Как Домовой любовь нашел⁠⁠

Давно это было.  Но он не забыл эту историю.

Любовь потерял. Бывает так. Была была себе любовь и вдруг потерялась.
А когда любовь потерялась её не ищут.
Просто потому, что забывают, что она была.

Домовой тогда путешествовал, искал себя или судьбу, сам не знал. Верил, что в поиске найдет. Когда найдет, вспомнит, узнает, что искал.
Видимо сердце прохудилось, а он не заметил.
Любовь потерял и устал сразу.  Остановился.  Злой стал, почти дракон. Зверь, который одной частью увяз, а другой частью выбраться пытался.
Душа разве, что немножко держалась, по капле накапывала на осиротевшее сердце, тем и жил он.
Ну как жил. Скребло что - то, маяло.

Душе без любви тоже тяжело.

Хижины рядком стояли в морском порту. Одну и он занял. Старую, ветхую. Рыбу ловил, апельсины собирал. Повадился только один зверь добычу из садков таскать. Неуловимый какой- то и хитрый. Из ловушек и капканов выбирался, только клочки темной шерсти оставлял. Домовой ярился и решительно ждал воришку.

Собака сидела за камнями и рассматривала странное существо, что отчаянно барахталось рядышком, у самой кромки моря.

Странное существо, толстенькое, кругленькое, светло- розовое.  Лапки маленькие, пухленькие. 
- Ну, чего ты ревешь то? - спросила собака.
- Больно мне очень, очень- очень больно, - завсхлипывало существо, обняло себя пухлыми лапками и стало раскачиваться из стороны в сторону.
- Чего тебе больно то? Вроде целое на вид! - собака осмотрела существо.
- Вот, смотри, ободраны как! Вот это больно! - собака протянула лапы и покрутила ими перед существом. Шерсть была вырвана клочками, - Это от капканов!
Собака мотнула головой в сторону хижин.
- Там совсем злобный тип обитает. Рыбы ему жалко, видишь ли. Капканов живодерских наставил!

- Из-  за рыбы?! - изумилось существо и всплеснуло лапками, - Так её полно в море. Лови не хочу, всем хватит!

- Да сердце у него каменное! - рыкнула собака, - Любви нет!

Существо снова обняло себя лапками и заплакало, - Я есть! Я, я, любовь! Но меня  выбросили! Или потеряли!  Не нужная стала. Вчера ещё грела его, жизнь в него вдыхала, счастье по жилам разливала. А потом выбросили меня. Скучно стало или выгорела. Не знаю! Не сказали! А мне так больно! - существо вдруг упало навзничь и затихло.

Собака подбежала и осторожно взяла потерявшую сознание любовь в зубы, - Господи, ну что за напасть!

Она потрясла любовь и рыкнула - Не умирай, слышишь! Неженка выискалась! - собака лизнула существо и уткнулась в неё носом, - Ну, хочешь, я поделюсь с тобой рыбой! Подкрепишься!
Любовь открыла глаза и посмотрела на собаку, - Давай, поделишься! Я не умею существовать сама по себе! Пусть хоть рыбу разделим на двоих, - любовь даже заулыбалась.

Собака подхватила любовь в зубы и осторожно понесла к садкам Домового, аккуратно обходя капканы и ямы. Рыбешка была одна, но её хватало, что бы разделить на двоих.

- Вот ты где, воровка! - тихий,  разьяренный голос за спиной, заставил собаку сжаться в комок и замереть. Впереди было море, позади угрожающий голос, а в лапах беспомощная любовь.
Собака обернулась и посмотрела каштановыми глазами в сузившиеся, как щели, всполохи гнева Домового.

Существо в лапах собаки вдруг затрепетало, вырвалось и на коротеньких ножках понеслось к Домовому.

Как этому нелепому существу удалось сбить с ног разъяренного почти зверя, не известно никому. 
Даже собака в тот момент зажмурилась от неизбежности. Вжала голову в ободранные капканами лапы и вдруг, почувствовала ладонь на своей голове. Ласковую, теплую.

Карие глаза смотрели почему- то устало, но облегчённо.
Домовой бережно поднял на руки собаку и понёс в хижину. Перебинтовал лапы и накормил рыбой.

С того дня они вечерами смотрели на закат и дождь. Домовой рассказал собаке где был и не был. Где будет и с кем. Кого оставил позади, а кого ищет.
Он рассказал чего боится и в чем не сознается.
Собака смотрела в его лицо и видела, как в глазах Любовь улыбалась ей доверием. И она улыбалась ей в ответ.

Домовой допивал свой коньяк на веранде Гостиницы.  Потерянная любовь вернулась в его сердце, а вот собака однажды пропала.
Ещё одна потеря, от которой будет больно долго.

Лай раздался внезапно и как будто в голове,  но каштановые глаза и длинные, острые уши доказали непризрачность надежд, а теплый язык, лизнувший наконец найденного друга, заставил сердце Домового забиться радостно и гулко.

Дворецкий Мопс улыбался, глядя в окно, как Домовой обрёл любовь в очередной раз, - Я же говорил, это не обычная Гостиница! Тут всякий найдет, что ждёт или потерял. Даже любовь, какой бы она не была.

Ведь любовь такая разная, но когда она нужна, она никогда не потеряется насовсем.