Кладбище. Часть вторая. "Алешенька, иди домой"⁠⁠

Было уже довольно поздно, когда позвонил мой давний друг Семеныч.

Он тогда работал в обычной школе заместителем директора по правовому регулированию. Суть его обязанностей была в работе с трудными детьми, с пьющими семьями, сиротами и еще он вел уроки ОБЖ. Добрый и очень миролюбивый дядька, всю свою жизнь посветивший малолетним шалопаям.

- Что делаешь? – сходу спросил он. – Нужна твоя помощь!

Он описал ситуацию в двух словах и через пять минут я уже выгонял машину из гаража.

Проблема нарисовалась неприятная. Пропал ребенок из его школы.

Ну, как пропал? Вышел из школы и домой не вернулся, а уже девять вечера. Зима, темнеет рано.

Да и ребёночку уже пятнадцатый годик идет, вроде и не малолетнее дите, но не все так просто. Ситуация упиралась в то, что пацан был очень странный, если не сказать больше.

Алеша (имя изменено) был крайне замкнут, не имел друзей и вообще не любил общаться. Со слов Семеныча, мог не разговаривать с матерью неделями, общаясь с ней редкими записками прилепленными на магнит к холодильнику. Мать отвечала ему тем же способом. В школе на устный ответ к доске его не вытащить, но если писали контрольную работу, то результаты были блестящие. Особенно мальчику легко давались предметы математического цикла и рисование. Рисовал классно, хотя и не учил его ни кто.

Конечно, учителя пытались уговорить мать отправить его к медикам. Говорили, что с ребёнком что-то не так. Мать упиралась рогом, но к врачам не шла. Усугублялось все это откровенно плохой генетикой.

Старые учителя говорили, что отец Алешеньки был очень одарённым человеком. Окончив с золотом школу и с красным дипломом институт, работал на местном заводе конструктором, но прожил недолго. Повесился горемыка дома в туалете, успев перед смертью всех изрядно напугать своим нестандартным поведением. Короче, кукушка съехала у него капитально.

Мать мальчика погоревала и ударилась в религию. Пела в церковном хоре. Длинная юбка, платок, глаза в пол… Не запила, хоть и то спасение. Мальчонку таскала с собой. Он не сопротивлялся, привыкнув к службам с малолетства, да и выбора у него особого не было. Алеша очень плохо ориентировался в пространстве. Мать водила его за ручку в школу и церковь до восьмого класса. Потом вроде как стал ходить сам. Но не в магазин, не в центр города, даже к отцу на кладбище один не ходил.

В тот день вздумалось парнишке на уроке биологии изобразить на бумаге портрет своей учительницы. Занялся он этим с превеликим старанием и тщательным подходом. Портрет был почти готов, но соседка по парте нагло прервала творческий процесс и не дала нанести последние штрихи в работу. Вырвала противная девчонка листок с портретом и с возмущением передала учительнице. Та, оценив талант воспитанника - выпала в осадок.

С портретным сходством сделанный рисунок заставил ее покраснеть до корней своих крашеных волос. Было от чего. То ли тема урока подвела юного художника к ненужным ассоциациям, то ли слишком обтягивающее платье любимого педагога? Но изобразил он ее на портрете совсем без одежды и в такой замудренной позе, которую, не первой зрелости биологичка, не смогла бы принять, не повредив себе пару костей собственного опорно-двигательного аппарата.

Естественно - крик, шум, скандал. Ребенок был выставлен из класса с угрозой, что сегодня же продукт его творчества отдадут в милицию, а завтра он будет помещен на турецкие галеры и отправлен в Южную Америку на плантации, где естественно помрёт от цинги и отсутствия мамкиных пельменей.

Пацан молчком все выслушал и, повесив голову, отправился в раздевалку, откуда он вышел и больше его ни кто не видел.

Народ, а именно: взволнованные педагоги, несколько родителей и ребятня собрались около подъезда дома Алеши. Людей разделили на группы и дали задания. Розыскные мероприятия начались.

Были обшарены и облажены ближайшие развалины бывшего клуба, офицерской общаги и казармы, когда-то располагавшейся у нас воинской части. Искали в теплушках, пробежали дачные участки. Залезли на чердаки и подвалы соседних домов, куда был доступ. Сходили в церковь, где были посланы церковным сторожем. Парнишка как сквозь землю провалился.

Люди устали и стали подмерзать. К поискам подключилась милиция. Осталось только кладбище, которое находилось буквально в двухстах метрах от школы. Вдруг испуганный ребенок не нашел ни чего лучшего, как пойти к отцу на могилу. Кто вообще знает, что у него в его голове творится?

Народ отпустили по домам, мы с Семенычем и мамашкой пацана отправились на погост. Время перевалило за полночь.

Выйдя из машины, включили фонари и побрели среди могил. Наша задача была разглядеть свежие следы в снегу. Его за зимние месяцы навалило знатно, на много выше колена. Но ни на могиле отца, ни рядом снег был не тронут. Решили прочесать все кладбище, насколько это возможно. А оно у нас большое, несколько квадратных километров.

Фонари на морозе быстро сдохли, и мы шли средь могил и старых деревьев, практически в полной темноте. Спасал только лунный свет, освещающий нам дорогу, когда луна выходила из-за облаков.

Заплаканная мать парнишки, измотанная и уже отчаявшаяся начала его звать. Звучало это жутко.

- Алешенька! Сынок! Иди ко мне! Я мама твоя! Алешенька, иди домой! Неслось над ночными могилами.

Мы с Семенычем, вздрагивая от ее воплей перемежающимися рыданиями решили, что пора сворачивать поиски и выбираться из снежной целины.

Уставшие от ходьбы по глубокому снегу, и основательно промёрзнув, вывернули к центральной аллее. Туда, где светили редкие фонари. Так как старое кладбище находилось практически в центре города, то местные жители привыкли ходить через него, сокращая свой путь. После нескольких неприятных случаев со шпаной, администрация города была вынуждена тут хоть немного, но осветить дорогу. Где то в дали, в самом начале аллеи слегка пошатываясь, но довольно резво и целеустремлённо, поскрипывая снегом, шел по направлению к нам человек.

Притихшая было мамаша, топала за нами, сильно отстав. Мы почти выбрались на дорогу, оставалось пройти пару богатых захоронений с памятниками а-ля «Братку от пацанов» годов девяностых, как женщина, видно решив, что хватит отдыхать, заголосила с прежней силой и надрывом.

- Алешенька! Сынок! Иди ко мне! Я мама твоя! Алешенька, иди домой!

Семеныч тихо выругался. Нервы начинали давать сбой: «Ну, что так орать? Нет его тут!»

В это время мы заметили того мужика. Он стоял под фонарём и нервно оглядывался. Нас видеть за высокими памятниками данный товарищ не мог, а мы его видели хорошо.

Несчастная мать, вошла в лучшую свою голосовую форму и выдала свой зов, особо громко и с ярким эмоциональным накалом.

Мужик, настороженно вслушиваясь в ее слова довольно громко выдал: «Мама? Я иду! Иду.» и качнувшись двинулся в нашу сторону.

Мы с другом притормозили, ожидая, что будет дальше. Не дойдя до памятников двух метров, он остановился, возможно, увидев наши силуэты на фоне кустов. Было видно его белое от испуга лицо.

Догнавшая нас маманька набрала побольше воздуха и запричитала голосом убитой горем валькирии: «Алешенька! Сынок! Иди ко мне! Я мама твоя! Алешенькаааа! Алешенька, иди домой!»

Мужика откинуло назад. Упав на спину, он пытался отползти как можно дальше, но ноги не слушались и он просто барахтался как ленивец на плиточном полу. Наконец вскочив, он опрометью бросился бежать по аллее.

- Аааа! Б…дь! Домооой! – кричал он исчезая из виду.

- Алешенькаааа! – вторила ему мамаша.

Пацан нашелся утром. Вернее его привели в школу, какие то старики.

Сразу после уроков он вышел из здания и увидел, что напротив крыльца останавливается милицейский Уазик. За кем-то из малышей приехал отец. Алеша испугавшись, что это за ним и обещанные галеры совсем близко, развернулся и потопал не по знакомой дороге, а в другую сторону, прямиком к кладбищу. Пройдя кладбище на сквозь, перешел в парк, примыкавший к нему. Потом железной дорогой в лесок и в соседнюю с городом деревушку. Там он появился уже в темноте, пройдя почти пятнадцать километров. Просто уткнулся в первый попавшийся забор и стоял и плакал.

На его счастье дом был жилым, а не дачей. На лай собак вышел хозяин дед. Понял, что малец не в себе, завел домой. Отогрели, накормили и спать положили, а утром все расспросив, отвели до школы. Если бы не старики, то мог и погибнуть мальчишка.

Вывод из события мамаша сделала правильный. Ребенок был отправлен к местному психоневрологу, потом в область. Получил нужное лечение. Сейчас с ним все нормально. Окончил техникум (извиняюсь, колледж), стал программистом, работает на заводе, где когда-то блистал отец. Хотя я временами думаю: «Эх! Потеряла страна отличного портретиста! Видел я тот рисунок и биологичку ту я знаю»