Гонка за право на миф — О книге Стивена Уокера «Первый: Новая история Гагарина и космической гонки»⁠⁠

Первый полет человека в космос — это сюжет не только о личном подвиге Юрия Гагарина и успехе советской науки и техники, но также о противостоянии двух сверхдержав, долгое время шедших ноздря в ноздрю.

Недавно на русском языке вышла новая книга об истории космической гонки, написанная британским исследователем Стивеном Уокером, — по просьбе «Горького» о ней рассказывает Александр Дубов.

Юрий Гагарин больше чем человек. Это один из буквально нескольких советских образов с безусловно положительной мировой репутацией.

Полет первого человека в космос — важная победа в соперничестве двух сверхдержав в середине XX века.

Несмотря на техническое превосходство почти во всем наземном, США к концу 1950-х отчетливо проигрывали космическую гонку — и очень хотели первыми запустить человека в космос. В отличие от превосходства в гонке вооружений, это была бы отчетливая и сугубо мирная победа.

Британский историк, писатель и режиссер Стивен Уокер тщательно исследовал хронику этой гонки и написал о том, что сделал Советский Союз, чтобы иметь право на миф о первом человеке в космосе. На английском книга вышла в 2021 году, к 60-летию полета, а спустя три года опубликовали ее русский перевод.

***

Читать об этом этапе космической гонки — все равно что пересматривать классический футбольный матч, результат которого хорошо известен буквально каждому, но подробности — или стерлись из памяти, или никогда и не были известны. Риска заспойлерить исход нет, но интересно, как и почему он оказался именно таким.

Когда финал истории известен заранее, все прелесть в деталях. В Советском Союзе об этих деталях долгое время не было известно почти ничего. Советская пропаганда подавала историю Гагарина с максимальным лоском: в ней все было безупречно, все герои были исключительно положительными, а у соперника не было никаких шансов.

«Первый» — историческое исследование, поиск этих деталей, образцовая документалистика. Стивен Уокер — не только писатель, но и режиссер, его монтаж часто напоминает кинематографический. При этом у текста — свои преимущества, для экрана недоступные. Практически каждое утверждение в рассказе подкреплено ссылкой на источник. Если указания источника нет в основном тексте, то оно наверняка есть в обширных примечаниях.

Уокер изучил десятки источников: официальные материалы, архивные и секретные; отчеты, биографии и интервью; изданные сразу после полета, после смерти Королева и Гагарина или уже после распада Советского Союза. Самыми достоверными и информативными предсказуемо оказались личные и секретные материалы, например тайный дневник руководителя подготовки космонавтов Николая Каманина, изданный в 1995 году, но и более официальный дневник врача программы Владимира Яздовского (тоже изданный только после распада Советского Союза) и официальная киносъемка добавляли общей картине объема.

С американскими источниками все немного проще, программа США была куда более открытой, хотя и у них огромное число документов — и ЦРУ, и НАСА — тоже было засекречено.

Кроме исследования документов и книг, архивной кино- и телесъемки, Уокер при подготовке книги с 2013 по 2019 год сам взял 18 интервью у непосредственных участников событий и их родственников со стороны СССР, 11 интервью — со стороны США.

Композиционно «Первый» — хроника с отступлениями на объяснение контекста и биографические истории. А поскольку гонка была заочной, рассказ фактически превращается в две параллельных истории, между которыми можно прыгать, следя за тем, что происходит с обеих сторон. Это соперничество было действительно почти спортивным соревнованием. В отличие от гонки вооружений, с которой космическая была связана максимально тесно, это была гонка не просто ради гонки, но с очень понятной целью — в космосе должен был оказаться нужный человек.

Этот этап противостояния Уокер отсчитывает от запуска первого советского спутника, который оказался болезненным ударом по американской национальной самооценке. Именно тогда, на пике противостояния сверхдержав в конце 1950-х, начал широко использоваться термин «космическая гонка». Каждый следующий шаг был ответом на ход соперника. Разведка обеих стран пристально следила за происходящим и реагировала.

Первой набирать команду для подготовки потенциальных астронавтов стали США. В ответ на запуск американского проекта Mercury и старт набора кандидатов в космонавты свою команду стала собирать и советская сторона. Начиная с этого момента советская и американская истории развивались параллельно, в одно и то же время и довольно быстро. Стивен Уокер не отказался от проведения параллелей, сравнения технических достижений, предполагаемых параметров запуска, личных качеств и характеров всех участников, деталей подготовки. Между программами было очень много структурных сходств, на фоне которых очень хорошо видны и отличия, главное из которых — в открытости программ:

«Две команды существовали в параллельных вселенных — публичной и секретной, и каждая из них словно в кривом зеркале отражала другую».

У каждого из американских персонажей был советский доппельгангер, начиная с пары Кеннеди — Хрущев. Иногда эти сравнения довольно условные и натянутые, но иногда — максимально оправданные. Германа Титова Уокер сравнивает с Джоном Гленном, Григория Нелюбова — с Аланом Шепардом. У американцев последним тестовым пилотом перед человеком был шимпанзе Хэм, у Советского Союза — Белка и Стрелка.

Определяющее противостояние в этой схеме — конструкторы ракет Сергей Королев и Вернер фон Браун. У каждого из них была своя неоднозначная история. Фон Браун во время войны был важной частью нацистской структуры и создателем ракеты «Фау-2». Королев, наоборот, сильно пострадал от сталинской репрессивной системы: в конце 1930-х он был на Колыме и почти всю войну провел в московской шарашке. Противостояние конструкторов олицетворяло противостояние систем в том числе и с точки зрения секретности. Если про фон Брауна знали все, имя Королева было засекречено еще довольно долго после полета. По окончании войны он начал исследовать ракеты «Фау-2», чтобы их можно было воспроизвести. Поэтому на немецком военном наследии летели в космос оба конкурента.

На фоне гонки вооружений даже Хрущев понимал, что мирные космические победы с политической точки зрения будут важнее, чем наращивание арсенала и ядерные угрозы. Тем более что Советский Союз довольно сильно отставал в сфере военных технологий: советские электронные и механические компоненты бомб были значительно тяжелее американских, из-за чего и ракеты для них требовались более тяжелые мощные. Это и привело к довольно неожиданному перевороту диспозиции в космической гонке.

«С самого начала космическая программа США столкнулась с парадоксом: технологическое превосходство в сфере создания бомб обусловило отсутствие превосходства в космосе. США выигрывали гонку вооружений по той же причине, по которой проигрывали космическую гонку».

Поэтому, кроме различий, непосредственно связанных с особенностями политической системы — открытости и отношения к участникам программы, — была и чисто техническая разница.

Советская ракета «Р-7», которая должна была вывести человека в космос, весила почти 300 тонн и была высотой 38 метров. Это была та же межконтинентальная ракета, место водородной боеголовки на верхушке которой отводилось капсуле с космонавтом. Американская ракета Mercury-Redstone была примерно в десять раз меньше. Поэтому и гнались соперники на самом деле немного за разным: американский пилот мог только вылететь за пределы атмосферы по баллистической траектории, преодолеть формальную границу в 100 км, подняться над атмосферой и опуститься обратно. Советский Союз собирался запустить человека сразу на орбиту.

Отличия касались не только ракеты, но и формы «кораблей», в которых находились пилоты. Если у СССР была просто сферическая капсула, то форма американского корабля разрабатывалась исходя из аэродинамических соображений, чтобы он тормозил при входе в плотные слои атмосферы. Форма корабля не отличалась особой красотой: корабль напоминал то ли колбу, то ли мусорный бак — но была значительно более продуманной. Из «Востока», чтобы избежать проблем с приземлением, при приближении к поверхности надо было катапультироваться.

Но на планировании программ больше сказывались не технические детали, а политические мотивы, в том числе из-за различий в секретности. Если американцы скрывали технические детали и умалчивали о некоторых сложностях тестовых запусков, то Советский Союз вообще ничего не говорил о подготовке полета человека в космос. Например, совсем ничего не сообщалось о многочисленных тестовых полетах собак, кроме самых успешных. Помимо Лайки, Белки и Стрелки, в космос до человека успели слетать еще и Жулька, Альфа, Звездочка и другие собаки, далеко не все из которых вернулись на Землю. Всего, по оценкам автора, до человека СССР запустил в космос 41 собаку, больше половины из которой погибли. А когда есть возможность умолчать о любой потенциальной проблеме, то и на риск пойти немного проще, меньше опасаясь политических последствий.

Американцы тоже не всё знали — например, о сложностях довольно драматического тестового полета в космос шимпанзе Хэма 31 января 1961 года. После него газеты напечатали только фотографию с широко улыбающимся Хэмом возле корабля после полета, но ничего не знали о том, как этот полет ему на самом деле дался. Вероятность усилить обнаруженные, но не обнародованные сложности показалась руководителям программы неоправданным риском, и не в последнюю очередь — политическим.

Из-за нежелания рисковать для США гонка фактически закончилась еще за пару месяцев до полета Гагарина. Кеннеди вместе со своими советником по науке Джереми Визнером и фон Брауном сделали ставку на надежность. Осторожность руководителей программы, некоторые недочеты тестовых полетов и внешнеполитические проблемы как будто бы отодвинули тему первого полета человека в космос на второй план. Важнее показалась военная операция на Кубе — как вскоре выяснилось, неудачная.

В результате после сравнительно успешного полета шимпанзе было решено провести дополнительный тест, чего не поняли американцы и чем были недовольны сами потенциальные астронавты. Этот полет в итоге прошел очень успешно, но без человека. Алан Шепард был очень обижен тем, что первым человеком в космосе стал не он.

СССР был готов больше рисковать. Перед финальным полетом советские инженеры успели исправить большинство проблем, с которыми столкнулись на тестах: в последний момент решили проблему с перевесом, внесли исправления в систему ориентации корабля, систему работы тормозного двигателя и систему осушения. Но некоторые исправления удалось проверить не до конца, поэтому пришлось частично расширить возможности для ручного управления — а частично просто рискнуть.

Риск оправдался. 12 апреля 1961 года был создан советский миф. Несмотря на некоторые сложности в работе третьей ступени (из-за которых траектория оказалась несколько выше расчетной и изменилось место приземления) и отделении отсека тормозного двигателя, полет прошел успешно. Советский Союз преподнес победу как безусловную и безукоризненную. Так она и воспринималась — и в СССР, и в мире.

У этой победы было вполне конкретное лицо — лицо Юрия Гагарина. Выбор человека, который первым полетит в космос, вероятно, одно из самых удачных решений советской пропаганды. Если бы первым человеком в космосе стал Герман Титов, миф выглядел бы иначе. Выбор делался сознательно, исходя из профессиональных навыков и медицинских тестов, но больше — именно с точки зрения того, как будет выглядеть советская победа. Харизма и улыбка, сложное военное детство и идеальная биография стали портретом достоинств коммунистического советского строя.

В «Первом» Стивен Уокер смотрит на гонку за право на это мифотворчество с восхищением и некоторым недоумением. Он как будто не может определиться, что важнее: победа или забота о человеке и демократические ценности. Особенно с учетом того, что поражение в глазах многих подрывало веру в эти самые ценности.

Сам писатель отчасти отвечает на этот вопрос в эпилоге. Личная история Гагарина закончилась сразу после полета, а миф о нем, по крайней мере в США и Европе, довольно сильно поблек после американской лунной миссии. Фигура Нила Армстронга оказалась для мира более сильным образом, чем фигура Юрия Гагарина.

Но именно Гагарин стал первым человеком в космосе, а Сергей Королев — конструктором, запустившим первого человека в космос. Миф был создан. Красивый романтический миф, правда, за счет военных средств:

«Возможно, одним из величайших парадоксов этой истории является тот факт, что увидеть всю красоту нашей планеты Гагарину позволила ракета, созданная для ее разрушения».

Источник: https://gorky.media/reviews/gonka-za-pravo-na-mif/