Чем чаще смотришь в окно, тем больше кажется, что что-то не так. Не та погода, не те люди, не тот дом, не та жизнь... Хочется чего-то яркого, сильного, неповторимого. А получается все тоже самое. Тот же чай на столе, те же макароны в тарелке. Осточертело.
Тридцать лет. Тридцать лет он просидел в этом проклятом доме безвылазно. Максим со злостью швырнул вилку на стол. Пора было что-то менять. И плевать, что уже три часа ночи, нельзя ждать ни секунды. Тихо, украдкой прошмыгнул в зал, забрал из шкафа штаны, кофту. Прихватил было телефон с полки у телевизора, но спохватился - вызвонят. С кухни взял буханку хлеба и каких-то конфет в яркой зеленой упаковке. Жена их терпеть не могла, облегчим ей жизнь.
Сложим скромные пожитки в рюкзак, Максим без сожаления вышел из квартиры и тихо закрыл за собой дверь, словно вор. Он украл сам себя из этой квартиры и теперь торопился продать себя миру подороже. Был бы товар, скупщик найдется. Но сперва пришлось раскошелиться Максиму - таксист натуру не брал.
- Куда сбегаешь в такую темень?
Голос у таксиста был грубый, прокуренный, как у отца. Максим хорошо его запомнил, хоть папа и ушел в его двадцатилетие. Хороший был подарок, отрезвляющий. Пришлось быстро учиться быть мужчиной, когда мама потерялась, окончательно опустив руки. Хорошо хоть быстро нашлась замена. Когда есть крепкое плечо рядом расстраиваться не придется. Вот и жена Максима, Оля, поплачет, и найдет себе другого через годик-другой.
- Не куда, а от кого, - коротко бросил Максим.
- Жена достала? Эти умеют до белого каления довести. Вот у меня у друга был случай. Десять лет жили душа в душу. А как пришла пора ремонт делать, разругались из-за обоев, представляешь? Никак Петрович не хотел цветы в зал, а жена его уперлась. А теперь что? Он пьет, она с тремя детьми... А жили как люди.
Максиму абсолютно не хотелось сопереживать какому-то алкоголику и неизвестной многодетной матери. Какая, к черту, разница как они живут? Это их выбор, пусть мучаются.
- Бывает, - буркнул Макс.
- Да и не такое бывает, - поддержал таксист. - Вот я, например. У меня вообще бабы нет. Дак и откуда ей взяться? Вожу круглые сутки людей туда-сюда. И деньги есть, и сам вроде не дурак. Дак ей же внимание подавай. А я после работы как бревно - пришел, лег, уснул. Кому такой нужен? Да и привык уже.
Вот ведь пристал. Езжай уже молча, до вокзала еще десять минут... И как их выдержать?
- Слушай, мне своих проблем хватает. Не грузи.
Таксист посмотрел на Максима в зеркало заднего вида. Взгляд пробрал до пяток. Таксисту от силы лет сорок, но глаза у него были белесо-голубые, какие бывают у столетнего старика. Таксист не сводил взгляда с Макса.
- За дорогой следи! Чего уставился?
Таксист молчал. Молчал и смотрел. Вдруг, Максима ослепил яркий свет, потом раздался скрежет металла. Швырнуло вперед, хрустнул нос. Откуда-то сверху с холодным звоном посыпалось стекло. Максим не чувствовал левую руку, что-то теплое заливало глаза, солоноватая на вкус кровь стекала в рот. Максим закашлялся. Ползти не получалось, ноги застряли. В голове стоял жуткий звон, никак не получалось сфокусировать взгляд. Приблизилось размытое белое пятно, кто-то схватил Максима под руки и поволок.
- ...рошо. Все будет хорошо. Ты слышишь меня? Вс... уде... хо...
Острая боль пронзила спину. Максим обмяк и отключился.

Помнишь, как мы с тобой впервые встретились? Была весна, середина апреля, первые теплые деньки, когда снег еще лежит по газонам и наполняет воздух приятным морозным ароматом. Маленькие нежные ростки уже пробиваются сквозь сухую землю. Ты умудрился набрать мне маленький букет из крохотных синих цветов, помнишь? Я даже не знаю, как они называются. Было невероятно приятно. А как мы часами потом сидели на мосту, глядя на реку... Помнишь?
А помнишь, как ты сделал мне предложение? Как ты волновался, как подговорил моих родителей, как вы с друзьями все подготовили, а мама водила меня по магазинам, чтобы я ненароком не пришла раньше. А как я удивилась, помнишь? Ты надел мне кольцо и танцевали без музыки... Ты ведь помнишь?

Максим пришел в себя в жесткой кровати реанимации, крепко упакованный в одеяло. Оля сидела рядом, без макияжа, с растрепанными волосами... но она была прекрасна. Максим не видел ее такой уже года три. Не хотел видеть. Или не мог. Сейчас он даже не мог поднять руки, чтобы провести по ее волосам, он мог прикоснуться к ним только взглядом. Так он лежал и любовался женой, пока она не проснулась. Увидев, что любимый жив и смотрит на нее, Оля бросилась обнимать и целовать его. Все тело ныло, жена прильнула к нему, что-то пыталась сказать сквозь слезы. Максим знал, что она рада. Он тоже был рад. Глаза начали слипаться и он уснул.

Когда Максим вновь открыл глаза Оли рядом не было. Рядом стоял тот таксист. Макс зажмурился, что было сил. подождал секунд десять и снова оглядел комнату. Таксиста не было, а на столе лежала записка. На ней было всего 4 слова: "Теперь все по другому".
В палату вошла Оля, теперь она уже была причесана, накрашена и толкала перед собой инвалидное кресло. Максиму стало не по себе, неужели он не может ходить? Словно прочитав его мысли Оля поспешила сказать:
- Все хорошо. Ты просто сейчас еще слаб, а я отвезу тебя домой. Ты пролежал здесь целых два месяца. Сейчас уже поправился, ты чудом выжил. Врачи сказали, что кто-то за тобой присматривает, раз в такой аварии выжил.
- А таксист, что с таксистом, с которым я ехал?
- Каким таксистом? Ты один был в машине... Наверное, ты во сне его увидел. Поехали домой.
Врачи перенесли Максима на коляску, выдали Оле список лекарств и пообещали, что через месяц Макс будет как новенький.

Через два часа Максим сидел вместе с Олей на кухне. Они ели макароны с сыром, аромат которого приятно щекотал нос. Наверное Оля купила новый сыр, уж больно вкусный. И чай, такой терпкий, не горький, как обычно.
- А ты новый сыр купила?
- Нет, как обычно, гауда.
- А чай?
- И чай тот же, липтон. Ты в порядке? Голова не кружиться?
- Нет-нет. Все в порядке. Кажется... кажется, я наконец-то пришел в себя.