Грустности всплыли сегодня, после бокала гранатового вина. Сестра написала про родственников, и к вечеру меня накрыло. Сложно писать – я не спец. Просто делюсь.

Мой папа был старшим братом и вторым отцом для своих младших братьев и сестер. Был хорошим, пока возил продукты из Питера в дефицитное время в небольшой районный городок за 1200 км от СПб. Был любимым, пока пересылал деньги, заработанные адским трудом на стройке. Потом все выросли и стали на ноги – стал не нужен, сами с усами.

Давайте издалека? Папа переехал из горячо любимого им чернозема в Питер. Когда я спрашивала его «папа, а зачем ты уехал?» он отвечал: «Я приехал сюда в гости, а тут в магазине шесть сортов колбасы! Ну и остался». Дефицит был во всем. До самой своей смерти папа мечтал вернуться в чернозем и каждый раз говорил: «Вот переедем, там целые поляны лисичек! У Сереги (брат папы) уже груши в саду цветут. Если здесь квартиру продать – там две купить можно!».

Конечно, никто никуда не переехал. Пока была жива мама – она не хотела. А потом – я маленькая, да и другие отговорки находились.

У папы было трое дочерей. Первую, Татьяну, они с мамой потеряли, когда ей было полтора года. Я даже не представляю, как это переносила мать, у меня до сих пор подозрение, что до самой смерти она ее так и не отпустила. Потом, через год после смерти Тани, мама родила мою Старшую. Старшая у меня – одна, самая вредная, человек, с которым мы совершенно не можем находиться рядом, а тем более жить вместе. Всю мою жизнь мы дрались (конечно, сначала я получала на орехи, но как подросла – давала сдачи). Со Старшей у нас 9 лет разницы. Кроме нее у меня родни и нет. Все чужие.

В тот год события валились как перезревшие шишки с кедров – сначала умер папин брат (в семье у них девять детей было). Папа с сестрой поехали на похороны. Обратно папа еле вернулся. Температура сорок, отказ от еды. Ехали по трассе – сестра думала, что домой они не доедут, отца вырубало прямо за рулем. Вызвали скорую – взяли анализы, сказали – подозрение на кишечную инфекцию.

Собственно, почти неделю не могли мы добиться никаких результатов – папа врачей недолюбливал, госпитализироваться отказывался. Потом уже мы его силком практически отвели к участковому. Тот и сказал: «Или туберкулез или рак».

Рак легких, четвертая, последняя стадия. Папу положили, прокапали, он стал есть. Врачи вынесли вердикт – от 2 до 6 месяцев, больше не ждите. Папа со своим упрямством прожил год. Год ездил сам на машине в родные края – прощался пока живой с родными. Это им он был не нужен, а для него они навсегда маленькие и любимые. Потом метастазы пошли гулять, добрались в мозг и у папы начала отниматься левая часть тела. Рука не двигалась, опустился рот слева, ногу начал приволакивать. Папа начал говорить как бы в шутку, что он падает – я думала, что оступается, пока не увидела, как человек валится с табуретки как куль.

В то время он жил один. Я приехала в гости и увидела, как мой сильный и гордый отец идет по стенке в туалет. И не уехала больше. Я была с ним – стригла его, водила, пока мог как-то ходить, возила курить на огромной громоздкой, советского производства каталке вниз на лифте и потом вверх по пандусу – тяжеленная каталка жила своей жизнью и ехала куда хотела. Папа просился в чернозем: «Я хочу домой, в город, где вырос». Мы позвонили родным и сказали, что привезем его, ведь в больницу его уже не положили бы, последний раз его выписали домой насовсем, умирать. Я в то время училась – последний курс лицея, экзамены, красный диплом на носу (из-за того. что я смотрела за папой, диплом я так и не получила - сначала пришлось много прогуливать, а после его смерти я потеряла интерес к окружающему года на полтора). Сестра одна из нас работала.

После этого и началось – родственники звонили и говорили сестре, какие мы плохие. Что отец хочет от нас уехать, что мы хотим сбагрить родного отца на них, что мы им подсовываем лежачего. Прессинг был колоссальный. Таких слов я не слышала никогда, казалось, что в родных тетках проснулись все поколения цыганских хабалок, скучавших по сварам. Мы просили просто выделить немного места – на сиделок и еду с лекарствами у нас хватало. Это вызвало у них бурю негодования, они звонили и орали в телефоны, через неделю криков сказали – вот вам дача, приезжайте и сами смотрите за ним, хотя смотреть мы и не просили никого. Дача – одна комната с печкой и без водопровода, не подходила никак – папе были противопоказаны под страхом смерти перепады температуры, стирать там было негде, а с лежачим стирки полно, в доме было только электричество, и то с перебоями.

Папу мы отвезли только после смерти уже непосредственно хоронить. С родственниками я с тех пор не общаюсь. Когда папе сказали, что мы не можем его отвезти на родину – мой сильный отец в первый раз на моей памяти заплакал. Папа, прости меня, если я не была идеальной. Папа, ты самый любимый и лучший.

Очень путано и коротко я рассказала – история очень объемная на самом деле, да и про папу можно писать километрами. Но по другому переписывать не буду, уж простите.

Добрый день.

Я время от времени я заниммаюсь рисованием принтов для футболок. И недавно обнаружил тут пост, который многим понравился, с участием одного из моих творений: http://pikabu.ru/story/druzhishche_prislal_podarok_na_dr_gov....

Если кому-нибудь интересно, то вот еще пара экземпляров из той же коллекции буквенных ребусов с нецезурными отгадками.

Ребус посложнее. Называется "Узор из букв"

Брутальный и нерусский ребус. Называется "Камуфляж с буквами"

Почему все "студентки" топлес? Или их нагота уже на что-то намекает?:)