Серия «33»

Я искренне ненавидела этот источник вечной бесцельной работы. Даже несмотря на защиту все покрывалось тонким слоем пыли. Но это же хрусталь! Его нельзя протереть просто влажной тряпкой! Только сухой фетр. А так как уборка пыли считалась лёгким занятием, то можно догадаться, что ложилась эта ноша на детей, но постарше, чтобы не перебили. То есть на меня. Кажется, я помнила наизусть все грани предметов. А они ещё и множились, ярко отражаясь в стекле. Считалось, что это придаёт объём.

Коллекция моей личной пыточной пополнялась с завидным постоянством. Иногда, мимо пробегающие взрослые выхватывали у меня из рук очередное хрустальное уродство. Глаза их затуманивались и произносилась фраза, где переменными были только два слова. Сам предмет и место. "А помнишь, мы эту куколку (котика, чашечку, подсвечник) купили в (Гатчине, Праге, Москве)? Бесконечный день сурка. Уж не знаю, что я этой ненавистью к серванту компенсировала, но она была незамутненная, кристально чистая, почти как хрусталь.

Сейчас в любом спортивном магазине можно купить абсолютно любые ролики. А большинство с трудом вспомнит, что прародителями этих гоночных футуристических болидов были ролики, где колёса располагались попарно и крепились к ноге кожаными ремнями. Вот такие у меня и появились. Ну как появились - подарили. Летом, но это на новый год. Воспитание детей всегда включало в себя ряд ограничений. Пока не съешь суп, гулять не пойдёшь. Пока не почистишь зубы, книжку не почитают. Сначала уберись в комнате, потом играй с собакой и ещё тысяча подобного. На сей раз было так: пока не почистишь хрусталь, ролики не трогай.

Логист во мне, кажется, проснулся ещё в детстве. Желание оптимизировать все процессы рвалось наружу, опыта, правда, не хватало, а потому случались разнообразные казусы. Но меня это не останавливало в экспериментаторской деятельности. Взрослые удалились по своим серьёзным делам. Оставив нас с сестрой, собакой, сервантом и роликами наедине. Навязчивая мысль поскорее застегнуть эти смешные, хрусткие, вкусно пахнущие кожей ремешки на своей ноге сводила меня с ума. А потому я пришла к выводу, что ролики на ногах никак не могут мне помешать чистить хрусталь.

Коридор был длинный и узкий. Я летала по нему, словно фигуристка на олимпиаде. Колесики делали "вжух, вжух", а я почти хрюкала от восторга. Собака посторонилась, покинув своё излюбленное место на входе, и благоразумно ушла в комнату. Сестра какое-то время очень завидовала, но опытным путём мы выяснили, что ролики ей катастрофически малы, даже с валенками. Не думайте, что тут нестыковка. Мол, лето же на дворе. Ну и что, что лето? Валенки хранились в огромном чёрном сундуке и мы знали, что они там.

В общем осталась я одна и даже принялась разучивать тройной тулуп. В моем понимании он выглядел именно так! Ничто не предвещало беды, мои умения в фигурном катании увеличивались в математической… или в геометрической прогрессии. Не помню, простите.

Дамоклов меч все так же висел над головой и вооружившись специальной тряпочкой я грациозно понеслась навстречу к серванту. Линолеум в коридоре был квадратиками, а после очередного потопа, когда мы с сестрой решили устроить дома бассейн они немного вспучились. Вот об край одного из элементов напольного покрытия я и запнулась.

Я разбила ВСЁ! Со всего размаху приехав в недра священной коровы головой. Стеклянные полки и дверки упали с поистине оглушительным звоном, поочередно погребая меня под семейными реликвиями. Одна из пепельниц упала, конечно же на многострадальную голову. Очень больно.

Хрусталь, ребятки, это и неплохо. Разбивается он на крошку, почти неострую крошку. И вот лежу я среди безвозвратных разрушений и хохочу, ой, прямо заливаюсь! Ну а что?! Пожурят, да и все. А хрусталь больше чистить не надо зато.

— Вот, Нина Павловна, привезли мы Вам дары.

— Даров-то не видать, одна гадость какая-то.

— Эх, не говорите, я о картошке две недели мечтаю.

— Ой, да картохи - то навалом, сейчас принесу тебе.

— И селедочки захвати, мы по рюмочке покась выпьем. - дед оживился.

Мероприятие провалилось. Бабушку изгнали с кухни с просьбой набраться терпения. Через какое-то время на праздничный стол, накрытый красной скатертью с золотыми цветами, водрузили грубо нарезанный салат. При ближайшем рассмотрении оказалось, что он и вовсе порван кусками. Несколько блюд с уже набившими оскомину морскими дарами, плетенку с сиротливыми, тоненько нарезанными кусочками хлеба и пару невзрачных бутылок вина.

— О, мы такие на реке собирали, ракушки-то. - хихикнула Нина Павловна.

— Бабушка, это мидии. - назидательно ответила одна из внучек.

— Так милая, их же есть невозможно, хрустят на зубах.

— Вот, попробуй, тут кальмар, креветки, осьминоги и гребешки. - дочь водрузила на тарелку по одному кусочку всего и немного салата.

Нина Павловна аккуратно положила в рот то, что нарекли кальмаром и с удивлением поняла — даже вставная челюсть не в состоянии разжевать эту резину. Сунула кусок собаке. Валет, крупная рыжая лайка, которая в обычной жизни способна переварить гвоздь и поедает все, что не приколочено и до чего дотягивается, смешно сморщила нос, чихнула и отошла подальше от стола.

— А у меня аллергия на морских гадов! — с гордостью и превосходством заявил дед.

Отец чуть не взвыл от явной зависти и продолжил ленивое ковыряние вилкой деликатеса.

— А что, Виталий, пойдем - ка на кухню, покурим? - заговорщицки подмигнул аллергик.

— Так я же не курю — начал было он, но вовремя осекся — но я рядом постою, за компанию.

Перекур затянулся и бабушка заглянувшая на кухню понимающе кивнула. Мужчины воровато поедали куриный рулет с солёными огурцами.

— Хрену-то чего не достали, страдальцы?!

— Далеко стоит, банки звякают, услышат. - невнятно с набитым ртом отвечали нарушители пищевого режима.

— Нет, вы как хотите, а я это есть не буду!

— Светка меня сожрет. - печально сказал отец.

- Вот она тебя и жрёт потому, что голодная! А ну-ка, понесли на стол все. А чтобы не возмущался никто я сейчас Виктора с Тоней позову!

Конечно же мать девочек была недовольна. Дети некоторое время не могли принять сторону, но поняли, что проблема выеденного яйца не стоит и радостно присоединились к переноске блюд с кухни.

Тут и картошка посыпанная изумрудным укропом, сдобренная маслом сбитым из свежих сливок. Тонкие, почти прозрачные пластинки сала, обрамлённые жгучим чесноком и кольцами лука. Каравай ржаного хлеба, с отрезанным ломтем, а мякоть, аж пышет. Плошка с ядреным, октябрьским хреном, слегка смягченным сливками. Целая флотилия длинных мисок, доверху заполненных соленьями. Огурцы соленые, маринованные, чуть подсоленные и ароматные донельзя. Капуста квашеная, тоненько нашинкованная, хочешь красная со свеклой, хочешь белая, словно шапка снега. Помидоры моченые и яблоки. На любителя яство, но таковой обязательно за столом окажется. Грибы, сдобренные подсолнечным маслом, отборные, все как один маленькие подосиновики. Подальше от края стола гора котлет щучьих в сухарях.  И холодец, прозрачный, без единого намека на желатин, с ниточками мяса. И курочка запеченная целиком. Вроде и простая еда, но до тех пор, пока не разрежешь. Форшмак селедочный, дедушка по утру крутил мясорубкой. Пирог из печени. С виду как торт, красивый, а уж вкусный без сомнений. Кому охота себя побаловать чем-то поосновательней, так на, супница с солянкой, оранжевой да наваристой. Стопка блинов, чтобы с икрой поесть. Да не той, красной, а той, что с карасей. Взбитая до воздушной пены. И тут же белые ломтики копченого сазана. Пирожки с начинками, каждый своей формы. Те, что длинные с луком и яйцом, те, что квадратные - с капустой. Ну а круглые - с мясом. Все краешки ровненько и любовно защипаны. И морс клюквенный, и компот вишневый любимый, в трехлитровые банки закатанный.

Морепродукты очень скоро затерялись в этом изобилии и не пользовались особым спросом. Виктор и Тоня принесли медовухи. Они держат пасеку в деревне. Ох, и вкусна! Детям, конечно же, соты, вместо жвачки. Тут же на соседний стол, чтобы не бегать по три раза, самовар водрузили и чайник рядом с чаем. Над заваркой дед колдовал, подсыпал туда, то мяты, то Иван-чая. И пироги сладкие, эти на весь противень и вензелями украшаются. Ягода внутри вся своя, на болоте собранная. Ватрушек парочка, побаловаться. Варенье клубничное, малиновое и особо ценное из крыжовника — изумрудное.

И вечером, добравшись до дома и уложив детей спать, они сели на кухне. Светлана из принципа и показно жевала свой салат. Виталий дорвавшись до нормальной еды с удовольствием потрошил пакеты, те, что дали с собой.

—  Ай, чёрт с ним, что там мама положила? — бросила вилку Света.

— А всё положила, тебе чего?

— А всё!

— Сразу бы так!

— Чревоугодие грех!

— Это ты с каких пор-то уверовала, не после ли осьминога?

- Вкусно! — она зажмурилась положив в рот пластинку сала. —  А грибы положили?

— Положили — усмехнулся он.

Достал из морозилки стопки замерзшие и налил туда грамм по пятьдесят самогона. Они чокнулись, вкусно закусили. Окинули взглядом изобилие на столе, и хотя бы на этот вечер забыли о том, что такое правильное питание и зелёный безвкусный салат.

— Чего разлегся, вставай! — все ещё на волне бравады сказала мать, но в тоне уже слышался страх, чувство вины и стыд.
— Игорек, малыш! — отец, надо отдать ему должное на неё время тратить не стал, сконцентрировавшись на ребенке.

Тот безмолвной тряпочкой так и остался лежать, изогнувшись в неестественной позе. Ноги на ступенях, голова на асфальте.

— Господи! Игорек! Игорек! — с неё слетела вся спесь
— Не трогай! — рявкнул муж. — Нельзя!

Редкие пассажиры и просто уличные зеваки начали подтягиваться к месту происшествия. Задавать вопросы, волноваться, одним словом, делать все то, что случайный зритель делает, если видит значимое событие.

— Катя, скорую вызови! — бледный как полотно отец мальчика вырвал из ступора свою жену.
— Да-да, сейчас. Какой телефон-то? — сквозь рыдания заикалась она.

Тут мальчик зашевелился и попытался встать. Отец поддержал его и бережно положил в более естественную позу. На лбу красовалась длинная рваная рана, заливая кровью лицо. Очень растерянное лицо. Мать подбежала, и сын отпрянул от неё почти в ужасе. Зрители облегчённо смеялись и бросались фразами: "Шрамы украшают мужчину", "До свадьбы заживет". Кто-то протягивал салфетки, волею случая найденные в сумке.

Вагоновожатая словно воспитательница в детском саду стала загонять пассажиров в салон, готовая двигаться дальше. Трамвай уехал, оставив семейство дожидаться помощи. Последний взгляд, брошенный на маленькую трагедию, показал прибитую осознанием ошибки женщину и вцепившихся друг в друга отца и сына.

Прошло ещё несколько трамваев прежде чем сирена известила о приближении скорой помощи. Туда погрузили мальчика и его отца, а мать отправилась домой. Разошлись невольные зрители. Только грязно красное пятно на асфальте напоминало о случившемся, да осуждающие мысли людей придумывающих возможные варианты событий в этой семье.

Они хлопали дверьми, ходили, пели, пили, кричали и даже ругались. Другому человеку не понравился шум, он пришёл. Ему налили, он выпил, много выпил и, когда стал уходить, уже не злой - подарили меня. Он вышел и закурил. Стоял пошатываясь под козырьком и выпускал клубы дыма. А я смотрел и думал, что это души моих братьев и сестёр. А потом он меня отпустил и ушел.

А я полетел, свободно и высоко. Внизу мелькали огни, и ветер нес меня вперёд. Мы летели всю ночь, и я почувствовал как устал. Как сильно я устал. Мне захотелось остановиться, отдохнуть. Но нет. Нет. Я же не умею и вряд ли когда-то научусь.

Для чего я создан? Зачем лечу? Где смысл? Это все так сложно. Сложно. Я устал, устал, устал, чертовски устал.

— Пап! Смотри, шарик! — мальчик в желтых сапогах задрал голову наверх. — давай достанем?!

— Полезай, аккуратно только.

Мальчик полез, а я, я вдавил в себя как можно сильнее острую ветку и умер.