Серия «Семейные отношения»

Я не так планировал написать этот пост. Я продумывал структуру, основные тезисы, наполнение... Но так вышло, что сижу вночи со стаканом неплохого ирландского виски и испытываю желание написать именно этот пост внезапно и не по плану.

Какое-то время назад я написал пост, суммировавший разбросанные тут и там по комментам сведения о том, какой я охуенный в целом, и какой отличный отец в частности. Настала пора написать о том, насколько как отец я плох.

...Мы нашлись внезапно и случайно, в ЖЖ в комментах. Издалека, с первого слова, увидали родственность, интересность друг другу. Стали переписываться. Проявили интерес. Доходило до мистики — я просыпался как от толчка, проверял почту и видел очередное сообщение в личке от неё... Написанное минуту назад. И сейчас, через семь лет совместной жизни, мы иногда пытаемся сказать друг другу какие-то не очень очевидные вещи одновременно. Мы были одни, и нашлись, заполнив пустоту друг друга.

А потом прилетели друг к другу в гости, сперва она ко мне в модный Питер, познакомиться в живую, потом я к ней, в сибирскую Тюмень, нанести визит вежливости.

...Не к ней, к ним.

Их было трое. Две девчонки, 11 и 13 лет, я даже не знал, как к ним подходить, с чего начать. Начали они.

— Как нам его называть? Как надо? Он же теперь у нас глава семьи...

Я навсегда запомнил эту реплику.

Мне паталогически надо быть полезным, осознавать свою нужность. А тут — целый выводок, одни, без стены, за которой можно спрятаться. Идущие за матерью, сильной женщиной... Которой бы уже присесть и отдохнуть от необходимости быть сильной.

У меня не было выбора.

Я разрешил называть себя просто по имени, ибо не хотел лезть и навязывать статусы.

Я обещал хранить и защищать. В первую очередь, обещал себе.

Мы жили вместе в Питере. Время шло. Дети взрослели. Я учил их водить машину, правда, мало, о чём жалею сейчас. При случае учил рыбалке, как насаживать червя и вовремя подсекать. Как ставить палатку, рубить дрова и разводить костёр. Рассказывал, как устроен этот мир, от теории струн до идиотизма связей между взрослых. Защищал от несправедливости, когда мог и когда знал. Однажды одна охуевшая училка толкнула нашу младшую в столовой, вылив на её блузку суп. Влезла без очереди в толпу детей и толкнула нашу, как раз отходившую с супом с раздачи. После чего развела ор до небес, вырвала из рук технички швабру и попыталась заставить нашу младшую вытирать пролитый суп с пола. Когда та по пояс в этом же супе.

Охх, я чеканил тогда шаг, идя на встречу с директором, и демоны ада боялись заглядывать в мои глаза. Меня перед самой приёмной перехватила завуч, утащила в свой кабинет и долго рассказывала о том, что виновный преподаватель получил общее осуждение и выговор. Меня не интересовал выговор, мне нужна была её голова на пике перед школой.

В итоге, мы сошлись на том, что, так как дело было в апреле, данный препод дорабатывает учебный год, а вот в следующем я её в школе не вижу.

Она уволилась в октябре. Волшебные слова «РОНО», «жалоба» и «вот я уже всё написал, мне только до них доехать, хоть щас и мне насрать, что вас, как завуча, тоже уволят» сделали чудо. Ну и демоны ада помогли, конечно.

Дети доверяли мне. Дети советовались со мной. Дети поменяли свои фамилии на мою в соцсетях. Дети знали, что я всё знаю, на всё отвечу и от всего спасу.

Я уверовал в то, что я - охуенный отец, я расслабился...

А потом пришёл возраст сепаратизма сепарирования.

Я вообще люблю находить логические связи, и мне нравится сводить сложные психологические паттерны поведения к более примитивным животным реакциям. Я вообще люблю находить связи индукционные и дедукционные, это моя маленькая слабость. Потому мне примерно понятно, что от животного стремления вывести молодь из стаи для поиска партнёра, не связанного родственными генетическими связями, в момент полового созревания ослабляется социальная связь с соплеменниками. Молодёжи надо быть против предков, возражать. Такова архитектура проекта. Ребёнок сперва запрограммирован на роль ведомого, впитывает всё, что получает от родителей и прочих взрослых, всю информацию, работает только на запись. Потом подключается анализ. А потом — антагонизм.

Что бы ни говорил родитель, это воспринимается в штыки. Любая просьба, любой комментарий — воспринимается, как попытка влезть в личную жизнь, продиктовать, как думать, как быть, уничтожить уникальность и идентичность. Даже если родитель говорит, что за бортом минус пятнадцать и надо бы надеть шапку так-то.

Вот тут хочу отдельно заострить внимание на многочисленных историях типа «у меня был офигенный отец, но когда мне стало 14-15-18 он стал странным, ему стал нафиг нужен ребёнок со своим мнением фуфуфу». То есть, устоявшийся, многое переживший мужик под сорок поменял своё мировоззрение внезапно и бесповоротно, а не набитый под макушку гормонами подросток порвал все возможные связи с любящими его родственниками, да? Во всех этих историях очень много общего, один или два родителя внезапно предают подростка именно в возрасте перелома и сепарации. Интересно понаблюдать, как потом эти обвиняющие родителей люди взрослеют и уже своих детей обвиняют в неадекватности.

Но о нас.

Мы старались быть лояльными родителями. Мы не лезли в музыкальные интересы детей, о том, что они слушают, читают и смотрят, отзывались сдержанно и всегда ставили ремарку — это наше мнение, они имеют право на своё. Я насаждал в семье культ длинных волос — мне не нравятся короткие женские стрижки, и естественной красоты, но когда дети захотели подстричься по-другому, мы дали денег на парикмахера. Как и позже, когда они захотели покраситься.

Первой в отрицание сорвалась, что логично, старшая.

Любое замечание вызывало недовольное фырканье и обиду. Когда деточка зарывалась и дерзила, осаживали. Младшая объясняла старшей, где та не права, что в этот момент взрослые требуют не того, чего она хочет не из-за вредности, а потому, что на это есть причины. Старшая остывала, приходила мириться, они с женой плакали иногда, я просто радовался тому, что мир снова в семье. Я занял место злого полицейского, но это не значит, что меня радовали скандалы. Каждая разборка, каждый «карательный» разговор вызывал во мне боль. Каждый чёртов раз, когда старшая дерзила матери, та приходила в комнату в слезах, а я, видя это, вставал с кресла, со словами: «Так!» вырезан чёртовым сапожным ножом в моей памяти, прямо по извилинам височных долей.

Но ни разу — ни разу! — я не ударил детей во время разборок. Единственный раз, когда я позволил себе затрещину, это было, когда младшую зажевало револьверной дверью в одном ТЦ в Петрозаводске, когда мы в очередной раз проводили каникулы в Карелии. Ей было отдельно сказано, что надо быть внимательной в ближайшую минуту, деточка кивнула, и тут же, считая ворон, чуть не была защемлена чёртовой створкой. Молниеносно вставляя между косяком и автоматически движущейся створкой руку, и выдёргивая деточку из опасной зоны второй рукой, я пылал гневом — есть у меня такая парадоксальная черта. Беспокоясь о родных, попавших в опасность по собственной глупости, я сперва импульсивно сержусь на них потому, что они подвергли опасности дорогих мне людей — себя. Я занёс руку, собираясь отвесить подзатыльник спасённой деточке, но... Не смог. А рука уже двигалась в разящем ударе. Остановить было невозможно, я смог только перенаправить леща — вместо затылка по заднице. После этого я был в шоке часа три и всё это время извинялся за произошедшее.

— Аааа! — Скажут всякие там дивные девы и юношки при прочтении этого, — Значит, физически не бил, а измывался морально!

Конечно. Вопрос в том, что считать моральным, психологическим насилием. Газлайтинг, манипуляции, что там ещё есть?

Это всё недостойно воина.

Я всегда стремился в «карательных» разговорах изложить свою точку зрения, почему мы с матерью семейства злы и сердиты, что нас вывело из себя и почему. Ребёнку при этом давались полные дискуссионные права, можно было (и нужно! мы акцентировали внимание на этом) высказывать свои аргументы или контр-аргументы к нашим аргументам. Давить авторитетом лично я всегда считал низким приёмом в риторике.

Старшая через пару лет снова повернулась к нам лицом. Сейчас мы с удовольствием беседуем на любые темы, она рада нашему общению, мы рады ей. Я откладываю любые свои компьютерные игры, когда она приходит к нам с разговором, пусть и пустячным.

Но пришла пора младшей.

Я вообще имею теорию, что из-за того, что старшая всегда доминировала в детстве, а младшая всегда была ведомой, всё сложилось так, как сложилось.

Старшая, часто шпынявшая младшую почём зря, привыкла к тому, что одёргивания со стороны взрослых — просто коррекционный момент. Младшая же всю детскую жизнь играла роль ведомой в играх, на это наложилось то, что в семье биологического родителя, по словам жены, было принято поощрять лидерство старшей и гнобить младшую. Комплекс вины у младшей был настолько виден, что анекдот про слепую девочку и пельмени стал у нас семейным.

То самое правило:

Жила-была одна слепая девочка. Ей казалось, что мама с папой ее не любят

и во всем обделяют, особенно в еде. Родители не знали, как вылечить ее недуг

и обратились за советом к психиатру. Тот посоветовал ради демонстрации любви

к слепой девочке сварить ей целый тазик пельменей, поставить перед ней, и тогда

она поймет, что родителям для нее ничего не жалко. Мама и папа выполнили пожелание

врача, подвели девочку к тазику дымящихся пельменей. Дочка обвела руками тазик

и сказала: "Представляю, сколько же вы себе пельменей сварили!".

Мы, как могли, вытягивали её из этого болота. Хвалили, воспитывали чувство значимости своего мнения. Когда выяснили, что простая похвала воспринимается, как рутинная, типа просто так, стали стараться акцентировать, охуели, когда в очередной раз донесённая до деточки похвала вызвала слёзы, ибо она сама считала себя гораздо хуже, провели очередную беседу о том, как мы их любим, вывели стратегию адресной похвалы и...

И, видимо, прозевали момент. Деточка, ощутив значимость своего мнения, пришла к выводу, что только её мнение и заслуживает внимания в этом мире. А возраст сепарации накинул дров в топку этого вентилятора, и теперь любое наше мнение начало провоцировать возникновение у деточки мнения, альтернативного нашему. Если мы кого-то критикуем, деточка тут же начинает генерировать оправдательные тезисы, выводя на конфликт. Мнение, альтернативное нашему, формируется в момент озвучивания нашего мнения. До этого момента всем пофигу, но как только мы высказались, возникает непреодолимое желание высказаться поперёк. И пофиг на аргументы, они высасываются из пальца и берутся с потолка, лишь бы возразить нам. Как следствие, сформировалось мнение, альтернативное «общему осуждению», то есть, надо защищать всех якобы ущемлённых, от ЛГБТ до БЛМ. Ссылки на то, что лично мы не угнетали негров ни в каком поколении, что лично у нас есть семейная подруга «из этих», ни к чему не приводят, мы недостаточно сочувствуем угнетённым. Были даже попытки ввести в вокабуляр термин «эн-слово», но тут уж я, как местный патриарх семейства, не утерпел. Окей, если слово «негр», нормальное для русского языка, кое-для кого звучит грубо, не будем его употреблять. Но и всякие там прозападные уродства тоже идут боком. Это — компромисс, как я его понимаю, обе стороны идут на уступки, останавливаясь на решении где-то между начальными позициями сторон. Но нет, мне было заявлено, что компромисс — это когда мы принимаем её точку зрения, ибо когда мне это нужно будет, я тоже могу принять эту точку зрения.

Кстати, между делом, мне было предъявлено, что вышеозначенный комплекс вины не растёт из детства, а выращен мной всего за полгода после того, как деточка проебала вступительные экзамены в ВУЗ, причём, исключительно из-за собственной безалаберности — деточка забыла, что надо сходить на экзамены.

Но ты же наверняка морально забил ребёнка — скажет либеральный читатель. Конечно забил. Сел напротив, строго сказал, что так делать не надо и спросил, каковы дальнейшие планы. Мы решили, что год деточка готовится к следующему поступлению, раз уж просрала нормальные вузы, абы куда лезть лишь бы поступить смысла нет, но при условии — этот год она готовится и зарабатывает на курсы. Прям моральный психопат какой-то, да?

Работу она нашла с нашей подачи спустя три месяца. Самоподготовкой занималась ровно... ноль дней. А зачем — я ж заработаю на курсы, а там оно само подготовится. Как заработаю? Ну, само как-нибудь заработается...

Ребёнок отделяется от нас, от меня, от её матери и от старшей сестры, в какой-то момент ребёнок требует, чтобы стиль общения в семье был такой же, как среди её друзей, ведь ей так комфортно. Ребёнок не считается с мнением и интересами прочих членов семьи. Не пытается вести себя тихо, когда полуношничает после работы на кухне. Она возвращается с подработки после десяти, а её сестра уже отправляется спать, ибо ей вставать в полшестого. Пофиг на сестру — младшая может греметь тарелками, микроволновкой и дверьми полвторого, когда уже и мы с женой спим. Загонять её ремнём спать после одиннадцати — взрослого восемнадцатилетнего человека — я не считаю возможным. Но утром, когда она спит, все стараются вести себя тихо, а она... Причём, это — не нарочно, человек просто не думает. Просто закрывает дверь, звякая защёлкой, когда можно сначала повернуть ручку, потом прикрыть дверь, потом отпустить ручку мягко, как делают все члены семьи, когда кто-то спит. Все, кроме неё.

Бамм. Бахх. Вжжжух — это в соседней комнате, «детской», выдвинут ящик комода, резко, хотя можно сделать это мягко и почти беззвучно. Вжжжух-бамм! Это задвинут. Старшая два часа как спит в той же комнате — плевать. Мы — полчаса как погасили свет в нашей — тем более плевать.

Делаешь замечание: «А, дада, извините».

Это «извините» стало разменной монетой. Что бы не сделала деточка — ей ничего не будет, мы — либеральные родители. Достаточно сказать «извините», и всё пройдёт. Делать выводы на будущее не надо. Думать о том, что близкие огорчены поведением и надо его корректировать — не надо. В этот раз огорчила мать — «извините». В другой раз — то же самое. Давно уже договорились о том, что мать — немного истеричка, потому мы не требуем поминутных отчётов, но в тёмное время суток неплохо бы быть дома или хотя бы писать сообщения, мол, вышла из пункта А в пункт Б, а потом — пришла в пункт Б благополучно. Да, немного наседочно, но — немного. А с учётом того, какие по вечерам ходят маргиналы в некоторых районах Питера, я бы даже сказал, что нихрена не наседочно. Да пофигу, мать как-нибудь переживёт то, что дочь собралась на часик в магазин, а пропала на четыре. Прекрасно знает,что мать в нервах, но порыва написать и успокоить даже нет. Я подчеркну — это не злой умысел, это... Просто пофигизм. Наплевательство. Равнодушие.

Как следствие равнодушия, в семье ребёночек ведёт себя серо и кисло. В разговоры не вступает, стоит в стороне в закрытой позе, смотрит в сторону, зрительный контакт не поддерживает. При этом, в соцсетях пишет, что этот год самый радостный и всё круто. Значит, всё круто вне семьи. Казалось бы, вот оно — проявление сепарационного возраста, и мы даже готовы не мешать, а просто любить и ждать, но...

Но это вся сопровождается бытовым хамством. От пренебрежения к чуткости сна, описанного выше, до прочих мелких проявлений. Игнорирование просьб, игнорирование очевидных  нужд близких: «ой, а вы не говорили». Да, не говорили, что если с девяти утра у меня рабочий день, то завтрак я должен закончить до этого срока, это ж так сложно вычислить. Просто плевать на семью.

И да, это всё — мелочи но их много, они накапливаются, и рано или поздно находится та соломинка, что переламывает хребет не то что верблюду, но и такому матёрому терминатору, как я.

Обескураживает то, что человек подменяет в своём сознании ситуации на те, которые ей выгодно. Неоднократно ловили на том, что при обсуждении некоторого вопроса приходим к одному выводу, а через месяцок-другой выясняется, что ребёночек уверен, что я придерживался вывода радикально противоположного. Просто тогда выгодно меня выставлять мерзким тираном.

А я да — тиран. Патриарх. Семейный узурпатор власти. Я помню первую реплику тех, кто нуждался в моей защите.

Но я помню заповедь тирана, сформулированную лордом Витинари, героем цикла произведений Терри Пратчета: Тиран должен издавать такие тиранические законы, которые будут учитывать интересы «угнетаемого» народа, только тогда он проживёт долго.

Потому мы долго к этому шли, и вот, к моим скорби и стыду, пришли.

Сегодня деточка в очередной раз проигнорировала мнение и интересы семьи, возжелав провести праздники со своей подружкой, а не с родными, при этом, родным не был задан вежливый вопрос, мол, не обидитесь ли вы, а была постановка перед фактом: я пошла на ночёвку в подружке. Мать, готовившая подарок, возрыдала, я разразился гневной речью. Мелочь, казалось бы, мелочью. Но когда таковые мелкие пренебрежения интересами семьи сыпятся, как из рога изобилия (из ведра, из ведра изобилия)...

И наступил тот момент, когда стало озвучено: мол, если ты приходишь домой только для того, чтобы быть обстиранной и накормленной нахаляву, может, настала пора кому-то съехать? Мне лично, как тому, кто защищал её от злой училки, будет больно, но чувствовать себя изо дня в день сырьевым придатком без малейшего эмоционального отклика — больнее. Но я даже готов оплатить три месяца съёма комнаты. Если уж ребёночку мы настолько чужие стали, что ей плевать на всё.

Да, человек растёт. Да, должен создать свою семью, своё гнездо. но при этом — не делая больно близким. Не игнорируя их. Не хамя. Не наплевав на интересы близких.

После ссор со мной, как с плохим полицейским, деточка всегда перед сном приходила таки прояснить отношения (с матерью они по-женски всё это проворачивали ещё быстрее). И примириться.

Но не сегодня.

Но, правда, есть одно «но».

Даже сейчас я всё ещё цепной пёс семьи. Даже если часть этой семьи думает, что она уже не с нами. Я всегда буду ждать и сделаю всё, что могу.

Я обещал.

Уже почти забил на написание этой истории, но тут в одном комменте мне расписали, что хреновые мы родители, ну я и решил вспомнить историю двухлетней давности.

Много лет назад я привёз себе в Петербург из Сибирей комплект готовой семьи, а именно: жену и двух девчонок школьного возраста. Как говорили некоторые друзья, хитро обошёл самый беспокойный возраст маленьких детей. Ну и первоначально как-то опасался вообще лезть в вопросы воспитания — у них вон, собственная мать есть, с которой они всю жизнь, а я так, левый мужик какой-то для них же. Но чот потом как пошло, как пошло, и вот они уже приходят ко мне советоваться по некоторым вопросам, при чём, до того, как спросили у матери. Я был поражён и очень рад такому доверию. Потом девчонки взяли и в профилях ВК поменяли фамилию на мою, чтоб у нас у всех четверых была одна. Я весь вечер просидел с вот такой рожей: О_О. В том смысле, что мне очень не хотелось навязываться, насильно мил не будешь, и таковое признание от детей было для меня очень... Ну я не знаю, и трогательным, и эмоциональным, и вот это вот всё.

Ну короче. Как уже понял читатель, в семье у нас царила идиллия с некоторыми оговорками, конечно — никто ж не совершенен, я пользовался (и дорожил!) доверием девчонок, был семейным авторитетом, показывал пример и, как умный тиран, следовал заветам Витинари: если хочешь тиранствовать долго и спокойно — заботься об интересах «угнетаемого» тобой народа больше, чем о своих. То есть, мы делаем так, как я сказал, но скажу я так, чтобы учесть интересы всех. А ещё я пользовался авторитетом всезнающего оракула, ибо с детства имел широкую эрудицию и пытливый ум.

Потому как-то раз в январе 2019 старшенькая, которой тогда было семнадцать, прибежала с экстренным и деликатным вопросом именно ко мне, ибо если кто и знает, то точно igles.

— Не знаешь, как в маске сделать, чтоб больше кислорода было?

Гляжу на встревоженное лицо старшенькой и пытаюсь сообразить — какая маска? Почему кислород? От акваланга, что ли? Так там загубник же. Поясняет — интересует маска кислородная, больничная, что делать, если там кислорода поступает меньше, чем требуется.

— Ну, во-первых, — говорю, — Зависит от того, баллонное оборудование там или магистральное. Магистральное — это когда трубки по стенам идут, ты сама видела, когда пару месяцев назад в Раухфуса лежала. В самой маске ничего такого нет, это просто пластиковый «намордник» с силиконовой отделкой краёв, ну или как-то так. А вообще, управлять этими штуками должен медицинский персонал. А в чём, собственно, дело?

Ну, деточка и рассказывает, что, мол, одна её подруженция по переписке угодила в больницу, лежит там на кислороде, и, вроде как, задыхается.

Уже тогда у меня внутри сработал алярм имени старого циника: гонево! Но подожди! — сказал я себе. — Вдруг не гонево. Вдруг в кои-то веки на самом деле кому-то в больнице плохо, а ты тут своим цинизмом сейчас всю веру в человечество в ребёнке сломаешь. Ну вдруг.

На вопрос, как подруженция попала в больницу, ответ размытый: «ну, по глупости», явно уходит от разговора, ладно, давить не будем. В какой больнице — тоже не знает, привезли вчера без сознания, сегодня никто за день не сказал. В палате никого нет, на посту медсестёр никого нет, врачей нет, родственников нет, растителности нет, населена роботами. Ну, родственники-то есть, но в больницу почему-то никто не приехал и не позвонил. На связи есть только двоюродная сестра, но и она ничего не знает. Внутренний циник даже не сказал ничего, просто устало покачал головой, мол, неужели ты поведёшься на такое фуфло? Стиснув зубы, решил ценой неимоверного морального усилия повестись, ибо случай невероятный, шанс, что такое могло случиться — доли процента, но надо отработать и их, ради детской веры в справедливость и человечество.

Решили, в итоге, что как только пропавшая из сети сестра (вот ведь удобно, как только появились конкретные вопросы к ним — хоп! — и не в сети) появляется онлайн, уточнить у неё, какая именно больница Москвы, а мы снаружи, так сказать, дозвонимся, куда надо, поднимем тревогу, направим персонал к палате.

Вообще, дети к тому моменту уже года три как переписывались с разными друзьями из разных городов, обменивались в том числе бумажными письмами и посылками. Мы первое время старались отслеживать, что происходит, ибо тревожились весьма, но все друзья по переписке оказывались нормальными, адекватными и настоящими, не фейками. Одна из таких подружек вовсе оказалось, что живёт в Петербурге, и в какой-то момент они успешно перевели дружбу в оффлайн. Потому эта вот «Аня» проскользнула мимо нашего родительского взора и год успешно дружила с нашей старшенькой.

На следующий день, вечером, мать семейства замечает, что ребёночек сидит в комнате в слезах.  При мягком допросе раскололась, что «по глупости» — это наглоталась таблеток, на самом деле, и сейчас постепенно отказывают все органы, а врач говорит, что завтра отключат. Вернее, ночью, в четыре утра без объявления войны, как фошысты, предварительно выдадут снотворное, и выключат. Человека в сознании, дада. Типа, врач на обходе подошёл, похлопал по руке и сказал, мол, спи спокойно, малыш. Внутренний циник просто рассмеялся в лицо всем присутствовавшим, не последовать его примеру стоило, опять таки, больших моральных усилий. Тут уже я был уверен, что это всё — гонево и фуфло, но деточка в стрессе, и надо как-то ситуацию разруливать мягко и аккуратно.

Сказали деточке, что если врач этот и правда был, то либо неудачно пошутил, либо пациентка его не так поняла. Мягко напомнил, что мы до сих пор не в курсе, что за больница, какое отделение и каков диагноз.

Наутро — новый поворот сюжета, субъект таки откинула копыта, попрощалась на странице с аудиторией, страницу передала другому человеку. Ну, успокоили деточку, как могли, намекая, что всё это — ложь, звездёж и порноакция, но даже если предположить реальность событий, то вины самой нашей деточки точно в этом нету. Мать семейства заглянула на страничку этой подружайки, там всё такое эмообразное, мол, всё за любимого, даже жизнь, и картинки такого плана:

Это — последняя прощальная типа. Ну-ну.

А страничку якобы отдали другой девочке, и та двоюродная сестра усопшей заставляет нашу старшенькую дружить теперь уже с ней. Один персонаж отстрелялся, следующий на выход, ага. Денег пока не просили за год переписки, кстати. Наша старшенькая дружить с новыми девочками через страничку старой отказалась, мотивируя тем, что интересно было переписываться вот с тем человеком, а не с каким-то другим.

Обсудили с женой нюансы ситуации, поделились друг с другом соображениями, решили травмировать деточку суровой правдой. Жена пошла, стала говорить с деточками, показывать пальцем на нестыковки и рассматривать их с двух позиций: либо всё правда, либо всё — ложь. И прям видно было, как кусочки мозаики встают на свои места, формируя в головах деточек чёткую картину. Почему я целый абзац пишу про двух деточек — потому, что девчонки у нас хоть и могут поссориться, как все, но почти всеми переживаниями друг с другом делятся. Конечно, младшенькая переживала за сестру и её подруженций. А тут вдруг нате вам — всё вранье и неправда. Но хоть становится понятным поведение сестры, которая вместо того, чтобы скорбеть, требует дружить с сестрозаменителем.

Тут старшенькая говорит, мол, сестра эта документ прислала.

Оставим без внимания то, что у сестры подозрительно мужские ноги в носках на фотке, сосредоточимся на самом «документе».

Это что, врачебный почерк? Что с датой рождения? Почему в дате смерти число продублировано рядом с месяцем? Номер акта совпадает с номером справки — что за совпадения-не-думаю? Почему акт от 223 19 января — это по межгалактическому календарю, штоле? Диагноз — «Проблема с лёгочными путями» — серьёзно? С датой выдачи тоже лажа, печати нет, подпись никогда не будет такой у человека, который подписывает больше десяти документов в сутки.

Короче, объяснили, почему эта бумажка — подтирашка, натравили на справку заодно целого подполковника МВД, брата жены, который, как юрист, разъяснил, что такие справки уже сто лет как не в ходу в больших городах (правда, как-то ловить негодяев он не рекомендовал, ибо дело явно глухое), выдают их не сразу после смерти, а через пару-тройку дней, и уж точно не среди ночи.

Попутно выяснили, что пациент и её сестра общаются совершенно одинаково, в одной манере, с одинаковыми ошибками, сокращениями и прочими нюансами, а значит, это, по всей видимости, один и тот же человек, устроивший вот такую херню, тралялядский цирк с клоунами-дебилами. Как подытожила жена: «не существует, короче, такого человека, а существует организация мерзких недолюдей, которые делают такие вещи».

Деточки отошли от шока и через час уже хихикали над чем-то в своей комнате.

Отсюда мораль:

Да похрен, какой вы родитель, косячат все. Перегибают все. Срываются на близких из-за плохого настроения рано или поздно все, хоть раз.

Главное — детей надо любить, детей надо терпеть, детям надо доверять и делать так, чтобы они доверяли тебе. При этом, надо быть лидером для детей, чтобы они не просто как к равному дружочку к тебе могли придти, а чтобы могли обратиться с нерешаемой в их мире проблемой, которую ты, добрый, понимающий и могучий, решишь. Чтобы даже когда они вырастут, сами станут умными для себя, чтобы даже тогда они знали, что ты всегда рад поделиться своим опытом для решения их проблем. И главное — надо помнить, что такой статус ещё надо заработать. Насадить, насильно присвоить — не получится. Насильно мил не будешь. Как-то так.

О воспитании детей, психологическом насилии и пеших прогулках.

Сперва быстрый оффтоп: чувствую себя должным тем, кто подписывался на меня из-за постов про RC, я не бросил тему, для нормальных покатушек не хватало времени, потом я схватил зверское ОРВИ почти на три недели (до карантина ещё), ну, а потом эта вот самоизоляция, во время которой как-то не комильфо гулять с машинками. Скучая дома, я наклепал модель полиспаста, которая не захотела работать и достал медных трубок, из которых планирую паять силовой бампер для Урала, о чём и напишу в ближайшее время, я думаю.

Вообще, сам этот пост хотелось написать после прочтения вот этого поста, но он, в свою очередь, вызвал такое феерическое подгорание у одной эксцентричной мадамы, что я, напоровшись случайно на её пост с дивным фейерверком выбросов из домыслов и перевираний фактов, решил отвечать на него, а не на оригинальный. Опять таки, в моей истории имеется много моментов, чтоб прикопаться и обвинить меня в издевательстве над детьми, как и автора первого поста; к сожалению, этого веселья мы вряд ли дождёмся, ибо та мадама давно занесла меня в ЧС, у нас там свой уютненький клуб из тех, кто залетел туда за конструктивную критику и мирное высказывание своего субъективного мнения =)

Ну так вот, моя история издевательства над подрастающим поколением =)

Вышло так, что я заполучил себе сразу целый семейный комплект — из далёких Сибириев мне приехала и жена, и дети, сразу подрощеные, две барышни тринадцати и одиннадцати лет. Я заранее опасался возможных конфликтов — внезапно появляется чужой дядька в их уютной семейной жизни, но на удивление знакомство прошло хорошо. Вообще, дети мне достались очень вежливые, спокойные, с небольшим количеством своих тараканов у каждой, конечно, куда ж без них, но должен сказать, что крупных капризов за эти пять с половиной лет почти и не было, кроме одного, который даже можно и не считать.

Обратная сторона покладистых детей заключалась в том, что дети были весьма несамостоятельными. Это всё (и несамостоятельность, и покладистость) — следствия особенностей бабушкиного (тёщиного) воспитания, два ангелочка, прогуливающихся по чистому асфальту под бабушкиным присмотром под зонтиком и в опрятных одёжках — зрелище весьма умилительное, конечно. После переезда в Петербург все вдруг внезапно поняли, что бабушка осталась в Сибири, гулять с детьми некому, а сами гулять они, эээ... Непривычны.

Другой случай произошёл через пару месяцев, когда началась школа (переезжали летом). Где-то я уже в комментах давно описывал эту историю: заходит к нам в комнату Младшая (на тот момент - пятый класс) с листиком бумаги в руках, и вещает, мол, в школе задали написать реферат. Ну, задали — пиши, мы не против, — слегка удивился я. Тут уже в свою очередь удивилась и даже растерялась Младшая: как так пиши?

— Но ведь раньше бабушка всегда писала... — говорит.

Вздохнул, пошли в их комнату, взяли планшет, узнали, что, оказывается, кроме установленных игр и серий про пони на ютубе, в волшебной коробочке есть ещё и доступ к бездне знаний человечества, можно вот так зайти, например, на википедию или на какой-нибудь специализированный сайт и найти много интересного по нужной теме. Через час ребёночек снова пришёл к нам, размахивая листиком, на этот раз заполненным крупным, слегка кривоватым детским почерком — написала! Сама! Очень довольная была результатом. Сейчас, в десятом классе, без проблем ваяет эссе на десяток страниц на любую тему и приносит из школы в клювике пятёрки за сочинения.

В общем, было над чем поработать, приучали девчонок к самостоятельности постепенно, перспективы отвечать за что-то самим сначала пугали, потом приносили радость свершений. Детки обучились самостоятельно гулять не только лишь во дворе, но и убегали к реке и даже в соседний жилой комплекс, поиграть в волейбол на спортивной площадке. Под это дело обрастали знакомствами, конечно, и была среди всех прочих одна Подруженция, с которой девчонки водились больше всех. Вместе гуляли, делились тем, что можно почитать, обсуждали разные увлечения. Помимо всего прочего, увлекла девчонок магия камней и прочая мистика. А я как раз второй год вынашивал план похода на Воттоваару, кто не в курсе — это такая гора в Карелии, овеянная мистическим ореолом настолько, что летом, по теплу, на ней образуется лёгкий налёт из любителей Природных Сил и прочих магий. А я там никогда не был, например, за всю свою проведённую в Карелии юность. И одно к одному получилось — можно коварно заманить детишек на гору под видом турпохода, а потом рассказать, мол, были чуть ли не в самом сакральном месте Карелии, а ничего не ощутили такого, вот вам и вся магия. Тем более, что проводить летний отпуск в Карелии у нас уже традиция такая.

Значит, диспозиция такова: на дворе 2017 год, детям 16 и 14 соответственно, Подруженции тоже где-то 15-16, мы их всех берём в охапку, сажаем на задний диван нашего хищного «Шевроле Авео» и мчимся в Петрозаводск. Естественно, с ведома родителей Подружки, никакого киднепинга, уж это не пришьёте, гражданин начальник. Я постарался как мог заранее подготовиться к походу, проштудировал несколько форумов с отчётами о поездках двух-трёхгодичной давности, и все, как один, сводились к тому, что чуть ли не на саму вершину можно вполне проехать на городском седане. На этом расчёте весь замысел и держался — ночуем в моем отчем (матерном) доме, благо maman на югах, с утра следующего дня выдвигаемся, доезжаем до подножия горы, вскарабкиваемся, бродим там какое-то время среди сейдов, ночуем у машины в палатке, с утра снова немного бродим по окрестностям, после чего рвём когти обратно в Петрозаводск. Отличный план.

Первым намёком, что план рискует не осуществиться, было внезапное происшествие по пути из Петербурга в Петрозаводск. Перед самой Пряжей мы словили камень, да так звонко и гулко, что я решил таки тормознуть у кафешки (кто ездит по Коле, знает, у какой) и посмотреть. Посмотрел и не обрадовался — из-под капота капало что-то, подозрительно похожее на красную охлаждающую жидкость. И в радиаторе дыра, как у слона. Как говориться, всё, приехали. При том, что на самом деле, не приехали нифига — от Пряжи до Петрозаводска пятьдесят километров, полный салон детей подростков взрослых состоявшихся личностей от 14 до 16 лет (как они сами считают) и сто миллиардов за эвакуатор в лучшем случае. Можно что сделать? Можно впасть в отчаяние, ходить вокруг тачки с кислой рожей и срываться на всех вокруг, орать на жену и пинать детей. А можно почесать репу, найти в навигаторе ближайшее место, где потенциально может продаваться нужная жижа (всего-то в полукилометре) и бодрым голосом позвать всех в спасательную экспедицию, заодно и по лесу прошвырнёмся, в том месте трассы чудесные сосняки на песке растут. Как итог: насидевшиеся за 350 километров в тачке детки размялись и побегали, куплен запас красного тосола (да, я знаю, что он не тосол, лень писать каждый раз «охлаждающая жидкость»), залит, пробка срочно тут же закрыта, чтоб жижа не хлестала потоком, а капала, в багажнике ещё литра три — как-нибудь доедем. Даже стоявшие сразу за Пряжей гаера не испортили настроение особо, ну штраф за перегоревшую лампу ближнего света, ну 250 рублей, ладно, бывало и хуже.

На следующее утро мы по плану должны были выезжать в несусветную рань, часов в девять-десять, но вместо этого поехали искать, где бы залатать радиатор. Удивительно, но за ночь тосола вытекло очень немного, я так понимаю, что если бы пробка была открыта, всё вылилось бы тут же. Нашли сервис, где нам таки согласились хоть как-нибудь помочь, купили герметизатор, мастер нам хитро в несколько приёмов его залил, вроде, держит и не течёт. Да, я  в курсе, что надо по-хорошему менять радиатор сразу, но в Петрозаводске тогда он был доступен только под заказ с ожиданием в несколько дней, потому пришлось надеяться на Слабоумие и Отвагу и обходиться тем, что было доступно. Потому в сторону горы мы выехали в районе обеда.

Проехать всего предстояло около двухсот тридцати километров, первые сто — по Мурманской трассе, она же трасса «Кола», гладкая, широкая, недавно отремонтированная на тот момент.

Потом, после Гирваса — разбитая асфальтовая, переходящая в грунтовку. Последние сто километров — лесная дорога, вся в белой пыли, в которой не видно белых камней, норовящих долбануть в колесо и порвать шину, либо погнуть обод. Время от времени навстречу вылетает лесовоз в клубах пыли, приходится резво прыгать на обочину, рискуя съехать в кювет, и командовать детям, чтобы срочно закрыли окна. Потом пару минут ждёшь, пока пыль осядет и станет видно дорогу дальше, чем на три метра, и начинаешь потихоньку ехать. Приехали в Гимолы ранним вечером, все усталые, пыльные, душные. Попаслись немножко у колодца, проводили взглядом группу на квадроциклах (один даже трёхосный был) и собрались ехать к горе. Это ещё примерно двадцать километров, Гимолы — ближайшее к горе поселение, туда даже можно приехать на поезде, правда, в очень неудобное время. А ещё в Гимолах некоторые местные жители промышляют тем, что оказывают услуги извоза до горы и обратно, о чём гласят несколько объявлений разного формата — от бумажки из тетрадки до большой надписи на заборе. Ну а мы чо, мы сами с усами, да ещё и на залатанном Шевике. Вырулили на грунтовку к горе и поскакали. В километре от деревни догнали группу туристов, которые перегородили нам дорогу и посоветовали по их примеру бросить тачку у карьера, местные говорят, что там безопасно, не тронут. А то, мол, дальше не проехать. Ну, тут как. Двадцать километров впереди пугали своим количеством, потому решили таки ехать, тем более, дорога вроде позволяла. По началу. Через ещё километр она превратилась в грязевой кисель, в котором параллельно движению валялись здоровенные брёвна. Хошь-не хошь, придётся таки оставлять машину. Кое-как развернувшись на лесной дороге, вернулись к карьеру, оставили тачку и пошли. Пешая прогулка на такое расстояние не входила в наши планы, но альтернатива была ещё ужаснее — сесть в машину и ехать обратно. Снова сто километров пыли, потом ещё сто — трассы, и домой, несолоно хлебавши. День мучений просто так, без награды и цели. Эта перспектива поистине удручала. С другой стороны, перспектива пешкодралить пять часов удручала жену, её понять можно, в ней всего полтора метра роста, а значит, как говорил один из героев Джета Ли, ей приходится на то же расстояние чаще перебирать ногами. Договорились, что попробуем таки пройти, а как станет совсем невмоготу, сядем под кустик, поплачем и пойдём назад, да, как Чапаев в анекдоте про переплывание Урала. Так и шли, нашли себе по кустам палки на роль посохов, и брели по лесной дороге, иногда форсируя огромные лужи.

Фотографировала жена, потому везде вид от её лица.

На правах самого старого зубра в этом стаде, я узурпировал право нести рюкзак с водой и провиантом. Палатка и спальники остались в машине, ибо всё-таки решили, что ночевать не будем (их было трое, я один, пришлось уступить женскому альянсу). Слева направо: Старшая, Я, Младшая, Подружка. За кадром — уныло бредущая сзади жена.

В какой-то момент сделали мини-привал и подкрепились бутербродами с колбасой, сразу стало веселее, и даже жена стала брести более радостно, проявляя чудеса смирения и героизма. Дети же всё это время просто шли, гуляя, как в парке. То пели хором, то болтали и хихикали, то даже ссорясь по мелочи иногда. Абсолютно не восприняли происходящее, как трудности и нагрузку. Хотя мы не скрывали от них ничего — дорога убита, пойдём пешком, возможно, не дойдём. Они видели, что рядом есть взрослые в адекватном состоянии, не паникующие, а значит, бояться нечего.

Вот так выглядят местные лужи. Ближняя ещё ничего, а вот следующая — от края и до края. igles, не будь дураком, обойди по обочине, ты чего! — скажет какой-нибудь читатель. Но нюанс в том, что по бокам от дороги никакие не луга и поля, а вот что.

Мёртвые, матьих, Топи, практически. И мы, четыре хоббита и Гэндальф-без-бороды-и-шляпы, бредём к своему Ородруину. Пройти можно было по узенькой полоске более-менее твёрдой почвы, держащейся на сплетении корней, буквально как по канату, без посохов не получилось бы. В одном месте я наступил в злоыбучий песок, подмытый родничком, и утопил в жидкой грязи берц по самую шнуровку, даже внутрь попало немного воды. В самих лужах мы видали даже застрявшие машины, например, вполне себе УАЗ «Патриот» кое-где завяз, потому, что решил ехать не по колее, а выпендриться.

В итоге, мы, усталые, прибрели к Южной стоянке — месту у подножья горы, удобному для разбития бивака, со старыми кострищами и скамеечками из брёвен. Исессна, там уже весело сидела компания туристов, они ответили на наши вопросы касательно машин из Гимол и ценника на них и гостеприимно пригласили на чай к костру. Мы решили не злоупотреблять и расположились за кустиками на кочке, выпить воды из бутылок и сжевать по бутерброду с колбасой ещё раз. Параллельно обсуждали корректировки к плану. Было около десяти часов вечера, разгар карельских белых ночей, светло и всё видно, даже читать можно. Решили вызвать тачку для эвакуации нас обратно, а пока она едет, подняться на гору и тут же спуститься вниз, не до гуляний по вершине уже. Но оказалось, что у подножия связь не ловит совсем. Выхода нет, мы просто должны подняться, чтоб вызвать машину. Ну, надо так надо. Северный склон Воттаваары пологий, и там на самом деле можно проехать на машине (если смогли доехать до горы), а вот южный, ближний к Гимолам, у которого мы и стояли, оказался довольно крутым. Примерно половину подъёма нам пришлось карабкаться даже на четвереньках. Фотографий, кстати, больше не будет, не до них уже было.

В какой-то момент я обнаружил, что дети ведут себя странно, постоянно оступаются, промахиваются ногами по камням, пару раз даже едва не разбив коленки об булыжники, как будто на ощупь или прибухнув. Но с собой алкашки нету, к туристам без нас не подходили =)

Тормознув молодёжь, строго спросил, в чём вообще дело. Оказалось, что детки были на самом пике увлечения книгой «Дом в котором» (сам до этого дважды пытался прочитать, стошнило после пятой страницы), и пытались вести себя, как участники одной из групп героев. Я чот вышел из себя, но внешне старался не проявлять это никак, просто прочитал короткую но серьёзную лекцию о том, что мы находимся не в парке, а на крутой (по наклону) тропе, из которой торчат острые камни, и если кто-то из них разобьёт или подвернёт ногу, я, конечно, тот ещё терминатор и доставлю раненого к цивилизации, но это будет очень тяжёлое для всех приключение и надо обойтись без него. Давил на то, что они хоть и дети, но уже довольно великовозрастные, достаточно ответственные, потому должны понимать серьёзность ситуации, и я надеюсь на них в плане помощи в обеспечении безопасности всего предприятия. Дети сперва были явно недовольны запретом на подражание персонажам книги, но в процессе беседы таки прониклись и дальше вели себя более надёжно. Хоть и сквозила слегка легкая не то чтобы обида, но так, что-то подобное.

В итоге, мы залезли, увидали два сейда и несколько кривых сосен, остановились, и я провозгласил: Добрались! Дети внезапно ринулись к нам с женой обниматься, я даже опешил, думал, они дуются всё ещё. Но они искренне были рады свершению; в любом приключении, я считаю, должна быть минутка на осознание того, что вот сейчас — кульминация. Это придаёт смысл всему предприятию.

Ну а дальше уже проще. Вызвали проводника, спустились, побрели по дороге медленно и устало, встретили машину — за нами приехал местный дядька на длиннобазной «Ниве». Потом встреча с родным «Шевиком», жена села за руль, пока грунтовка, а я немного покемарил на пассажирском, дети завалились спать друг на друге сзади. Потом поменялись, жена дремала, а я вёз нас всех по трассе от Гирваса до дома (хитренький, прибрал себе самый простой участок дороги). На самом деле, мы с женой договаривались, что она повезёт нас 20-30 километров, но она коварно решила меня не будить, пока у неё есть силы, и героически довезла нас до самого Гирваса.

В итоге, в квартиру мы поднялись в шестом часу утра. Меньше, чем за сутки мы обернулись до горы и обратно, восхождение, конечно, номинальное, там много есть на что посмотреть, а мы так — вверх и почти сразу вниз, но зато в плане дорожного превозмогания это наверняка рекорд или около того. Следующий день отсыпались, потом просто отдыхали, ну и под конец отпуска, на третий день от восхождения, двинулись в Петербург. Припарковавшись у дома, пальцем в привезённой из Карелии на заднем стекле бежевой пыли написал: «Воттаваара». Потому что мы там были.

Ну и касательно психологического насилия над неокрепшими умами. Дальнейший опрос среди детского населения показал, что путешествие для них имело единственный минус — долго ехать из Питера на машине.

Я вообще с самого начала дичайше боялся наломать дров в воспитании юных умов, но то, что в итоге дети нам доверяют и приходят за помощью со своими проблемами (иногда даже ко мне раньше, чем к матери), говорит, что мы, всё таки, по большей части воспитывали их правильно. Прямо радость, как от сданного экзамена, самого сложного в жизни.

Но, конечно, кое-кто скажет, что это просто стокгольмский синдром ;)