Иллюзион. Глава третья. Приют безумных⁠⁠

Когда я выучил все буквы

И начал говорить, меня послушав,

Ты крикнула: «Так это же записки сумасшедшего!

Я их уже читала, это скучно»…

«Пикник»

Бельский – это маленький городок, почти поселок, где все знают друг друга и где, кажется, годами ничего не меняется. На поезде туда можно добраться за полчаса. Когда-то здесь находились знаменитые на всю страну стеклодувные мастерские, но сейчас главной достопримечательностью был сумасшедший дом. Туда-то и лежал мой путь.

Три месяца назад там стали пропадать люди…

Но прежде чем приняться за непосредственное выполнение своих профессиональных обязанностей, следовало позаботиться о насущном. Я сняла номер в единственной в городке гостиничке, размещавшейся в стареньком двухэтажном здании, которое, кажется, кричало о ветхости и общем убожестве этого места.

Сюда не приезжали туристы. Здесь не было работы. Вся молодежь, лишь окончив школу, стремилась поскорее уехать. А новыми жителями, вероятно, только и были пациенты психиатрической клиники. Чем здесь можно было заняться свежему человеку?

Может быть, исчезнувшие сумасшедшие просто сбегали в более привлекательные места… Хотя, конечно, странно, что ни одного из них не нашли.

Ни живым, ни мертвым.

Может, просто плохо искали?

Я оставила чемодан в номере и отправилась в сумасшедший дом.

Бельская психиатрическая больница располагалась в живописном месте на краю городка. Корпуса, вмещавшие более восемьсот пациентов, были окружены дивным сосновым бором. Пахло смолой, лесом… Можно было подумать, перед тобой какой-то санаторий или дом отдыха.

Впрочем, едва ли санаторий будет окружать столь высокая и крепкая ограда с агрессивно торчащими железными шишечками.

Не мудрствуя лукаво, я направилась к главному входу.

– Вы по какому вопросу? – настороженно осведомилась бабка, сидевшая на проходной.

– Я из газеты. Маргарита Вревская, «Городская панорама». Хотелось бы поговорить с главным врачом по поводу исчезновения пациентов.

– Журналистов пускать не велено…

– А вы не читаете нашу газету? Может, знаете что-нибудь про случившееся?.. Конечно, никаких ссылок на вас не будет… – Я попробовала состроить умильную улыбку. Плохо, что на проходной сидела бабка. Если бы мне встретился мужчина, все было бы гораздо проще.

– Не до чтения нам тут, – проворчала моя собеседница. – Ходют, бродют… Сказано, никого не пущать, значит, нельзя.

– Ну, войдите в мое положение, – я соображала, как быть. – Это же моя работа…

– Мало ли у кого какая работа. Вот моя – посторонних гонять. За то и плотют.

– А вы ничего не знаете о последнем из пропавших? Кажется, это был молодой мужчина?

– Да, хоть молодой, хоть старый… Нам без разницы.

Судя по всему, бабка ушла в глухую оборону. Плохо.

Тем временем дело приближалось к обеду. Скорее всего, сотрудники больницы едят на рабочем месте. Так что поймать кого-то из них по пути в кафе практически невероятно… Не ждать же тут до вечера, пока народ начнет расходиться по домам.

А вот мне самой поесть не мешало бы.

– Не знаете, где тут можно перекусить?

Кажется, резкая смена темы поставила бабку в тупик.

– Дак где… Ну, в центре есть столовая… и этот, как его, бар. А тут если в магазин сходить. Это прямо и налево, у старой автобусной остановки. Теперь автобус уж дотуда не ходит, а остановка осталась… Найдешь?

Обед всухомятку из местного продуктового – прелестная перспектива, что и говорить. Впрочем, что еще оставалось. Можно было, конечно, вернуться в гостиницу, но не хотелось тратить на это время.

Я кратко попрощалась с суровой хранительницей этого места и хотела уже направиться по указанному адресу, но вместо этого свернула на тропинку, идущую вдоль периметра психушки.

Учреждение, которое занимает такую большую территорию, и ни одной дыры в заборе? Не верится.

Как я и предполагала, стоило отойти метров на двести от главного входа, и моим глазам открылся уже не столь привлекательный вид. Нет, все так же смолисто пахли сосны, на клумбах отцветали астры и хризантемы, но в воздухе повеяло еще чем-то еще, каким-то особенным прогорклым запахом больницы и одиночества… И сразу стало видно, как стар уже кирпич, из которого выстроены корпуса, и что крыша в нескольких местах явно требует ремонта…

Так, неспешно двигаясь вдоль ограды и рассматривая окрестности, я дошла до открытых нараспашку ворот заднего входа. Чудесно. Дыра в заборе оказалась даже больше, чем я думала.

Судя по запахам неистребимой кислой капусты, которыми тянуло из ближайшего здания, здесь была кухня. А фургончик, стоявший во дворе, вероятно, осуществлял подвоз продуктов в эту обитель скорбных духом.

Я сделала пару кадров и решительно ступила на территорию больницы.

Никто мне не препятствовал. Отлично.

Впрочем, это не значило, что следует соваться прямо в пасть льва. Успеется.

Я прошла мимо построек явно хозяйственного назначения (тут была котельная и водонапорная башня, а другие я не опознала) и вышла на запущенный задний двор. Наверное, предполагалось, что здесь будут гулять пациенты… В пожухлой траве терялись старинные вазоны для цветов, растрескавшиеся асфальтовые дорожки были усыпаны листьями. Судя по всему, дворник тут убирал далеко не каждый день…

Лавочки из почерневшего от времени дерева были пусты. Как грустно, как одиноко… Это место и так не могло быть особенно веселым, но осенью оно производило, наверное, особенно тягостное впечатление.

Впрочем, кое-кто здесь все же был. Я чуть не прошла мимо немолодой женщины, укрывшейся с книгой в старой деревянной беседке.

Может, это мой счастливый случай?

– Здравствуйте, что вы читаете? – я постаралась, чтобы мой голос звучал ненавязчиво и задушевно.

Женщина подняла глаза от романа. Взгляд ее показался мне каким-то отрешенно-мечтательным, нездешним.

– Ты новенькая? Я тебя здесь раньше не видела…

– Не совсем… Это интересная книга?

– Не особенно… Но нужно же чем-то заниматься…

Я покосилась на обложку. Кафка, «Замок». Да уж. В самом деле, подходящее чтение для психушки.

А может, выбор книги обусловлен принципом «Хуже уже не будет»?

– Вам нравится этот автор?

– Нет, не очень… Но у него есть замечательная особенность, его книги можно читать бесконечно. Перелистываешь страницу, а потом возвращаешься и читаешь снова… и снова… и снова… Понять бы еще о чем.

Я напрягла память, пытаясь выудить оттуда что-то, подходящее к теме беседы. Как жаль, что на журфаке Кафку не изучали даже обзорно. А сама я почему-то прошла мимо его творчества и не могла сказать по сути разговора и двух слов.

– Вы любите читать?

– Наверно, люблю… Вернее сказать, я не люблю оставаться одна… А когда ты читаешь, ты словно бы и не один. С тобой как будто все время кто-то разговаривает: автор, герои… – женщина умолкла.

– А разве здесь не хочется побыть в одиночестве? Все время люди, люди… это утомляет…

– Если не прислушиваться к разговорам, они не мешают… Людям надо о чем-то говорить. Такова их природа.

Спокойствие этой дамы начало вызывать у меня восхищение. Интересно, что она здесь делает? Из нас двоих она выглядела куда более уравновешенной.

– А вы знаете, почему пропал тот мальчик? Тот, который исчез последним?

– Я думаю, он просто поправился и все.

– Поправился?..

– Поправился, да. Он больше не нуждался в этом… – она обвела рукой окрестный пейзаж, – в этом всем. Красиво, правда?

Я еще раз оглядела усыпанные листьями дорожки, пустые вазоны, выглядывающую из-за угла котельную, водонапорную башню, рассохшиеся от старости скамейки. Что ж, что-то в этом, наверное, было. Что-то болезненно-пряное, тоскливое, но притягательное. Только вряд ли я захотела бы остаться здесь даже на выходные…

– Вы думаете, он вылечился?..

– Не знаю, но он обрел покой. Если не счастье, так хоть покой. Не к этому ли мы все стремимся?

– И вы?.. Вы не спокойны?

– Нет-нет, – она затрясла головой. Это был самый экспрессивный ее жест с момента начала разговора. – Нет, я нет…

– Этот мальчик, кажется, его звали Артем, он вернулся домой, как вы думаете?

– Домой? А разве дома спокойно? Впрочем, может быть, я не знаю…

– Вы были с ним знакомы?

– Нет. Но я встречала его иногда… Знала в лицо… Он был такой молоденький, у нас не могло быть общего... И к тому же он ведь был из другого отделения…

– Какого?

– Четвертого.

– А вы?

– Зачем тебе это? Хочешь узнать, почему я здесь? – женщина грустно улыбнулась.

Я смутилась.

– Простите. Я ведь не представилась… Маргарита.

– Елена.

– А другие… те, кто пропали, вы их знали?

– Кого-то да, кого-то нет. С Зоей я была знакома хорошо.

– Зоя Вицкевич? Она ведь исчезла самой первой…

– Да, она была моей соседкой… Зоя, видимо, тоже поправилась. К этому и шло.

– А чем она болела?.. Впрочем, вы, наверное, не захотите отвечать…

– Да я сама толком не знаю. Депрессия, тревога, невроз… Как у всех, по-видимому. Но в последнее время Зоя стала спокойной. Счастливой. И потому смогла уйти. Все смогут уйти, когда успокоятся. Но только это слишком сложно, – Елена сморщилась, как от горького. – Все мечтают о покое, без лекарств, без таблеток, чтобы просто так, само по себе. Только не получается.

– Вы говорите, отсюда сложно уйти… Да чего сложного, когда ворота открыты… Наверно, когда приезжает машина с продуктами, их все время оставляют нараспашку… Иди куда хочешь…

– Это только кажется. Мы можем ходить в город, никто не запрещает. Все, кроме пациентов четвертого и пятого отделения. Ограничен доступ только для лиц без пропуска… Но уйти в город – это же еще не значит поправиться.

Я почувствовала, что начинаю терять нить беседы.

– Так, может, те, кто ушли, они просто сбежали? А не нашли их до сих пор потому, что у них были какие-то причины скрывать свое местонахождение. Может, они уехали куда-нибудь к родственникам, в какую-то глушь… И не подают о себе вестей, вот и все… Только странно, конечно, почему исчезло подряд шесть человек…

– Ну, может быть, – мне показалось, Елена устала. И она уже готова согласиться с любым моим предположением, лишь бы я отвязалась.

Впрочем, что можно хотеть от больного человека? Наверняка если ты оказался в этом замечательном месте, на то есть причины…

– Ну вот, – вздохнула моя собеседница, – кажется, это за мной…

По одной из дорожек стремительно приближалась женщина в наспех накинутом пальто, из-под которого отчетливо виднелся белый халат.

– Елена, что вы тут делаете? Опять пропускаете обед? – резко начала она. – Мы уже вас обыскались. И Галина Николаевна про вас спрашивала. Вы понимаете, что меня из-за вас ругать будут. И не стыдно вам?..

Елена виновато улыбнулась в мою сторону:

– Мне нужно идти. Простите.

Только тут мне бросилась в глаза ее болезненная худоба. Тонкие девичьи запястья, глубоко запавшие глаза… Расстройство пищевого поведения? Анорексия?

– А вы кто? – подозрительно уставилась на меня обладательница белого халата. – Прием посетителей с пяти до семи…

Я вздохнула.

– Меня зовут Маргарита Вревская. И я хочу поговорить с главным врачом по поводу того, почему последние три месяца в больнице пропадают пациенты.