Господин Аркет и его зрячий пес⁠⁠

Иной скажет, что отняли у меня половину мира. Вы кривились в отвращении, мой благородный господин, когда я вернулся в строй. Я не сказал вам, что невозможно отнять то, чем отродясь не владел. Простому солдату не положено говорить без приказа.

Господин Аркет, благородный сын Евсеи. Я знал вашего отца. У него доброе сердце. Мягкое, какое бывает только у тех, кто не выходил в бой. И я благодарен вам, что не оставили вы меня, потерявшего половину мира, там. В крестьянской жизни три весны назад.

Всем бы вашу милость.

— А почему не без руки? Теперь всякого калеку потчевать будем? — будто невзначай интересовался наш интендант и слюнявил, вечно слюнявил свой замызганный листок. Видит всевышний: если бы я умел читать, задирал бы подбородок выше, чем этот полудохлый счетовод.

Говорят, верность лучше ума. Десять лет я у вас на службе и не смею роптать. Истоптали мы с вами все приграничье, не побоявшись снега и зноя. Вот и теперь странствуем. Широкий строй, громкая песня — сказал бы, что лучше, чем дома, да позабыл, в какой он стороне. Кажется, был я там четыре лета назад и чинил крышу. Интересно, обвалилась ли она?

Да и для чего мне эта крыша, господин? Снится, признаюсь, что доберусь я до родни, как отпустите вы меня, и вспоминается отчий край. А по утру сомненья: лучше бы глаз вернуть. Не раз я мечтал обменять его на другое...

Чем дольше шел я за вами, тем мудрее становился: все-таки без ноги или руки, мне и правда пришлось бы несладко.

Думаю, господин Аркет, я даже счастлив, что потерял именно глаз. Ведь у меня остался второй.

По крайней мере, перед сном, когда от соседей несло потом и грязью, я верил в это. Жаль, конечно, что тот юнец, который только вчера научился брать булаву с нужного конца, любил пошутить. Особенно над моим лицом. Клянусь вам, одна и та же шутка, да каждый вечер! Я бы простил его наглость, но сегодня мои приятели засмеялись. Пришлось ударить его несколько раз. Грязно, не по правилам. Затем я спросил, хорошо ли живется с одним яйцом. Верите или нет, но отвечал он невразумительно: не успел обвыкнуться.

Днем меня бы высекли перед строем, но у юнцов крепкое здоровье и раздутая гордыня. Хоть вы и не узнали об этом, но я все равно воздам хвалу вашей милости.

Простите меня, господин, но наш путь до столицы от этого легче не стал.

Когда мы изнывали от жары, строй не останавливали у реки. Эта поблажка доставалась лишь породистым скакунам. Трижды я полагал, что дело вовсе не в животных: просто вы утомились в седле.

Хорошо, что мой давний приятель прикрикнул на меня за такие домыслы. И добавил, что вместе с глазом мне отбили половину головы.

Мы шли по проселочным дорогам, держась в стороне от торгового тракта. Булыжник безжалостен к солдатским ногам, я верно это знаю. Не мягче и щебень, ваша правда. Да только сухая трава с корнями забивается в дыры на сапогах вместе с комьями земли. А лужи, если божьей милостью прольется дождь, мешаются с землею, и черная жижа поднимается до самой щиколотки. Почти трясина, если вы когда-нибудь спросите меня о предместье.

Кажется, стены моего дома не из кирпича. Они землистого, бурого цвета под вечер. Может, вы помните, из чего он, мой господин? Признаюсь, я забыл крестьянскую жизнь. Но сердце щемило при виде пуганных девок — те убегали в лес, заметив солдатский строй. Я не видел нашего флага над домами, на стенах. Не видел и чужого, вражеского. Как же отличить, чьи они в этой глуши? Как же вы их отличаете там, у себя, в высокой башне или у подножья замка?

Я молчал и следовал за вами. Мимо старых хижин и гнилых лачуг. Старики, почти столь же слепые, что и я, будто наощупь спешили укрыться от вашего взора. И несколько раз, да простят меня боги, я думал: а неплохо бы забрать того гуся со двора. И как будет шкварчать жир на его туше, когда мы разведем огонь. Может, у меня и один глаз, да только его хватило, чтобы увидеть, как под вечер вы ели телятину, мой господин. Завистлив ли голодный и считается ли такая зависть грехом? Я не обучен читать, а моего жалования не хватит на совет богослова.

Думаю я, господин Аркет, что это ты рассек мой глаз.

Кто завел нас туда, во фланг к воснийцам? Не помню я, мой благородный вождь, чтобы золотой орнамент твоего шлема блеснул в нашем ряду, когда смяла нас конница и хрустели кости под копытами, сапогами врага, ударами копий.

Когда ты говорил про величие Четырех Восходов, я так же поднимал кулак в небо. И кричал что есть сил, и голос мой сливался с десятками таких же охрипших, визжащих, надломленных голосов. И путался, солдат ли я, или простой слуга. Я знал, что все величие позади, но кричал, будто бы, если я прекращу, то даже ты об этом узнаешь, мой бесконечно слепой господин. И тогда...

Под луной в лагере тишина, только топчутся дозорные в охвостье. Могу заверить: блаженная тишь, почти святая! Если бы не вторая ночь без сна.

Ты не звал меня, господин. Я пришел как солдат. Пришел сам и дважды грешен.

Чего лежишь теперь молча, благородный сын Евсеи и доброго человека — Гаунта из Устья? Как заговорил бы, узнай отец, сколько мальчишек ты загубил этой весной? Сколько слёз бы он оставил у твоего тела, теперь бело-багрового без стальной кирасы и золотого узора на ней? Больше, чем обронил ты, приказав сжигать тела наших солдат под стенами этой жадной суки — белокаменной Саяры?

Ты не спрашивал меня никогда и ни о чем, мой господин. А теперь не отвечаешь.

Но самое важное я слышу и так: еще не стар. Слышу, что идут за мной. Клич уже вьется над лагерем. Вот и первые шаги по сухостою: десять, два десятка и больше — дальше я, сельский неуч, не сумею их посчитать. То ли слуги твои, то ли солдаты пришли проститься. Я знаю, гнев их силен: будто бы я в одну минуту отнял у них больше, чем уже забрал ты, благородный мертвец.

Не дождутся они мольбы, оправданий, торга. Нет у меня одного глаза, с чего бы совести быть?

А все же я повидал больше, чем ты, благородный мой, покойный господин Аркет. Иногда, чтобы видеть, маловато сохранить глаза. Их нужно широко открыть. И не отвернуться.

Я вспомнил. Стены моего дома черного цвета. Так блестит влажная земля или горелая древесина под дождем три весны назад.

Автор: Легитимный Легат
Источник