День шестой. Сломанное детство Педальки⁠⁠

Педалька, он же Колька, странным и замкнутым был всегда. Его взгляд исподлобья, избыточная жестокость по отношению к младшим и тяга к извращениям – вот то, что наиболее мягко описывает пацана.

Практически каждый эпизод с участием Кольки заканчивался изгнанием его из наших рядов на какой-то промежуток времени. Бывало, что старшие его били. Но в итоге потом все мирились и жизнь продолжалась.

Вот, например, один случаев. Ловим мы рыбу в местной речке, которая текла вдоль леса. Я, Гришка, Сенька и Педалька. Улов складываем в прозрачный полиэтиленовый пакет. Удочки, однажды сделанные из молодого орешника, есть у каждого. Улов - один на всех. Клюет не очень. Хочется уже есть, но мы знаем, что, зайдя домой, тут же получим тысячи указаний от бабушки и забудем про улицу до ночи.

- Сенька! Сбегай-ка, набери ягод! - прошу своего брата.

Он кладет удочку на рогатину, вколоченную возле кромки воды, берет пустой пакетик и убегает в сторону леса.

- Хлопцы! Дык у нас рыба ё! - голос Кольки был полон недоумения. - Бяры и ешъ!

- Сырую? - Гришка так презрительно глянул на Кольку, что у последнего должен был пропасть аппетит до конца дня.

- А хуле? - сказал он и запустил руку в пакет. – Можно и сырую.

Мы с Гришкой уставились на этого чудака. Не веря, что это возможно.

Наконец, карасик был пойман. Он легко умещался в детской ладони и никак не выглядел аппетитным.

- Ну, ешь давай! - Гришке уже не терпелось увидеть чудо.

Сначала была откушена голова. Крепкие зубы тщательно пережевывали несъедобное. По лицу Кольки нельзя было понять, какие эмоции его одолевали. Слишком оно было уродливым и в обычном состоянии.

Он сплюнул то, что не смог прожевать и сразу начал обгладывать бока, сплевывая плавники и чешую. Омерзительный процесс! Кровь рыбы, смешалась с кровью Кольки - кровоточили десна от плавников, застревавших между зубами.

- Ну, бляяяяя! Гидота! - рвотные позывы перебили весь интерес к процессу.

Коля доел.

- А што, - задумчиво произнес он. - Я и хуже ел...

Мы не сомневались! Открыл рот и показал, что все проглотил и потянулся за следующим.

Прибежал Сенька. В пакете было пару горстей земляники и черники. Разделили на всех, Колька тоже не отказался. Закусить ему не помешало бы! Сеньке рассказали про Колькин обед, показали остатки в виде пережеванных частей рыб и слюну с кровью, которой обильно была загажена местная флора. Ягоды ели молча. Аппетит пропал у всех, кроме Кольки. Он сожрал свое, вскочил и побежал собирать еще. Наверное, еще и жуков по пути наловит!

И вот еще был случай.

Играли мы на берегу пруда (или, как мы называли – сАжалка, что в переводе с нашего родного белорусского и означает «пруд») в карты. Обычное дело в жару. И тут Коля вспоминает розыгрыш из своего мутного прошлого.

- Слушайте, пацаны, - заговорщицким голосом произнес Педалька. - Фокус хотите? Я завяжу кому-нибудь одной травинкой руки за спиной так, что потом никто не разорвет ее.

- Херня! Я разорву! Я! Я!- оживились ребята.

- Ну, давайте, давайте! - Коля явно что-то замышлял

Пожали плечами, нашли длинную травинку. Вызвался Костик.

- Только ладони сделай лодочкой! - командовал Педаля и связывал в районе запястья Костины руки. - Всё! Всем стать там, - Коля указал место перед Костей. - А я сзади буду... Жди моего сигнала и начинай рвать! Понял?

Все смотрели на Колину возню. Мало кто верил в успех фокуса... Костик ждал, глядя в летнее небо. Возня Педали уже прекратилась, все ждали от него команды. Тот же почему-то неподвижно стоял за спиной Костика…

- Что там льется? – взвизгнул удивленный Костик и резко обернувшись, не заметил, как разорвал травинку.

Коля, приспустив штаны, продолжал ссать, давясь от смеха.

- А-а-а! - Костик видел, готового взорваться от смеха Педальку, незамедлительно ударил ему в лицо обоссаным кулаком. - Чмо, бля!

Коля упал и попытался отползти. Костика было не остановить. Он рвал на Педальке одежду, пытаясь вытереть руки и параллельно лупил ногами.

Мы дали Косте оторваться, а потом оттащили от рыдающего Педальки.

- Вали домой, фокусник!

Долго потом обсуждали мотивы и так не придумали никаких объяснений. Ну, и черт с ним! Вечер прошел в наблюдении за Костиком, который грязью из пруда оттирал руки и вымачивал их в воде.

Для полноты картины и в дополнение к портрету попробую вставить и следующий штрих.

Утром мы втроем шли мимо Педалькиного двора в конец деревни. Просто шли себе без всякой цели. Нравилось идти босиком по дорожной пыли, по влажной от росы траве. Нравилось ощущение свободы, наверное.

- Пацаны! – этот не погодам низкий голос ни с кем не перепутать. – Пацаны, ходите сюды!

Колька в одних трусах и майке стоял в проеме калитки, призывно загребая свободной рукой. Вторая рука прижимала к боку коричневую курицу.

Мы приблизились. Колька отошел в глубь своего двора, и мы следом тоже.

- Смотрите!

Педалька повернулся к нам боком, стянул свои трусы до колена и нашему взору предстал эрегированный член Педальки. Этого мы точно не планировали видеть! Мы не успели выкрикнуть адрес и направление, в которое необходимо отправиться нашему товарищу. Слова застряли в горле. Ибо в сотые доли секунды этот персонаж насадил на член птицу, которая от неожиданности как-то не по куриному крякнула.

-Да бляяя! – Гришка с размаху дал поджопник Педальке.

Меня разбирал смех и шок, я закрыв рот тыльной стороной ладони, сильно себя кусал, чтобы не заорать. Смешанные чувства!

После удара по заднице, Колька выронил птицу, которая судорожно пыталась научиться летать, носясь по двору и прыгая на заборы.

День мог начаться и так, как видите.

***

Когда шли дожди и было по-осеннему холодно, мы обычно сидели в доме. Бабушка в те годы еще могла готовить в печке еду (через несколько лет, еле-еле перемещалась на костылях), и приятно было в промозглый вечер сидеть в тепле, под мерное гудение печи. Лежанка была квадратной, примерно два на два метра в метре от потолка и была нашим любимым местом в доме. Наблюдая с высоты, как возится бабушка, мы молчали.

- Ба, а про Колькиного батьку расскажешь! – вдруг спросил я.

- Зачем вам такое? Падох, скатина, и хай гние.

- Ну, баб!!! Что там было? Все равно ж узнаем!

Это была страшная история, слухи о которой со временем становились все страшнее и кровавее.

Рассказ бабушки в моей обработке.

Андрей - родной отец Кольки, был законченным алкоголиком. Прошлые судимости не давали ему шансов устроится никуда, даже местный колхоз был для него закрыт.

И ходило это чудо по деревне, порой заглядывая в дома, поговорить по душам с хозяевами и выпросить самогона. Потом люди стали замечать, что со дворов пропадают вещи: кастрюли, банки, шанцевый инструмент.... У кого-то даже птица. Подозреваемого долго искать не приходилось. Андрюша, мать его за ногу! Однажды, после очередного такого случая, собрались мужики, поразмышляли, и ничего не придумали, кроме как избить вора. Классика! Сказано и сделано в тот же вечер. Даже отнесли Андрея к дому и кинули под окнами. Неделя прошла относительно спокойно. А потом... А потом случилось то, что должно было случиться.

Тесть Андрея (дед Кольки) был пенсионером и ежемесячно получал пенсию. И в день, когда почтальон приносил деньги, Андрей всегда околачивался рядом с домом тестя и ждал, нарезая круги, как гиена. И после ухода почтальона, бесцеремонно вваливался в дом пенсионера и требовал "своё". Тесть со смирением принимал выпавшие на его долю испытания и безропотно отдавал какую-то часть пенсии. Дня три семья Кольки жила спокойно. Непутевый отец валялся по оврагам, на чужих сеновалах, у небрезгливых вдов. А потом возвращался....

Колька с семьей на зиму переезжали жить к деду в дом, так как зимой легче было жить вместе. Тем более дед жил один и рад был обществу родных людей. Лишь зять нарушал покой.

- Д-е-е-е-е-д! - крик с улицы был полон боли и страданий. – Де-е-е-ед!

Ворота заходили ходуном от ударов.

- Тише, дурила, - дед вышел, на крыльцо, накинув телогрейку. - Спят все еще! Пять утра ведь! Явился он!

- Дай на опохмел! Сдохну щас, - сипел Андрей, кутаясь в рваную куртку.

- Всех переживешь, зятек... Всех... - обреченно вздохнул дед. - Давал я тебе третьего дня. Пропил все? Нам тоже жить надо...

- Хорош бубнить! Найду, заберу всё. На бутылку хотя бы дай! По-хорошему прошу!

- Не дам, - сказал дед. - Иди отсюда! Падла...

Дед отвернулся и собирался зайти в дом. Андрей поднял с земли кусок кирпича, со всей силы ударил старика в затылок. Дед охнул, присел, схватился за голову и завалился на бок. Андрей стоял в раздумьях. Теперь надо ждать, когда старик очнется и узнать, где он хранит деньги. Чтобы не ждать на морозе, Андрей потащил тело тестя в сарай.

Колька проснулся от глухих ударов в ворота и криков отца. Сон пропал сразу. Он лежал в темноте и прислушивался к голосам на улице. Дед всегда вставал рано, чтобы покормить свиней и приготовить еды на всех. В этот раз голоса стихли быстро. Мальчик лежал и ждал, когда отец ввалится в дом и начнет всех поднимать. Ничего не происходило. Колька даже заснул...

Когда он открыл глаза, было уже светло. Часы показывали девять утра. Очень сильно хотелось в туалет. Мама с сестрой спали. Тихонько оделся и стараясь не наступать на скрипучие доски пола (он изучил их все), вышел во двор. Деда нигде не было. И завтрака тоже... По нерасчищенной дорожке (тоже странно, обычно утром дедушка все чистит) по свежевыпавшему снегу, Колька добежал до туалета и, сделав все дела, собрался бежать обратно.

Дверь сарая была открыта. Колька, даже не задумываясь, подбежал закрыть ее. Там же свиньи! Холодно им будет!

Отец стоял посреди сарая с топором в руках. Дед был привязан к скамье. Одежда на нем обгорела (как потом выяснилось, Андрей осмолил несчастного старика горелкой), весь он был покрыт страшными ожогами.... Ноги были отрублены до колена и брошены свиньям. Дед еще был жив и мотал головой из стороны в сторону.

Колька застыл, как вкопанный.

- Иди отсюда, малой! - просипел Андрей и двинулся на сына.

Колька вдруг сорвался с места и побежал на улицу. Даже не заметил, как перелез через двухметровый забор. Он бежал до конца деревни крича и плача.

- Мама! Папа убил!!!! мама!!! мама!! ыыыыы! Дед!!!!

Карасиха, в конце деревни, затащила к себе в дом мальчика. По первым словам, сообразила, что случилось страшное! Отправила мужа звонить в милицию. Телефон был только у деда Витьки (наш местный староста), в пяти минутах ходьбы. Дед Карась побежал сразу, даже не одеваясь, как был в штанах и майке.

Милиция приехала через тридцать минут и забрала Андрея из того же сарая... Он валялся пьяный возле мертвого уже тестя (место, где находился самогон Андрей выяснил быстро). Ноги и руки у старика были отрублены уже полностью... Обухом разбито лицо. Умер от потери крови, как потом выяснилось. Хоронили в закрытом гробу.

Эпилог

Андрей повесился в изоляторе. Свернул из простыни жгут, завязал вокруг шеи и катался по полу, пока не задохнулся. Ему светил расстрел. Не стал ждать.

Колька после этого случая стал замкнутым и странным. Из дома деда они съехали. Там больше никто и не жил...

Я — это я.

А вот дословный рассказ бабушки без обработки.

«Ну, что там рассказывать? Нечего там.

Алкаш этот, Андрей. Бандит! Все пропивал, что плохо лежало. Воровал по деревне. Даже били яго. Без толку!

А ён потом, забил, як кабана гэтага деда Колькинага. Як кабана. Абсмалил даже. Руки-ноги отрубил. Кольку хотел забить. Не догнал, пьяный был. Гаварят, за бутылку адекалона. Или самагона. Не ведаю. Якая розница?

Карасиха милицию вызвала. Забрали в тюрьму алкаша этого. Там он удавился. Вот. Катался по полу, пока не сдох. Як сабака. Тьху!»