со мной. Увидеть конюшню, где стоял мой конек и где он родился. Увидеть дорогу, по которой каждое лето и осень проходили отряды воинов и торговцев, идущих в Славгород и обратно на юг.

- Хватит думать, надо собираться, - нарушил тишину старик и резко хлопнул в ладоши, звонко развеяв последние остатки сна. - Ноуна, раз еще не спишь, прибери все на поляне, а мы пока сложим вещи в повозку…