Написано по мотивам моего же поста http://pikabu.ru/story/_90kh_1417821

На самом деле я хотел всего лишь рассказать забавную историю, но сейчас нахлынули воспоминания, и стало очень грустно, потому что это были хорошие времена, это была моя юность, в которой трава была зеленее и воздух чище. Я вспоминаю Васю, которому купили сегу раньше всех и он её не хотел никому отдавать даже на пару дней, но сам постоянно занимал деньги. Вспоминаю рыжего Мишку с широкой улыбкой, у которого была младшая сестра, которая всегда просилась играть с нами, а он стеснялся и прогонял её. А ещё был лучший друг Димка, который приезжал с севера погостить у бабушки на лето, у него всегда были самые крутые игрушки, и три сестры, в одну из которых я влюбился.

Все они потерялись, переехали, и у каждого в итоге своя судьба, но всех нас запустило в жизнь наше дворовое детство, и теперь мы несёмся в будущее сквозь время и пространство словно какие-то снаряды. А мир вокруг меняется так быстро, что становится не по себе. Жизнь десять назад кажется чуть ли не древностью, двадцать лет назад – каменным веком. Говорят, что история, мода и культура развивается по спирали, что старые принципы и образ жизни вдруг могут снова стать актуальными, но я знаю, что это не так. Я вижу только моду на старое, она периодически приходит и уходит, как мимолётное увлечение древними смешными вещами, истинную суть которых понимают только старики.

Каждый скажет вам, что нельзя жить прошлым, и будет прав, тем не менее в любой момент жизни, если меня спросят, когда я был по настоящему счастлив, то я назову тот самый период, который во всех официальных хрониках будет значиться как период разрухи. В учебниках по истории когда-нибудь опишут или уже описывают девяностые как время экономического спада, бескультурья и разгула преступности. Возможно, это действительно так, потому что я помню, как родители мешками покупали овсяную кашу (тот самый Геркулес), и я ел её на завтрак, обед и ужин, каждый раз с разным вареньем. Я даже помню, как на местном рынке вдруг подорожали в два раза «турбы» и мы, дети, обсуждали это как великую напасть, а взрослые стали часто произносить непонятное слово «дефолт». Мы собирали бутылки (до сих не знаю, почему их называли чебурашки) как самые настоящие бомжи - тогда это было чем-то вроде квеста, который заканчивался обменом бутылок на деньги и покупкой жвачки с крутой машиной на вкладыше.

Ни в каких исторических хрониках не напишут, как мы ходили ковырять стеклянные плитки к дальней двенадцатиэтажке. Снизу стены их уже не было, поэтому приходилось подставлять пару ящиков от бутылок и отковыривать их отвёрткой. При этом один стоял на стрёме, высматривая злого председателя или бабушку-активистка из ближайшего подъезда. Такие плитки стоили по пятьдесят обычных, поэтому те, кто знали откуда их брать, были настоящими плиточными магнатами. Но главной частью ритуала была игра. Возле каждого подъезда лежали бетонные плиты с маленькой лункой у одного края, и в плиточном соревновании побеждал тот, кто с противоположного края первым первым загонит туда свою плитку. И мы ползали по этим плитам со сбитыми от неудачных щелчков ногтями, искренне радуясь победам и огорчаясь неудачам.

Со временем я накопил увесистый пакет с плитками, который для удобства стоял у входной двери, и когда я запускал туда всю пятерню, чтобы зачерпнуть горсть для обмена или игры, я чувствовал себя настоящим богачём, Скруджем Макдаком из утиных историй, ныряющим в море из золотых монет. Потом родители заставили убрать пакет от дверей, и я начал прятать его на подъездной площадке в ящике для картошки. Боковая доска у него доставалась, поэтому тайник был не совсем надёжный, и однажды плитки оттуда пропали. Мы с Димкой решили что это происки толстого пацана с третьего этажа, и заявились к нему с требованием вернуть награбленное. Тот стал отпираться и говорить что никаких плиток нет, мы ответили в том духе, что он должен откупиться игрушками, а этот гад испугался и нажаловался маме. Потом она нажаловалась всем, кому только можно, и тогда мы с Димкой на пару месяцев стали чуть ли не преступными элементами. Даже бабушки у подъезда, увидев нас, в голос обсуждали нашу преступную деятельность. Рэкетиры растут! Было одновременно и стыдно, и страшно, и смешно. Впрочем, через пару месяцев о нас уже не говорили, а сейчас возможно всего два человека кроме меня самого помнят эту историю. Тех бабушек со скамейки уже нет на свете, а мой друг Димка и тот парень с третьего этажа давно переехали и навсегда ушли из моей жизни. Думаю, через лет десять историю о плитках забуду и я.

Мозг человека устроен устроен так, что он сам стирает воспоминания, которыми мы не пользуемся, поэтому ностальгия это не только приятно-грустное чувство о былом, это механизм, который не даёт забыть наше детство. Закройте глаза на минутку и промотайте в голове это время, вспомните глупые дворовые истории – этим и вы оживите спящие нейроны, стряхнёте с них пыль. Человек, который забудет своё детство, потеряет часть своей личности, возможно самую светлую и добрую часть.

А во дворе прямо сейчас зарастает травой футбольное поле, которое мы в своё время сделали сами - просто собрались и вкопали в землю покрышки. ЖЭК сделал для нас ворота из труб, которые тащили чуть ли не всем двором. Потом на них даже повесили сетку, но она пропала так же внезапно, как и появилась. Рыбаки – сказал кто-то, и мы с ним согласились, ведь кому ещё может понадобиться сетка?

Сейчас на поле пусто - может потому, что есть современные дворовые поля, с высоким забором и резиновой крошкой вместо земли, и дворовые футболисты несут свои мячи за две тысячи рублей именно туда. А может никто не играет, потому что вокруг всё заставлено машинами, и на каждой стоит сигнализация. Эти машины просто заполонили двор, они повсюду и если мяч вылетит за пределы поля, то обязательно попадёт в одну их них. И теперь уже никто поиграет в стихийный хоккей в валенках и со штангами из снега на тихой, всегда свободной дороге.

На самом деле я уверен в том, что каждое поколение сможет родить аналогичный ностальгический текст. Текущее поколение наверно будет с умилением вспоминать, как сидело в примитивном двухмерном вконтакте и ставило, смешно сказать, лайки, и как играло с допотопные игры без подключения к мозговому интерфейсу. Старшее поколение прочитает мою писанину и скажет, что я не понимаю жизни, потому что детство это беганье во дворе за цыплятами, заплывы на скорость в речке и тряска в телеге по пути в школу. И все мы будем правы по-своему, потому что детство универсально. Когда я вижу фотографии непонятных статуэток, вырезанных древними людьми, то представляю, как ими игрались древние дети, и несмотря на время, которое разделяет наши эпохи, я точно уверен, что у тех детей были свои аналоги футбольных полей, плиток и жвачек «турбо».

А если через тысячи, десятки, сотни тысяч лет археологи будущего откопают среди тонн строительного материала и мусора окаменевшие покрышки, выложенные прямоугольником, то они не узнают, что эти покрышки закапывали дети. И тем более они не узнают, что три покрышки в одном из углов поля закопал именно я, тем самым установив прижизненный памятник своему детству и той далёкой эпохе, в который я вырос. Эту эпоху я люблю всем сердцем.