«В фильме я хотел рассказать о хорошем, добром парне, который как бы «развозит» на своем «газике» доброту людям, - говорил Василий Шукшин о замысле своей картины. - Он не знает, как она нужна им, он делает это потому, что добрый запас его души большой и просит выхода. Не ахти какая мысль, но фильм делать стоило».
«Живет такой парень» – это дебют Василия Шукшина в полнометражном кино, его первая работа в качестве режиссера и сценариста. За 4 года до этого он окончил ВГИК, снялся в нескольких фильмах, в 1963 г. был принят режиссером на Киностудию им. М. Горького. В это же время в журнале «Новый мир» были опубликованы его рассказы «Классный водитель» и «Гринька Малюгин», которые Шукшин и взял за основу сценария фильма «Живет такой парень».
Жанр этого фильма определить сложно – это и комедия, и трагикомедия, и мелодрама одновременно. Сам режиссер не знал, какой получится результат, когда только начал создавать киноисторию о простом алтайском шофере Пашке Колокольникове, безалаберном, веселом, влюбленном в жизнь, хвастливом, любвеобильном, но при этом очень добром и способном на геройский поступок. Шукшин рассказывал: «Я хотел сделать фильм о красоте человеческого сердца, способного к добру. Если мы в чем-нибудь сильны и по-настоящему умны, так это в добром поступке. Пашка не лишен юмора и всегда готов выкинуть какую-нибудь веселую шутку. От доброго сердца. Так серьезно я думал, когда мы приступали к работе над фильмом. А теперь, когда работа над ним закончена, я в полном недоумении, ибо выяснилось, что мы сняли комедию.»
Еще во время учебы во ВГИКе Василий Шукшин подружился с Леонидом Куравлевым, снял его в своей дипломной короткометражке «Из Лебяжьего сообщают», и главную роль в новом фильме снова предложил ему. Шукшин был настолько уверен в своем выборе, что даже не стал приглашать на пробы других актеров. У Куравлева было хорошее чувство юмора, без которого этот образ бы не состоялся. Эта работа стала первой главной ролью и первой заметной творческой победой Леонида Куравлева. Хотя до этого он сыграл уже около 10 ролей, именно после этого фильма к нему пришли узнаваемость, признание и успех. Леонид Куравлев называл фильм «Живет такой парень» самой любимой своей картиной.
Съемки начались осенью 1963 года и проходили на Алтае. Отдельные сцены снимались в селе Усть-Сема, близ Манжерока, в Горно-Алтайске.
«Работоспособность Шукшина поражала, - вспоминал Леонид Куравлев,- многим из нас необходимо что-то вроде кабинетного вакуума - особая обстановка, специальный настрой, тогда приходит желание работать. А в Шукшине поражала настолько идеальная неприхотливость, что он уже «читался» предметом природы как некий камень, который можно поднять, осмотреть с разных сторон и положить на место».
Чуйский тракт — рабочая трасса Алтая, — вторая постоянная тема фильма. Здесь во время съемок на натуре Шукшин увидел жизненные ситуации, которые включил в сюжет фильма. Шукшин до боли возмутился, увидев, как строился деревянный мост. Работали женщины, а бригадир-мужчина прохаживался мимо да покрикивал на них. Режиссер «отомстил» лентяю и хаму: в фильме свидетелем подобной сцены стал Пашка, вдосталь поиздевавшийся над бригадиром.
Куравлев благодарно признавался позже: «Режиссер Шукшин учил меня правде».
Помимо других качеств хорошего актера Куравлев владел юмором, без чего роль попросту бы не состоялась.
Симпатично в своей доброй улыбке чуть округлое лицо Пашки, простодушное, но с лукавинкой, с неглупыми глазами. Сидит он за баранкой чуть небрежно, даже картинно.
Рабочая одежда обычная: старенькая ковбойка или растянутый, захватанный свитер, пиджачок с пятном бензина на плече или ватник. А вот когда Пашка идет в клуб или к знакомой, надевает светлую рубаху с узором и фуражку. Из-под козырька выпускает чуб. Любит парень малость пофорсить.
Но сколь бы ни был обаятелен этот добряк и фантазер, прозванный «Пирамидоном», история о нем неблагостна Пашка самоуверенно ведет себя только в роли волокиты, да и то недолго. Что-то точит этого парня, и в каждом эпизоде главным становится некое томление его души. Пашка врет много, а знает мало, как аттестует его в одной из заключительных сцен сельский учитель. Однако течение всего фильма как раз и подтверждает, что одной городской образованности и внешних навыков культуры отнюдь не достаточно, чтобы определить смысл жизни и обрести гармоничное состояние души, чего взыскует Пашка.
С каким наивным доверием вслушивался он в претенциозный лепет «культурной» гражданки, которую ему довелось подвезти в своей кабине. И какое разочарование он испытал, услышав ее мужа, походя и высокомерно оскорбившего всю разъезжающую по тракту «шоферню». Как охотно идет Пашка в Дом культуры на показ мод, устроенный приехавшим в глубинку коллективом Дома моделей. И какой невыразимой пошлостью веет, как убеждается зритель фильма, от демонстрации моделей «рабочей одежды» «для птичницы Маши» и купальников для нее же.
«Ну чем, чем я хуже его?» — мучается Пашка, обнаружив, что молодая библиотекарша, в которую он влюбился, предпочитает заезжего инженера, который в свою очередь не считает ее себе ровней. Весь фильм Шукшина, отвечая на этот вопрос, подтверждает, что Пашка не «хуже».
Когда к Пашке, угодившему с переломами в больницу, приходит корреспондентка газеты, студентка-практикантка из Ленинграда, не он, а она терпит в глазах зрителей фильма полное фиаско. Девицу в брючках и «хемингуэевском» свитере крупной вязки играла поэтесса Белла Ахмадулина, чьи характерные интонации и жесты в простонародной и шутейной стихии сцены нечаянно обернулись жеманством ее героини.
Журналистка загодя написала стандартно-высокопарный текст о «подвиге», ей нужно было только уточнить кое-какие детали. Но она не предполагала, что наткнется на героя, который то впадает в смешливое словоблудие («Я в-волнуюсь, мне трудно г-говорить»), то искренностью своих ответов невольно обнаружит цену ее профессиональному, казенному пафосу. На ее вопрос: «Что вас заставило броситься к горящей машине?» — он высказывается просто: «Дурость, я же мог п-подорваться».
Зритель-то знает, что Пашка и на самом деле настоящий герой. Когда все в ужасе закричали при виде загоревшегося на территории нефтебазы грузовика, он один рискнул приблизиться к машине, отогнать ее подальше от склада горючего и выскочить на ходу из кабины как раз перед тем, как машина, нагруженая бочками с бензином, кувыркнулась с обрыва.
Но чем истиннее выказанная им отвага, тем ценнее неосознанность и естественность его героизма, отсутствие в Пашке хотя бы задним числом горделивости и хвастовства. «Если мы в чем-нибудь сильны и по-настоящему умны, так это в добром поступке», — писал Шукшин. И в этом именно смысле Пашка Колокольников, шоферюга с шестиклассным образованием, по-настоящему умен.
Любопытно, что и сам Шукшин решает «героическую» сцену в своем фильме без канонической патетики, даже делая смешным ее финал. Какая-то бабка полощет в реке стираное, вдруг — с обрыва впереди нее падает адская, объятая огнем машина, гремит взрывами. Бабка роняет белье, пятится задом, как от нечистой силы, потом бежит прочь.
Любопытно, что, когда в 1964 году картина вышла на экраны, Шукшин пытался объяснить, что «не комедию делал». Однако зрители, которым фильм очень понравился, находили его уморительно смешным. И не зря. В нем многое окрашено тем «русским комизмом», в котором Томас Манн некогда оценил «правдивость и теплоту».
Характерный пример тому — эпизод сватовства. Одинокая тетка Анисья, которую играет Нина Сазонова, просила Пашку «присмотреть» ей хорошего пожилого мужика. А старшему напарнику Пашки — дяде Кондрату (Николай Балакин) — одинокому человеку, осточертело по чужим домам постояльцем болтаться. Вот Пашка и предложил ему «вариант».
Все нравится Кондрату в гостях у Анисьи — и сама приветливая, хлебосольная хозяйка, и прибранная, уютная ее горница. Но он смущается до потери дара речи и дрожания рук от неуклюжих Пашкиных попыток поторопить ход событий, вынудить застенчивых пожилых людей моментально прийти к решению и объявить его. Анисья, спасаясь от Пашкиного балабольства, прибегает к обману: выходит из избы под выдуманным предлогом — присмотреть за свиньями.
Но свиней-то у нее нет, и это служит Пашке еще одним доводом в пользу его рассуждений о прихотях женского характера, и, следовательно, необходимости со стороны уже оцепеневшего от стыдливости Кондрата активных атак на Анисью…
Великолепный этот эпизод, легко и выразительно исполненный актерами, был снят как бы играючи, за одну смену.
В финале Пашка, поправляющийся в больнице, глядит в окно. Идёт снежок, пришла зима. Опять томит нашего героя смутное желание как-то изменить свою жизнь. Опять он задается вопросом, не больше и не меньше чем — что такое счастье?
«Это ещё не история, — заверил Шукшин после съемок, — это предыстория, а история впереди, ибо сам Пашка не унывает, живёт и помаленьку учится». И в самом деле, конфликты в последующих фильмах Шукшина станут глубже, острее, а герои по возрасту перешагнут безоблачную пору молодости. Первый же фильм останется свидетельством душевной авторской влюбленности в свою малую родину, в её людей, в жизнь.
Василий Макарович позже написал такие слова: «Я хотел сделать фильм о красоте чистого человеческого сердца, способного к добру. Мне думается, что самое дорогое наше богатство — людское. Если мы в чем-нибудь сильны и по-настоящему умны, так это в добром поступке.»
