Жду новый пост

Серия «Экологии журнала "Дракон" (кодексы существ)»

- Думаю, да, - сказала Бельзим. – Тема, которую я выбрала на сегодня, касается одного из наших наименее известных лесных союзников и друзей, лесной нимфы, также именуемой дриадой.

Несколько парней захихикали, услышав тему.

- Очевидно, - продолжила она, - некоторые из вас уже знакомы с темой. Что вам известно о дриадах?

После паузы из первых рядов класса отозвался один из учеников постарше:

- Дриады выглядят как женщины с зелеными волосами, и они живут в деревьях. Я думаю, некоторые из них могут разговаривать с растениями, а некоторые могут телепортироваться.

- Неплохо, - заметила Бельзим. – Это в целом подытоживает знания большинства людей о дриадах, хотя кое-что из сказанного тобой не совсем верно. Лесные нимфы довольно красивы, как ты наверняка тоже слышал, и у них действительно зеленые волосы. Что до остального… ладно, начну с начала.

Растения, подобно животным, людям, эльфам и тому подобным, обладают жизненной силой, во многом похожей на душу. В растениях эта сила намного слабее, чем в животных, но у некоторых из них все равно есть довольно мощная аура. Наиболее мощные растительные ауры встречаются у дубов, и чувствительные люди, в частности друиды, могут ощущать мощь их жизненной силы за три шага. Это одна из причин, почему друиды считают дуб священным деревом.

Определенные дубы в минувшие времена были наделены особым даром, и смогли придать своим древесным душам живой облик. Дриада это постоянная физическая форма души дуба и встречается только вблизи огромных и старых дубов как минимум пятидесяти лет. Дерево должно быть достаточно крупным для обладания мощной душой, чтобы содержать живущую с ним и внутри него дриаду. В некоторым смысле дриаду можно назвать паразитом, но этот термин нельзя назвать ни приятным, ни точным.

Будучи продолжением дубовой души, дриада не может жить, если ее дерево погибает, или если она оказывается слишком далеко от самого дерева. Большинство дриад никогда не отходят больше чем на тысячу футов от своего дерева в любом направлении. Они называют эту зону своего обитания «терел».

Вас, возможно, удивит тот факт, что дриады не едят, хотя они и могут поглощать ту же пищу, что вы и я. Им нравится вкус орехов и ягод, и они могут выкапывать определенные съедобные корешки в качестве приправ или еды. В зимнее время, когда большинство растений впадает в спячку и их рост замедляется, жизненная сила дуба становится слабее. Иногда дриада должна в таких случаях есть больше пищи для поддержания сил, и многие для этой цели откладывают собираемую осенью еду. Маловероятно, чтобы кто-то увидел дриаду зимой – как и деревья, они тоже «спят» долгие промежутки времени, сберегая энергию.

Благодаря объединяющим ее с душой дуба узам дриада получает определенные особые способности. Она может общаться со всеми формами растительной жизни, а особенно хорошо с древними трентами. Поскольку большинство растений пассивны и неразумны, они подчинятся любому, кого смогут понять. Дриада может велеть растениям потянуться и опутать преследователей, шпионить и докладывать ей, если кто-то пройдет мимо, натягиваться лозам, чтобы люди спотыкались, и так далее. Связь между дриадами и растениями столь близка, что большинство из них называют себя в честь деревьев в своих лесах, иногда получая по-настоящему симпатичные имена.

Будучи продолжением души дерева, дриада может по желанию сливаться с родительским деревом. Многие люди считают, будто дриады строят дома внутри деревьев, с мебелью – столами, стульями, кроватями – и сундуками, полными золота. Нет ничего более неверного – крошечная кучка монет и самоцветов, занимающих лесных нимф, обычно прячется в дупле ее дерева или закапывается среди его корней. Дриада как таковая живет в дереве, полностью сливаясь с его душой и становясь нематериальной.

- Если позволишь, Бельзим, - перебила Гибискус, - следует сказать, что дриада может также сливаться и с другими деревьями, хотя в них она долго не остается. Если она чувствует угрозу, то может сделаться полностью нематериальной, после чего будет мгновенно перенесена к своему домашнему дубу, сразу же слившись с душой дерева.

- Возможно, кто-то из вас слышал о другой силе, которой обладают дриады, - продолжила Бельзим. – Дриадам нравятся молодые мужчины людей и эльфов, и иногда им хочется сохранить их – подобно тому, как они хранят небольшие сокровища. Дриада может наложить заклинание, усиливающее ее красоту для мужчины, прельщая его и полностью занимая все его помыслы. Многие из моих учеников-друидов описывали мне этот эффект после спасения от положивших на них глаз, но желавших лишь добра дриад, - Бельзим улыбнулась. – Мое лицо должно быть очень хорошо знакомо дриадам этого леса. Я провела далеко не одну спасательную операцию.

Подал голос сидящий возле друидессы темноволосый мальчик.

- Тяжело ли забирать парней у нимф?

- Да, поначалу тяжело. Юноши никогда не желают быть спасенными. Дриады особенно хороши в укрывательстве своих компаньонов, а мужчины зачарованы настолько, что сделают все, чтобы избежать спасения. Если дриада захочет, она может даже с помощью своей магии слить компаньона с душой своего дуба – и тогда очень трудно вернуть его домой. Дриада, у которой находится парень, не горит желанием с ним расстаться и будет отрицать, что вообще его видела. Если я прихожу и забираю мальчика, она дуется и куксится, как будто у нее забирают любимую игрушку. Ей нравится, когда молодые мужчины исполняют ее прихоти и приносят ей вещи, и живут лишь ради того, чтобы блаженно пялиться на свою «истинную любовь».

Иногда ее чары над юношей выдыхаются, и дриада вздыхает и дает мальчику что-то на память о себе – несколько монеток, самоцвет-другой, что-то типа этого. Когда парень приходит домой, он обычно обнаруживает, что отсутствовал несколько лет.

- Друидесса, - отозвался другой мальчик. – А как дриады делают новых дриад?

Бельзим вопросительно посмотрела на Малека, пожавшего плечами и буркнувшего: «Они достаточно большие, чтобы знать. Валяй, расскажи им».

- Отлично. Что ж, некоторые из вас могли слышать о расах существ, имеющих лишь один пол. К ним относятся и дриады, наряду с сильфами, нимфами и сатирами. Дриады могут иметь детей от человеческих и эльфийских отцов, и в таких случаях их дети всегда будут девочками-дриадами. Дриады также могут иметь детей от сатиров, которые, как вы знаете, поголовно мужчины. Ребенок дриады и сатира в половине случаев будет девочкой-дриадой, а в половине – мальчиком-сатиром. Поскольку весьма маловероятно, чтобы дриады и сатиры происходили от общего предка, то мы, в лучшем случае, можем это списать на своенравие магии или прихоть богов.

Девочка-дриада, - продолжила Бельзим, - остается с матерью примерно двенадцать лет. Если родился сатир, мать передаст мальчика на воспитание шайке его отца. Ребенок-девочка первые несколько лет своей жизни проводит связанная с деревом матери. Когда она достигнет совершеннолетия, ее отводят к дубу, который станет ее собственным, и с которым она свяжется естественным образом. Тогда ребенок становится частью души этого дерева, и будет жить там до конца своих дней. После этого она редко видится с матерью, но будет счастлива и довольна своей жизнью.

- А почему она после этого не видится с мамой? – спросила девочка.

- Дубы могут расти приемлемо близко, но дриады по своей природе одиночные создания. Они счастливы сами с собой, окруженные своими лесами, и лишь изредка желают общества других. Эта часть их личности могла развиться из-за того, что дубы достаточно большие, чтобы содержать дриаду, иногда нелегко найти. Привязанность каждой дриады к ее дереву также ограничивает ее странствия, поэтому им приходиться быть довольной там, где живет – и они довольны.

- М-м, прошу прощения, - сказала рыжеволосая сопровождающая Бельзим. Бельзим дала ей знак продолжать. – Для дриады возможно покидать терел своего дуба на короткий промежуток времени, но она никогда не делает этого намеренно. Подобный поступок вызовет глиргимер, утрату ее души, и она зачахнет и умрет в считанные часы. Говорят, что могущественная магия может разделить дриаду с ее деревом, не причиняя вреда, но, - девушка поёжилась, - подобное трудно представить!

Поднял руку один из мальчиков посильнее, внимательно слушавший лекцию.

- Есть ли способ удержать дриаду и не быть зачарованным ею?

Краска схлынула с лица рыжеволосой девушки.

- Зачем? – горячо спросила она. – Ты хочешь поймать дриаду и сделать из нее домашнюю зверушку?

- Робиния… - пробормотала Бельзим. – Успокойся. Должно быть, молодой человек имел в виду совсем другое. – Однако тон друидессы явственно говорил, что она согласна с трактовкой своей спутницы. Затем она обратилась к мальчику: - Отвечая на твой вопрос, нет. Если только не прибегать к могучим магическим защитам, чарующая сила дриады может превозмочь сопротивление практически любого мужчины. И некоторые дриады навсегда удерживают своих мужчин спрятанными.

Если бы кто-то попытался насильно наложить на дриаду руки, она бы исчезла перед ним, вернувшись в духовной форме к домашнему дереву, где сможет поднять тревогу среди любых своих союзников, находящихся поблизости. Могучие тренты, не забывайте, сильно заботятся о дриадах, и то же относится к сатирам, эльфам, спрайтам и пикси… и друидам. – Сделанное на последнем слове ударение не прошло ни для кого незамеченным. – Это плохая идея, охотиться на дриад ради спорта, - подвела она итог.

Юноша жевал травинку и обдумывал услышанное. Похоже, он утратил интерес к дальнейшей лекции.

Воцарившуюся ненадолго тишину нарушила Гибискус:

- Это приводит нас к вопросу, что дриады любят делать ради забавы – не считая обзаведение компаньоном.

Лесные нимфы любят, чтобы их окружение было симпатичным, и то же относится к ним – они любят красоту ради нее самой, а не ради того, что нравится другим, или что другие думают. Духами дриадам служат раздавленный цвет цветков, а для причесок используются цветы, листья и прочая лесная растительность. Иногда дриада находит способ обменять что-то из своих жалких сокровищ на шитую одежду, но обычно дриады столь же счастливы и без одежды. Это еще одна причина, по которой молодые мужчины часто охотятся за ними – ради подсматривания.

- Им придется встать в очередь за сатирами, - тихонько прокомментировала Робиния, вызвав этим неодобрительный взгляд Бельзим.

Старый Малек потянулся и поднялся с травы, отряхивая мантию.

- Думаю, на этой ноте нам следует собираться домой. Нам все еще нужно увидеть в этом лесу несколько вещей. – Ответом был хор стонов, но мудрец оставался непреклонен, и класс начал собираться уходить.

- Мы ценим ваше время, мадам Бельзим, - сказал ей мудрец, когда большинство его учеников уже отправились к следующей остановке их маршрута. – Думаю, вы проделали прекрасную работу по убеждению моих мальчиков не прочесывать ваши леса ради нимф.

- Не волнуйся, - ответила она. – В этом году уже достаточно поздно, чтобы они могли их найти либо узнать, если найдут. Помнишь, что я сказала о зеленых волосах дриад? Это истинно лишь весной и летом. Осенью они сменяют цвет на золотой, красный или красновато-коричневый. Зимой они белеют.

Малек улыбнулся.

- Поэтому когда мальчики отправятся на поиски зеленоволосой девушки, они найдут лишь девушек вроде нее, - он указал на Робинию, стоящую на краю леса и разговаривающую с Гибискус.

- Как давно ты знаешь? – спросила Бельзим.

- Как только услышал ее имя. Если я правильно помню, Robinia pseudoacacia это что-то вроде белой акации?

Примечания

1.  Терел дриады невозможно отличить от прочей местности вокруг ее дуба – однако сама дриада может примерно очертить его, потому что начинает испытывать нарастающее беспокойство, отойдя от дерева на 330 ярдов и приближаясь к границе 360-ярдовой окружности (в играх с миниатюрами 10 ярдов = 1 дюйм).

2. Если дриаду силой перемещают дальше чем на 360 ярдов от ее дуба, у нее стремительно (через пять раундов) проявляются симптомы голодания, депрессии и истощения, и если ничего не предпринять, она умрет через 6d6 часов. Заклинание «исцеления» устраняет все симптомы, но действие заклинания через четыре часа проходит, и если дриада все еще за пределами своего терела, глиргимер возвращается. Заклинание «экзорцизма» отделяет дриаду от «души» ее дерева – в этом случае дриада должна в течении семи дней найти другой подходящий дуб, иначе возникнут симптомы глиргимера. При накладывании на дриаду любого из этих заклинаний делается проверка ее устойчивости к магии.

3. Средняя дриада живет столько же, сколько и ее дуб. Переносимые деревом повреждения пагубно влияют на дриаду, она даже может впасть во временную кому, если дерево испытывает шок. Если ее дерево погибает, дриада тоже умрет от глиргимера, если на нее не наложат «экзорцизм» и не доставят к новому дереву.

4. Дриада может по желанию пользоваться следующими силами: «разговор с растениями», «дверь растений», «общение с природой», «обнаружение силков и ловушек», «обнаружить растения», «обнаружить животных», «опутать» и «подножка» (на 9-ом уровне способности друида), и «дверь между измерениями» (в любое место в пределах своего терела). Некоторые дриады (10%) обладают силой использовать по желанию «растительный проход» вместо «двери между измерениями», хотя опять-таки она действует лишь в границах терела дриады.

5. С вероятностью 2% у встреченной дриады будет ребенок-девочка моложе двенадцати лет. У ребенка урезанные характеристики взрослой дриады (пусть голова болит у DM'а). Например, у юной дриады может быть 1d4 hp, THAC0 20 (атакует как существо с 1-1 HD) и никаких подобных заклинаниям способностей кроме «разговора с растениями» как у друида 1-го уровня. Когда девочка достигает 12 лет, мать помогает ей подыскать подходящее дерево, где она поселяется как полноценная дриада с 2 HD и всеми магическими способностями дриады. Однако на овладение этими способностями требуется время – умелость юной дриады повышается на один уровень каждый год (2-й уровень в 13 лет, 3-й в 14 и т.д.), пока она не достигнет 9-го уровня в 20 лет.

6. С точки зрения правил, чарующая сила дриады действует как мощная версия друидского заклинания «очаровать человека или млекопитающее». Намеченной жертве при первом воздействии чарующей силы дозволен спас-бросок (со штрафом -3, как в «Руководстве по монстрам») – для обладающих устойчивостью к магии, сперва проверяется она, а потом уже делается спас-бросок. Провал спас-броска означает, что чары подействовали (с вероятностью 50% - 1-3 на 1d6 они будут постоянными). Но даже непостоянные чары действуют неопределенный период времени – просто жертве позволены периодические спас-броски, каждый при -3, интервалы между которыми определяются по стр. 55 в «Справочнике игрока». Однако сила дриадьих чар столь велика, что вместо «месяцы-недели-дни» следует читать «годы-месяцы-недели». Например, жертве с Интеллектом 6 новый спас-бросок позволен каждые два года, а при Интеллекте 18 можно пытаться разрушить чары каждые две недели.

Отсюда легко понять, почему дриады предпочитают очаровывать молодых (низкого и среднего уровня) мужчин, не страдающих от избытка ума – таких, чтобы легко было очаровать и легко удержать очарованными. Эльфы и полуэльфы с их врожденной устойчивостью к магии очарования редко бывают объектами «страсти» дриады. Персонажа с эльфийской кровью она попытается очаровать, только если от этого зависит ее жизнь, или если ей повстречался эльф или полуэльф с Обаянием 18. Поскольку дриады обладают высоким (13-14) Интеллектом, они не пытаются очаровывать придурков, если без этого можно обойтись – глупый слуга наскучит задолго до того, как выветрится влияние чар. Но они не могут устоять и не очаровать персонажей с высоким Обаянием, не важно, гении это или придурки. При угрозе вреда или вывоза за пределы ее терела дриада попытается очаровать любого, кого сможет.

При необходимости дриада может использовать возможность очаровывать трижды в день. Она редко исчерпывает дневной лимит, потому что не часто по ее терелу проходят большие группы мужчин. Но, даже исчерпав свои чарующие силы, дриада сохраняет способности к «растительной двери» и «двери между измерениями», чтобы добраться домой.

7. Когда дриада находится внутри своего дерева, ей может повредить любая атака, причиняющая вред дереву (топором или огнем). Но опять-таки, обратите внимание, что у дриады в лесу немало друзей. Любой, кто попытается причинить вред ей или ее дереву, должен пробиться сквозь шеренгу сатиров, трентов, лесных эльфов, друидов – и встретить за ними пикси, спрайтов и всю их родню.

Источник: Журнал "Дракон" №87 (июль 1984), Shaun Wilson "Lesson of the day: Don't catch them, they'll catch you"

Толпа бормотанием выразила свою озабоченность этим вопросом.

- Меня прислал барон, чтобы выяснить, что именно за тварь изводит вас, - сказал я ему. – Тогда, возможно, мы сумеем справиться с тварью. А теперь, эта тварь…

- Это большая тварь! Похоже на какое-то гигантское насекомое, еще как, - перебила стоящая сбоку старуха. – Мы видели, как она выпрыгнула из земли и тут же обрушилась на одну из наших собак. Перекусила бедняжку напополам!

- Да, но как оно выглядело? Чудовище, то есть.

- Оно было бурое сверху и розовое на брюшке, - сказал опирающийся на костыль крестьянин. – Я видел тем вечером, когда мы пытались убить ее. Мы искали ее туннели, как у гигантского крота, возле края одного из полей. Нас там было человек пятнадцать, и мы и не думали хорониться – ведь каждый, у кого горшок варит, знает, что жуки не слышат. И вдруг почва слегка так задрожала, и прямо перед нами земля разверзлась! Чудовище достало нас! Оно было больше чем лошадь, намного больше, и оно застало нас врасплох. Все, о чем я мог думать, это о бегстве, и я не стыжусь в этом сознаться! Я припустил в сторону леса, и услышал, как тварь издает ужасное шипение. Затем что-то ударило меня в ногу, и ощущения были как от огня! Я пополз прочь. Я видел, как некоторые из наших еще стояли на ногах и швырялись в тварь вилами и прочим. И все, чем они швырнули, отскочило. Затем чудовище убило двух наших собак и напугало остальных во всей округе, и наши, кто остался, отправились домой.

Я посмотрел на рану на ноге крестьянина. Из того немногого, что мне было видно, я заключил, что это ожог. Свет забрезжил передо мной.

- А это чудовище, - неожиданно спросил я, - было ли оно похоже на богомола?

- Неа, - сказал крестьянин. – Было похоже на черта с рогами!

- Да нет! – крикнул другой крестьянин. – Было оно похоже на богомола, только в сто раз больше!

- Вы были слишком далеко, что увидеть его! – заорал раненный крестьянин.

Зал мгновенно наполнился разгоряченной руганью.

В этом раздрае я услышал достаточно, чтобы утвердиться в первоначальном подозрении. Я встал и замахал руками:

- Тихо! ТИХО, ИМЕНЕМ БАРОНА! Я знаю ответ! Я знаю, что за чудище докучает вам!

Можно было расслышать, как падает иголка. Я опустил руки.

- На ваших полях завелся зверь, именуемый «анхегом».

Я вспомнил, как подобное чудовище поймали и доставили для изучения в академию. Оно было большое, уродливое и сильное, но глупое – мы с опаской смотрели, как оно бросается всем телом на стены построенной из «стен силы» клетки. От воспоминаний у меня вспотели ладони.

- Они выглядят как богомолы и родственны оным, - продолжал я, - но размеров они чудовищных и роют туннели в почве. В пищу они используют те вещества, что находят в земле. Но если такого сильно побеспокоить, он может извергнуть кислоту из своей утробы, а кислота та может разъесть камень, – я посмотрел на крестьянина с перевязанной ногой. – Но вы уже знаете об этом оружии. Хотя они кормятся почвой, анхеги предпочитают добывать живое мясо – ваш скот, ваших собак или ваших детей и вас самих.

После этих слов крестьяне всполошились. Я подождал, пока тревожные крики утихнут.

- Вы ошибались, думая, что анхег не почует ваших шагов. Анхеги чувствуют все колебания в земле вокруг них. Они могут уловить шаги на соседнем поле. Вашу ораву, отправившуюся на поиски чудища, было засечь намного проще.

Что касается убийства анхега, у него крепкий панцирь, и проломить его ой как непросто. Толщиной он подобен пластинчатым доспехам. Если вы его убьете, то сможете даже изготовить из его хитина прочный щит. Конечно, вам понадобится обработать его химикалиями да консервантами. Дело в том, что анхеги созданы, чтобы брать все, что пожелают, от любого, у кого пожелают.

Но, - с этими словами я поднял палец, - у него есть и свои слабости. Все насекомые ненавидят дым, и анхег не исключение. Если у вас есть большая клетка-ловушка, вы можете положить ее возле одного из входов в туннель чудища. Заблокировав остальные выходы, вы можете развести огромные дымные костры в нескольких выходах. Спасаясь от дыма, чудище отправится по туннелю, ведущему прямо в вашу ловушку. Поймав анхега, вы можете усыпить его, налив летучей жидкости, вроде скипидара, на зверя или рядом с ним.

Тот анхег, которого мы изучали в академии, был пойман примерно подобным образом. Однако крестьяне смотрели на это мрачно:

- У нас нет никакого скипидара, ваше чародейство, - заявил один из них. – мы можем построить ловушку, но что нам делать, если он вырвется оттуда? Что если мы пропустим выход из туннеля, и чудище вернется за нами?

- Нам даже не ранить этого анх##! – заорал другой крестьянин. – Вы же сами сказали, что нам не пробить его шкуру!

- И что, если он снова в нас плюнет? – крикнул крестьянин с раненой ногой. – Он же перебьет кучу народа!

- Я не пойду искать туннели этого анх##! – завопил кто-то еще. – Почему бы просто не спалить тварюгу вашей магией, ваше чародейство?

Потребовалось всего полминуты, чтобы снова успокоить толпу.

- Барон верит, что вы сами можете справиться с кризисом, - соврал я, умолчав о том, что барон был слишком занят, подсчитывая добычу от последнего приключения, и совсем не заботясь о домашних делах. – Мне было велено поберечь мои силы, и я вынужден подчиниться. Но, есть и другие варианты, которые вы можете попробовать.

Я усиленно вспоминал ту самую лекцию в академии, как же давно это было, когда доставили анхега.

– Все зависит от условий, в которых пребывает зверь. Однако, чтобы воспользоваться этими вариантами, вы должны добровольно пожертвовать частью своих коров или коз, чтобы кормить чудище несколько дней или недель. Это…

Немедленный рев показал, что крестьяне думают по этому поводу.

- Да какая ж с этого польза? – вопил крестьянин с раненной ногой.

- Тогда зверь останется, где он есть, а не будет шнырять по окрестностям! И пока анхег на короткое время утихнет, вы сможете подготовить ему погибель – и вы безусловно обязаны это сделать, если анхег самка.

Толпа начала стихать.

– Понимаете, сейчас там только один анхег. А дюжину анхегов не желаете?

Тишина упала, как скала.

- Вы хотите сказать, он может размножаться? – спросил плечистый парень, побледнев лицом.

- Если это самка, еще как может, - ответил я. – Каждый год, поздней осенью каждый анхег ищет партнера и спаривается. Вскоре после этого самка убивает самца и начинает готовить гнездо, обычно это расширенный тупик в туннеле. Но нападения самки на проходящих мимо существ становятся интенсивнее, поскольку она собирает еду не только для себя. Еда для ее выводка.

Аудитория содрогнулась. Теперь я завладел ими и упивался моментом.

- Когда самка отложит серые яйца размером с дыню в тело самца, она зароется в стену гнезда-логова, чтобы обезопасить его на зиму. Яйца проклевываются вскоре после откладки, и молодняк быстро взрослеет. Новорожденные анхеги, пока лежит снег, питаются самцом, весной же молодняк кормится гнилой едой, запасенной на зиму их матерью. После того, как молодняк переживет свой первый сезон, мать прекращает заботиться о них, и как только сможет, изгоняет их из гнезда.

Вкратце, если это самка, вы должны не дать мамаше шнырять и сеять еще больший хаос в окрестностях!

Толпа замолчала и побледнела. Все ждали, что я скажу еще.

- Сейчас у вас нет шансов против чудища. Возможны две альтернативы. Первая – держаться подальше от поля, где оно обитает, но время от времени посылать туда скотину пастись, чтобы чудище было сыто и сидело на месте. Затем, где-то через месяц после первого снегопада, когда земля как следует промерзнет, вы найдете один из его туннелей. Анхег впадет в спячку до весны, поэтому вы сможете спуститься в туннель и спокойно избавиться от твари и яиц, если будут. Впавший в спячку анхег беспомощен, ему трудно проснуться, даже когда его атакуют. Прорубиться сквозь панцирь анхега или отрубить ему ноги и голову будет нелегко, но кирки и лопаты вполне справятся с этой задачей. Длинные ножи будут медленней, но…

- А как насчет двуручной пилы? – прервал меня парень.

Ишь, шустрый какой.

- Да! Пилы с этим вполне справятся, - сказал я, припоминая обрывки знаний, полученных от бывавшего в академии рейнджера. – Вам придется работать быстро, и пилить изо всех сил. Когда анхег лишится большинства важных частей тела, покройте его любой горючей жидкостью, вроде масла или алкоголя, и подожгите. Убирайтесь оттуда, потому что жар огня пробудит анхега, если только он не будет разрезан на совсем маленькие кусочки. Но если вы вымочите тварь в жидкости, огонь должен будет закончить то, что вы начали.

- А почему мы не может просто порезать его и не заботиться об огне? – спросил крестьянин с забинтованной ногой.

Я посмотрел в его сторону умудренным взглядом.

- В помещении для спячки обычно недостаточно места, чтобы обойти анхега со всех сторон. Никогда не оставляйте чудищу шанса.

- Господин волшебник! – начала старуха, уже говорившая ранее. – Зимы у нас не такие уж и холодные, и земля промерзает лишь на ладонь. Будет ли этого достаточно, чтобы тварь улеглась спать, а?

Да, гладко было на бумаге… Я порасспрашивал старуху о погоде и вздохнул.

- Судя по твоим словам, боюсь, будет трудно предсказать, когда анхег впадет в спячку, если впадет вообще. Я слышал, что некоторые действительно не впадают, если снега мало.

Тут все приуныли. Снова вспыхнули споры, когда крестьяне попытались решить, что же делать.

- Послушайте меня! – крикнул я, перекрывая нарастающий гам. – У вас есть еще одно последнее средство!

Мгновенно, к моему облегчению, шум начал спадать. Это действительно было последним средством – если не считать найма искателей приключений, чтобы те уничтожили анхега, что обошлось бы этим бедным людям в их последние медяки.

- Прежде чем он начнет устраиваться на зиму, будь то самец или самка, и впадет ли он в спячку или нет, анхег должен сбросить старую кожу, чтобы вырасти к следующему сезону. В этот период он будет наиболее уязвим. Как только он сбросит старый панцирь, анхег начнет выделять запах, отвратительный для хищников и прочих анхегов. Он делает это для того, чтобы его естественные враги держались подальше, пока его панцирь мягок.

Я видел, как несколько губ готовы разродиться вопросами, и я захотел ответить, прежде чем меня перебьют.

- Нажравшись впрок живого мяса, анхег должен отдохнуть, стряхнуть старый панцирь, и старательно избегать любой активности, которая может деформировать или повредить уязвимую новую броню. Примерно одну полную неделю после линьки панцирь обладает прочностью свежедубленной свиной шкуры. Под землей панцирь высыхает гораздо медленнее, чем под открытым небом. Более того, зверь становится квёлым, пока его тело тратит силы на самовосстановление. Большая часть энергии идет на затвердение панциря, отчего зверь медленно реагирует. Он не может плеваться кислотой, поскольку все содержимое желудка переваривается, чтобы дать ему необходимую энергию.

Вы должны выставить на полях дозор, который будет следить за действиями зверя и регулярно давать ему животных, чтобы тот был счастлив. Когда он не будет показываться пару дней, даже после того, как на поле будут выпущены животные, посмотрите, не учуете ли вы запаха, который он издает, чтобы отгонять себе подобных.

Какая-то старуха наклонила голову, задумчиво глядя на меня.

- Сир, вопрос. Запах, который он издает – можно ли его учуять сквозь почву?

Я кивнул.

- Да, он довольно сильный.

Старуха скосила глаза.

- А на что он похож?

Я вспомнил запах со школьных деньков и сморщил нос.

- Очень гнусный, как от гнилых фруктов.

Старуха беззубо усмехнулась.

- Сегодня я была у поля, и я почуяла по-настоящему сильный запах гнилых фруктов, но я не знала, откуда он идет. И мы уже не видели анх## дня три или четыре!

Атмосфера ощутимо менялась при ее словах.

- Возможно, это знак, – сказал я. – Если так, вам повезло. Все, что вам нужно – это мужество, чтобы войти в туннель и убить вредителя. Он в ваших руках!

Мои слова потонули в громком крике одобрения, затем в громких, возбужденных разговорах и составлении планов. Через несколько минут зал опустел, и воодушевленная толпа отправилась охотиться на анхега… Я остался.

Я прикинул, что миссию свою я выполнил, но ценой, заплатить которую барон будет не рад. Если они одолеют анхега, то нужда подданных в бароне, который отказался самолично справиться с чудовищем, может поуменьшиться. Если это будет продолжаться… Я подумал о плечистом парне с резвым умом и ушлыми манерами. Не буду ли я однажды служить ему, а не барону?

Я собрал свои пожитки. И тогда-то я заметил еще одну душу в зале кроме меня – девочку лет восьми.

- А разве ты не пойдешь убивать анхега? – шутливо спросил я ее.

- Неа! – ответила она с явным отвращением. – Ненавижу жуков!

Примечания

1. В общих чертах внешность анхега напоминает богомола. Гигантское насекомое с твердым хитиновым панцирем, покрывающим верхнюю часть тела и обладающим AC 2, и мягким брюшком с AC 4. Твердый панцирь анхега бывает самых разных цветов, от желтого до бурого и серого, мягкое брюшко бывает всех оттенков между красным и розовым. Подобно богомолу, у анхега две пары ног и пара передних конечностей, используемых для рытья и сражения. Также передними конечностями анхег удерживает мелкую добычу, атакуя ее мандибулами.

Так как анхег каждый год растет, он сбрасывает старый панцирь, наращивая новый, более крупный. В это время года, как правило осенью, анхег наиболее уязвим. Чтобы сбросить старый панцирь анхегу требуется день или два, и потом еще 1-2 недели уходит на то, чтобы новый панцирь затвердел до состояния старого. В течении первой недели AC анхега уменьшается до AC 5 сверху и AC 7 на брюшке. Неделю спустя панцирь отвердевает до обычной прочности.

Во время периода линьки анхег очень медлителен, потому что его телу приходится нелегко без экзоскелета, который еще и требуется нарастить. Во время этого двухнедельного периода скорость анхега составляет половину от обычной (6 над землей). Аналогично, причиняемые его мандибулами повреждения составляют, грубо говоря, половину от обычной величины (1d10 против 3d6). Также в этот период анхег не может плеваться кислотой. Пока нарастает экзоскелет, анхег воздерживается от копания, поскольку это может повредить или деформировать его нежную броню. Поэтому цифр для подземной скорости в этот период не приводится. Чтобы защититься от хищников или других анхегов (которые могут попробовать изгнать линяющее существо из его логова, либо сожрать его, пока он слаб), анхег выделяет запах, отгоняющий потенциальных хищников. Для человека этот запах (результат отвердевающих панцирь энзимов) слабо напоминает запах гнилых фруктов. Из-за такого аромата большинство прочих существ (за исключением некоторых млекопитающих и наиболее отчаянных насекомых) избегают в этот период анхега.

Размер анхега зависит от возраста и здоровья, и напрямую связан с величиной HD конкретного существа. Например, анхег с 3 HD грубо будет 10 футов длиной, в то время как 4-х HD-шный примерно 12 футов. С каждым дополнительным HD длина возрастает на 2 фута, и 8-ми HD-шный анхег будет примерно 20 футов длиной. Как правило, в высоту анхег вдвое меньше, чем в длину, таким образом, существо длиной 16 футов будет высотой 8 футов. Заметим вдобавок, что HD анхега почти напрямую связаны с его возрастом. В первые шесть месяцев после рождения у анхега 1 HD, во вторые шесть месяцев – 2 HD. За каждый последующий год анхег получает по одному HD, пока не достигнет 8 HD, после чего прекращает дальнейший рост. Обычно анхеги не живут больше 10-12 лет – эти гигантские насекомые быстро растут и, как результат, живут относительно недолго.

В климатических зонах с особо суровыми зимами, анхег впадает в спячку на холодное время года. Через месяц после первого снегопада анхег отправляется в логово, чтобы залечь в спячку. В этот период он не нуждается ни в пище, ни в копании – питается он теми запасами белка и питательных веществ, которые нагулял осенью (одна из причин, почему как хищник анхег более всего активен осенью). В таком состоянии анхег может оставаться необнаружимым под землей весь холодный сезон, вернувшись на поверхность, как только появятся первые признаки весны. В климате с мягкими зимами анхег сохраняет активность круглый год.

2. Помимо хлопот по подготовке к спячке, осень также служит анхегу брачным сезоном. Каждый год поздно осенью самец анхег ищет самку. Поиск облегчается тем, что самка выделяет запах, привлекающий самца, одурманивая насекомое своим ароматом. Впав в заторможенное и вялое состояние, самец оплодотворяет яйца и немедленно убивается самкой. Затащив самца в расширенный тупиковый туннель, самка острым яйцекладом пробивает ему брюшко и откладывает яйца в его тело.

Самка анхега откладывает 2d6 яиц, 75% из них оплодотворены и успешно проклевываются. Проклюнутся эти яйца, серого цвета и примерно 2 футов в поперечнике, через месяц – обычно до того, как самка впадет в спячку. В зимние месяцы новорожденные анхеги (называемые «личинками») питаются самцом и  растут по описанной выше схеме. В первые три-четыре месяца новорожденные анхеги обретают внешность и способности взрослого. В первый год молодые анхеги могут кусаться на 1d4 повреждений, плюс дополнительные 1d4 повреждений в ход от пищеварительных энзимов. Также они могут плеваться на взрослую дальность, кислота наносит 2d8 повреждений. На первый год у несовершеннолетних анхегов AC 4, на брюшке AC 6, в последующем он становится, как указано в «Руководстве по монстрам».

3. Хотя анхег, в общем-то, животное неразумное, он обладает некоторыми физическими преимуществами и крохами инстинктивной хитрости, помогающими ему охотиться. Как указано в «Руководстве по монстрам», анхег прокладывает под землей ходы, предпочитая богатую минералами и органикой почву. Именно из этих минералов и растений и состоит по большому счету питание анхега. Тем не менее, насекомое регулярно разнообразит свою диету свежим мясом (обычно домашней скотиной, но иногда и людьми и прочими доступными существами). Хотя мандибулы анхега не приспособлены для разрывания мяса, анхег может расщеплять свою пищу при помощи сильной разъедающей жидкости – жидкости, которую он также использует и в бою.

Излюбленная тактика анхега – закопаться на 5-10 футов под поверхность земли и ждать, пока не почует, что над головой проходит потенциальная жертва. Обычно анхег роет достаточно близко от поверхности, чтобы можно было высунуть сквозь разрыхленную почву антенны. Антенны анхега необычайно чувствительны к вибрациям, полностью заменяя анхегу слух (т.е. без антенн анхег глух). Их чувствительность настолько высока, что анхег способен почуять приближение существа размером с человека (M) на расстоянии 300 футов, существ меньше человека (S) на расстоянии 100 футов, а существ крупнее человека (L) на расстоянии 500 футов.

В качестве дополнительного преимущества, анхег обладает превосходным ночным зрением благодаря фасетчатым глазам, хотя он довольно близорук. Сотни крохотных черных линзочек в глазах позволяют видеть с большой четкостью в сумерках или ночью, как при ультравидении на 60 футов (однако под землей это чувство не работает). На  поверхности, при полном дневном свете, зрение анхега работает только в радиусе 120 футов.

При рытье ходов анхег пользуется мандибулами для копания, минералы покрупнее разлагает пищеварительными энзимами, а землю отбрасывает передними лапками. Ест анхег в процессе рытья, избавляясь от минералов, переваривая их. Как правило, анхег постоянно роет, он редко остается на одном месте, если только не впал в спячку, обустраивает гнездо или поджидает добычу. Все остальное время анхег роет по всей округе, прокладывая туннели на разной глубине и под разными углами, до того как мигрировать куда-то еще. Как результат, для анхега вполне обычно временно поселиться на крестьянском поле или на участке леса, пока он не оставит округу без большей части богатой питательными веществами почвы. Анхег редко прокладывает туннель глубже чем в 40 футах – ниже этой отметки начинает попадаться плотно утрамбованная почва, сквозь которую и копать нелегко, и для анхега она невкусная, более того, ниже этой отметки продвижение затрудняют, а то и вовсе делают невозможным грунтовые воды.

4. По причине кочевой природы анхега, его логово обычно состоит всего лишь из серии переплетенных в лабиринт туннелей, часть из которых могла уже обрушиться, а часть все еще используется. В основном анхег не устраивает логова в каком-то конкретном жилище за исключением гнездования или спячки. В этих случаях анхег обычно переделывает тупиковый туннель в небольшое логово, расширяя коридор, чтобы приспособить его к своим нуждам. Логова для гнездований – это довольно крупные конструкции, высотой 10-12 футов, шириной 20-25 футов и длиной 60-80 футов (должно быть достаточно места, чтобы вместить кроме самки и молодняка труп самца). Логово для спячки обычно гораздо меньше, примерно тех же размеров, что и сам анхег (это позволяет анхегу защищаться от холода, используя землю в качестве буфера).

Своим случайным рисунком туннели анхега напоминают лабиринт – хотя коридоры идут относительно по прямой, они меняют глубину, пересекаются с другими туннелями и часто внезапно обрываются. Обычно в туннели ведет всего один или два входа, хотя иногда появляются новые, когда анхег выскакивает из-под земли, ошеломляя жертву. Туннели, как правило, по ширине и высоте ровно такие, как сам анхег – примерно 3-6 фута в ширину и 4-10 фута в высоту. Из-за рыхлости почвы туннели часто нестабильны и склонны обваливаться. Соответственно, исследующие их персонажи должны быть настороже – одно неверное движение, и их ждут досрочные похороны.

Сокровище в анхеговом логове обычно случайно, оно остается от жертв анхега и, как правило, игнорируется насекомым, которое, по причине животного интеллекта, сокровищ не желает и применения им не находит. Как результат, нет такого явления как «сокровищница» анхега. Деньги и волшебные предметы, оставшиеся от жертв, обычно остаются там же, где и останки жертв – то есть те из предметов, что сумели уцелеть в пищеварительных энзимах анхега. Все пожитки на теле жертвы должны сделать спас-бросок от кислоты, чтобы уцелеть в кислотных выделениях анхега – не выполнившие спас-бросок попросту поглощаются вместе с жертвой. Уцелевшая экипировка или сокровища выбрасываются анхегом – их часто можно обнаружить в различных местах туннелей анхега. Предметы обычно встречаются там, где была съедена жертва.

5. Благодаря своей уникальной композиции, тело анхега служит источником многочисленных «природных сокровищ». Например, из твердого хитинового панциря выйдут превосходные доспехи. При должном уходе (в противном случае панцирь усыхает и раскрашивается со временем) панцирь сохраняет AC от 2 до 4, в зависимости от того, с какой части тела он снят. По весу и нагрузке хитиновый доспех равен чешуйчатому, хотя по защите он равен пластинчатому.

Глаза анхега (и глазная жидкость) используются алхимиками и пользователями магии в приготовлении зелий и предметов, связанных со зрением. Аналогично, пищеварительную кислоту анхега можно собрать и использовать как обычную кислоту. Это вещество сохраняет свои свойства на срок до шести месяцев после смерти анхега, причиняет 1d4 повреждений и подчиняется правилам по кислотам, указанным в DMG на стр. 64-65 и 80-81. Держать это вещество можно только в стеклянном контейнере, а потому оно очень чувствительно к потрясениям.

В голове анхега находится вспомогательный мешочек с энзимом, очень похожий на маленький кислотоустойчивый пузырь. Чтобы извлечь эту жидкость из существа требуются очень умелые руки, поскольку мешочек очень легко ненароком порвать. Если извлечь мешочек целым не удастся, извлекающий получает повреждения.

Помимо этого из мандибул анхега выходят относительно неплохие головки для топоров, а лапки (при должном уходе) можно использовать как булавы и прочее дубасящее оружие. Вычистив из них мясо и заменив его для тяжести чем-нибудь (песком, металлом и т.д.), можно превратить эти конечности в оружие, наносящее такие повреждения, как стандартное оружие того же типа.

Источник: Журнал «Дракон» № 117, январь 1987

Троица сделала последний поворот, и Мордик поднял руку, делая знак остановиться.

- Вот, - сказал он ученику, указывая в конец пещеры перед ними. – Мы пришли как раз вовремя.

Гундарр отодвинул раба в сторону и вытянул голову вперед, сгорая от нетерпения увидеть своего скакуна. Но вместо него он увидел лишь кучу из нескольких дюжин яиц, каждое примерно фут в диаметре.

- Что за шутки? – рыкнул он на наставника. – Где мой ездовик?

- Всему свое время, Гундарр. Смотри, вот сейчас она выйдет поздороваться с тобой.

При его словах несколько яиц запульсировали – это сидящие внутри твари уперлись в стены своих тесных узилищ лапами и вгрызлись в них мандибулами. Одно из яиц раскололось, явив нескладное новорожденное нечто.

Это был гигантский паук, почти двух футов в диаметре, когда распрямил свои восемь волосатых лап, с которых все еще капала яичная слизь. Суставы лап опоясывали оранжево-коричневые полосы, а восемь глаз блестели в свете факела глянцево-черным. В остальном же тело существа было темно-серым, под цвет, что камням вокруг, что коже двух наблюдающих за ним дуэргаров. Оно высоко подняло переднюю пару лап и раскрыло мандибулы, готовясь ударить.

Тем временем раскалывались и остальные яйца. Новорожденные паучата выползали в новое окружение, черное и мрачное Подземье, которое станет всем их миром на всю их жизнь. Гундарр смотрел на их появление с возмущением и враждебностью. Во имя всех богов битвы, он ожидал взрослого боевого скакуна, а не каких-то крошечных слабаков только что из яйца!

- Оставим трех самых крупных самок, - сказал Мордик. – Остальные пойдут в котел.

Гундарр вытащил меч и направился к паукам, предвкушая кровавую потеху.

- Погоди, - предостерег Мордик. – Они и без тебя сами управятся.

И словно подчиняясь приказу Мордика, один из новопроклюнувшихся паучат устремился на первого в выводке. Как будто почуяв движение, перворожденный развернулся и встретил своего врага «лицом». Сплетясь лапами, пауки принялись бороться, стремясь вонзить в противника зловещие клыки.

Мордик, Гундарр и раб пристально следили, как все больше пауков выползали из яиц и присоединялись в битве.

- Отлично, вот эта, вот эта и, посмотрим… и во-он там, - сказал Мордик, указывая на самых мощных бойцов.

Гундарр забрался в гущу сражающихся паучат, рубя мечом направо и налево, оставляя за собой груды трупов. Лишь трое, указанных наставником, были пощажены. Раб оттащил тушки в сторону и приступил к сортировке, откровенно нервничая от того, как их лапки дергаются даже после смерти.

Перворожденная убила своего противника. Удерживая передней парой лап врага на месте, четырьмя задними самка прочно уперлась в пол пещеры, чтобы оставшейся парой перевернуть врага на спину. Затем запрыгнула на него и вспорола ужасными мандибулами незащищенное брюшко. Из раны брызнула кровь, пятная холодный каменный пол. Паученок слабо дрыгнул лапками и издох. Лишь после этого перворожденная повернулась к двум дуэргарам и человеку.

Гундарр завершил резню и с мрачной гримасой вытирал с клинка молочно-голубую паучью кровь. Мордик помогал сволакивать туши в кучу. Раб робко приблизился к убитому перворожденной, как будто собираясь забрать его. Тварь моментально приняла боевую стойку. Глаза человека расширились от ужаса, но он не сделал ни малейшей попытки сдать назад, и тогда ездовик атаковал, широко распахнув клыки, чтобы пожрать новую добычу. Раб заорал и попятился, уходя из зоны атаки.

- Нет, этого оставь, - отозвался Мордик. – Она его заслужила.

Раб попятился еще дальше, за Гундарра, стремясь оказаться как можно дальше от живого ездовика. Самка вновь повернулась к добыче и приступила к трапезе. Неподалеку две ее уцелевшие сестры занимались тем же самым.

- Ты не сказал, что я получу новорожденного, - проворчал Гундарр наставнику. – Как я поскачу в бой на чем-то столь маленьком?

- Ты не готовь скакать в бой, Гундарр, - объяснил Мордик. – К тому времени, как будешь готовым, твой ездовик будет достаточно большим, не бойся. Все кавалрачни начинают с новорожденным. И ты не исключение. А теперь хватай тот мешок и пошли.

Одарив наставника убийственным взглядом, Гундарр наклонился за одним из двух мешком с дохлыми паучатами. Второй мешок раб забросил себе за спину. Проходя мимо, Гундарр от души шлепнул его уху, но настроение лучше не стало. Оно было таким же черным и злым, как породившее Гундарра Подземье.

***

Позже этим вечером два дуэргара сидели в логове воина, попивая из высоких кружек эль, перегнанный из ядовитых грибов г’шнакки.

- И сколько ждать, пока она сгодится под седло? – спросил Мордика Гундарр. – Я хочу сразу же приступить к обучению!

- Глупец, оно уже началось! – рассмеялся Мордик. – Следующий год ты будешь оставаться рядом со своим новым скакуном. Ты будешь кормить ее. Ты сам будешь есть в ее пещере. Ты будешь спать в ее присутствии. Со временем она приучится не пытаться съесть тебя. Между вами двумя сформируются узы, без которых вы двое не сможете действовать как единая пара. Через год, когда она дважды полиняет и вырастет достаточно, чтобы выдержать седока, лишь тогда ты оседлаешь своего ездовика.

- Год? Я хочу в седло сейчас!

- Мне поискать кого-то помужественнее, кто не боится года трудностей?

В недрах глотки Гундарра родился рык, и он крепко стукнул кулаком по столу.

- Я стану кавалрачем! – прорычал он. – Еще раз усомнишься в моем мужестве, и я вырву твое бьющееся сердце из груди!

Мордик хихикнул в свою кружку.

***

- И что мне тут целый год делать? – потребовал Гундарр.

Вдвоем с Мордиком они отвели скакуна Гундарра в небольшую боковую пещеру, отгороженную от остальной системы дуэргарьих туннелей чередой металлических прутьев, вколоченных в пол и потолок. Для входа служила запираемая на засов решетчатая дверь. Внутри было тесновато. Медленное, но непрестанное капанье в задней части пещеры предвещало год холода, сырости, невзгод.

- Я же уже объяснил. У вас будут узы. Она научится терпеть тебя. А ты взамен, несомненно, выучишься чутко спать, - захихикал Мордик. – Также у тебя будет время потренировать ментальные дисциплины, овладеть медитациями, которым тебя учили для подстегивания псионического потенциала.

- А как насчет еды?

- Раз в две недели будем присылать раба кормить скакуна.

- Раз в две недели? А как насчет меня?

- В задней части камеры есть небольшой водоем, и, по-моему, некоторые грибки в твоей камере съедобные.

Гундарр нахмурился.

- Старик, мне не смешно.

- Хорошо. Хлюпикам в рядах кавалрачни не место. Наверняка мысль о годичных тяготах не поумерила твой пыл? Если у тебя кишка тонка, я могу найти другого на твое место…

Гундарр нахмурился еще сильнее. Он обнажил зубы, но промолчал.

- Хорошо. Тогда это место за тобой. Удачи, Гундарр. Увидимся через год – если только не взмолишься выпустить тебя до срока.

И с этими словами Мордик захлопнул дверь, повесив на нее амбарный замок. Гундарр смотрел ему вслед, и в глазах его горела ненависть пополам с решимостью. Он скрипел зубами. Кулаки опущенных рук сжимались и разжимались, как будто примеряя свою железную хватку к горлу Мордика. И когда ездовик атаковал, впечатав Гундарра лицом в решетку, тот практически испытал облегчение. Он развернулся как раз вовремя, чтобы схватить тварь за мандибулы, уже нацелившиеся вонзиться ему в брюхо. В разодранных ладонях набухла и закапала на пол кровь. Боль помогала сосредоточиться. Все свое внимание Гундарр уделял тому, чтобы стащить тварь с себя и утихомирить ее, не причиняя необратимых повреждений. В голове будто повернули переключатель – мысли о Мордике исчезли, сменившись мыслями о выживании, о том, как спать весь следующий год так, чтобы не быть сожранным.

Бой всегда приносил душе Гундарра умиротворение.

***

- Теперь смотри, - сказал Мордик своему ученику, медленно подходя к ездовику.

В руках у наставника было лишь металлическое копье, которое он держал вертикально на манер посоха. Когда он достаточно приблизился, тварь повернулась в его сторону, не сводя с него глаз.

Дуэргар принялся постукивать пяткой копья. Он задал ритм, отбивая его снова и снова, пока шел к ездовику. Тварь же застыла на месте, позволив подойти к себе.

За минувший год она дважды линяла, вырастая из своей шкуры. Теперь она была около четырех футов в диаметре, и пришла пора дрессировать ее под седло.

Гундарр тоже повзрослел, но не вырос, а возмужал. Он уже не был тем нетерпеливым забиякой, рвущимся немедленно удовлетворять свои хотелки. Год, проведенный в изоляции, закалил его, научив концентрироваться. Месяцы изматывающей борьбы в тесном пространстве и ограниченный рацион сожгли весь лишний жирок, оставив лишь твердокаменные мускулы. Взгляд серых глаз стал холоднее и пристальнее. Он метался во всех направлениях, непрестанно сканируя окружение, как будто желая компенсировать целый год одного и того же зрелища. Гундарр стоял прямо и гордо. Он выжил.

Не прекращая отбивать копьем на каменном полу дробь, Мордик вплотную подошел к ездовику, затем скользнул к его боку. Раздался треск ментальной энергии – это Мордик применил врожденную способность увеличиваться в размерах. Его тело, доспехи и копье пропорционально росли во всех измерениях, пока тело ездовика не оказалось ему аккурат выше колен. Он перешагнул тварь и снова уменьшился в размере, в результате комфортабельно усевшись на спине животного, в той части, где головогрудь соединялась с брюшком. Мордик отстукивал тот же ритм на спине животного.

- Вот так и будешь делать, - сказал он ученику.

- Заклинание «дружбы с животными» было бы намного проще, - сказал Гундарр.

- Только если ты хочешь зависеть от заклинания всякий раз, как захочешь сесть на нового скакуна. И если у тебя есть необходимые компоненты и час времени, чтобы его наложить. У тебя не всегда будет такая роскошь в горячке боя. Нет, лучше всего приучать их носить седока без заклинаний. Обучи их один раз, и они твои на всю жизнь. Теперь ты попробуй.

Мордик спешился и передал копье ученику. Вот он, первый шаг, чтобы научиться ездить на своем скакуне. Гундарр взял копье и начал барабанить по полу.

- Не слишком сильно и не слишком быстро, - предупредил Мордик. – Ты должен делать это именно так, как нужно, если хочешь, чтобы она стояла на месте, пока ты садишься на нее. Нарушишь ритм, и она набросится на тебя, когда ты подойдешь, не важно, сколь крепки ваши узы. Медленнее. Вот так.

Гундарр снизил темп и успешно добрался к боку ездовика. Он увеличился, сел верхом, затем гордо усмехнулся.

- Получилось! – сказал он, возвращаясь к обычным размерам.

- Стучи! – заорал Мордик. – Не забывай стучать!

Но было поздно. Гундарр перестал отбивать дробь, и ездовику расхотелось быть паинькой. Не в состоянии дотянуться до своей спины ни мандибулами, ни одной из лап, он сиганул.

Тварь приземлилась на потолок пещеры. Гундарру повезло меньше. Он свалился с твари еще в полете, крепко приложившись боком о пол и перекатившись несколько раз, пока остановился. Копье с грохотом улетело в коридор.

- Хорошо, что ее кормили на прошлой неделе, - сказал Мордик, печально качая головой. – Иначе ты бы прямо сейчас пошел на паучий корм.

Гундарр застонал и посмотрел на ездовика на потолке – передние лапы подняты в оборонительной стойке, как будто тот ожидал, что молодой дуэргар каким-то образом последует за ним на потолок и нападет. Брюшко прижималось к потолку пещеры, остальные шесть лап были согнуты под ним, готовые бросить паука в предвкушаемый бой. Смертоносные мандибулы были широко распахнуты, готовые нанести максимальные повреждения любому противнику. Вставшие дыбом волоски прилежно отслеживали любое движение, которое не смогли бы засечь блестящие черные глаза. При этом ездовик сохранял неподвижность.

- Принеси копье. На сегодня все, - распорядился Мордик.

Гундарр вздохнул, отряхнулся и подчинился приказу наставника. Ездовик остался на потолке, наблюдая за обоими дуэргарами.

***

- Настал день для ее первого седла, - проинформировал своего подопечного Мордик.

Их раб-человек стоял, согнувшись под тяжестью затейливой кожаной конструкции, из которой со всех сторон свисали многочисленные кожаные ремешки.

- Седла – важная часть экипировки кавалрача, - продолжал Мордик. – Без них ездовики для нас опасны не менее, чем для наших врагов.

- Да помню я, - ответил Гундарр, возвращаясь мыслями на три года назад, когда был сброшен первый раз.

- Эти седла дорогие и сложные в изготовлении. Их носят лишь крупные ездовики, достаточно большие, чтобы скакать в бой. Не стоит тратить время и ресурсы на маленькие седла, когда животное не протянет долго в бою. Плюс, оно скоро из него вырастет, после первой же линьки. Теперь давай его сюда, раб.

Человек быстро повиновался. Несмотря на то, что Мордик был на добрых полтора фута ниже раба, он без усилий удерживал тяжелое седло.

Гундарр знал, что надевания седла проблем не вызовет. Последние четыре года ездовик провел в компании двух дуэргаров и их раба-человека, и больше не воспринимал их как угрозу. Следуя указаниям Мордика, Гундар нахлобучил седло на животное, затем заполз под низ, чтобы затянуть все ремешки.

- С этого дня и впредь она будет носить седло каждый час и каждый день, - сказал Мордик. – Оно станет для нее второй кожей. И до самой линьки седло не снимут – а после на нее наденут седло на размер больше.

Закончив седлать, Гундарр спокойно подошел и сел верхом. Ему больше не требовался трюк с ритмичным постукиванием, чтобы подойти к животному – оно давно уже приняло его. Теперь они были командой, всадник и скакун. И сейчас, когда ездовик был оседлан, их обучение должно продолжиться, перейдя на следующую ступень.

Мордик показал Гундарру, как пристегиваться самому, и продемонстрировал как работает аварийное отстегивание.

- Завтра начнется настоящее обучение, - сказал он с улыбкой.

***

Гундарр въехал на своем ездовике на боевую арену и повернулся к Мордику, сидящему на гораздо более крупном животном. Оба дуэргара держали в руке металлическое стрекало, привязанное кожаным шнуром к запястью, чтобы не упало и не потерялось.

- А как насчет оружия? – спросил Гундарр, рвущийся начать боевое обучение.

- Оружие будет позже, - ответил Мордик. - Мы начнем с управления движением ездовика. В бою это должно стать автоматическим. Ты должен править ездовиком, даже не задумываясь. Следующие несколько месяцев проведем за отработкой управления, так что оставь до тех пор мысли об упражнениях с оружием. Нет, и нечего так на меня смотреть.

Теперь, возьми стрекало в левую руку, чтобы правая была свободна для оружия. Начнем с основ. Чтобы направить ездовика вперед, кольни сюда. Чтобы повернуть, быстрый укол здесь, сбоку. Да, правильно, вот так…

***

Гундарр привел на боевую арену полдюжины гоблинов-рабов и запер за ними ворота.

- Ступайте в дальний конец пещеры, - велел он. – Там найдете сундук. Откройте его.

Гоблины с опаской отправились, куда им велели. Когда они прошли полпути, Гундарр подал знак своему ездовику, и тот подошел, позволил дуэргару сесть верхом. Гундарр привязался в седле, продев кожаные ремни в металлические кольца, приделанные к его тускло-серым пластинчатым доспехам как раз для этой цели.

- В сундуке лежит оружие, - продолжал Гундарр. Вооружитесь. Сегодня я предлагаю вам свободу, рабы!

Гоблины обернулись, потрясенные услышанным.

- Ключ от ворот у меня на поясе, - сказал Гундарр. – Чтобы заслужить свободу, вам нужно всего лишь убить меня и забрать ключ с моего безжизненного тела.

Он зло ухмыльнулся. На другом конце пещеры побледнели гоблины. И когда верховой дуэргар пришпорил скакуна, они торопливо похватали оружие и попытались организовать спешную оборону.

Им это не помогло. С помощью стрекала в левой руке Гундарр направил своего ездовика прямиком в центр гоблинского построения, прорубая себе мечом кровавую просеку. Два взмаха клинка – и двое гоблинов рабов упали замертво. Проскакав сквозь строй, он скомандовал скакуну запрыгнуть на потолок, частично, чтобы защититься от ответного удара гоблинов, но в основном, чтобы попрактиковаться в этом маневре. Оставшиеся гоблины побежали в разные стороны. Впрочем, это было бессмысленно, потому что единственный выход с арены вел через запертые ворота. Глядя со своей господствующей позиции вниз, Гундарр улыбнулся злобной ухмылкой. «Вот это настоящая тренировка»! – подумал он.

***

Гундарр был в восторге. Его переполнял боевой азарт. Он пришпорил ездовика, послав его по потолку пещеры над водоемом. Гундарр знал, что стоит его скакуну оступиться, и они оба ухнут в воду – что наверняка будет означать смерть скакуна – но он был полностью уверен в способностях своего животного. За ним последовало еще трое кавалрачни, тоже верхом на ездовиках – его ударный отряд. Дослужившийся до командирской должности в элитных паучьих всадниках, он упивался обретенным престижем и честью. Не было больше Гундарра Крюконоса – отныне он Гундарр Кавалрач, командир ударного отряда!

Отряд миновал подземный пруд, свернул за угол и обнаружил добычу – группу возвращающихся домой с патрулирования свирфнеблинов. Один из них в последний момент посмотрел вверх, вероятно уловив намек на движение, но было уже слишком поздно. Ездовик Гундарра уже летел и приземлился на ведущем свирфнеблине, вонзив в того клыки. Маленький свирфнеблин попытался вывернуться на свободу, но паук держал его передней парой лап, из которых было не так просто вырваться.

Остальные ездовики ударного отряда Гундарра попадали с потолка пещеры вниз, атаковав свои цели. У ошеломленных свирфнеблинов почти не было времени как-то отреагировать, прежде чем навалился враг. Часть свирфнеблинов покинула строй и попыталась удрать, но бежали они прямиком к Мордику и его отряду кавалрачни, подошедших к группе свирфнеблинов с другой стороны. Лишенные возможности бежать, они попытались продать свою жизнь подороже, но между зловещими клыками ездовиков и не менее зловещими клинками дуэргаров долго не протянули.

Кровь глубинных гномов окропила его боевые доспехи, и Гундарр издал горловой рев, выражая свое удовольствие.

- Никчемные гномишки! – крикнул он. – Годные лишь на корм для наших скакунов! Посмотрим, нет ли у этих жалких слабаков чего ценного.

Он спешился и принялся обшаривать ближайший труп в поисках самоцветов, которые, как он знал, глубинные гномы часто имели при себе. Его примеру последовали остальные дуэргары. Тем временем ездовик Гундарра выбрал труп свирфнеблина и приступил к трапезе.

***

«Такого не должно было произойти»! – думал Гундарр, пока его меч махал налево и направо, прорубая дорогу в рядах врагов. Годами его отряд дуэргаров-кавалрачни охотился на соседние расы Подземья практически безнаказанно. Никто не мог выстоять против ездовиков и их хозяев-дуэргаров. Не мог, до сего дня.

Никто из дуэргаров не ожидал нападения шайки свирфнеблинов, особенно с учетом того, что те исторически больше любят работать в шахте, чем воевать. Нападение и огромная численность вторгшегося войска свирфнеблинов застала общину дуэргаров врасплох, а призванные на помощь глубинным гномам земляные стихиали определенно не улучшили положение дуэргаров. Мордик с первыми звуками битвы повел кавалрачни к скакунам, и они ударили врагу во фланг. План сработал, поскольку ездовики могли маневрировать на потолке вне досягаемости оружия воинов-свирфнеблинов и выбирать наилучшую позицию перед ударом. Ездовик Гундарра убил шестерых глубинных гномов, прежде чем те задавили животное чистой массой – Гундарр был вынужден катапультироваться из седла и прорубать себе дорогу к безопасности. Его меч сделался скользким от крови врагов, а мышцы болели от часов бесконечного сражения, но, в конце концов, врага, вроде, удалось отбросить. Нападение свифрнеблинов нанесло немалый ущерб общине дуэргаров, но меньший, чем надеялись сами гномы, вынужденные теперь отступить.

Гундарр осматривал поле брани, выбирая дорогу среди мертвых дуэргаров и свирфнеблинов, пока не нашел то, что искал. Там он и лежал, его первый ездовик, все еще дергая лапами после смерти, пронзенный дюжину раз острыми кирками глубинных гномов.

- Ты хорошо служила мне при жизни, - сказал Гундарр своему верному ездовику. – теперь, после смерти, ты послужишь мне еще один последний раз.

На вкус она была просто восхитительна.

Источник: Журнал «Дракон» №245, март 1998 (Джонатан Ричардз, усл.назв. "Экология ездовика")

PS Как уже, должно быть, догадались любезные читатели, данный рассказ - художественная часть экологии паука-ездовика (steeder), или, как принято говорить в третьем тысячелетии, кодекс ездовика. Далеко не все примечания к этому рассказу носили игротехнический характер, завязанный на актуальную на момент публикации Редакцию (AD&D2). Тем не менее, я решил воздержаться от опубликования полного текста. Разумеется, если это действительно интересно, полный текст можно прочесть в моем ЖЖ https://drogo-of-athas.livejournal.com/358810.html