Космофауна.Контрабанда. Глава 16. Шестнадцать мужей⁠⁠

Начало, предыдущая глава

Сообщение: экстренная ситуация (вооружённый конфликт на планете чужого государства)

Обнаружено отсутствие традиционного оружие. Активировать принтоны-ускорители ТПУ4м-4 (доступно 2/2 капсулы)?

Драться я вполне себе умел, хоть опыта имел мало, да и не особо это занятие любил. В школе и бурсе за этим строго следили браслеты — нет, за одиночный подзатыльник, пинок или тычок ничего не будет, потому что приучение к социальной иерархии — одна из задач образовательных учреждений. Но попробуй только встать в боевую стойку на перемене — мигом спишут половину дневных трудочасов, и ходи потом, дорабатывай на скучных отработках вроде покраски забора или сбора папайи в школьном саду.

Но сейчас, похоже, выбирать не приходилось.

— Что у вас в сумках, показывайте, — чешуйчатый махнул ножом.

— Может, не надо? — предложил я?

— Или что, достанете свои красные галстуки и будете их целовать?

Немногочисленные пассажиры осторожно встали с мест и пересели от нас подальше.

— Активирую принтоны — шепнул я браслету.

Я заметил, что Дина сказала то же самое своему устройству. В этот же миг миниатюрная иголка вылезла из браслета и вонзилась в вену. Микроскопические наноботы-принтоны попали в кровь, начали бешено размножаться и распространяться по телу, усиливая все физические и физиологические процессы. Всё это время мы отступали в конец вагона — необходимо было выиграть пару секунд. Я почувствовал лёгкое опьянение и расфокусировку зрения лишь когда моя спина упёрлась в дверь тамбура.

Это оружие есть только у нас — у Челябинска, а также у Инспекции миров, и, возможно, у разномастных террористов. Даже в Империи его использование строжайше запрещено.

— На... ча... лось, — сказал я, чувствуя, как медленно это прозвучало.

Так же медленно бандюганы наклонились к нашим вещам. Медленно встряхнул плечами главарь, готовясь замахнуться ножом. Мы зашагали вперёд — в четыре раза быстрее, чем обычно, дойдя до вожака, прыгнули на лавки, пересекая натыканные по всему вагону рекламные голограммы — это получилось легко, только воздух стал чуть более плотным. Я размахнулся и пнул чешуйчатому в живот. Удар был заметно больнее, как будто я бил не тело человека, а кусок резины, но он начал медленно сгибаться. Дина добавила ему по лицу. Рука, сжимавшая нож, ослабла, и я вытащил оружие. Двое парней, очень похожих, как близнецы, полезших в наши чемоданы, заметили неладное и начали медленно разгибаться. Наши ботинки прошлись по их голеням, они потеряли равновесие и начали падать. Я врезал в челюсть ближайшему. Четвёртый, китаец, стоял дальше всех, и он среагировал достаточно резво — развернулся и побежал к концу вагона. Ну, побежал в данном случае — громко сказано. Я видел его медленно поворачивающееся в смешной гримасе лицо с приоткрытым ртом, брызнувшие слюни, и неестественно вывернутая нога.

Тут Дина тронула меня за плечо, показала куда-то на потолок. Там медленно загорался большая проблесковая лампа и выезжало из открывшейся ниши жало шарпомёта-парализатора. Дуло достаточно резво поворачивалось на меня — видимо, то ли система, то ли оператор решил, что именно мы являемся источником неразберихи.

Первый разряд ударил в лавку в каких-то сантиметрах от ноги, оставив жёлтое пятнышко. Второй — в ногу, прожигая комбез, её зажгло, и она на миг подкосилась, онемела. Но уже спустя секунду заполнившие моё тело прионы-ускорители приняли на себя удар, восстанавливая брешь в сосудах, и я даже не упал, прыгнул и пригнулся, прикрываясь падающим телом одного из хмырей. Шарпомёрт ударил по нему, затем развернулся в сторону Дины. Она схватила один из чемоданов — в обычном состоянии она вряд ли смогла такое сделать — и поставила его перед собой, как щит. Спустя мгновение я увидел, как её руки слабеют, и она медленно опускает чемодан на пол. Действие её ускорителя уже заканчивается, понял я, следовательно, скоро закончится и моё. первым делом я бросил один из чемоданов в китайца — увидеть, попал или нет — не было времени. Я двинулся сначала к одной цели, потом к другой, врезал в челюсть одному, дал под дых другому. Затем я перехватил нож, схватил Дину за руку и потащил в дальний конец вагона, мимо испуганных физиономий вжавшихся в лавки пенсионеров, где сбежавший китаец медленно падал, сбитый чемоданом.

В метре от него действие ускорителя и закончилось. Шарпомёт выстрелил в Дину — я почувствовал, как она падает, но не успел удержать.

Заполнено заявление о списании 1 капсулы принтонов-ускорителей ТПУЗм-4, стоимость — 14500 трудочасов.

Позади глухо грохнулись три тела, послышались стоны и брань. Китаец тем временем поднялся, выругался, откинув чемодан в сторону. Понял, что моя «суперспособность» уже не действует и поменял своё решение. Вместо того, чтобы убегать, он решил атаковать. Врезал мне в лицо — я блокировал удар, потом увидел в руке парня короткую зазубренную цепь.

Принтоны в моих мышцах и костях уже медленно вымирали, превращаясь в воду и безвредные минералы, но мозг ещё продолжал работать на повышенных оборотах. Я просчитал все варианты, и я сразу понял, что пускать в дело нож не следует — главное, что он теперь не был в руках нападавших. Гораздо страшнее, если тебя потом обвинят в нападении с ножом. Я отступил на шаг и выпустил руку, в которой держал парализованную Дину, и она упала на пол. Цепь просвистела над моим лицом, я перехватил её ножом — цепь обвилась вокруг лезвия — и дёрнул на себя.

Моя рука уже нащупывала застёжку на рюкзаке, который я всё ещё держал на пузе — секретную застёжку, которая открывалась только через сканер отпечатка пальца. Затем я толкнул китайца в тамбур — промелькнула мысль, что там может быть слепая зона у камер, если они тут вообще есть. Обвил цепь вокруг его головы, заставляя пригнуться, наклонился сам и сунул голову бедолаги в зияющую бездной прореху вывертуна. Вывертун аппетитно причмокнул, вытянул губы и всосал китайского гопника.

Молния закрылась. Я затащил на лавку Дину и молча сел сам. На этом наша битва закончилась.

Получена премия: 5 трудочасов (бескорвное завершение конфликта на планете)

* * *

Два не то охранника, не то контролёра примчались спустя долгие три минуты.

Турель парализатора спряталась сразу же, определив, что беспорядок прекратился. Дина уже потихоньку постанывала и приходила в себя у меня на руках. Не будь у неё в крови остатка принтонов, ускоряющих метаболизм, ожог и действие парализатора было бы куда сильнее. Я достал из аптечки репарационный пластырь и прилепил на спину прямо поверх комбеза, через проетую выстрелом дыру, посчитав, что снимать его при всех будет чересчур. Гопники отряхивались, разминая ушибы и звали китайца. Нападать больше не думали — присели на лавке в противоположной стороне вагона от нас, двое близнецов держали главаря, который периодически порывался встать и рычал:

— Они проглотили! Проглотили Кима! Проглотили, я видел!

Я ненадолго оставил Дину, внаглую оттащил чемоданы прямо у них из-под носа, вернулся на место, и тут же упёрся в наставленный на меня парализатор охранника.

— Что тут произошло? — перевёл мне браслет неоиврит. — Что за беспорядок? Вы зачинщик?

— Эти молодые люди напали на меня. И требовали наше имущество. Пытались ограбить.

Охранник растерянно оглянулся, поймав взглядом пожилую пару, всё ещё сидевшую на соседней скамье. Те молча кивнули, мол, да — действительно, грабили. Я продолжал:

— Между прочим, это было нападение на гражданина другого галактического государства, находящегося с туристическим визитом. Дипломатический конфликт.

— Они проглотили! Проглотили Кима! — продолжал орать главарь. — Камеры! Проверьте камеры!

— Он не в себе, — прокомментировал я. — Мне пришлось применить тайные навыки моей школы единоборств, но я не нарушил ни одного закона вашего государства — обезвредил, изъял оружие. Я собираюсь заявить в консульство о нападении, могу я взять вас этим... свидетелем?

Охранник махнул рукой напарнику, и учтиво кивнул, сказал:

— Прошу прощения за доставленное неудобство. Вашей спутнице нужна медицинская помощь? Если что, можем вызвать к следующей станции. Что до заявления в консульство — то.... не вижу никакой надобности, мы обезвредим их самостоятельно. И проследим, чтобы данные субъекты отправились в каторгу на песчаные копи.

Он несколько боязливо откланялся и направился напинывать нашим нападавшим. Дина тем временем окончательно пришла в себя.

— Как дела? — спросил я.

— Всё хорошо... ох, моя спина. Давненько меня не жарили шарпомётом. Так, нам выходить на следующей же, да? Давай, поднимай вещи.

Солнце здесь окончательно скрылось за горизонтом. Фонари вдоль путей выхватывали загадочный пейзаж — огромные массивы не то гор, не то ледников с одной стороны и мелкую россыпь огней с другой. Горизонт пылал — там было тепло, стояли массивные городские районы, заводы и фабрики. Когда мы вышли из поезда, мы поняли, насколько прогадали в одежде — наш комбез хоть и был внепогодный, но к такому морозу явно был не готов. Всё добавлялось сильным ветром, который дул с ледника.

— Нам туда, — Дина махнула рукой, сверившись с картой в браслете.

Один раз мы остановились — и чемоданы всё ещё давили на хребет, и после использования принтонов чувствовалась некоторая вялость. Мы прошли под эстакадой путей и шли ещё минут десять вдоль каких-то заборов, тускло освещённых домов. Запорошенную снежной крупной дорогу нам изредка перебегали странные пятиногие существа — разных размеров, от совсем крохотных, как насекомое, до кошки. Ещё повстречалась пара четырёхколёсных квадроциклов и автоматическая уборочная машина, кряхтящая и шумящая, очень старая.

— Мы скоро... где-то тут.

Она совершенно неожиданно остановилась у совершенно непримечательной секции забора, бросила сумки и принялась долбить в неё кулаками и ногами.

— Открывайте! Мама Люсинда, открывайте!

Я заметил небольшое отличие — тонкие струи замёрзшего льда на тротуаре и едва заметный шум, исходивший изнутри. И внезапно секция забора действительно открылась — отъехала в сторону и позволила забежать внутрь. За стенами оказался достаточно большой двор, на котором высилась тройка атмосферных флайеров и десяток небольших вездеходов. Несмотря на то, что пространство всё ещё было открыто, здесь было заметно теплее, со всех сторон шумели тепловые пушки, нагнетавшие тёплый воздух. За стоянкой слышался шум толпы — в небольшом углублении виднелись сотни огней, окружавшие небольшой не то амфитеатр, не то арену, на которой происходило какое-то действо.

— Идёмте, — сказал тихо вышедший из тёмного угла и слегка напугавший нас мужчина. — Моя жена ждёт вас.

— Это один из мужей мамы Люсинды, — шепнула мне на ухо Дина.

— Один? — переспросил я.

— Всего их у неё около шести или семи. Она из местной ячейки коммуналистической церкви ритчистов, они проповедуют эту...

— Промискуитет? — вспомнил я умное слово.

— Полиандрию! Очень модно, кстати.

Мы шли мимо стеллажа клеток, в которых, быстро перебирая ножками, двигались всё те же странные существа — похожие не то на странных пятиногих крабов, не то на ходячие чайники на ножках. На основном ринге сражались два крупных существа — размером в собаку, один бледно-розовый, другой — сине-зелёный, они сталкивались друг друга, как небольшие бойцы сумо, хлестали и жалили друг друга острыми светящимися щупальцами.

— Кто это? — спросил я у «мужа».

— Пентаходы, — бросил он через плечо. — Мы устраиваем тут... соревнования.

Толпа свистела и подначивала бойцовых животных, зрители то и дело подносили к лицу платёжные карты — наверняка, чтобы сделать ставку, о чём-то дико спорили, толкали друг друга. На задворках виднелись пара рингов поменьше, вроде больших столов. Там было несколько спокойнее, и сражались меньшие представители местной фауны.

От одного из них медленно отошла женщина — статная, с короткими волосами, в строгом коктейльном платье с глубоким, совершенно неприличным вырезом. Увидев нас, она изменилась в лице.

— Идёмте, — скомандовала она, направив нас к длинному приземистому зданию в сопровождении ещё двух мужчин.

Мы долго шли по коридорам, спускались вниз — внизу был целый огромный бункер с мрачными цехами и принтонными ваннами, в которых что-то плавили, печатали и собирали, но закончили мы путь во вполне уютной, хоть и достаточно аскетичной гостиной, в которой подошедший юноша тут же подхватил чемоданы и унёс куда-то, прошептав:

— Сестра, ваши покои готовы, — а другой тут же вынырнул с подносом в сопровождении кухонного дрона, расставляющего приборы и тарелки.

Наличие множества прислуживающих мужчин и всего одной женщины вызывало у меня небольшое, непонятное беспокойство. Но мама Люсинда расплылась в улыбке.

— Я рада, что ты прибыла, сестра. Переоденьтесь, а мои мужья накормят вас.

— Фу-х, наконец-то, — Дина устало плюхнулась на кухонный диванчик и принялась беспардонно стаскивать комбез. — Мама Люсинда, а сколько их у вас сейчас?

— Четырнадцать... А, нет, вру. Шестнадцать. Двое вступили в наш гражданский союз на этой неделе.

— Шестнадцать?! — не скрыл я удивления.

В этот момент у меня пискнул браслет. Я бегло прочитал:

Получена премия: 10 трудочасов (акт о выполнении поручения по сопровождению тов. Д.Пульсаренко)

Сообщение от Ш.Р.Куцевич: «Аренда стоянки кончилась. Мы сели в Ашкелоне-6, дуй сюда, у нас встреча через два часа!»

Сели?! Я абсолютно не понял логики отца, ведь стоянка на планете традиционно дороже, чем стоянка на орбиталке. Не мог же он выбрать порт просто из-за близости к месту встречи? Что-то было не чисто. Я спросил у хозяйки:

— А Ашкелон-шесть — это далеко?

— Не очень, полтора часа на восток. Угощайтесь, это мясо ледяного пентахода с модифицированными белками, деликатес, — сказала хозяйка, открыв крышку на большом блюде.

Да уж. Знал бы — просто высадил Дину позже, и не попали во все эти передряги. Я похватал руками с блюда куски белёсого, похоже на крабовое, мяса, запил чаем и повернулся к Дине.

— Мне пора. Батя заждался.

Дина, не вставая с дивана, протянула ко мне руки, махнула рукой, мол, подойди. Я подошёл, наклонился, она обвила мою шею руками и поцеловала.

— Спасибо. Ты проявил мужество, мне понравилось. Ты милый и неиспорченный. Успехов в твоём полёте, увидимся ещё.

— Погодите! — Люсинда преградила мне путь. — Вы не имеете права уходить так скоро.

Я напрягся. Со всех сторон, из коридоров и дверей стали выходить юноши и мужчины — молодые, средних лет, весьма пожилые. Все они были одеты в строгие чёрные костюмы, вроде тех, в которых ходили первые партийцы Челябинца полтора века назад, всего их набралось около десятка — видимо, несколько мужей Люсинды всё же отсутствовали.

— Вы не уйдёте, если мы не помолимся вместе с вами, товарищи!

Самый пожилой мужчина, самый бородатый, подошёл к стене и снял большое красное полотнище с длинной цепочки ярких портретов. Бородатый мужчина, тоже с густой шевелюрой и густой бородой — в школе учили, но всё время забываю, кто это. Бородатый мужчина без бороды и с густыми бровями. Мужчина лысый, с острой худой бородкой — кажется, это был Ленин. По центру, в рамочке — Мужчина с бородой седой, кудрявой — это святой Деннис Ритчи, изобретатель одного из древних языков программирования. Следом — мужчина лысый, без бороды, с узким прищуром глаз, орлиным носом и таутированными серпом и молотом на щеке — это, конечно же, был великий товарищ Банин, он же Анастасьев. И последний портрет — строгая властная женщина в годах с густыми кудрями, тяжёлыми серьгами и мрачным, гнетущим взором. Это была одна из основательниц культа ритчистов, товарищ Гулимбекова.

— Планет нерушимых союз наш свободный навеки сплотила великая мать... — запела Люсинда, и строй её мужчин немедленно подхватил.

Подпел и я.

* * *

Потребность в еде: Средняя (8 часов)

Как я добирался до этого Ашкелона — не помню. Помню, что меня немного знобило — то ли побочное действие от принтонов, то ли от ледяного климата этого странного райончика. Помню, как возникло странное чувство, когда подъезжал к космопорту — как будто начинается утро. Хотя утро здесь начинается всегда за сотню километров до космопорта.

Когда выходил из вагон, понял, как жарко. Обнаружить космопорт не составило труда — его ржавый козырёк нависал над ближайшим утёсом, спускавшимся в очередной каньон. Повсюду росла колючка, бегали стайки пентаходов — другого подвида, сухопарых и длинноногих, напоминавших смесь паука с тушканчиком.

С батей и Арсеном я разминулся буквально у входа в арендованный ангар. Они шли налегке, в лёгких городских костюмах — видимо, их место назначения было на «тёплой» стороне планеты.

— Проводил, всё нормально? — спросил отец и молча сунул мне карту пропуска в ангар. — Трудочасы насчитались?

— Хм, да.

— Какой-то ты не весёлый. Чего она?

— Да нет, скорее, наоборот. Я тут это... Потратил ускорители, подрался.

— Похвально, потом расскажешь. Подключись с консоли, я печатку взял, — батя показал перстень. — Чтобы знал, как дела ведутся. И подготовь, проверь всё, как

Перстень соединялся с пультом по каналу квантовой связи и выдавал плохонькое, зато абсолютно-защищённое изображение и звук. Примерно по такому же каналу работали наши браслеты — вернее, могли работать, а большую часть времени они использовали местные системы связи.

Напившись горячего чая и обколовшись биоблокаторами, через час после отъезда папаши и Арсена я сходил и проверил, всё ли в порядке с гипототемами, затем вернулся за парковочный пульт. Запустил на одной из консолей, в аккурат под портретом товарища Банина, древнюю монохромную стратежку — ох и ругался бы батя, если бы видел! А на соседнем экране вывел трансляцию, которую Куцевич-старший вёл из своей печатки.

Они уже приземлились и направлялись к подпольной чайхане в самой глубине ближайшего к порту района трущоб. Как и всегда в подобных местах, разговор ожидался интересный. Вскоре картинка перестала мельтешить и стабилизировалась

— Чаёчку не желаете? — старик Рахим медленно наклонил чайник над кружкой, стоявшей напротив отца.

Мне вдруг подумалось, что чай может быть отравлен.

Продолжение следует

(А.Скоробогатов, роман целиком - на АТ)